О ТАНЦАХ И О ЛЮБВИ... ЧАСТЬ 3.

*** ПЕРВЫЙ ОТБОРОЧНЫЙ КРУГ. Открытие Чемпионата. Ну, что ж, давайте старт, я отрешён и собран, Машину с места рву, кренюсь на вираже. И вижу свой маршрут, столбов косые ребра, И зрительских рядов веселое драже… Михаил Щербаков. Посвящение В. Высоцкому. Если что и могло утром в день открытия чемпионата России произвести на Игоря настолько сильное впечатление, что он на несколько минут даже забыл о собственном выходе на турнир, так это вид Стаса в новом костюме и при галстуке. Дорогая, темно-синяя, отливающая в черноту ткань, неброский, явно очень не дешевый галстук, белая рубашка, элегантные туфли – когда Стас шагнул в прихожую, Игорь замер, словно натолкнулся на невидимое препятствие, и потрясенно присвистнул. В его зеленых глазах откровенно засияли восторг и радостное изумление. - Ну, прокомментируй уже, не мучайся… - стоя у зеркала, Стас поправлял галстук, поэтому голос его звучал слегка приглушенно. - Офигеть… Тебе очень идет. Ты такой крутой… - Игорь улыбнулся, восхищенно разглядывая Стаса. – Просто Джеймс Бонд. Или президент федерации танцевального спорта. И засмеялся. Стас по выражению глаз видел, что Адлиса даже слегка отпустило сдавливающее того с утра напряжение. Этот костюм Стас прикупил еще в конце зимы, рассчитывая использовать его на всероссийском первенстве по стандарту в мае, на которое должен был выйти Эмка, но уже в марте Градиевский жестко расставил свои жизненные приоритеты и для друзей, и для своего главного тренера, и Стас об обновке благополучно забыл. Теперь это оказалось очень кстати – на национальном первенстве Стас мог появиться как положено тренеру и линейному судье, в новом костюме. Да и Игорю, похоже, нравится. - Бонд. Джеймс Бонд. – Стас вскинул подбородок, надменно прищурился, замер так на мгновение, глядя в зеркало. Потом тряхнул головой и фыркнул. – Не, не моё. - А мне нравится… - негромко сказал Игорь, разглядывая Стаса мягким, любящим взглядом. – Ты такой… - Да ладно, такой… - Стас ухмыльнулся, чувствуя себя польщенным. Внимание Игоря приятно грело и придавало сил. – У меня сегодня на Опенраш выходят мои дети – и мой парень. И я обязан соответствовать. А еще у меня сегодня четыре судейские линейки. Или пять… Нет, четыре. Или… Подожди… Слушай, а сколько раз я сегодня сужу, ты не помнишь? Стас растерянно замер: графики, списки выходящих пар, хронометраж дней турнира, свои пары, чужие пары-фавориты, судьи, чиновники от федерации, на мгновение смешались в голове в один снежный ком, и он, действительно, никак не мог выловить, сколько раз сегодня он сам выйдет на паркет в качестве судьи в линии. - Пять. Ты сегодня судишь в пяти линейках. – Игорь подошел к нему и осторожно провел ладонью по темной ткани пиджака. – И будешь занят около семи часов. Если не больше… - Мы там проторчим часов десять. Так что, я почти бездельник, - определившись в пространстве, Стас решительно расправил плечи и протянул руку к плотному чехлу с новым латинским костюмом Игоря, висевшему в прихожей на вешалке. Другой рукой он прихватил стоявшую на полочке под зеркалом барсетку и, стараясь не потревожить турнирную прическу парня, легко обнял Игоря за плечо. – Ну что, пошли? Готов? - Готов... – с небольшой заминкой ответил Игорь. Заминка относилась не к неуверенности в ответе, а к руке Стаса, по-хозяйски обосновавшейся на его плече. Хотелось еще хоть пару секунд побыть в этом ореоле надежности и спокойствия, которые излучал стоявший рядом с ним мужчина. – Пошли… По дороге в машине висела тишина. Все слова давно уже были сказаны, повторять их по второму разу не имело смысла. Стас внимательно следил за дорогой, иногда, стараясь делать это незаметно, косился на сидевшего рядом Игоря. Адлис смотрел в окно, и по тому, как менялся ритм его дыхания, как напряженно он сглатывал, Стас понимал, что Игорь, похоже, впервые за последний месяц (если считать с момента начала тренировок к чемпионату), или даже за два месяца (если считать с того дня, когда Стас рассказал ему о своей сумасшедшей идее – покорить Опенраш) вот сейчас, в машине, действительно, осознавал, что он едет соревноваться. Что уже через три часа он выйдет на паркет «Ромашки», чтобы доказать всем – и самому себе – что тот срыв семилетней давности остался в прошлом, что это был жесточайший форс-мажор, возникший потому, что юный талантливый латинист Игорь Адлис в какой-то момент своей жизни позволил своим чувствам и личным переживаниям взять верх над главной задачей каждого спортсмена – победить. И что проиграл он не тогда, когда занял то самое, перевернувшее их жизни восьмое место, а намного раньше – когда личная трагедия в какой-то момент оказалась для него важнее спортивной победы. Стас хребтом чувствовал, как физическое осознание этой задачи – победить, победить любой ценой – буквально затапливает его парня, несется с кровью по венам, заполняет мышцы, проникает в суставы. Весь последний месяц Стас делал всё, что было в его силах – тренировал, натаскивал, гонял на износ, давил, прессовал, загонял. Он делал, что мог, чтобы подготовить Игоря к этому моменту, когда Адлис останется один на один со своей главной задачей – победить. Он учитывал собственные прошлые ошибки, искупал свою вину семилетней давности, изобретал новые тренерские ходы и новые режимы тренировок – специально для Игоря, с учетом его особенностей, физических данных, биоритмов организма, строения психики и нервной системы. Он делал всё, что было в человеческих возможностях – и даже больше. Но сражаться на паркете Игорь будет в одиночку. Единственное, что еще мог сделать Стас для своего любимого – встать в линию на судейство первых отборочных кругов взрослой латины. Собственно, для этого ему даже не пришлось прикладывать никаких усилий – согласно полученным в федерации таблицам судейства он был записан на первые четыре отборочных круга. Имя Станислава Кучуна уже давно работало на него самостоятельно, как автопилот. Потом пауза – и судейство взрослой латины на одной четвертой финала. Сейчас, после утреннего звонка Вали Ковалева, Стас в полной мере мог оценить прелесть задумки федерации относительно такой более чем странной расстановки по кругам. Ему дают возможность увидеть Игоря на паркете с точки зрения судьи – все четыре отпущенных тому круга. И отдельно – судейство в четверти, где Игоря, и Стас уже это отлично понимал, не будет. А потом, как водится, стандартные тяжелые разборки между выбывшей парой и тренером, стоявшим в судейской линии – почему не протащил дальше? Почему не прикрыл? Почему позволил выбросить из соревнований? Обижен тренер, который делал, что мог, обижены танцоры, выложившиеся на полную катушку, обоюдное доверие подорвано, в дальнейшей совместной работе намечается невидимая, но серьезная трещина… Мишкин почерк предсказуем и узнаваем, как правила дорожного движения. Но председатель счетной комиссии нынешнего чемпионата привык судить по себе и своим парам, и даже если попробовать ему объяснить, что бывает иначе – не поймет. Стас хмыкнул, покосился на молчаливого, оцепеневшего рядом с ним Игоря. Нет, точно не поймет, и объяснять бесполезно. Но если Мишаня хочет войну – он ее получит. И если на паркете все будет зависеть только от Игоря, то вся закулисная возня и грязь вне паркета – ему, Стасу. Ничего, ему не привыкать. Не в первый раз. Еще на подъезде к «Ромашке» Стас увидел привычную суету, подтверждавшую, что в спортивном комплексе готовятся к открытию национального первенства: плотная очередь машин с Лужниковской набережной, выбирающих место для парковки, две километровые очереди в небольшой синий деревянный домик с двумя окошками, над крышей которого светило яркое табло «Касса», сплошной людской поток с порт-пледами, чехлами, чемоданами на колесах, поднимавшийся по широкой асфальтовой дуге к центральному входу в «Ромашку» - танцоры, их родители, друзья торопились к открытию национального первенства и началу первого отделения. Еще ведь нужно занять места в раздевалке и в зале… Тренеры на чемпионат проходят бесплатно и через служебный вход. - Ты удостоверение взял? – Стас задорно газанул и лихо вписался во внезапно освободившееся место почти рядом со служебным входом. Сзади ему обиженно погудели, Стас приветливо помахал в открытое окно ладонью. Видимо, его узнали, потому что обиженный претендент на место торопливо заурчал мотором и быстренько свалил за край круглой «Ромашки». Судя по всему, он не горел желанием, чтобы через несколько часов Станислав Кучун его опознал – или в судейской комнате, или на паркете. - Взял. – Игорь рассеяно пронаблюдал за бегством «обиженного» Рено и улыбнулся. – Хорошо ты его спугнул… - Я поздоровался, - весомо сказал Стас, глуша мотор. – А он сбежал и не поздоровался. Он помолчал и тихо спросил: - Ну, что, пора? - Пора… - чуть слышно донеслось в ответ. Еще через минуту Стас Кучун решительно толкнул широкую стеклянную дверь «служебного входа». И – через мгновение получил сильный удар под дых, а шею перехватило что-то теплое и тяжелое. - Стасик! Ну, Стасик! Ну, наконец-то! Ты что, проспал?! Ты опять проспал?! Ну, почему ты всегда спишь, Стасик?! Я куплю тебе будильник! Хочешь красивый немецкий будильник? Ты помнишь, ты помнишь, как пятнадцать лет назад ты чуть не проспал румбу в полуфинале? Мы все за уши пёрли тебя на паркет, а ты нас материл и не хотел просыпаться? Помнишь, как мы бежали?! И я тебе тогда сказал, и сейчас скажу, если бы то была не румба, а джайв, Кучун, то видел бы ты в тот раз финал, как прошлогодний снег! Ты же так спал на паркете, что уснули и мы, и судьи! И только потому ты получил высший балл и прополз в финал, ты помнишь?! Черт, Стасик! Как же я рад тебя видеть! Но почему ты все время спишь, Стасик?! Я же жду тебя тут со вчерашнего дня! В ухо било горячим дыханием, шею сдавливал широкий стальной захват, в глаза било рыжим и разноцветным, а грохотавшие децибелы превышали все возможные уровни. Стас тряхнул плечами, пытаясь хотя бы освободить дыхалку, а сам уже улыбался до ушей, обнимая верткого, но сильного лохматого мужика в стильном пестром пиджаке, бросившегося на Кучуна прямо с порога и разорявшегося в данную минуту на всё фойе служебного входа, хорошо, что народу еще почти не было. - Мишка! Мишка! Друже! Приехал… - Стас искренне обрадовался, увидев друга. Честно говоря, он переживал, что плотный график гастролей театра моды Пояркова не позволит тому приехать на чемпионат России, как Мишка обещал ему по телефону месяц назад. Но, видимо, жизнь так и не научилась прогибать под себя рыжего, талантливого, абсолютно неуправляемого Мишку Пояркова, а вот он её – на раз. - Мишка-то друже! Мишка-то приехал! А вот ты, Стасик, все спишь и не идешь! – Мишка Поярков тряс Стаса из стороны в сторону, лупил его по плечам, обнимал и чуть не лез целоваться. – Ну, не томи уже! Не томи! Где?! Ну, где он?! Где наш мальчик?! Я приехал его смотреть! Я своих девочек привез, Стас! Я всех привез его смотреть! Восемь билетов! Восемь билетов, Стас, на каждое из трех отделений, и это только первый день! Я разорился и пойду по миру с протянутой рукой, но я привез всех и скупил билеты на все дни, до воскресенья! Они там уже оккупировали зал и держат оборону! Ночевать мы будем прямо в зале, чтоб не тратить время на дорогу! Мы не поехали во Францию, Стас! Агенты меня туда тащили, а я им сказал – Вы с ума сошли?! У меня в Москве мальчик выступает! Какая Франция, какой контракт?! У меня Москва и Опенраш! Я плюнул им в контракт, они утерлись - и мы сбежали в Москву! Стасик, не мучай меня?! Я что, зря летел?! Где он?! - Мишка, если ты с меня слезешь, ты его увидишь, - Стас смеялся и все никак не мог отцепить от себя руки друга. – Ну вот, вот же он, вот! Смотри, на здоровье! Только руками сильно не хватай, он уже с укладкой. Мишка Поярков мгновенно бросил Стаса, отступил на шаг и зачарованно уставился на Игоря, стоявшего за спиной Кучуна, с радостной улыбкой наблюдавшего встречу старых друзей. - Божечка… Ты ж моя божечка… - восхищенно пошептал Мишка и, протянув руки вперед, как слепой, двинулся к парню. – Это он! Он! Игорек, мальчик мой… Какой же ты красивый! Стасик! Стасик, ты хоть видел, какой он красивый, а?! Или ты по-прежнему спишь, как пятнадцать лет назад?! Ты хоть видел, какой у тебя красивый мальчик?! И он осторожно, чуть касаясь, сжал Игоря за плечи, глаза основателя театра моды сияли детским восторгом. - Видел. Честное слово, видел, - послушно отчитался Стас. С момента, как на него стихийно обрушился Мишка Поярков, Стас никак не мог перестать улыбаться. Он, действительно, любил Мишку – замечательного танцора, отличного парня и талантливейшего человека. – Он иногда… разрешает мне посмотреть. - Он разрешает посмотреть! Красивый, искренний, добрый мальчик… - Мишка начал вертеть Игоря в руках из стороны в сторону, профессиональным взглядом оценивая укладку и автозагар на лице. – Ну да, укладки у тебя, как всегда, стильные. Правда, я бы убрал вот эту прядь, но тут я молчу, тут тебе, Стасик, виднее. Ну, что, здравствуй, герой! И Поярков от души, но очень аккуратно, обнял Игоря. Танцевальные навыки многолетней давности срабатывают автоматически – не растрепать прическу, не размазать грим или автозагар. – Здравствуйте. Очень рад вас видеть. Спасибо, что приехали… - Игорь застенчиво улыбнулся. Стас видел, что парень, действительно, рад встрече с Мишкой. Еще бы, после того модельного шоу Пояркова на Кузнецком мосту, где Игорь вдруг стал чуть ли не основным персонажем, можно и не удивляться. А уж после того, как Мишка Поярков прислал к ним Дину Звягину… Но какая-то прозвучавшая только что информация странным образом не давала Стасу покоя. Он снова и снова пытался сосредоточиться, глядя, как Мишка, облапив Игоря, пытается рассмотреть его сразу со всех сторон. - Миш, слушай, а почему восемь билетов? – Стас, отловив зацепивший его момент, успокоился и заинтересованно ткнул Пояркова кулаком в плечо. – Ты увеличил труппу? Ты же не хотел. - Я увеличил труппу?! Я?! Стасик, ты с ума сошел?! – Мишка осторожно выпустил из рук Игоря и рывком развернулся к Стасу, на лице Пояркова было откровенное отчаяние. – Я с моими-то не знаю, что делать, а ты говоришь – увеличил труппу! За нами же теперь ездит целая толпа, Стасик, ты бы видел этот ужас! Мамы-папы, дяди-тети, братики-сестрички, поклонники-фанаты, любимые собачки, кошечки и морские свинки, ты бы видел их рожи! Я про свинок, конечно! Про прессу и фотографов я молчу! Мы уже не театр моды, Стасик, мы цыганский табор! Мы ночью жжем в степи костры и пляшем под гитару! Мы сутки проходим каждую таможню, потому что у меня десять человек – театр, и сто человек – любящее сопровождение! Я просил их перестать! Я просил их не висеть у нас на хвосте! Но они плачут, они хотят на каждый спектакль, на каждую премьеру, хотят постоянно делать с девочками селфи, чтобы тыкать их в нос своим знакомым и хвастаться. Это ужас, Стасик! Но ты не волнуйся! Здесь только я и девочки! Я сказал всем, что лечу в Канаду – и мы сбежали сюда, в Москву. - А почему тогда восемь билетов, а не шесть? – на памяти Стаса Мишка Поярков всегда обладал уникальной манерой рассказывать о своей жизни так, что любой слушатель уже со второй фразы ощущал себя сопричастным и искренне переживающим. Вот и сейчас Стас уже сам начинал волноваться за друга, только представив, как рыжий, безбашенный Поярков в одиночку борется на европейской таможне с «любящим сопровождением». - Гример. Парикмахер. – Поярков внезапно стал спокоен, собран и лаконичен. – Мало ли, твоих надо будет причесать, подкрасить. Они тут с чемоданами, всё, что надо, с собой. Покажешь мне своих ребяток, и мы будем тихонько наблюдать, ты нас даже не заметишь. У меня ведь все из танцевальников, сам знаешь, сделают в лучшем виде. - Спасибо, Миш, правда, спасибо, - Стас почувствовал себя, как боевой генерал, которому в пылу битвы сообщили, что к нему внезапно пробился хорошо укрепленный тыловой обоз. На общий ход сражения, вроде как и не повлияет, но кучу мелких проблем можно со спокойной душой отдать в другие руки. – Это было бы здорово. Смотри, у меня сейчас детки и юники готовятся, там новички есть, первый раз выходят. Игорь с Диной начинают в одиннадцать, и еще есть одна парочка, можно сказать, родная. Там пацан хороший, но после травмы выходит, по категории Макара начнет, с молодежной латины. Макар сам со «звездой», он первый и второй круг сегодня пропускает, но приедет. Он Женьку тебе и покажет. Присмотришь, лады? - Черт, Стасик, ты же порвешься с ними! Ты что, пол-чемпионата сюда согнал? - Не порвусь, Мишка, не пыли. Я сужу. Сейчас с деток начинаю, чтоб не боялись, потом к юникам, на стандарт, потом к Игорю на первый круг, - Стас быстро накидывал очертания общей задачи первого дня турнира. Он опять был собран и сосредоточен. – И потом уже на второй отборочный ко вторым юникам на латину, они у меня в прошлом году тут уже в призах по деткам были, первый круг сами пройдут, обстрелянные ребята. И после них – на второй отборочный к Игорю. - Блять. И это ж только первый день… - проникновенно сказал Мишка, качая головой. Не сговариваясь, оба посмотрели на отрешенно стоявшего рядом Игоря, который пребывал в какой-то абсолютно своей реальности. Зеленые глаза, не мигая, смотрели сквозь мужчин, Игорь сейчас напоминал робота, послушно стоявшего рядом с ними. - Как они? – одними губами выдохнул Поярков, взгляд его стал сосредоточенным и напряженным. - Они – нормально. Дальше – посмотрим… - Стас был абсолютно спокоен и невозмутим. По старой памяти Поярков мог только предполагать, сколько всего скрывается сейчас за этой видимой невозмутимостью друга. Он помолчал, потом, осторожно косясь на Игоря, решился: - Слушай, Стасик, я что хотел сказать… Я же тут уже полчаса кручусь, боялся вас пропустить. Ну, я тут походил, послушал, и что-то мне… - Станислав Григорьевич! Вы уже приехали? Как хорошо! – из-за угла коридора выскочила высокая тоненькая девушка в белой блузке, узкой черной юбке и на немыслимой высоты «шпильках». К белой блузке был прикреплен широкий бейджик «OpenRussia. Оргкомитет». В руках девушка с трудом удерживала толстую стопку рассыпающихся листов. – Вы же на судейство по Детям заявлены? Пойдемте, пожалуйста, нам вас зарегистрировать надо. - Мишка… Игорь… Я пошел. – Стас смотрел поочередно на одного и на другого, в серых прищуренных глазах леденела сталь. – Игорь, покажешь Мишке наших деток и юников, проследите, чтоб все номера получили и заходы свои узнали. Главное, смотрите, чтоб мамки не сильно психовали, а то ребят накрутят. Присмотрите там за ними. Я сейчас оформлюсь и в зал к вам подойду. - Мы в секторе «Д»… - негромко сказал Мишка, но он не был уверен, что друг его услышал. Стас смотрел в глаза Игорю – долго, секунд пять. Потом хлопнул Пояркова по плечу, не говоря ни слова, резко развернулся и, не оглядываясь, пошел по коридору к радостно подпрыгивающей девушке на нереальных «шпильках». - Да… Ничего не меняется. Всегда пёр вперед и ни на кого не оглядывался… – в голосе Пояркова проскользнула тщательно скрываемая ностальгия. Он тряхнул рыжей головой и немного натянуто улыбнулся, разворачиваясь к Игорю. – Ну что, Игорек, пошли смотреть ваших деток? Игорь, как зачарованный, смотрел в спину уходившего по коридору Стаса и даже не сразу понял, что обращаются к нему. - А… Да, можно идти… - спохватился он. Надо бы еще вспомнить, как со стороны служебного входа выйти в зал, все же он давно тут не был. - Пойдем, я уже всё знаю, пока вас ждал, все коридоры пробежал, - Поярков решительно приобнял парня за плечо, разворачивая его вправо. – Слушай! А костюм-то твой где?! Я хочу его смотреть! И где моя Дина – я хочу ее расцеловать! - Костюм пока в машине, к десяти принесу. Динка тоже приедет к десяти, Стас ей запретил раньше приезжать, чтоб не перегорела, - Игорь улыбнулся и осторожно поправил свободную прядь черных, вьющихся волос, схваченную лаком. - Опа… Стоять! – Поярков вдруг мгновенным рывком перехватил руку парня, выворачивая к себе ладонь. – Это что?! - Кольцо, - Игорь растерялся, позволяя выкручивать себе кисть руки. – А что? - Чье? - Моё. - Твоё? – Мишка смотрел на него внимательно и, как будто, недоверчиво. - Ну… Теперь моё… – вспомнив, что перед ним друг Стаса и человек, нашедший для него уникальную партнершу, Игорь расслабился и выдохнул. Наверное, Мишка Поярков имеет право задавать такие вопросы и таким тоном. – Подарили. Стас подарил. - Ну, это понятно, что не Стивен Сигал, - Поярков глубоко вздохнул, и словно сдулся, задумчиво глядя на ладонь Игоря, которую все еще сильно сжимал в пальцах. Крупное мужское кольцо червленого серебра сверкнуло слабым мгновенным бликом. – Значит, всё же подарил… - А что такое? Не должен был? - Да не в этом дело, - Мишка Поярков печально улыбнулся, не сводя глаз с кольца. – Знаешь, что я тебе скажу, мой мальчик… То, что я всегда говорю своим девочкам. Вам всем только кажется, что самое важное в этой жизни происходит только с вами, здесь и сейчас. Но это всего лишь иллюзия, поверь мне. На самом деле, всё уже было, много раньше, и лет двадцать назад… Ну, может, чуть меньше, сколько нам тогда было? … Так вот, в этих стенах тогда кипели такие страсти, что вам и в страшном сне не приснится. И я бы, на месте Стаса… Но ладно, это не важно, наш Стасик знает, что делает, правильно? Ты извини, что я так на тебя набросился, я просто не ожидал… Давай, пойдем уже, где там ваши малыши? У моего гримера руки чешутся их всех нормально перекрасить! Игорь засмеялся, Мишка Поярков привычно запрыгал на месте, и они быстро пошли по правому коридорчику в сторону зрительного зала.