О ТАНЦАХ И О ЛЮБВИ... ЧАСТЬ 3.

***** - Митя, давай уже поедем, ну, пожалуйста… - Дина внимательно рассматривала в настенное трехстворчатое зеркало ванной комнаты профессиональную «латинскую укладку», которую ей почти два часа создавал приглашенный Гончаровым профессиональный стилист. В этом сезоне, как показывал проведенный Диной тщательный мониторинг танцевальных сайтов и форумов, предпочтительной прической у партнерш во взрослой латине был свободный «хвост» - ну, если длина волос, конечно, позволяет. Волосы должны были впечатлять «естественным состоянием», сколько на это уходило геля и лака – уже совсем другой вопрос. В случае с Диной «модные тенденции» явно давали сбой. В их паре «хвост» был у Игоря, и составлять ему зеркальное отражение, сбивая собственноручно выстроенный Стасом до миллиметра образ партнера, Дина, разумеется, не собиралась. Поэтому после некоторых раздумий она остановилась на латинской «классике» - тяжелом узле из волос над самой шеей, позволив стилисту отрываться с расклейкой прически «камушками» и издеваться над густой послушной челкой, как тому только в голову взбредет. Лишенный счастья сделать запланированный им модный «хвост», стилист в ходе работы, тем не менее, очень хвалил волосы Дины – что те густые и весьма послушные. Митька заинтересованно поддакивал из кухни, где аккуратно дымил в распахнутую форточку. Когда мастер перешел к рассуждениям о красивой форме головы и классических линиях черепа, Гончаров даже притащился из кухни в комнату, и теперь они вдвоем разглядывали Дину, в частности ее макушку, как два археолога, откопавших неожиданно бесценный черепок. - Вы… как два патологоанатома, честное слово… - буркнула завешанная волосами Дина, которую уже нервировало это «научное» разглядывание. - Нервничает. – Митя понимающе, словно извиняясь за подругу, улыбнулся мастеру – молодому парню с нечеловечески торчащими перпендикулярно голове разноцветными вихрами. – Волнуется. - Да ты о чем, брат, разве я не понимаю?! – стилист тряхнул вихрами и снова схватился за расчески. – У меня самого друг к шести утра поехал первых юниоров причесывать, девочку и мальчика, парочку. Так он феназепам с собой взял, прикинь? У тебя одна девушка волнуется, а там – девочка, мальчик, и две семьи в полном составе на рогах ходят, тоже на Россию идут! У вас тут хоть тихо, а у него там… Он печально посмотрел в потолок – и по-новой ухватился за распущенные волосы Дины. Не смотря на переживания мастера об экстремальной судьбе коллеги, укладка получилась шикарная, расклейка «камушками» сверкала и переливалась, притягивая взгляд. Парню, действительно, удалось подчеркнуть изящество и нежность девушки с помощью одной лишь прически. Стандартно пожелав «удачи», «ни пуха» и «если что – звоните круглосуточно, хоть ночью приеду, всё поправлю», мастер, одним движением сбросив в чемоданчик расчески, баночки с воском, профессиональные пенки и флаконы с лаком, бежал, торопясь к следующим клиентам. Митя уже на пороге чудом успел сунуть ему деньги за выполненный заказ. Настенные часы показывали восемь часов пятьдесят пять минут. - Мить, пожалуйста, поедем, а?... – Дина вернулась в комнату, где Митя уже в третий раз поставил перед ней на столик у дивана приятно дымящуюся кофейную чашку. – Ну, не могу больше ждать, честно. - Динуль, давай-ка, успокоимся, ладно? – Гончаров был невозмутим и непробиваем. – Сейчас – без пяти девять. Ехать нам – двадцать минут. Стас сказал, чтобы раньше десяти тебя там не было. Поедем через полчаса. - Митя, ты не понимаешь… - не в силах справиться с охватывающей ее паникой, Дина резко встала с дивана и заметалась между ним и окном. – Ты просто не понимаешь! Десять, не десять, какая разница! Там же… Девушка осеклась и замолчала. - Что – «там же»? «Там же» ваша монстроподобная Ширли? – Гончаров проницательно посмотрел на подругу. – Которую ты так боишься? И что будет, если мы приедем в зал на полчаса раньше? Ты снимешься с турнира? Или заловишь её в коридоре и отгрызешь ей голову? - Митя! - Дина, послушай меня. Давай сделаем так… - Гончаров бережно сжал в ладонях ледяные пальцы девушки, привлекая ее внимание. – У нас есть полчаса. И ты сейчас, здесь, можешь истерить, сколько хочешь, на полную, чтоб уже ничего не осталось. А потом ты успокоишься, и ровно в десять мы будем на месте. Поэтому рассказывай всё мне. Что это за Ширли такая, и почему ты ее так припадочно боишься? - Я… Не припадочно. Почему припадочно? – Дина растерялась, замерла на месте, что позволило Мите, аккуратно усадить её обратно на диван. - Потому что на тебя смотреть жутко, когда ты о ней вспоминаешь. Что она может тебе… вам с Игорем сделать такого, что ты из-за нее уже спать нормально не можешь? - Мить, ну как ты не понимаешь?! Её же пригласили судить. Нас судить! И она нас сольет, это же очевидно. Да любой бы тренер на ее месте так поступил! Это же я отказалась с ней работать. Я вместе с Марком сорвала ей чемпионство на UK, на которое она так рассчитывала два года назад. Я помогла Марку… Ну, ты же слышал тогда, в раздевалке – Марк забрал Суо, там же чуть до драки не дошло, и мы увезли Суо в госпиталь. Черт, Митя, как же они на нас тогда орали, ты бы слышал! Все орали, всей судейской коллегией! А Ширли – она молчала, только смотрела. Но, знаешь, лучше бы она тоже орала… Я поддержала Марка, хоть она сама просила меня этого не делать. Ты же не думаешь, что теперь, когда мы с ней встретимся, она полезет целоваться?! - Ну, целоваться она точно не полезет, хотя бы потому, что я ей этого не позволю, - Митя ухмыльнулся, продолжая греть в ладонях пальцы Дины. – Если ей так невмоготу, пусть лезет целовать меня, я как-нибудь переживу. - Тебя? А зачем ей целовать тебя? – опешила Дина и непроизвольно фыркнула. - Ну, вот видишь, как любопытно. Ты точно знаешь, что целовать меня вашей Ширли незачем. – Митя лукаво смотрел на девушку. – И при этом абсолютно уверена, что она обязательно подложит подлянку вам с Игорем. А если мы все же предположим, что строить вам козни ей так же не интересно, как целовать меня… - Мить, ты ее просто не знаешь, она же злопамятная. Она никогда ничего не прощает и не забывает. Я… боюсь её. - И это мне говорит спортсменка мирового уровня, которая отважно передралась со всей судейской коллегией главного британского турнира?! – возмущенно вскинулся Гончаров. - Которая отбила у них парализованного мальчишку и с гиканьем и свистом ускакала с ним в госпиталь на своих двоих?! А потом прожила в чужой стране хрен знает сколько времени – без денег и средств к существованию?! Поддержала друга, вылечила мальчишку, а потом вернулась домой, чтобы победить?! Дина, ты недооцениваешь себя! Ты просто бойцовый кот латины, и ты не имеешь никакого морального права бояться одинокую английскую леди. Ну, в крайнем случае, если все совсем будет плохо, укусишь её за лицо. Готов быть группой поддержки и мяукать из-под лавки… - Митя, ты дурак! Господи, какой же ты дурак… - Дина вытирала выступившие от смеха слезы. – Бойцовый кот латины… Во-первых, я тогда была не одна, а с Марком… - А сейчас ты с Игорем! - Во-вторых, я не ускакала, а мы с Суо уехали на машине госпиталя… - Машина у подъезда, могу нарисовать на ней красный крест! - Митя! - Дина! Я хочу сказать, что ничего не изменилось, понимаешь? – Гончаров с силой сжал в руках ладони девушки. – Ты все та же, и так же будешь бороться. Тогда – вместе с Марком, сейчас – вместе с Игорем. И ты стала еще сильнее, и сейчас ты не одна. Есть Игорь, твой партнер. Есть Стас, ваш тренер. Есть я. Есть ребята вашего клуба… Мальчики твои приехали. Очень хочу с ними познакомиться… Поэтому вы с Игорем будете бороться за победу, а мы будем за вас болеть и помогать, чем сможем. - Гончаров, почему ты такой умный? – по глазам Дины Митя видел, что девушка успокоилась. Теперь это снова была знаменитая латинистка Дина Звягина, которой через полтора часа предстояло выйти на танцевальный паркет. – Почему ты всегда знаешь, что нужно сказать? - Побудь с годик старшим братом танцора, еще не тому научишься, - усмехнулся он и за руку потянул Дину с дивана. – А у меня уже стаж – за десять лет, представляешь? Я и фрачные манишки умею отбеливать, и латинские рубашки «камушками» расклеиваю. Женька в Юниорах камни терял на турнирах – ведрами. К каждым соревнованиям рубашку обновляли, я ходил в клею по локоть, ко мне на работе договора и проекты приклеивались, и секретарша ржала, как лошадь… Он осекся, глаза стали серьезными и внимательными. - Я… Я очень боюсь подвести Игоря. И Стаса. Ты не представляешь, насколько для них обоих важен наш выход. – Дина говорила чуть слышно, но затаивший дыхание Гончаров разбирал каждое слово. – Ширли приехала судить. Она встанет в линию, и если из-за меня она сольет Игоря… - Просто не дай ей такой возможности. Не позволь ей это сделать. – Дмитрий Гончаров прекрасно представлял себе, что значит для Стаса Кучуна и Игоря Адлиса выход на национальный чемпионат. Внезапный ночной штурм гей-клуба меньше месяца назад и ночное же посещение квартиры Стаса, на которое он взял своих лучших спецов-химиков, Митя в жизни не забудет. Но говорить об этом сейчас Дине – только масла в огонь подливать. – Да, она была твоим тренером. Да, вы… не совсем удачно расстались. Но у тебя перед ней есть преимущество. - Какое? - Ты знаешь ее тренерские приемы. А вот она на сегодня совсем не представляет себе ни твоего спортивного уровня, ни потенциала. Поэтому просто сделай это – удиви её. Не позволяй ей уничтожить карьеру Игоря. Я уверен, у тебя получится. Я же видел, что Стас с вами делает. Честно говоря, я вообще не понимаю, как после такого вы еще можете ходить и разговаривать. - Они стоят друг друга, Стас и Ширли. – девушка печально улыбнулась. – Они оба… убивают. Только по-разному. - Ну, у Женьки были, конечно, тренеры-садюги, даже в Детях. Но вот таких методов, как у Стаса, даже у них не было. – Митя покачал головой, потом взглянул на часы на левом запястье. – Так, ладно. Давай-ка, мой бойцовый кот латины, быстро пей кофе, он уже остыл. И будем выгружаться. А то с такими разговорами мы пару ваших кругов точно пропустим. - За Женей будем заезжать? – Дине нравился обаятельный и смешливый младший Митин братик. Нравился и его мальчик – худой блондин с выразительными черными глазами. - За мелким? Да ни фига, кто ж нас пустит, там всю неделю Герка рулит, - Гончаров довольно улыбнулся, теперь он походил на отца семейства, гордо хвастающегося наследниками. – Он и отвезет, и привезет, и бутербродами накормит. И проследит, чтоб мой лох туфли не забыл. А то было у него пару раз – приезжаем на турнир, туфли дома лежат. Мне разрешено только смотреть, болеть и орать «Гончаров, давай!» и «Женька – красава!». - Ну, тогда поехали. – Дина усмехнулась. – Будем орать «Женька – красава!» и удивлять Ширли. Они молча переглянулись. Оба понимали, что «удивлять Ширли» - единственное, что оставила паре Адлис-Звягина неумолимая спортивная судьба. ***** В ночь накануне открытия Чемпионата России в первом часу ночи Стефка потащил Эму Градиевского на улицу, прогуляться. Позже, уже дома, он долго стоял у большого кухонного окна, выходящего во двор, внимательно и в то же время отрешенно рассматривая редкие габаритные огни въезжавших во двор машин, мелькавшие в ночной октябрьской темноте. Припозднившихся жильцов дома было мало, за всё то время, что Стефка простоял у окна, он насчитал лишь три автомобиля. Не оборачиваясь, он слышал, как за его спиной, в гостиной, сосредоточенный Эмка, сидя на диване, измывался на телевизионным пультом – он уже несколько раз прощелкал все телеканалы, с первого по сорок пятый – и обратно. На каждом он задерживался не дольше двух секунд, автоматически отмечая название канала и тему сюжета, и тут же забывая об этом – и снова нажимал кнопку переключения. Для Стефа было очевидно, что если они с Эмой планируют в перспективе хоть в каком-то виде пользоваться телевизором, плазму необходимо оперативно спасать. Ну, то есть, отодрать от нее взвинченного Эмку и быстро придумать ему другое занятие, которое не приведет к техническим поломкам, а также к материальному ущербу. Оставалось только радоваться, что главный тренер клуба «Танцевальные надежды» Станислав Григорьевич Кучун при всех его талантах не обладает способностью видеть на расстоянии, иначе он пришел бы в ужас от двух своих лучших стандартистов, которые в полночь, вместо того, чтобы спать, накапливая силы к первому дню турнира, отморожено болтаются по квартире, а Градиевский при этом активно пытается привести в негодность бытовую технику. Они, конечно, после собрания били себя кулаками в грудь, клялись Стасу, что не позже одиннадцати вечера, чти минимум – восемь часов сна, что и грим, и укладка – всё с утра, что они будут собранными и сконцентрированными, но… Спать не хотелось. Вернее, не так: спать было просто невозможно. Это понимал Стефка. Это понимал Эма. Поэтому они даже не стали изображать друг перед другом жалкие попытки обосноваться в спальне, а, вернувшись с собрания, прогулявшись с подачи Стефки по Моховой, молчаливо поглазев на ночные огни октябрьской Москвы, и уже дома выпив в кухне на пару очередной кувшин лимонной воды, также молча разбрелись «по интересам». Стеф завис в кухонном окне, а Эма ушел в гостиную, где устало рухнул на диван, попав задом точно на телевизионный пульт. Это и определило его дальнейшие пультовые игрища. Стефка в очередной раз думал о том, что когда всё закончится – когда завершится национальный чемпионат этого сезона – он обязательно утащит Эмку домой, в Екатеринбург, к родителям. Хотя бы на неделю. В том, что Стас даст добро на такую поездку, Стеф не сомневался, особенно, если подключить к уговорам Игоря. Собственно, если бы кто-нибудь поинтересовался мнением самого Стефки, то он бы и Игоря забрал с собой, на ту же самую неделю. Одного, без Станислава Григорьевича. Он не мог объяснить это ощущение даже самому себе, не мог найти никаких логических оправданий такому странному желанию – увезти троюродного брата из Москвы хоть на несколько дней - но внутренний камертон, обычно не подводивший своего хозяина, настойчиво сигналил, что так было бы правильно. После произошедшего за последний месяц им всем необходимо как-то успокоиться. Отдохнуть. Научиться жить с тем, что с ними со всеми случилось. Наблюдательный от природы, Стеф прекрасно видел, как каждый из тех, кто его сейчас окружал – Эмка, Игорь, Стас, Данька, Макар, девочки – пытался справиться с тем, что так внезапно рухнуло им на головы. Эмка, например, враз замкнувшийся, отгородившийся от всего вокруг, даже от ссоры с матерью, живет сейчас только задачей победить на Опенраше, думает и дышит лишь Опенрашем, для него вся жизнь, все их будущее уместилось в ближайшие шесть суток, за которыми словно ничего больше не будет, вселенная закончится. Такое бывает с фаворитами крупнейших спортивных турниров, Стефка это, конечно, знает. Но ведь дальше всё равно надо как-то жить, а у Эмки сейчас намного меньше сил, чем он пытается показать, и уж Стеф видит это лучше кого бы то ни было, даже лучше Стаса и Марьяны, которых Градиевский еще может водить за нос и делает это весьма успешно. Но обмануть человека, с которым живешь в одной квартире… Чемпионат идет до воскресенья, день – на разбор полетов в клубе и на продышаться, а со вторника можно уже брать билеты на самолет в Е-бург. Нужно брать билеты! Он увезет Эмку из Москвы к себе домой, даже если для этого ему придется связать Градиевского, закатать в ковер и сдать в багаж. Дома – родители, вся родня, они будут рады. Они давно их ждут и очень хотят познакомиться с Эмой. Градиевского днями напролет будут кормить борщами, пирогами с рыбой, пельменями, все семейство будет таскать его на прогулки и, подходя на цыпочках, осторожно укрывать теплым лоскутным одеялом, когда тот будет задремывать на диване в комнате Стефки после обеда. И там, дома, Эмка сможет оттаять, успокоиться, собраться с силами, от которых уже в ближайшие шесть дней просто ничего не останется. Стеф знал, что Градиевский будет бороться за победу и в российском молодежном стандарте, где они оба встретятся на паркете, и в категории международного стандарта, куда Стас записал только его, и где в общем поединке сойдутся два возраста – Молодежь и Взрослые. Он прекрасно видел, что Эма пойдет до конца. Что бы ни случилось в ходе турнира, Эмка даже полуживым выйдет на паркет и мертвым поползет на пьедестал. На верхнюю ступеньку пьедестала. Градиевский – спортсмен от бога, это знают все. Поэтому потом, после Опенраша – домой! Хоть на неделю. С Игорем сложнее… Стеф еще сам для себя не мог толком сформулировать это странное, томящее-давящее желание увезти брата из города хоть на несколько дней, увезти одного, без Стаса. Но ничего, у него еще будет время об этом подумать, еще есть шесть дней, пока идет турнир. И прежде, чем говорить об этом с Игорем, надо самому понять, откуда вообще взялась эта мысль, и почему она так упорно засела в голове. А пока – Эма. Самое главное сейчас – Эмка. Свои собственные возможности Стеф на текущий момент сам отлично осознавал, ему даже не надо было советоваться со Стасом: у них с Ингой хватит сил, техники и запала пройти по своей категории в финал, а вот дальше… Смена городов весной, смена партнерши, смена клуба за месяц до чемпионата, смена тренерской школы и техники ожидаемо притормозили его движение вперед, по-другому не бывает. Мечтать о победе при таком раскладе более чем наивно, но вот за третье место он будет драться, стиснув зубы. Особенно, если учесть, что первую строчку результатов Градиевский мысленно давно забил под себя. Оставалось проверить, как проводит ночь накануне открытия чемпионата России потенциальный лидер молодежного стандарта. То, что Эмка ожидаемо психует, Стеф не сомневался. Он уже пару раз отогнал любимого от висевшего в коридоре открытого порт-пледа, в котором в чехлах хранились оба новых фрака: у Градиевского нехорошо поблескивали глаза, и он подозрительно рассматривал лацканы, словно видел их впервые. Чтобы не нагнетать ситуацию, Стефка, улучив момент, когда Эма отвернулся, тихой сапой упёр порт-плед в ванную, где тот и висел, зацепленный за крепкую металлическую трубу. Как только злосчастные фраки исчезли из поля зрения Градиевского, Эма тут же о них забыл и снова схватился за телевизионный пульт. За двадцать минут до полуночи Эме позвонила Марьяшка – советовалась, куда лучше заказывать билет: в Бельгию, в Брюссель, или в Норвегию, в Осло. Ей самой пофигу, у нее шенген. И к дьяволу такие переживания, села в самолет – и никакого тебе чемпионата! На заднем фоне в трубке ласково, успокаивающе журчал голос Виктора Мохова. И это при том, что Витька сам завтра выходит на паркет, но когда Марьяшка нервничает, он всегда рядом. Общими хоровыми усилиями уговорили Марьяну Пугачеву из страны не бежать, а попробовать завтра пройти хоть один отборочный круг. Ну, просто так, хотя бы попытаться. Вспомнив Марьяшкин звонок, Стеф фыркнул – знал бы кто, что у стандартистов накануне Опенраша страсти кипят не хуже, чем у их коллег-латинистов. В этом смысле и Игорю, и Макару, и девочкам – Дине с Галкой - конечно, сейчас в чем-то легче. Покраска лица и тела у латинистов – святое. Автозагар кладется иногда не в один и не в два слоя, а больше, и на это можно убить весь вечер, если взяться с умом – обрабатывается почти вся поверхность тела: грудь, спина, плечи, руки, бедра. У девчонок в обязательном порядке – ноги. Все зависит от того, насколько у танцора «дырявый» костюм, и какой процент тела будет виден с паркета зрителям. А еще автозагар может лечь «не так» - и можно начинать все заново. Проще говоря, ребятам-латинистам в ночь накануне турнира всегда есть, чем заняться. У стандартистов обрабатывается только лицо, шея и кисти рук. Всё. Остальное закрывает фрак. Понятно, что даже при особом старании больше тридцати минут этот процесс не занимает, обычно стандартисты гримируются за час – полтора до выхода на паркет. Поэтому вечер накануне турнира можно с чистой душой отдать панике, переживаниям и самонакрутке, чем стандартисты «Танцевальных надежд» - потенциальные фавориты Опенраша - и занимались, практически, в полном составе. Даже Инга была на связи в сети – у Стефки то и дело жалобно звякал телефон, сигнализируя о непрерывно поступающих сообщениях, на которые он терпеливо отвечал. Похоже, Инге за последние восемь месяцев впервые изменила её хваленая выдержка. В данный момент она переживала из-за нового стандартного платья, в котором выглядела, по её собственным словам, «как полная кретинка, в смысле, толстая кретинка», и которое «горбатит» их парную стойку. Истерика одного из партнеров, как правило, ощутимо влияет на результаты пары, поэтому Стеф приложил все силы, чтобы в очередной раз обосновать, что новое платье – «чумовое», и партнерша в нем «красотка». Надо бы натравить на нее Марьяшку. После Стефа и Стаса с Игорем Марьяна Пугачева – единственный человек в клубе, способный повлиять на Ингу. Решив, что Марьяна справится с возникшей проблемой гораздо лучше, чем он сам, а заодно отвлечется от своих попыток улететь в неизвестном направлении, Стеф быстро отбил ей смс-ку, в которой лаконично изложил суть вопроса, а также просьбу - поддержать его партнершу. Через двадцать секунд пришел восторженный ответ – «Ок!!!». Похоже, Марьяна Пугачева нашла точку приложения себя на ближайшие пару часов… Оставалось только надеяться, что сейчас, в первом часу ночи, спит хотя бы сам Стас, а, значит, и Игорь, потому что, ну хоть кто-то, черт возьми, должен спать этой ночью! В гостиной у Эмки бодро зазвонил мобильник. Стефа царапнуло нехорошее предчувствие, и он даже быстро пошел из кухни в гостиную, чтобы поделиться им с Градиевским, но опоздал, тот уже, не глядя на телефон, ответил на звонок. - Марьяш, ну, не накручивай ты себя. Все будет нормально, честное слово… - Эмка - с телевизионным пультом в одной руке и мобильником в другой – сидел на диване. На время звонка он перестал жать на кнопку, и теперь в гостиной ревело и грохотало, на экране взрывался какой-то космический корабль, по которому с ревом бегал мужик с выпученными глазами. Внезапно Эма Градиевский вздрогнул, выпрямился, как в своей лучшей стандартной «стойке» и обалдело посмотрел на Стефа. Черные матовые глаза сравнялись по размеру с глазами орущего космического мужика. – Ой… Станислав Григорьевич… Я думал, это… Не-не-не, мы спим. Конечно, спим. Честно. И Стеф спит, уже давно. На корабле взорвались какие-то гигантские колбы, из них с утробными воплями полезли уродливые зомби. - Что? Нет, ну… Нет, Стеф не воет во сне. Нет-нет, это не он. И не я. Это… Это на улице. Да! На улице. Просто слышно хорошо. А мы спим, да… - в этот момент на кого-то из зомби рухнул столб огня, комнату прошил истошный визг. – Нет, это не Марьяна. Она же дома. Спит. Наверное… Я же говорю, это на улице. Что? Да, я понял, мне Игорь сказал… Хорошо, передам. Спокойной ночи, Станислав Григорьевич. До завтра. И Эма обессилено нажал кнопку «отбой». На экране обломки сгоревшего в хлам космического корабля в полной тишине разлетались по просторам вселенной. - Если ты перестанешь кататься по полу и встанешь, я расскажу тебе, что такое «пиздец», - Эма Градиевский укоризненно смотрел на Стефана Лиллу, который за время телефонного разговора сполз спиной по дверному косяку на пол и теперь трясся от смеха, обеими руками зажимая себе рот. – Теперь Стас уверен, что у нас тут оргия, и что мы пляшем голыми на барной стойке, вместо того, чтобы готовиться к отборочным. Тебе от него привет. Он еще секунду смотрел на заходящегося в смеховых конвульсиях Стефку, потом махнул рукой – и засмеялся сам. - Ты по… почему звук не вырубил? – Стеф с трудом принял сидячее положение, но встать еще не мог. – Одной кнопкой же можно… - Я забыл про нее. – смеющийся Эма недоуменно смотрел то на пульт, то на свой мобильник. – Я не думал, что Стас позвонит в такое время. Это было… очень неожиданно. - Зато теперь Стас точно знает, что я не вою во сне. - Стефка, не сдержавшись, снова засмеялся и покачал головой. Длинные светлые волосы мягкой волной скользнули вдоль лица. – Как думаешь, это можно считать хорошей новостью для тренера за восемь часов до открытия Опенраша? И что такого тебе сказал Игорь, чего он не сказал мне? - Ну, Игорь сказал… - Эма вдумчиво рассматривал декоративную лиану, раскинувшуюся по всей стене гостиной. – Он сказал… - Эма… - Не, ну, Игорь просто сказал… - Эма! – Стефка нарочито строго сдвинул брови, наблюдая, как любимый обреченно пытается увильнуть от ответа. То, что увильнуть не удастся, прекрасно понимали оба. - Хорошо. – Градиевский вздохнул и беспомощно развел руками. – Трахаться нам нельзя. Твой Игорь так сказал. - В смысле? – сдвинутые брови Стефки изумленно поползли вверх. - С целью сбережения спортивной энергии и творческого настроя. Нельзя трахаться накануне открытия, и далее, по прохождению отборочных кругов. Я так понял, что если мы вылетаем из отбора, то уже можно, но тогда, боюсь, Стас займется нами лично. И не факт, что нам понравится. - Это тоже Игорь сказал? – улыбнулся Стефка. Он не представлял себе брата, позволяющего Стасу заняться ими с Эмкой «лично». - Это я тебе говорю. – Градиевский фыркнул и наконец-то расстался и с телефоном, бросив тот на диван, и с телевизионным пультом, выключив предварительно плазму. – Так что, мотивации вылететь из отборочных тоже нет. Я к нему под горячую руку не хочу. - Никто не хочет. Поэтому пошли спать. – Стеф решительно пересек гостиную и взял любимого за руку. В ответ на печальный, откровенно расстроенный взгляд, понимающе улыбнулся. – Ты поэтому один в гостиной прячешься? Что трахаться нельзя? - Еще чего… - Эма возмущенно фыркнул, но не убедил даже самого себя, не говоря уже о Стефке. – Я просто тут… - Пошли-пошли. – Стеф приобнял любимого за плечи, внимательно смотрел в печальные глаза цвета черного бархата. – Предлагаю не менее увлекательное занятие… - Например? - Хочешь, расскажу, как я в тебя влюбился? - Ого! - Эма опешил, но через мгновение уже стоял на ногах. - Ты раньше никогда об этом не говорил… - Ну, наверное, пора. Как думаешь? – Стефка ласково улыбнулся и осторожно, чуть касаясь, погладил Градиевского по щеке. Еще через пару минут свет в окнах одной из квартир по Романову переулку погас. В день открытия национального турнира Эма Градиевский и Стефан Лилла приехали в «Ромашку», как и просил Стас – к девяти утра. Им, как и девчонкам, как и Машере с Галкой, предстояло помочь маленьким танцорам клуба начинать Открытый чемпионат России этого сезона. ***** О том, что он всю неделю не будет ходить на занятия, потому что собирается сопровождать Макара на чемпионат, Данила Краснов сообщил Егору в понедельник, по дороге из школы домой. Бондарев откровенно удивился и даже чуть замедлил шаг, с интересом разглядывая Краснова своим непроницаемым взглядом. - И чо, все четыре дня пропустишь? До следующего понедельника? - Ну да. - Ты смотри, там проверочная по алгебре будет, в четверг. - И чего? Это же Чемпионат России! Он один раз в сезон проходит. А с проверочной я что-нибудь придумаю. - А этот твой… парень, он тоже будет выступать? - Макар? Конечно! Он, знаешь, как готовился к этой России?! У него программа – чумовая! - И какие у него шансы? - Он фаворит… - важно сказал Данька и, не выдержав, рассмеялся. Глаза его сверкали восторженным воодушевлением. – Все тренеры говорят, и Стас, и Владимир Леонидович, что Макар на этом Опенраше должен победить. И он обязательно победит! Он сам мне обещал. И он будет чемпионом России. - Даже так? – идущий рядом парень бросил быстрый взгляд на Данилу, покачал головой. – А когда это точно станет известно? Ну, что он победил? - В воскресенье. Финалы всех категорий проходят в воскресенье, в последний день турнира. - А если финалы в воскресенье, зачем тебе тогда завтра ехать и всю неделю таскаться? Ну и поехал бы в воскресенье… - Ты что?! – Краснов от возмущения даже споткнулся, сбился с шага. – Завтра начинаются отборочные круги. У Макара в категории больше трехсот пар, к финалу выйдут шесть. Они с одной сто тридцать второй начинают, им всю неделю выходить, я каждый день буду ездить. - Ни фига себе! Больше трехсот? – присвистнул Бондарев. – Это круче, чем на Олимпиаде. У гиревиков человек двадцать в турнире – это нормально. - Двадцать – это даже не смешно. – Данька уже снова улыбался, то и дело встряхивая на плече рюкзак. – Двадцать – это домашний турнирчик. Вот двести – это уже чемпионат России, понимаешь? - Понимаю, - послушно согласился Егор и без паузы спросил. – Слушай, а можно мне завтра с тобой? - Тебе? На Опенраш? – Краснов растерялся. – А… зачем? - В смысле – зачем? Чемпионат ваш хочу посмотреть. – Бондарев отвернулся, лениво разглядывал несущиеся невдалеке от ребят по проспекту машины. – Я не знал, что по танцам Чемпионаты России могут проводить. Интересно. И на фаворита твоего посмотреть… - Тоже интересно? – Данька напрягся, сам не понимая, почему. Липкая волна смущения поднималась по шее, подбираясь к щекам. От мысли, что Егор увидит Макара, почему-то стало неуютно. - Интересно… – спокойно согласился Бондарев, все так же непроницаемо глядя на Краснова. - Ну, это… Ты думаешь… А ты уверен, что… - окончательно сбился Данька и, с трудом распутавшись в словесных дебрях, торопливо закончил. – Ты думаешь, тебе действительно будет интересно? - Вот и посмотрим. – Егор был невозмутим и вальяжен, как обычно, в школе. – А твой Макар, он далеко живет? - Макар? – Данька с ужасом понял, что еще секунда, и он начнет открытым ртом хватать воздух, как рыба. Предательская краснота безжалостно поползла с шеи на щеки. – А зачем это тебе? Знать, где он живет? - Ну, мало ли… Может, помочь что нужно… - Бондарев внимательно посмотрел на багровеющего Даньку и снова отвернулся, разглядывая машины на проспекте. – Сам же говорил, у вас там костюмы дорогие, автозагары всякие. У отца машина широкая, он мог бы всех подвезти. Ну, если надо… - Не, не надо, спасибо… – в октябре на улице уже холодно, но Данька чувствовал, как на висках выступили капли пота. Он не хотел, чтобы Егор знал, что Макар живет в его квартире. Но разбираться, почему это так, сейчас было некогда. – Макару еще за партнершей надо будет заехать, мы такси возьмем от дома. Вопрос «от чьего дома?» незримо висел в воздухе, выбивая из Краснова последние остатки самообладания. Егор тихо усмехнулся, поднял руку, не спеша поправил шарф на шее, словно давая приятелю возможность придти в себя, потом снова посмотрел на Даньку. - Ну, так можно мне с тобой? Ты не думай, я сам приеду, а там уже встретимся, ты только адрес точный скинь в контакт. - Там билеты платные… - у Даньки уже не было сил искать еще отговорки. Сопротивляться настойчивости Бондарева, когда тот что-либо решил, было невозможно, об этом знала вся школа. Сейчас Краснов в очередной раз сполна испытал это на себе. – Дорогие. - По пять штук? По десять? – Бондарев чуть улыбался, прикусив губу. – По пятнадцать? - Да ну тебя! По штуке. Все равно, не дешевые. - Я куплю билет. - Там просто три отделения в день, и на каждое… - Я куплю три билета. – Бондарев уже откровенно рассмеялся, наблюдая за провальными попытками друга не пустить его на Чемпионат. – Так ты скинешь мне адрес? Дождавшись молчаливого, усталого кивка Краснова, Егор чуть слышно вздохнул. Конечно, он за десять секунд и сам найдет в интернете адрес, где именно завтра в Москве откроется Чемпионат России по бальным танцам. Конечно, он понял, что Данька и его парень живут в одном доме – скорее всего, именно у Краснова. Но для него было важно, чтобы Данила сам, своей рукой, прислал ему адрес чемпионата. И было крайне важно увидеть этого загадочного «Макара». Фаворита Чемпионата России. Фаворита Даньки Краснова. Человека, давно затащившего Даньку в постель, в этом Бондарев уже ни секунды не сомневался. Человека, из-за которого его друга Даньку избивали в школьном сортире. Из-за которого Краснова заставили бы жрать говно, если бы не пришел он, Егор. Не можешь защитить – не лезь блядствовать. Бондарев еще сам не понимал, почему, но одна мысль о существовании «Макара» Даньки Краснова, вызывала в нем раскаленное, неуправляемое бешенство. Поэтому он шел дальше молча, стараясь успокоиться и продышаться. Краснова такое напряженное состояние друга явно нервировало, это Егор уже понял, а он совершенно не хотел Даньку пугать, у того и так проблем в жизни хватает, с таким-то «Макаром»! А, может, Данька и не хочет такой жизни? Просто не знает, как сказать… Когда до Данькиного дома оставалось уже немного – перейти оживленный перекресток и свернуть во дворы – Бондарев остановился и пристально посмотрел на Краснова. - Слушай, а пойдем ко мне, а? Ты же у меня еще не был? У меня дома никого, мать с отцом только к ночи вернутся, они у меня занятые… Поедим, киношку включим, на компе поиграем. Пойдем? Данька с ужасом понимал, что ему почему-то ужасно хочется пойти к Егору. Вот именно – просто так. Резаться на компе в «линейку», жевать бутерброды, смеяться, вместе смотреть какой-нибудь новый боевик. Не говорить о танцах, все равно Егор в них ничего не понимает. Он ведь очень давно не ходил ни к кому просто в гости. Тренировки, тренировки, тренировки. Изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год… Когда вернулся со сборов в Керчи, в его жизнь вошел Макар. Тут стало совсем не до гостей. А как же хочется! - Ну, так что решил? Пойдем? – спокойная настойчивость Егора обволакивала, успокаивая, лишая воли, словно уговаривая перестать сопротивляться. Данька понял, что если простоит у светофора еще хоть пару минут, то просто молча пойдет за Егором. А Макар?! А Чемпионат?! И столько еще всего надо сделать… - Я сегодня не могу. Мне нужно помочь… - имя так и осталось непроизнесенным, но оба прекрасно понимали, о ком шла речь. Данька помолчал, потом вскинул голову, расстроено посмотрел на Бондарева. – Может, в другой раз? - Хорошо, давай в другой раз… - Егор, внимательно пронаблюдавший эту внутреннюю борьбу, печально ухмыльнулся. – Адрес скинь, не забудь. И во сколько надо там быть. Я приеду – наберу тебя. И еще… Бондарев поднял руку, осторожно поправил Даньке длинные каштановые волосы и натянул ему на голову капюшон куртки. Краснов вздрогнул. Егор сделал вид, что не заметил этого. - Капюшон не снимай. А то свалишься с температурой, и накроется твой чемпионат рваным шлангом. Пошли, зеленый уже… И первым шагнул в сторону перехода, ведущего к дому Краснова. Ни один, ни другой не заметили, как с противоположной стороны улицы на них пристально и внимательно смотрел молодой парень, стоявший у газетного киоска. Лешке Семину, выскочившему на пять минут за сигаретами, очень хотелось набрать телефон Машеры и спросить, когда тот в последний раз разговаривал со своим мальчишкой. И о чем он с ним разговаривал. И знает ли друг Макар, что его Даньку посреди бела дня на улице незнакомый парень гладит по голове, задерживая руку на волосах, уверенно укутывает в капюшон, а потом они вместе, плечом к плечу, идут через дорогу, как будто так и должно быть. Семин даже немного прогулялся за этой парочкой и, лишь убедившись, что они целенаправленно идут к Данькиному дому, остановился и не спеша потянул из кармана сигаретную пачку. Он много о чем мог бы спросить друга Машеру, но… Завтра в восемь утра открывается Опенраш, и если есть на свете хоть что-то, способное выбить Макара из равновесия сразу и надолго – то вот оно, только что шло через дорогу, а до этого послушно стояло, опустив голову, которую кто-то уверенно укутывал в капюшон. Блять, и посоветоваться-то не с кем! Все настолько припаханы к Чемпионату, что мама, не горюй! Даже Курицын приписан к судейству и все шесть дней турнира проведет в «Ромашке». Не у дел только Данька, пока еще не вставший в пару, он, Семин, еще не до конца подготовивший с Ирочкой турнирную программу, и… И всё. Через пару сигарет Семин пришел к выводу, что советоваться ни с кем нельзя: слишком неясная, странная, мутная ситуация. Самое главное сейчас – чтобы друг Макар смог выступить в полную силу, и чтобы Данька не учудил ничего, что вынудит друга Макара сорваться с катушек и пустить к херам под откос весь Опенраш и свои с Галкой танцевальные перспективы. На них хватит и одного Игоря, провернувшего что-то подобное несколько лет назад. И надо быть Стасом, чтобы суметь разрулить последствия. В этом плане Игорю, конечно, повезло, рядом с ним оказался Кучун. А рядом с Машерой – Данька, по сути еще совсем ребенок, пацан. И если Машера слетит с резьбы, то ловить его будет просто некому. Нет, понятно, что друзья, тренеры, клуб, мама Марина, но… Этого иногда мало. Семин понимал, что он, собственно, не увидел ничего ужасного или непоправимого – не поцелуй, не объятия, не висение друг у друга на шее. Но чутье танцора, тренера настойчиво твердило, что всё, что попало ему на глаза – и покорно склоненная данькина голова, и то, как он принимал заботу незнакомого паренька, и то, как они потом вместе шли через переход, плечом к плечу – вот это всё уже было неправильно и тревожно. «Пластика никогда не обманет, по ней можно считать практически все, - говорил им на тренировках Стас. – Особенно, если человек не задумывается, какое положение он занимает в данный момент в пространстве и какое впечатление производит. Надо только уметь читать». По данькиной пластике Семин прочитал то, что его встревожило и категорически ему не понравилось. Единственное, что оставалось – не выпускать Даньку из виду в ходе всего турнира, купировать все тревожные ситуации, чтобы Макар нормально дожил хотя бы до воскресенья. А там пусть слезает с пьедестала, вешает на стенку медаль российского чемпионата и сам разбирается со своим пацаном и с его странными связями. После Опенраша. Они не для того, как подорванные, метались всем клубом последний месяц, вытаскивая и прикрывая друг друга, чтобы какое-то мелкое стриженное чмо лишило Машеру чемпионства по молодежной латине. Значит, так и будет! Семин докурил третью сигарету, утопил ее в луже, смачно придавил ботинком – и решительно пошел в сторону дома Красновых. ***** Нелли Марковна Градиевская собиралась посетить Чемпионат России этого сезона. Сделать она это планировала во вторник, в день открытия, ближе к полудню. Вернувшись с так неудачно завершившейся встречи с Кучуном, Нелли Марковна кусала губы и была страшно недовольной всем вокруг, начиная с себя самой. Не надо было вступать ни в какие переговоры, даже при всем уважении к Станиславу Григорьевичу, не надо было ничего выяснять – надо было сразу, по прилету, ехать домой к сыну, звонить в дверной звонок, если надо – стучать кулаком в дверь, и наводить порядок! Просто вышвырнуть эту малолетнюю проститутку из жизни Эмы, а вот потом уже приложить все силы и умение, чтобы объяснить мальчику, что иначе было нельзя. Эма умница, талантливый ребенок! Он ее обязательно поймет. А вот теперь она дала Кучуну слово, что не будет трогать Эму до самого воскресенья, до финала категории. Черт побери, она что, даже к собственному сыну подойти не может, потому что ее приезд, видите ли, «выбьет Эму из душевного равновесия»?! Нелли Марковна, при всей своей эксцентричности, отличалась одним более чем странным для женщины, и больше, конечно, мужским качеством – она всегда держала данное кому-либо обещание. Всегда. Без каких-либо исключений. Кучун об этом много лет уже знал и поймал её, как девчонку. Он вынудил ее дать слово, что она не выйдет на контакт с Эмой до воскресенья, и Нелли Марковна не собиралась нарушать данное обещание. До мысли, что общение с сыном, и общение с его мерзким сожителем, это, по сути, два разных процесса, она додумалась в понедельник, отчего настроение женщины значительно улучшилось. Станислав Григорьевич давил на то, что нежелательная разборка может лишить Эму чемпионской медали. Здесь Нелли Марковна вынужденно была с ним согласна, она слишком хорошо знала сына. Эмка ребенок впечатлительный и, к сожалению, очень нервный, да еще и сердце… Но вот шлюхи ни впечатлительными, ни чувствительными не бывают, это известно всем. И почему она должна отказать себе в удовольствии уже сейчас встретиться один на один с этой тварью, с этой подстилкой, искалечившей жизнь ее мальчику? А далее – дело за малым: вежливо попросить эту шлюшку, вынудить его дать слово, что об их разговоре не узнает Эма. И сделать вид, что она верит данному слову, и, как обговорено с Кучуном, терпеливо ждет до воскресенья… В том, что эта маленькая мразь в ту же минуту побежит жаловаться Эме, Нелли Марковна не сомневалась. А уж жаловаться ему будет на что! Она постарается! Втоптать соперника в грязь, размазать его по асфальту, убить чувство собственного достоинства, утопить в дерьме – для человека с хорошими мозгами и большим жизненным опытом это дело нескольких минут. Особенно, если соперник – блудливый малолетка, как тот, что нашел на свою голову бедный Эмка. Да, её сын рискует остаться без чемпионской медали, Нелли Марковна это прекрасно понимала. Но спокойная жизнь Эмки стоит дороже любой медали. А самое главное, что в данном случае обещание нарушит не она, и лично у нее появится прекрасный козырь в споре с сыном: она просила, ей даже пообещали, а обещание нарушили… Обещание, данное его матери. Эма – человек чести и слова, как и его отец, и в его непробиваемой защите образуется ощутимая брешь. И вот с этого момента можно будет начинать серьезный разговор с сыном. Осталось-то всего ничего – через несколько часов уже вторник. А там… Нелли Марковна с момента прилета в Москву почти не спала, обессилено забываясь, проваливаясь в дрему буквально на пару часов, и тут же просыпаясь, как от резкого толчка в спину. Все оставшееся до турнира время она непрерывно штудировала на планшете чуть ли не на ощупь знакомый до боли сайт клуба. Найти в портретной галерее членов «Танцевальных надежд» четыре новых лица для нее не составило труда. Новых латинистов – зеленоглазого парня с длинными черными вьющимися волосами и девушку с явным европейским лоском на лице – Нелли Марковна отмела сразу. Она знала, что подзаборная «пассия» сына – стандартист, Эмка сам ей об этом сказал. Часами она, растравляя свою ненависть и ярость, рассматривала «то самое» фото - молоденького, хрупкого блондина с большими выразительными глазами. В какой-то момент ей даже показалось, что эта шлюшка чем-то похож на нового зеленоглазого латиниста клуба – чертами лица, улыбкой, выражением глаз. Но никаких совпадений ни по фамилиям, ни по отчеству, ни по карьерному росту Нелли Марковна не нашла – латинист последние лет семь работал исключительно в Москве, а шлюшка только весной прибыл с Урала – и, списав свою фантазию на усталость и бессонницу, она мгновенно забыла о ней. Зато теперь она отлично знала, кого именно будет искать в день открытия Чемпионата России в лужниковской «Ромашке». Теперь Нелли Марковна хорошо знала в лицо эту подзаборную мразь, испоганившую жизнь её единственному сыну – Эме Градиевскому… ***** Днем в понедельник сетевой редактор второго телеканала «Россия» привычно отметила в списке спортивных репортажей, которые пойдут на канале во вторник, трехминутный прямой эфир съемочной группы Сергея Мещерякова с открытия в Лужниках Чемпионата России по спортивным бальным танцам этого года. Странно, конечно, что Мещеряков едет сам, не барское это дело, с микрофоном бегать… Но, вроде, кто-то говорил, что Сережа любит эти самые бальные танцы. А мужики ведь все больше по футболу-хоккею, в крайнем случае – биатлон… А Сережа, вообще, сам вызвался танцы снимать, хотя любой оператор скажет, что это – полная жопа. Все крутятся, вертятся, все одновременно, танцуют разное, никакой картинки. Хорошо хоть Мещеряков умеет лица выбирать красивые. Ладно, посмотрим на ваш репортаж, ребята… ***** В половине девятого утра во вторник, зарегистрировавшись на судейство по своей первой утренней категории Дети-1, до того, как вернуться к своим ребятам в зал, Стас на пару минут вышел на улицу, к служебному входу в «Ромашку» - перекурить, позже уже долго не получится. Спокойный, уверенный в себе моложавый мужчина в элегантном костюме и модных туфлях вдыхал горьковатый табачный дым, смотрел на хмурое утреннее октябрьское небо, и верил, как мог верил в то, что сегодняшний день – день открытия национального российского турнира – обязательно принесет его ребятам удачу. Обязательно! Ведь по-другому просто не может быть…