Откровения вечности

Сойдя с трапа на родную землю, Оливия наконец поняла, почему моряки кидаются ее целовать по прибытии домой. За время путешествия какой только гадости не насмотришься, и поэтому даже задымлённые портовый район казался девушке чуть ли не раем на земле. Конечно же, она преувеличивала, уже буквально через пять минут ей хотелось выть и сбежать в поместье Фантомхайв, полностью разделяя чувства графа. Вольфрам и Зиглинде были настолько ошарашены видом большого города, что тараторили на немецком, словно лущили горох, и привлекали к себе внимание окружающих. Прежде, чем они ринулись поближе к виднеющемуся даже отсюда Биг Бэну, Себастьян и Оливия синхронно схватили дворецкого за спинку пиджака, и, не переставая очаровательно улыбаться, объяснили, что теперь им следует изъясняться только на английском. - А если не можешь, молчи вовсе, и делай умный вид, - прервала беспомощное лепетание Вольфрама баронесса, щелчком раздвигая веер и пряча за ним лицо. - Первым делом следует пополнить гардероб, - бурча из-за веера, за которым она спасалась от запаха дыма и рыбы, проговорила баронесса. Сиэль, поразмыслив, решил, что лучше заглянуть к мадам Нине сейчас, чем терпеть ее появление в виде стихийного бедствия дома. - К тому же, все равно по пути, - граф хлопнул в ладоши - дело было решено. Часть слуг отправлялась домой с багажом, а все остальные должны были добраться до ателье. Пока Оливия тщетно пыталась вспомнить, какой нынче день недели, или хотя бы месяц, и выглядывала из окна кареты в поисках газетчика, Сиэль грозно вменял Себастьяну, что у него лишь неделя на обучение Зиглинде и Вольфрама. - Ой, я в таких смутных затеях не желаю чувствовать, - не отрывая носа от стекла, но чувствуя пристальный взгляд графа, отмахнулась баронесса. Потом она увлеклась подсчетом количества сделанных лошадью шагов, потом ей стало интересно, коррелирует ли это как то с полом животного, и она чуть не вывалилась из кареты, желая задать пару вопросов извозчику, но была водворена Себастьяном на место. - Хорошо, что Салливан этого не видит, а то еще решит, чего доброго, что я слишком много позволяю женщинам. - Ох, милый, рано или поздно ты дорастешь до того возраста, когда за улыбку любимой пообещать звезду с неба - обычное дело, - ехидно улыбаясь, баронесса все же уселась как следует, и чинно сложила ручки на коленях, всем своим видом демонстрируя чудеса выдержки. Вообще, Сиэлю было по-своему лестно видеть эту фарфоровую куклу живой, нахальной и всему удивляющейся лисой, а не той бессердечный и острой на язык принцессой Несмеяной из русских сказок, что Оливия читала ему в зимние бури, и коей была на людях. Должно быть, такого мнения придерживался и демон, поэтому тихонько улыбался, глядя в окно. Решив продемонстрировать, что леди всегда должна быть элегантной, даже если до этого ее пришлось усмирять с помощью демона, она вытянула свои тонкие пальчики, чтобы опереться о руку дворецкого, и наградила случайных прохожих своей легкой улыбкой, пока сапожком наугад ставила ногу, не видя из за юбки ступени. Ей послышалось, что граф пробормотал что-то вроде: - Я не в ответе за ее причуды. Если она хочет стать причиной сердечного приступа всех мужчин на улице, пусть. Параллельно девушка успевала просвещать Зиглинде относительно тонкостей английской моды: - Туалет для похода к ее величеству должен соответствовать определенным правилам. Для одного лишь скромного визита на потребуется сшить платье и фрак. Хвала высшим силам, я туда не собираюсь. Давить жеманную улыбку, и приседать реверансе каждый миг может превратиться в своего рода пытку. Хотя... С этим ничто не сравнится, - за болтовней девушка не заметила, как перед ней раскрыли двери ателье и она вплыла прямо в жаркие надушенные объятия юных модисток, помощниц мадам Нины. Их наряды опережали моральные устои чопорных англичан лет на сто, по скромным меркам вполне раскрепощенной и свободомыслящей Оливии, поэтому они с Себастьяном дружно закрыли глаза графу, чтобы тот излишне не смущался. Сиэль, конечно, честно боролся за свободу зрения, но куда ему против двух взрослых. - Мэг! Августа! Я чую юношу! - с верхнего этажа раздался неумолимо приближающийся топот, и лицо Себастьяна приобрело крайне скорбное выражение. - Выше нос, господин Зануда, - похихикала Оливия, зная, что в обществе толпы может позволить себе какую угодно колкость, и она сойдет ей с рук. - Как и всегда, ее лучше просто игнорировать, - демон делал вид, что не замечал этого стихийного бедствия моды, и тихонько стоял поодаль. - Не выйдет, - ухмыльнулась баронесса и привлекла внимание модистки. Мужчина сверлил ее спину таким взглядом, что она невольно почесала лопатку, чтобы проверить, не дымится ли платье. Мадам Нина расцеловала ее и кинулась рассматривать Зиглинде. - Ох, что это тут у нас за прелесть?! Ну кто додумался обрядить тебя в столь непритязательное платье?! Наверняка это всё из-за отсталых взглядом мужчин на мир, которые навязывают женщинам излишнюю скромность. Оливии пришлось сделать вид, что она крайне заинтересована дизайном шляпы, и давиться смехом в уголке, а то она не сомневалась, что Себастьян выкроил вы все-таки секунду, чтобы напомнить девушке, кто тут хозяин положения. Пока Нина утащила Салливан наверх, чтобы плотно заняться ее нарядами, баронесса прикладывала к себе обрезы тканей, и советовалась с графом, к лицу ей определенный оттенок или нет. Мэг и Августа тем временем осаждали Вольфрама, чтобы снять с него мерки - к такому беднягу армия явно не готовила, он краснел, бледнел, и всячески старался стать меньше, чем есть. - О, Себастьян! Я придумала отличный вариант прически для Зиглинде. Нынче хорошим тоном при дворе являются высокие прически, и я даже готова сама заняться ее приготовлением, благо, что у девчонки длина волос позволяет... - и тут Оливия принялась оседать на пол. Себастьян сразу же подхватил ее, и все, как загипнотизированные, смотрели на Салливан, которая с помощью Нины сделала себе каре. - На пять минут всего оставили... - просипела баронесса, совершенно не представляющая, что теперь делать, и лихорадочно вспоминающая адреса ближайших парикмахерских, где продают парики. - Ничего не попишешь... - вздохнул дворецкий, обмахивая Оливию. - Госпожа, не убивайтесь вы так, волосы не пальцы, отрастут обратно. - Я свои, столько лет холила и лелеяла, а тут, р-раз и в моде образ Алисы. Да провались я на этом месте, если хоть кто -нибудь видел эту Алису! - она вяло потрясла кулаком в воздухе, и Сиэль решил, что это хорошая прощальная нота, и поторопил всех к выходу. Прощаться по-английски тоже надо уметь. *** Дома их встретили громогласным и дружным "добро пожаловать", лишь Сома, обиженно увивался вокруг графа и восклицал: - Ты ездил в Германию! Почему не пригласил меня? И я все никак не могу понять, зачем ты привёз себе наложницу? Смех Оливии заставил всех на мгновение замолчать - долгий, мелодичный перезвон напоминал звуки, которые издают обереги, продающиеся в морских ветреных странах, тихо звенящих на веранде, в знак вечного тепла и лета. Баронесса не заметила, что все внимание было приковано к ней, и лишь смеялась - наконец она попала в родной сумасшедший дом. Девушка с удовольствием обменялась объятиями с Агни, она действительно по этому скучала, и с нетерпением ждала по-своему семейного послеполуденного чая. Начавшийся уже за ужином ад девушка сносить не смогла: вечные одёргивания Себастьяна, слезы Салливан, жуткое выражение лицо Вольфрама, с усердием сенбернара копающегося в словаре, и многое другое уничтожило в баронессе все намеки на аппетит. Аккуратно сложив приборы, она удалилась из-за стола настолько бесшумно, что только обменявшийся с ней взглядами граф отметил ее уход. Дальнейший вечер стал для Оливии отдушиной, как только она придумала себе развлечение. Как-то раз за завтраком она подозвала к себе дворецкого, вовсю размахивающего деревянной указкой, и, сделав вид, что сообщает что-то несущественное, поправила ему галстук, очаровательно улыбаясь: - Знаешь, а ведь этой указкой можно не только по рукам хлестать. Имея должно количество фантазии и немного раскрепощённости, выясняется, что педагогика имеет место и вне класса, - мягким шепотом сообщила она, и, как ей на миг показалось, демон даже смутился. Впрочем, возможно, во всем виноват медальон, и остаток дня Себастьяну пришлось проходить со смутным ощущением желания в груди. А Лив старательно доводила дворецкого до точки кипения, раздразнивая Салливан всевозможными блюдами так, что она начинала умолять Себастьяна приготовить именно то, что описала баронесса и забывая об учебе напрочь. Или, допустим, пройдя мимо Вольфрама, обращала внимание на то, что его госпожа расстроена, и тот шёл на расправу с местным дворецким, опять же, мешая процессу. А потом она и вовсе затеяла прятки с Сомой, чего тот совсем не ожидал, но ринулся на поиски с щенячьим рвением. Оливия, конечно же, и не думала прятаться, просто осторожно меняла своё местоположение в доме. - Что же, пора сдаваться, а то здесь вскоре найдут мои бренные останки, - принц так и не удосужился заглянуть в библиотеку, и баронесса имела удовольствие провести целых три замечательных чама в компании затейника Даниэля Дефо, но даже его общество в конце концов ей опостылело. За ужином она была образцовой женщиной - поддерживала непринуждённую беседу о планах в бизнесе Сиэля, была внимательна и в меру улыбчива, и складывалось впечатление, что ей немного неудобно сидеть - она ворочалась и вертелась, подмигивала Зиглинде, и тихонько таскала из вазочки сладости, но столь элегантно, что даже демону было нечего возразить. Завершила свой бурный, но по сути пустой день девушка вечерней прогулкой с Финни по саду. Лето - хорошая пора для таких прогулок, да и паренёк был счастлив, несмотря на общее нейтральное отношение баронессы к нему. Она занялась подготовкой ко сну прямо на улице. Она взяла с собой разные гребешки, чтобы наконец дать свободу уставшей голове. Неожиданно для неё Финни попросил поучаствовать в процессе разбора прически. Плескавшееся в Оливии вино располагало к добродушию, поэтому она, скрепя сердце, попрощалась со скальпом, и отдала расческу юноше. К изумлению баронессы горе садовник оказался удивительно внимательным парикмахером, и девушка даже немного осоловела, и периодически роняла голову на руки, которыми она опиралась о спинку скамьи. Финни тщательно расчесал темные волны волос Оливии и замер, услышав её ровное дыхание. - Уснула наконец? - поинтересовался Себастьян, взявшийся словно из тьмы вокруг фонаря, под которым они расположились. - Ага, - простодушно подтвердил Финни. - Хорошо гулять с госпожой, спокойно. Он рассовал гребешки по карманам, и с разрешения дворецкого отправился восвояси, удостоверившись, что Себастьян озаботится перемещением баронессы до кровати. - Что ж, ты весь день наслаждалась неограниченной властью надо мной, но теперь солнце скрылось, и настало он время, - тихонько прошептал он ей на ушко, и девушка сразу подобралась, разбуженная. - Ах, от тебя даже солнце не спасёт, случись чего, - сонно отмахнулась она, ещё не подозревая готовящейся расправы. И поэтому весьма охотно согласилась на передвижение на руках, цепляясь за шею мужчины, и доверчиво пряча замёрзший нос в складки фрака. - Чувствую себя как на элеваторе... - ворчливо заметила Оливия, не открывая глаз. - Не мог, что ли, сделать себя ростом чуть поменьше. Скоро мне надоест таскать с собой табуреточку, чтобы быть способной до тебя докричаться. Демон ничего не ответил, только усмехнулся - чтобы девушка не говорила, она не сможет сопротивляться его обаянию. Вновь убаюканная мерным ходом дворецкого, Оливия даже не заметила, как ее уложили на кровать. *** Часу в третьем ночи она проснулась из-за онемевшей руки и с разочарованием констатировала своё полное одиночество в комнате, и это при том, что она была чуть ли не полностью раздета (наличие ночной сорочки баронесса не принимала в расчёт). Решив, что новый день нужно начинать с приключений, отправилась на поиски демона. Только она накинула халат, и хотела, вооружившись свечкой, покинуть комнату, ее одним точным движением намертво припечатали к стенке. - Доброй ночи, госпожа, - вкрадчиво произнёс Себастьян, ненавязчиво помахивая указкой. Она даже не удостоила его ответом, лишь нахально вздёрнула бровь. - Думаешь, я пущу ее в ход против тебя? - промолвил демон, и замер, мастерски выдерживая паузу. Оливия высвободила одну руку и взяла Себастьяна за подбородок. - Я жду... - сладко выдохнула она. - Не-е-т, - шёпотом протянул мужчина, - это было бы преступлением против твоего тела. - Вот как? - удивилась девушка. - Значит, душа не в счёт? - Это единственное, с чем стоит считаться, - демон легко коснулся ее лба. Девушка чувствовала, как ее коленки дрожат и подгибаются от томного желания, который она целый день прятала в глубинах своей души, и выдавала за стремление к разрушению. Себастьяну достаточно было один раз оглядеть Оливию и сосредоточится на ощущениях, даримых ему медальоном, чтобы понять, насколько сильно он сам хочет продолжать, хоть мучить девушку было своеобразным незаменимым сортом удовольствия. - Бесполезные руки! - чертыхнулась Оливия, когда у неё не получилось дрогнувшими пальцами с первого раза справиться с застежками на рубашке (как и когда Себастьян смог снять фрак, она проморгала). Мужчина осторожно накрыл ее руки своими и мягко отнял, отводя их вниз. - Ох, как же мне иногда хочется быть богом, чтобы поставить тебя на колени, - жарко прошептал демон, водя кончиками пальцев по ее оголенным плечам и целуя ключицы. - Тебе необязательно быть богом, чтобы поставить меня на колени,* - хитро улыбаясь, ответила Оливия. И этого оказалось достаточно, чтобы Себастьян погрузился в неистовство, желая объять собой весь подлунный мир. Страсть и никакого благоразумия, и требовать с них было нечего. Когда еще люди (и не совсем) смогут побывать во сне наяву и насладиться взаимными чувствами? Это был как раз тот случай, когда расчетливый поцелуй живота, у самого дрожащего края рядом с ребрами - действо, которое творит целый мир. Девушка всегда утверждала, что из всего сексуального в мужчине есть его натруженные до набухших вен руки, соблазнительно выступающий валик паховой складки, подбородок и глаза. Шум их дыхания еще не заполнил пространство вокруг, и мир казался словно первозданным. Оливия набрала в грудь побольше воздуха, и выдохнула, блаженно улыбаясь: - Какая же я все-таки счастливая. Внезапно демон прекратил ее целовать, и внимательно оглядел, смотря широко раскрытыми глазами цвета свежей крови, и в глубине этого кошмара были сокрыты темные звезды, очерченные ресницами, каждая из которых была тщательно очерчена неуловимыми тенями, и девушке, смотревшей на него так же неотрывно, стало казаться, что Себастьян не настоящий, а всего лишь нарисованный ее воображением. - От твоих слов мне даже как-то не по себе, - передернул плечами мужчина. - Что, тебе никто никогда такого не говорил? Вот бойся теперь, мучайся, и страдай, и желай, - сплетая его пальцы со своими, бормотала она в темноту. - Все равно ты можешь быть опасной для меня, только если я это тебе позволю, - его власть на этом внезапно ставшем маленьким ложе была нерушима, и как бы она не старалась выдернуть руки и вывернуться из позы мученицы, у нее ничего не выходило. Впрочем, прекращать страдать таким образом она не собиралась. *** Ее настоящие пытки начались утром следующего дня, когда дворецкий, занятый делами, не соизволил принести ей чаю, и она, охая над полученными ссадинами, запаковала себя в чопорное платье фиалкового цвета, самостоятельно отправилась на поиски съестного. Оливия по пути заглянула в комнату, из которой доносилось гневное невнятное мычание. Приоткрыв дверь, она имела ужасающую возможность лицезреть Зиглинде и Вольфрама с роторасширителями, вовсю репетировавшими правильное произношение. Перекосив лицо, девушка поспешила захлопнуть дверь обратно, и, подобрав юбки, понеслась к графу. - Это что за мракобесие вы тут с утра пораньше разводите?! - запыхавшись, девушка с претензиями ворвалась в кабинет Сиэля. Вслед за ней на костылях приковыляла не менее возмущенная Салливан. Граф, недоумевая, впрочем, как и все мужчины, что требуют стоящие перед ним женщины, чинно отодвинул стул, элегантно подошел поближе, чтобы осведомиться в тонкостях возникшей проблемы и, дискутируя как искушенный дипломат, в один миг унять волнения. Но не тут-то было - коварный ковер спутал все его карты, и юноша рухнул на Зиглинде, как подкошенный, ставя себя в крайне невыгодное положение, можно даже сказать, бедственное, если учесть, что в дверях стояла, прибывшая как всегда спонтанно и без предупреждения, Лиззи. - Ничего даже знать не хочу, у меня дела в городе, - панически отмахнулась она от призыва графа к помощи и благоразумию, - Я тут подумала, как хорошей идеей оказалось предложение Себастьяна о покупке станка для лепки. Пожалуй, это то, чем мне следует заняться. И тебе. И всем. Для успокоения нервов, укрепления духа... Пока она говорила, то беспрестанно бочком подбиралась к двери, а потом улизнула в направлении выхода, прямо на ходу схватывая Барда под руку, и вручая ему свое пальто и шляпу. В этой суматохе ее все равно не скоро хватятся. - Бард отвезет меня и вернется, - клятвенно пообещала она напоследок, и затворила за собой двери в дом, хохоча, как заклятый злодей, зная, что брошенный ей граф проклинает ее на всех изученных языках. Путь до города в тишине и одиночестве оказался крайне приятным, даже Бард не решился нарушить этой благоговейной атмосферы. Еще на рабочих окраинах Лондона Оливия его отпустила, и тут же поймала себе другой экипаж. Стоя перед невзрачным входом в подвал, она зачем-то огляделась вокруг и нырнула вниз, на задымленную лестницу, где в самом низу ей перегородили путь два решительно настроенных громилы. - Джентльмены, настоятельно рекомендую вам отойти. Я жажду встретится с владельцем этого мышатника, и не настроена на долгие прелюдии, - скрестив руки на груди, заявила она. Охрана не шелохнулась. - Что же, предупрежден - не всегда вооружен, - дуя на ноготки, словно осматривая совершенство своих рук и не обращая ни малейшего внимания на охранников, ворковала она. - Эх, правильно ведь эти французы говорят: что бы не случилось, ищите женщину, - Оливия спокойно перешагнула через двух сложенных штабелем мужчин, покоренных ее знанием особых точек в организме, которые мигом избавляли страждущего от бессонницы. - Я не помешаю? - вплывая в полу подвальное помещение так, словно это был королевский зал, промурлыкала она и направилась прямо к Лау, восседавшему во главе собрания. Она спокойно обошла шепчущихся контрабандистов очень приличного на первый взгляд вида, и деловито устроилась на коленях у Лау, мягко обняв его за шею и касаясь губами уха: - Я соскучилась. Заслышав явственно неодобрительное высказывание в духе "что нынче за женщины вольного характера пошли?!", Оливия презрительно рассмеялась, и посмотрела на наглеца. Засаленные волосы мышиного цвета были зачесаны так, чтобы максимально прикрывать лысину, объемистый живот выглядывал из-за стола. Этот мужчина, катящийся к преклонным летам, сочился потом и жиром, и баронесса, приглядевшаяся к этому омерзительному созданию, скривилась, ее всю передернуло, но она нашла в себе силы нахально съязвить: - Мне кажется, вам не достаёт личного опыта судить о повадках женщин, максимум, что вы можете сделать - выводы о своей матери. - Ах ты грязная портовая шлюха! - мгновенно вскипел ее оппонент. И в следующий миг сидящий рядом с ним мужчина рухнул на пол и забился в судорогах, извергая клубки пены изо рта. - Все равно он ничего не мог мне предложить, - жмурясь, как кот на солнце, мягко и вкрадчиво проговорил Лау, демонстрируя в руке еще пару отравленных игл. - Не стоит обижать женщину, сидящую у меня на коленях. Я доходчиво изъясняюсь? - нотки стали в его голосе заставили обидчика съежиться, что при его размерах было фантастически недостижимой задачей. - Простите меня, - жалко прогнусавил он. - Моли о пощаде, - взмахнув в воздухе иглами, медленно проговорил мафиози. - Пожалуйста, я не знал. Не надо, умоляю! Оливия повернулась к Лау и, покачав головой, сморщилась. - Слово женщины - закон, - простодушно подал плечами Лау и легко всадил иглу в шею мужчине. Еще один синюшный труп грузно хлопнулся на пол. - К-кажется, мы обо всем договорились. Нас вполне устраивают ваши условия, - кто-то предпринял попытку сбежать из этого места, не пытаясь изменить положения сделки в свою сторону. - И правильно, своя рубашка ближе к телу, - одобрительно закивала Оливия, и Лау замахал руками, призывая всех, кто цел, выметаться так быстро, как только могли. - Чаю? - сощурившись, предложил спустя некоторое время мафиози. - И пирожных. Все же я помогла заключить тебе выгодную сделку, - сложив руки в умоляющем жесте, подмигнула ему девушка. Ее организм с неудовольствием напомнил, что даже бессмертным хоть иногда нужно есть, и начал невообразимо бурлить и вести себя как обезумевший кит, но вовсе не как опустевший желудком. - Я тоже, - просто наблюдая за тем, как девушка трапезничает, все же запоздало выдавил из себя Лау. Оливия кивнула в знак признания такой искренности, но от чашки на оторвалась. - Ты вот лучше расскажи мне, как тебе в голову пришла идея найти мне мужа-тезку Мадам Рэд? - приподняв брови, она наконец задала мучающий ее последнее время вопрос. - Долго рассказывать, - мужчина попытался улизнуть от разговора по старой привычке, но баронесса продолжала сверлить его ничего не выражающим взглядом, и ему вскоре это надоело. - Ладно! Чуть душу из меня не вытрясла! Оплошал я слегка, когда доверил оформление документов своему подчиненному. Благо, он больше у меня не работает. - Бьюсь об заклад, он вообще нигде не работает... Извини, продолжай. - В общем, бедный скудоумный паренек решил, что это будет гениальной идеей - завести документы на некоего лорда Барнетта, пропавшего брата того самого Барнетта, если ты понимаешь. Хвала высшим силам, что не только я, почти все сочли его просто тезкой, приехавшей на постоянное место жительство из Ирландии. - Даже не хочу спрашивать, кем мой муженек был до этого, - фыркнула Оливия. - Ничего коробящего твою честь. Все очень просто. До безобразия прям. Мужчина, проигравший все, вплоть до титула, случайно получает помощь "свыше". - От тебя, конечно же? - Индейцы говорят о себе в третьем лице, я же предпочитаю себе считать человеком, держащим в своих руках какие-никакие, а все же ощутимые бразды власти. Немного муштры, строгий запрет тебя касаться - и вуа-ля! - идеальный муж на подходе. Правда, я не учел, что данные мной деньги он тоже промотает. - Ха! Вот так история, - поразмыслив, баронесса решила, что тут действительно нет ничего ужасающего, кроме того, что Лау как обычно, попал впросак, но даже не подал виду. Она поглядела на настенные часы, стрелки которых едва были различимы в полумгле подвала, и решила, что ей пора уходить. - Когда они разобьют тебе сердце, возвращайся, - не поднимая глаз на нее, ледяным тоном проговорил Лау. - Из-за чего ты в такой ярости? - задержавшись на пороге, она развернулась, подошла к мафиози и запечатлела на самом краешке его губ легкий поцелуй. - Ты же знаешь, как я тебе благодарна, мой маленький бумажный фонарик. Если бы не ты, кто знает, как быстро я бы перешла черту, из-за которой не возвращаются? Даже когда тебя самого не будет, память о тебе всегда будет жить. - Не целуй меня после него - горчит, - внезапно резко утерев губы, не меняя тона, сказал Лау. Вместо того, чтобы обиженно отпрянуть, она наклонилась с сидящему мужчине, и прижалась щекой к прохладному шелку его костюма. - Всегда, Лау, всегда, - и, больше не прощаясь, вышла.