Сложный выбор

Нас с Тав будит резкий звон корабельного колокола. Одновременно вскакиваем и сонно озираемся. Подхожу к окну, выглядываю и облегчённо вздыхаю: ничего не случилось, просто мы приплыли в Лантон. До нас доносятся приглушенные окрики Беллами, тот требует от матросов большей ловкости. Скоро спустят трап, нужно сходить развеяться на пару часов, а то морская качка уже порядком поднадоела. Оглядываюсь на Октавию и понимаю, что она думает о том же. Быстро, легко одеваемся, на улице отличная погода, теплый, приятный ветерок. Тщательно расчёсываюсь, заплетаю косу посвободнее, для удобства. Несколько секунд думаю, надевать свою маску или нет. С одной стороны, маска скрывает лицо, но с другой стороны, маска привлекает внимание к человеку в целом, особенно, когда тот без плаща и без капюшона. Решаю оставить кусок бархата в комнате, надеюсь, ничего не случится. Пристёгиваю к поясу рапиру, предлагаю сделать то же самое Октавии. Та, в предвкушении хорошей прогулки, устоять на месте не может, рвётся наружу, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Оставляю сумку в комнате, с собой беру лишь пару дублонов, вдруг что-то приглянется. Решаю не мучить больше брюнетку и киваю, чтобы она выходила. Та радостно срывается с места и скрывается во мраке коридора. С улыбкой провожаю Октавию взглядом и плотно закрываю за собой дверь. Чувствую чьё-то присутствие за спиной, оборачиваюсь и практически не удивляюсь. — Доброе утро, леди Кларк. Да, капитан, вам пора менять тактику устрашения, к внезапным появлениям я уже привыкла. Настроение у меня отличное, поэтому здороваюсь совсем не так холодно, как обычно: — Доброе утро, капитан Беллами. Как вам погода? По-моему, просто королевская. Капитан, несколько удивлённый моим необычным многословием, рассеянно кивает. В коридоре повисает тишина. Неловко переступаю с ноги на ногу, намекая, что сейчас он может рассказать, зачем пришёл. Беллами вздыхает и тихо произносит: — Кларк, прости меня и передай Октавии мои извинения за вчерашнее. Я тщательно всё обдумал и понял, что тренировки Тав действительно необходимы. Больше не буду чинить ни малейших препятствий, обещаю. Неужели небеса разверзлись или деревья ожили? Может быть, я сошла с ума? Мои глаза округляются от удивления. Капитан признал свою неправоту, это, безусловно, достойно уважения. Окидываю его подозрительным взглядом. Беллами сейчас не кажется грозным и всесильным капитаном, он как-то даже уменьшился в размерах. Вижу перед собой обычного человека с тяжёлым грузом проблем. Пристальнее вглядываюсь ему в лицо. Беллами устало и печально смотрит на меня, ожидая ответа. Сколько ему лет? Только сейчас осознаю, что ему не больше двадцати пяти, это как же тяжело он работал, чтобы достичь стать капитаном так рано? Чувствую, что он сильно привязан к сестре, волнуется за неё, боится. На мгновение ощущаю щемящую тоску в груди. Хоть бы у меня был такой брат! Испытываю непреодолимое желание его обнять и прошептать, что всё с Тав будет хорошо, но вместо этого лишь мягко кладу правую руку ему на плечо и потеплевшим голосом отвечаю: — Всё в порядке, Беллами. Я не думала на тебя обижаться, знаю, как ты любишь Тав, просто ты немного перестарался в заботе. В глазах капитана мелькает удивление, но тот и не думает отстраняться или отворачиваться. Беллами пристально заглядывает ко мне в глаза. В приступе внезапного смущения опускаю взгляд вниз и хочу отдёрнуть руку, но мне не дают этого сделать. Брюнет ловко накрывает мою кисть ладонью правой руки, удерживает на своём плече и заставляет вопросительно взглянуть на него. — Кларк, можешь убедить Октавию не отходить далеко от пристани? Я за неё боюсь. Пытаюсь здраво подумать над этой просьбой, но у меня ничего не выходит. Мысли всё время возвращаются к двусмысленности нашей с Беллами позы. Под пристальным вниманием капитана мне неуютно и как-то жарко. Собираюсь с духом и немного хрипловато, с вызовом отвечаю: — Ты же понимаешь, что она меня не послушает? Взгляд капитана пару секунд блуждает по стенке позади меня, потом вновь фокусируется на мне. Он хочет возразить, но я его перебиваю: — Если я не отойду от Октавии ни на шаг, тебе будет от этого спокойнее? Несколько секунд напряжённого молчания, и я слышу твёрдое, уверенное: — Да. Более чем. Изумлённо кошусь на капитана, который уже вновь весел и доволен. На его губах играет лёгкая улыбка. Машинально дергаю руку, стремясь хоть немного отстраниться. Время печали прошло, сейчас передо мной прежний капитан, коварный и опасный, от которого лучше держаться подальше. Беллами неохотно отпускает мою руку, но тут же снова ловит и внезапно галантно целует тыльную сторону кисти. Испускаю тихий-тихий ох. Вот этого я как раз и не ожидала, вот мерзавец, подловить меня решил, отомстить за всё таким странным способом! Капитана, не отпуская руку, с удовольствием исподлобья наблюдает за моей реакцией. Нервно выдираю свою кисть из его большой, горячей ладони, и делаю маленький шажок назад, машинально потирая запястье левой рукой. Чувствую, как слегка краснею. Хорошо, что в коридоре царит полумрак и это незаметно. Бросаю резкое: — Мне нужно идти, Октавия уже заждалась. Капитан хочет ещё что-то сказать, но я резко разворачиваюсь и быстрым шагом ныряю в соседний коридор. В виске судорожно бьётся жилка. Пытаюсь выровнять дыхание и прийти в себя. Всё-таки ему удалось меня смутить, нельзя отрицать очевидное. Да что это я преуменьшаю масштабы бедствия, он же мастерски вывел меня из себя одним банальным действием. Надо взять на заметку, чтобы не попасться в одну и ту же ловушку несколько раз. Выбегаю на палубу, подхватываю осоловевшую от скуки Октавию и одним махом спускаюсь по трапу на пристань, заполненную людьми почти до отказа. Брюнетка первые несколько секунд продолжает недовольно бурчать на меня, но потом отвлекается на простые жизненные радости. От того, что я вновь стою на твёрдой земле, сердце радостно начинает биться быстрее. Весело хватаю Тав за руку и утягиваю в людской водоворот. У нас всего несколько часов, чтобы до отвала нагуляться по городу. Громкий шум не позволяет нам согласовать действия. В жуткой толкотне меня удачно прижимает к брюнетке. Пользуюсь моментом и спрашиваю: — Куда ты хочешь пойти? Тав оглядывается по сторонам и указывает направление кивком. С трудом достигаем конца пристани и с облегчением ныряем в более свободный переулок. Переводим дух. Вопросительно смотрю на Октавию. Та осматривается, принюхивается, расплывается в улыбке и отвечает: — Мне кажется или пора перекусить? О, я бы тоже не отказалась от вкусненького! Подмигиваю брюнетке и следую за ней. Нюх не подвёл Тав, в нескольких десятках ярдов мы обнаружили вполне приличный трактир, полупустой, к тому же. Садимся в тёмный уголок и заказываем по куску жареного мяса с овощами — то, чего так не хватает на корабле. Проворная служанка предлагает нам эля. У Октавии загораются глаза, но я решительным тоном отказываюсь за двоих, вместо этого прошу принести компот. Брюнетка укоризненно смотрит на меня, мол такой шанс не использовала. Наклоняюсь к ней и шепчу: — Прости, Тав, но Беллами попросил меня следить за тобой. Если ты напьёшься, то он меня по головке не погладит. Подруга обиженно надувается, но через несколько секунд нам подают мясо, и все обиды мгновенно растворяются в густом, душистом аромате, исходящем от наших тарелок. Медленно, с наслаждением, смакуя каждый кусочек, едим в полной тишине. Слышен лишь тихий звон приборов о тарелку. Когда завтрак-обед подошёл к концу, мы заплатили за еду и пошли гулять. Время уже не раннее, поток людей схлынул с улиц. Медленно, спокойно идём, оглядываясь по сторонам. Вдруг Октавия не выдерживает и бросается к витрине одной из лавок. Слышу её восхищенный вздох: — Какие красивые платья… Подхожу поближе и заталкиваю Октавию внутрь. Прогулка подождёт, пусть посмотрит на платья, если ей очень надо. Следующие полчаса провожу на мягком стуле, флегматично наблюдаю, как брюнетка мечется между полок, пытаясь выбрать себе что-то. Когда у той заканчиваются силы и нервы, и она взывает к моему вкусу, решаю помочь. Встаю, с некоторого расстояния пристально изучаю фигуру Тав, на глаз прикидываю её рост. Минут пять роюсь в куче платьев и выбираю простое, но самое милое и подходящее подруге. Сначала оно Тав не нравится, но я убеждаю хотя бы просто примерить. Та уступает. Помогаю ей затянуть все шнурки и подвожу к зеркалу. — Тав, посмотри, как оно хорошо на тебе сидит! Брюнетка придирчиво осматривает себя со всех сторон и довольно улыбается. — Кларк, как ты умудрилась раскопать эту прелесть? Хитро улыбаюсь, но не отвечаю. Привычка нужна, многолетняя. Выходим из лавки с покупкой. Тав убеждает меня купить и себе что-то, но я памятую о том, что моя сумка и так тяжёлая. Хотя хочется, честно говоря, аж руки чешутся. Лишь четверть мили нам удалось пройти спокойно, уже через десять минут Октавия приметила себе очередную цель. Теперь ей хочется зайти в лавку со всякими амулетами, сушёными крысами, лягушками и прочими дохлыми тварями. Со скрипом соглашаюсь, уж слишком просит. Заходим в полумрак, насыщенный сотней различных запахов. Обычное гнездо доморощенной ведьмы: с потолка свисает паутина, по стенам развешаны пучки непонятных трав, пол аж скрипит от грязи. Октавия с восхищением и трепетом рассматривает парочку летучих мышей, примостившихся в углу. Да, жутковато здесь, ничего не скажешь. — Вы хотите узнать свою судьбу, красавицы? Из-за невероятно грязной занавески выплывает жуткого вида женщина в совершеннейших лохмотьях. Один глаз у неё затянут бельмом, второй пристально изучает нас. Инстинктивно делаю шаг назад. Ведьма хрипло смеётся. — Не бойся, красавица, не обижу. Дай руку, всё расскажу, ничего не утаю! Только хочу поблагодарить, отказаться и увести Тав из этого гиблого места, как брюнетка подскакивает к ведьме и вручает ей свою ладошку. Женщина пристально вглядывается в линии на руке подруги, водит по ним пальцем и что-то бормочет. Надеюсь, не проклятье? Что-то мне подсказывает, что я не должна слышать то, что ведьма сейчас скажет Тав. Деликатно отхожу в угол и сосредотачиваюсь на созерцании летучих мышей. Те сонно подрагивают руками-крылышками и стряхивают пыль мне в лицо. Морщусь, отряхиваю пыль рукой и отхожу подальше от этих зверюг. Кто знает, вдруг им придёт в голову на меня прыгнуть. Слышу восклицание Тав и оборачиваюсь. Та явно ошарашена, но по-доброму. Видимо, ведьма предсказала ей что-то хорошее. Брюнетка вручает женщине монетку, та небрежно суёт её в грязный карман серого передника и манит пальцем меня. Октавия бесцеремонно подходит ко мне и подпихивает поближе к гадалке. Делаю глубокий вздох и перестаю упираться, решаю, что хуже уже не будет. Решительно протягиваю открытую ладонь ведьме. Та с усмешкой хватает её своими сухими, крючковатыми пальцами и начинает вычерчивать ими узоры, внимательно рассматривает каждый дюйм. Мне немного неловко вот так стоять и ждать, пока женщина получше разглядит мою руку. Через пару секунд гадалка поднимает на меня серьёзный взгляд и хрипло произносит: — Вот что я скажу тебе, красавица. Жизнь у тебя непростая, пережила ты и предательство, и смерть близких. Недавно ты сделала какой-то выбор, решивший твою судьбу. Не могу сказать, чем всё закончится, смутно там всё. Одно знаю точно — с тех пор, как ты перевернула свою жизнь с ног на голову, всё у тебя и пошло наоборот. То, что приносит несчастья другим — помогает тебе, делает счастливой. Не понимаю, о чём она вообще говорит. Про выбор согласна, было дело, но какие несчастья? Деликатно отбираю назад ладонь, через силу благодарю и неловко сую монетку. Когда я уже хочу повернуться к Октавии, меня вновь хватают за руку. — Не забывай мои слова, красавица. Потом всё поймёшь, что к чему. Сдержанно благодарю, вырываю-таки руку и практически силой выталкиваю Тав из лавки. Когда за нами закрывается дверь, возмущённо шикаю: — Беллами ни слова, что мы у гадалки были! Ах да, не пытайся рассказывать мне или спрашивать, что она там нам наговорила. Целее будем. Тав смущённо кивает. Выходим на главную улицу города и сворачиваем в первый попавшийся переулок, на удивление широкий, но мрачный Там возвышаются огромные кучи гниющих костей, видимо, выброшенных из соседних мясных лавок. Вонь стоит ужасная, киваю брюнетке, что нужно уходить отсюда. Только собираемся уйти, как из-за соседней кучи выпрыгивает мальчишка. Он гонится за какой-то грязной птицей, пытается схватить её руками. Та пытается взлететь, но падает назад, волочит крыло. Подбили. В отчаянии птица делает последний рывок, пытается вылететь из переулка, но всё равно оказывается в лапах у проворного мальчишки. Тот, довольный, уже собирается убежать куда-то вместе с птицей, но я внезапным порывом преграждаю ему дорогу. — Что ты хочешь сделать с птицей? Мальчишка удивлённо вытаращивается на меня и нахально отвечает: — А что захочу, то и сделаю, я же её поймал! Медлю секунду и спрашиваю: — Можешь продать мне эту птицу за монетку? Глаза мальчика загораются, он выхватывает деньги и суёт мне грязнущую тушку прямо в руки. Обессиленная птица, чем-то перемазанная, хрипло каркает и яростно отбивается. Тав изумлённо на меня таращится, но ничего не произносит. Малолетний изверг скрывается с глаз в ближайшей доме. Мягко придерживая крупную птицу, прошу брюнетку следовать за мной. Выношу живую покупку на свет. Тав с интересом заглядывает ко мне в руки и громко ахает. — Ты что, совсем свихнулась? Брось её, сейчас же! Это же ворон, он приносит несчастья, смерть людям! Брось, говорю! Приглядываюсь — и правда, самый настоящий ворон. Только совсем городской, не такой большой, как лесные. Мне приходят в голову слова гадалки. То, что приносит несчастья другим — помогает тебе, делает счастливой. Безусловно, всё это бред, я ни за что в это не поверю, но я не верю и в то, что ворон приносит несчастья. Не допускающим возражений тоном отвечаю: — Тав, я не брошу бедную птицу умирать. Пойдём быстрее на корабль, будем спасать этого вестника смерти. Брюнетка хочет что-то сказать, но останавливается на полуслове. Быстро ныряю в ближайший переулок, надо спешить. Птице нужно дать воды и отмыть получше, Бережно, стараясь не трясти, несу птицу в руках, она судорожно вырывается, отбивается клювом и когтями. Сначала терплю, но потом не выдерживаю, снимаю куртку и заматываю птицу туда. Через минут пятнадцать бега добираемся до корабля. Без лишних слов взлетаю по трапу и бросаюсь в трюм. Октавия всё всем объяснит за меня. Добегаю до комнаты и кладу куртку с птицей на пол. Достаю из сумки большой чистый платок, приношу таз с водой. Комок с птицей ходит кувырком, ворон пытается освободиться. Сажусь на пол, надеваю свои самые толстые перчатки и аккуратно извлекаю птицу, фиксируя ноги и крылья. Бегло осматриваю и заключаю, что крови нет, лапки в порядке, крылья не сломаны. Ворон громко каркает, вырывается, норовит пребольно ущипнуть меня своим огромным клювом. Изловчается и отщипывает кусок перчатки, спасибо, что без руки. Пытаюсь как-то его отмыть, но птица зорко следит за попытками протереть ей голову. Вспоминаю, что вороны чрезвычайно умные птицы, иногда понимают человеческую речь, и в отчаянии шепчу: — Птица, пожалуйста, дай я тебя отмою! Я не причиню тебе зла! Чёрные бусинки-глаза недоверчиво рассматривают моё лицо. Осторожно, медленно протягиваю руку и нежно касаюсь мокрым платком клюва ворона, стираю всю грязь. Птица по-прежнему наблюдает за мной, но теперь уже не вырывается. Неужели понял? Через несколько минут водные процедуры закончены. Разворачиваю птицу и отпускаю. Та отбегает на несколько шагов от меня и всесторонне изучает. Вздыхаю и утираю рукой пот со лба. Дверь внезапно распахивается, ворон испуганно каркает и отскакивает на пол-ярда. Вошедшие машинально отстраняются. Оглядываюсь и жестом прошу быть спокойнее. Беллами с интересом смотрит на птицу, Октавия — с ужасом. — Принцесса решила завести себе пернатого любимца? Так почему не голубя, а вестника смерти? Устало вздыхаю. Как же надоели эти суеверия! — Я просто решила немного подлечить птицу, ничего не случится. Выпущу её в следующем порту. Ворон враждебно косится на нас из угла. Медленно и громко объясняю бедолаге: — Эти люди тоже не причинят тебе зла. У Октавии глаза на лоб лезут, Беллами еле слышно посмеивается. Мне показалось, что ворон уже не так зло смотрит на них. — Тав, будь добра, принеси немного сырой рыбы с кухни. Девушка рада на время покинуть общество ворона, мгновенно скрывается за дверью. Слышу звук приближающихся шагов, Беллами становится за моей спиной. — Принцесса, а ты смелая. Все остальные при виде ворона плюются и стараются отойти. В чём твой секрет? — Я не верю в сказки по поводу этих несчастных птиц, мне жаль их. Я не смогла пройти мимо, когда этого ворона схватил безжалостный мальчишка с явно плохими намерениями. Беллами наклоняется к моему уху, с намёком шепчет: — Снова не смогла пройти мимо? Поворачиваюсь, смотрю в необычно внимательные глаза капитана, вздыхаю, отворачиваюсь и пожимаю плечами. — Да. Несколько секунд мы молча таращимся на ворона. Тот немного осмелел, уже не так враждебно таращится. Сажусь на корточки, чтобы не пугать птицу. — Как ты его назовёшь? Мигом вспоминаются слова отца про мою первую лошадь, Лину. Размышляю лишь долю секунды: — Гарольд. Не знаю, почему, но мне кажется, что он мужского пола. Одобрительный кивок. — Отличное имя для ворона. Может ему ещё и фамилию взять, какого-нибудь напыщенного лорда, приближенного короля? Невольно улыбаюсь и локтем пихаю Беллами под коленку, тот охает и возмущается. Как раз вовремя возвращается Октавия с мелко нарезанной рыбой, беру у неё тарелку и предлагаю спасенной птице. Та осторожно приближается к миске, блестящим глазом-бусинкой всё время пристально наблюдая за нами. Ещё раз кидает на нас быстрый взгляд, молниеносно хватает кусочек рыбы и смешно заглатывает. Совсем осмелев, ворон начинает жадно есть, чуть не давясь едой. Облегчённо вздыхаю. Самое страшное позади, пациент должен пойти на поправку. Оглядываюсь и вижу тепло в глазах брата и сестры, кажется, ворона больше не считают таким уж страшным питомцем. Тав подходит поближе и спрашивает: — Кларк, что нужно ещё принести? Если ты собираешься оставить Гарольда в нашей комнате, ему нужен ящик. Так? Счастливо улыбаюсь. Киваю и прошу принести кроме ящика ещё какую-нибудь относительно чистую тряпку. Тав согласилась терпеть Гарольда в своей комнате!