Everyone Says I Love You

Зимний утренний Лондон сер и совсем невесел. С неба сыплется то ли снег, то ли дождь, Эггси морщит нос и ёжится, пряча руки в карманы куртки, а нос – в шарф. У Эггси страшные нервяки, почему-то. Ну, Гарри и Гарри. Ну, театр и театр. Чего такого? Не ясно. Но нервякам нет дела до рациональных доводов. И они заставляют его бродить туда-сюда около выхода из аэропорта, разглядывая снующих мимо людей, вместо того, чтобы сидеть в тёплом и уютном, хоть и шумном, зале ожидания. Гарри узнаёт Эггси издалека - и исключительно по шапке. Потому что никто больше не может напялить на себя столь абсурдно-жизнерадостный головной убор. Шапка у Эггси красного цвета с фиолетовым помпоном. И шарф в тон. Эггси разглядывает его двумя минутами позже – и тут же расцветает широкой улыбкой. Против воли практически. Нет, это точно какая-то черная магия. Черная магия очарования, замешанная на лягушачьих глазах и куриных лапках. -Доброе утро, Эггси, - говорит Гарри, как только подходит ближе и совершенно машинально поправляет его шарф, - давно ждёте? -Привет, Гарри, - если бы физически было возможно улыбнуться шире – он бы сделал это, - не особенно. Минут десять. -Поехали? -Поехали. Вы прогуливаете из-за меня работу? -Вроде того. -А в какой театр мы пойдём? Гарри хмыкает и качает головой, весь такой загадочный и прекрасный. То есть, просто загадочный. Да. -О, вот как. Мне нравится, - улыбается Эггси. На обратном пути из аэропорта они, конечно же, застревают в утренней пробке и в итоге добираются до Гарри два с лишним часа. Впрочем, проблемой это не оказывается – Эггси развлекает Гарри рассказами о том, как насыщенно прошло минувшее лето с внезапным набегом туристов на гостиницу, а потом, когда они едут уже непосредственно по городу, замолкает и глазеет по сторонам. -Настолько давно здесь не были? -Ну да. Одиннадцать лет уже, считай. Когда они наконец доезжают до дома и поднимаются в квартиру Гарри, Эггси пытается сдержаться и не присвистнуть, но это ему не удаётся. Он думал, театральные деятели живут чуть-чуть поскромнее... Ненамного, но всё же. -Что такое, Эггси? – иронично уточняет Гарри, как ни в чем не бывало забирая у него рюкзак и помогая снять куртку. -Хоромы, - коротко поясняет Эггси, чуть смутившись этим проявлением заботы, стягивает шапку и принимается выматываться из шарфа. -Пришлось немного расшириться, - пожимает плечами мужчина, - младшего мне тоже сдали. Я не рассчитывал, что настолько обрасту детьми, поэтому в прошлой квартире было только две спальни. Дети вполне уживались и в одной комнате, но я считаю, что каждому нужно личное пространство. Тем более если я могу это устроить. -Так вы теперь почти многодетный отец? -Вроде того. Эггси проходит следом за Гарри вглубь квартиры. Они идут мимо небольшой уютной кухни, совмещённой со столовой, минуют гостиную – книжные шкафы вдоль стен, фотографии на камине, мягкие даже на вид диван и кресла. Никакого телевизора, что характерно. Эггси разглядывает квартиру и пока ещё не замечает подвоха и не догадывается уточнить, куда они направляются. В конце концов, он никогда не был в такой огромной квартире. Да, он живёт в трёхэтажной гостинице, но это совсем другое. Только когда Гарри открывает перед ним дверь и велит располагаться, Эггси упирается в него недоуменным взглядом. Ему необходимо несколько секунд, чтобы разобраться в ситуации, и отчаянно заалеть скулами. -Да это... не стоит. Я собирался поехать на ночном поезде... – неуверенно мямлит он. -Что за глупости, Эггси? -Ну, не знаю. Не хотел доставлять лишних хлопот. -Вы доставите мне куда больше хлопот, если посреди ночи поедете на вокзал, чем если останетесь здесь. Убедительно. И не поспоришь. -Что вас смущает? – прямо спрашивает Гарри и у Эггси, если честно, нет ответа на это вопрос. В чем он и сознаётся. -Не знаю, если честно. Давно не оставался ни у кого в гостях на ночь, может быть, - улыбается он. -Значит, выход у вас только один. Чувствовать себя как дома. -Я постараюсь, - обещает Эггси, надеясь, что зрачки в его глазах сейчас не поменяли форму с круглой на сердечкообразную. -Вот и славно. У вас есть пара часов на то, чтобы освоиться. -А потом что? -А потом дети придут из школы. Им крайне любопытно на вас посмотреть. -Ну, это взаимно, - улыбается Эггси. Они, кстати, по-прежнему стоят на пороге комнаты. Эггси наконец делает один шаг внутрь и мотает головой, осматриваясь. -Ванная за дверью, - сообщает Гарри, указывая на дверь. И правда. Отдельная ванная в комнате. Как в гостинице, - я буду в гостиной. Думаю, вы не потеряетесь. -О, да вы полны веры в меня, - посмеивается Эггси немного нервно, всё ещё чувствуя себя как-то не в своей тарелке. После того, как Гарри оставляет его наедине с чувством неловкости, он принимает душ, переодевается в самую пристойную свою одежду (тёмные джинсы и рубашка, тёмно-вишнёвый джемпер) и выбирается из комнаты на поиски Гарри. Тот находится быстро и где и обещал – в гостиной. -Ничего? – спрашивает Эггси. – В таком виде пускают в театр? -Вполне, - кивает Гарри. Прилично одетым мальчишка выглядит непривычно – более взрослым и серьёзным. И вообще-то это ему идёт. Гораздо больше, чем дурацкая зелёная панамка, цветастые футболки, и треники и шорты всех возможных формаций, на вкус Гарри. До прихода детей они успевают посмотреть «Господина Никто» - ещё один досадный пробел в кинематографическом образовании Гарри, выявленный Эггси совсем недавно. Копошение в прихожей начинается аккурат в тот момент, когда заканчиваются титры и Эггси с чувством выполненного долга идёт следом за Гарри знакомиться с его отпрысками. На то, чтобы целиком и полностью покорить Энтони, у Эггси уходит около получаса. Теперь Гарри наблюдает за тем, как его сын виснет на спине у Анвина, изображая, по их словам, «плащ Супермена», в то время как сам Анвин помогает накрывать на стол, как ни в чем не бывало. Так, будто висящий на его шее и извивающийся ребёнок ему вовсе не мешает. В общем, Тони в восторге. На то, чтобы завоевать расположение Эмбер, требуется немного больше времени. На самом деле, по поводу Эмбер и Эггси Гарри даже немного переживал. Характер у его дочери определённо был. И был он определённо не сахарным. И дело тут вовсе не в переходном возрасте – она была такой уже лет в десять - язвительна, скептична, прямолинейна и умна. Часто доводила своим поведением, спорами, собственным мнением, которое у неё на всё было своё, и упорно отстаивалось до последнего, мать, зато у Гарри с ней никогда не было проблем. Потому что этот жуткий характер – явно его наследие. Но после того, как Эмбер проводит короткий допрос с пристрастием – конечно, игнорируя замечание Гарри о том, что задавать подобные вопросы (кто такой будешь, сколько лет, а где живёшь, а почему в Греции, где учишься, а что тебе от папы нужно) – неприлично, она, вроде бы, тоже оттаивает. Потому что Эггси и сам машет на Гарри с его замечаниями рукой и запросто отвечает, уверяя, что ему вовсе не жалко. После обеда Эггси ловко вовлекает Эмбер в спор о бесполезности большинства образчиков современной литературы – пока они спорят, Энтони лазает по Эггси как мартышка по дереву, а Анвин только и успевает, что ловить мальчишку в воздухе и перекидывать с одно плеча на другое. Гарри наблюдает за этой картиной и всей его силы воли не хватает на то, чтобы не умиляться. Потому что это прелестно. Когда уже вечером они собираются выходить, Эггси задумчиво интересуется у провожающей их Эмбер: -А ты почему с нами не идёшь? -У меня аллергия на театр, - морщит нос девушка, а Эггси делает большие глаза и уточняет: -То есть как это так? -Эггси, - вздыхает Эмбер с таким видом, будто ей сейчас придётся объяснять совершенно очевидные, ясные как день вещи, - когда у тебя оба родителя – актёры в театре, как ты думаешь – будучи ребёнком, которого вдруг не с кем оставить, где ты вероятнее всего оказываешься? Правильно, в театре. Уже лет в десять я была сыта ими по самую макушку. -Ты ничего не понимаешь! Это же, должно быть, страшно круто. -Ничего подобного, - качает головой Эмбер. Делает это, кстати, в точности так, как Гарри. -Гарри, эта девчонка совершенно точно тебя не ценит. Давай оставим её моей тётушке, а ты станешь моим папой? – с максимально-возможной серьёзностью предлагает Эггси. Гарри, видимо не ожидавший, что разговор вообще может обернуться так, смотрит на Эггси и Эмбер настолько пораженно, что не рассмеяться просто не возможно. -Вы ужасны, - заключает он, когда Эггси и Эмбер успокаиваются после нескольких минут хохота. -Ну вот видишь. Ты почти не почувствуешь разницы, пап, - посмеиваясь, говорит Эмбер и пихает Эггси в сторону выхода, - идите уже. Опоздаете. Папа любит это дело. -Опаздывать? – несколько удивлённо переспрашивает Эггси. Образ Гарри в его голове слишком непогрешим для такого. -Ага, - кивает Эмбер. -Никогда бы не подумал, - тянет Эггси, всё-таки направляясь следом за Гарри. *** Весь путь до театра Эггси на удивление молчалив. -Всё в порядке? – интересуется у него Гарри, когда они уже подъезжают к месту назначения. -А? Да, всё хорошо. Просто довольно волнительно. На удивление, - улыбаясь, отвечает мальчишка. -Вот как. -Ага. Гарри паркуется, они выходят из машины, проходят буквально полквартала и, завернув за угол, оказываются прямо перед театром. Ровно с этого момента и до самого конца спектакля мальчишка оказывается потерян для внешнего мира. Широко раскрыв глаза, разглядывает здание театра, когда они поднимаются по ступенькам ко входу, некоторое время бродит по большому светлому холлу, пока Гарри относит их верхнюю одежду в гардероб и общается с поймавшими его по пути знакомыми, утыкается в программку, которую приносит ему вернувшийся Гарри, двадцатиминутного отсутствия которого Эггси, кажется, вовсе и не заметил. А уж от просмотра самого спектакля Эггси не смог бы отвлечь и атомный взрыв, наверное – настолько он увлечен происходящим на сцене. Гарри ловит себя на том, что больше наблюдает за мальчишкой, чем вникает в постановку. Потому что, ну, нечасто можно увидеть кого-то настолько жадно наблюдающего за действием. Эггси прикусывает губу изнутри и накрывает губы кончиками пальцев в особо напряженные моменты, морщит лоб и изламывает брови, когда ему не по душе то, что происходит на сцене и улыбается, когда всё разрешается самым лучшим образом. Когда они выходят из театра в промозглый январский вечер, и останавливаются немного поодаль от прохода и лестницы, наблюдая за пёстрым потоком спешащих кто куда людей Эггси, выдержав недолгую паузу, сообщает: -Это было просто офигеть как круто. Спасибо, Гарри. Он поворачивается к Гарри и смотрит на него так... нет, Харт даже не берётся идентифицировать эту эмоцию и разбирать её на составляющие. Потому что это что-то ну очень сложное и слишком искреннее. -Мне было приятно восполнить пробел в вашем образовании, - чуть улыбаясь и пожимая плечами, отвечает Гарри. -Вам никто не говорил, что иногда вы возмутительно невозмутимы? – весело фыркает мальчишка. -Бывало. Но нечастно. -Это только потому, что люди редко говорят правду. -Согласен с вами. Пойдёмте? -Ага. А вот всю обратную дорогу Эггси исправно болтает – в основном о том, как ему понравилась постановка, театр, цвет занавеса и то, что кресла в партере и правда плюшевые на ощупь – как он себе всегда и представлял. Гарри только кивает, втихую умиляясь этому бесхитростному и искреннему восторгу. Ему театр уже давно казался чем-то обыденным – ясное дело, он работал в этой сфере уже полжизни, и, хоть и любил своё дело, отношение к нему как к отлаженному механизму, в котором всё объяснимо, неизбежно сформировалось. Он прекрасно знал всю эту «кухню», и проза жизни успешно развеяла весь флёр романтики и мистицизма. Эггси же относился к театру (как, собственно, и к кино) как к какому-то волшебству – и это то отношение, тот ничем не замутнённый взгляд со стороны, которого так не хватало Гарри. Когда они возвращаются – дети уже спят. Что, с одной стороны, совершенно не удивительно – потому что уже почти полночь, но с другой... дети, которых не надо загонять в постель? Это что за нонсенс? Об этом, собственно, и спрашивает Эггси. -Они вполне самостоятельные, - пожимает плечами Гарри, - Энтони прекрасно знает, что если меня нет – нужно слушаться Эмбер. С ней он спорит реже, чем со мной. А уж Эмбер можно оставлять жить одну хоть сейчас. Мы с её матерью – паршивые родители. Она уже в десять лет была вполне самодостаточна, потому что ей пришлось. -А вы на себя не наговариваете? – подозрительно интересуется Эггси. Интересно, это болезнь такая – которая заставляет видеть в людях только хорошее?.. -Нет, Эггси. -Точно нет? -Точно нет. Мальчишка в конце концов всё-таки заставляет его улыбнуться. Они расходятся по комнатам – Эггси принимает душ, переодевается в домашние штаны и футболку и окидывает комнату тоскливым взглядом. Спать не хочется совсем, сидеть одному – тоже. И он не уверен, насколько невежливой будет выглядеть попытка заполучить Гарри в собеседники ещё на пару часов. В конце концов, тот и так потратил на него сегодня достаточно времени. Но дилемма решается сама собой – потому что когда Эггси, принявший решение побродить по квартире, добирается до кухни, то обнаруживает там Гарри, с самым будничным видом заваривающего чай. На двоих, конечно же. Будто только его и ждал. Эггси устраивается на высоком стуле за стойкой, которая условно делит комнату на кухню и столовую, и, подперев ладонью щёку, наблюдает за мужчиной. В стенах собственного дома он немного другой – впрочем, как и любой человек. Более расслабленный, такой спокойный и... настоящий, что ли. Эггси не знает, действительно ли всё так, или воображение разыгралось в очередной раз и ему просто кажется... В любом случае ему нравится тот, кого он видит. Незамутнённо. Без всяких там побочных эмоций, в которые, как в мишуру, любят укутывать люди других людей, находящихся рядом с ними, вроде любви, страсти или фанатичного обожания. Просто Эггси вдруг понимает, что Гарри Харт очень хорошо смотрится в общей картине его мира. Вот и всё. -Они похожи на вас, - говорит Эггси, разглядывая чашку с чаем, которую ставит перед ним Гарри. -Дети? -Спрашиваете об этом так, будто считаете, что у вас ничего общего. -Я действительно так думаю. -Серьёзно? – упираясь в мужчину, севшего напротив, недоверчивым взглядом, уточняет Анвин. -Абсолютно. Эмбер – копия матери... -Ага. С вашими глазами и взглядом, - посмеивается Эггси. Перебивать, может, и не слишком вежливо, но эффект стоит того, чтобы справиться со своей трепетной совестью, - со стороны-то виднее, мистер Харт. Да, Эмбер была светловолосой и белокожей, с чуть вьющимися длинными волосами, вздёрнутым носом и ни на первый, ни на второй, ни даже на третий взгляд не была похожа на своего отца ни капельки. Но если посмотреть сначала в глаза Гарри, потом в глаза Эмбер и повторить эту нехитрую последовательность действий несколько раз – желательно в процессе разговора – начнёт казаться, что на тебя смотрит один и тот же человек. Собственно, об этом Эггси и говорит Гарри. -Вот как, - Гарри выглядит удивлённым. Явно – приятно удивлённым. -И мелкий, по-вашему, тоже на вас не похож? Гарри утвердительно кивает, а Эггси просто не может не закатить глаза. Потому что Тони – тёмные кудри, жизнерадостно торчащие в разные стороны, убийственно-милые ямочки на щеках - ещё очень маленькая, но копия Гарри. -А очки у вас есть? -Есть, вообще-то. Для чтения. -Возможно, они помогут вам разглядеть вашего ребёнка. Вы видели эти кудри? А ямочки на щеках? А нос? Похож же. Ещё как. -Не скакал бы ещё постоянно, как бешеный гиббон. -Он ребёнок, Гарри. Им это положено. И он прелесть. -Вы не думали податься в гувернантки? -О нет. Получать деньги от родителей, которым плевать на своих детей? Нет уж. -Вы слишком категоричны. -Может быть. Но вряд ли я когда-то начну думать иначе. -А где ваши родители, Эггси? Гарри вдруг понимает, что совсем не в курсе этой страницы биографии мальчишки. Раньше он не спрашивал, потому что это казалось не слишком уместным, да и неважным, при их довольно поверхностном знакомстве, но теперь... теперь это поверхностное знакомство закончилось тем, что Анвин знаком с его детьми и сидит на кухне в его квартире ночью после совместного похода в театр. Чем не повод узнать, каким образом он оказался в Греции и почему воспитывался тётушкой?.. Очевидно, что мальчишка несколько удивлён этим вопросом – но не более. -Отец уже давным-давно в небесной канцелярии, - пожимая плечами, отвечает он, - мать лишили родительских прав после того, как очередная моя ссора с отчимом закончилась для меня реанимацией. Так что наши с вами представления о «паршивых родителях» наверняка очень и очень разнятся. Потому что даже моя мать, которая наблюдала за действом от начала до конца и не стала ничего делать, потому что она была пьяна и ей было страшно, не кажется мне таким уж безнадёжно плохим родителем. Наверное, Гарри смотрит на него ну слишком поражённо, а Эггси улыбается – и эта улыбка – добрая и открытая, совсем не стыкуется с тем, о чем он сейчас говорит. -Это ваше всепрощение граничит с абсурдом, Эггси. Это же… ужасно. -Да ладно вам, Гарри. Она старалась. Просто не смогла. Не у всех людей есть силы, чтобы справиться с потерей и идти дальше. У неё сил не хватило. Что уж тут поделаешь. Хотя может быть, если бы меня не забрала Терри, я бы думал по-другому. Мне же повезло – я был в приюте всего пару дней, а потом она приехала и сказала такая – привет, пацан, я сестра твоего отца, хочешь – собирайся и поехали со мной. И она же совершенно волшебная – мама, папа, брат с сестрой и сварливая тётушка в одном флаконе. Зачем мне обижаться на мать, если её поступок в конце концов привёл меня к, возможно, одному из лучших людей на этой планете? Такая формулировка звучит для вас немного более разумно? -Пожалуй, - хмыкает Харт. -Не берите в голову, Гарри. Это было сто лет назад. -Сколько вам было?.. -Десять. Или около того, - Анвин фыркает и коротко, на несколько секунд, накрывает ладонь Харта своей – оглаживает запястье кончиками пальцев. Утешает. Успокаивает, - паршивая история. Не берите в голову. -Вы – очень странный человек, Гэри, - в конце концов заключает Гарри, - меня поражает не столько сама история, сколько ваше отношение к этому. -О, вы назвали меня по имени? Всё серьёзно, - посмеивается он в ответ. Замолкает, смотрит на мужчину задумчиво и продолжает после пары минут тишины, - Ганди говорил, что важно не умение прощать, а умение не придавать значения. Именно этим я и занимаюсь. Ну сами рассудите – какая уже разница? -Вы правы. Никакой. -Вот и вы не придавайте этому значения. Ганди был офигенно умным чуваком, в конце концов. Он-то точно плохого не посоветует. Этим тема семейной истории Гэри Анвина исчерпывается. Чай заваривается повторно ещё два раза, по комнатам расходятся далеко-далеко за полночь – чтобы поворочаться в кроватях три часа и, так толком и не поспав, встретить новый день, у Гарри начавшийся с Энтони, который скакал вокруг него по кровати и жизнерадостно возвещал о необходимости вставать, пока не был пойман и мстительно укутан в кокон из одеяла, у Эггси – куда менее прозаично – с будильника и звонка бабушке с клятвенным обещанием быть к ужину. Судя по решительному настрою бабушки – обратно в Грецию он вернётся с телосложением, ещё более отдалённым от апполоновского, чем есть сейчас… Но что делать – доля единственного внука невероятно тяжела. С утра после завтрака Эггси прощается с детьми, Гарри отвозит их по школам, а потом возвращается, чтобы отвезти Эггси на вокзал. Слышать ничего о том, что тот прекрасно доедет и сам, он не хочет. -Жду вас летом на острове, - уже стоя перед зданием вокзала, сообщает Эггси. На улице не погода, а гадкая гадость – под ногами мокро, и сверху тоже что-то мокрое падает – и Эггси ёжится, натягивает свою дурацкую шапку и прячет руки в карманы. -Жду вас зимой в Лондоне, - в тон ему отвечает Гарри. -Тут ужасающая погода, непригодная для жизни, - ворчит Эггси. -Зато хорошие театры. Если приедете на подольше – успеем в несколько. -Это подлый шантаж. -Вовсе нет. -Точно так, мистер Харт, - убеждённо кивает Эггси. Да так активно, что шапка съезжает по лбу чуть ли не на глаза и Анвин сердито фыркает – потому что вынимать руки из карманов, чтобы поправлять мятежный головной убор, ему совсем не хочется. Но Гарри избавляет его от этой необходимости – сам поправляет на его бестолковой головушке шапку. Это получается как вчера, при их встрече, с шарфом – почти машинально. Это немного странно – что Гарри настолько тянет поправлять на Анвине одежду, что он сперва делает, а потом думает. Судя по взгляду Эггси – он тоже считает, что это дофига странно, но его всё устраивает. Ну, хоть так. Тем временем из здания вокзала слышно объявление о прибытие поезда на Уэльс. -Пора, - констатирует Эггси, но остаётся стоять на месте. -Так идите, - улыбнувшись уголком губ, предлагает Гарри. -Так и пойду. Ноги не желают идти. Они желают остаться на вот этом месте, что в шаге от Гарри. -Проводить вас до поезда? И как догадался, дьявол? -Да, пожалуйста. Ну вот, за Гарри ноги идут вполне себе исправно. На перроне они, наконец, прощаются и Гарри даже дожидается, пока поезд тронется. Эггси улыбается ему и машет рукой, Гарри не машет – но чуть-чуть улыбается и кивает в ответ. Эггси думает о том, что нужно узнать, сколько всего театров в Лондоне.