Особенности межвидовых любовных отношений

      Покуда творилась вся эта суматоха, связанная с проникновением отряда в штаб «Правосудия», мисс Барашкис успела оценить ситуацию, все преимущества и недостатки сложившегося положения и пришла к мысли, что необходимо бежать. Так она и поступила. Незаметно для всех, Барашкис спустилась вниз по боковой лестнице и вышла через один из запасных выходов. Спуск занял достаточное количество времени и овца успела даже устать, но, передохнув совсем немного, бывшая заместитель мэра Зверополиса с новыми силами продолжила свой спуск и наконец достигла самого первого этажа. Можно было воспользоваться главным входом, тем более недавнее столкновение привело к тому, что в живых здесь никого не было, но Барашкис все равно понимала, что очень рискует, выбирая такой путь. Именно этот риск пугал ее больше, нежели трупы и кровь. Она могла бы спокойно пройти сквозь них, лишь на мгновения зажав нос, чтобы избежать ужасного запаха. Но пойти через задний вход - было верным для нее решением.       Барашкис в последний раз бросила взгляд на небоскреб, который только что покинула и перевела затем взгляд на небо - в ранних лучах солнца в небе летел вертолет. Она знала, кто был в этом вертолете. Мисс Барашкис улыбнулась, глядя, как вертолет коварный Газелле мчится прочь. Ох все эти звери, там, наверху, которые и не подозревают, что будет через каких-то пару часов, не больше. Глупые они, зато умная Барашкис.       За два часа нужно было успеть покинуть город. Два часа - огромный промежуток времени, если подумать. Многое можно успеть, даже в таком огромном городе. Откуда мисс овечка знала о времени? Барашкис всегда имела при себе наручные часы. Даже в тюрьме ей позволили по какой-то причине их себе оставить. Это был подарок мэра Златогрива - весьма ценный, не каждый мог получить такой. Мисс овечка не расставалась с ним никогда и сейчас ориентировалась именно по нему.       Барашкис направилась пешком. По улице. Она все бродила и, оглядываясь по сторонам, словно видела счастливый город без хищников. Без тех, кто таких как она когда-то убивал и жил этим. Без тех, кто раньше не мог жить без охоты и убийства ни в чем неповинных травоядных. Но можно ли обвинять их в этом, коль они так устроены, коль их сделала такими природа?       Небоскреб остался далеко позади, Барашкис продолжала идти, слегка улыбаясь и поглядывая на время. Все было в порядке.       После некоторого времени пути Барашкис заметила движение впереди себя. Ей это показалось крайне странным. Но нет, впереди двигался автомобиль. И, судя по знаку, то была машина мэра. А сзади - две охраняющие машины.       Барашкис без малейшего страха шла на них. А чего ей было бояться? Уж точно не гнева Златогрива.       Автомобиль остановился. И из него вышел не кто иной, как сам мэр.       - Ты... здесь? - спросил он. - Но что ты здесь делаешь?       - Решила немного прогуляться. А вы какими здесь судьбами?       - Я... Почему я должен отвечать на твой вопрос?       - Я и не настаиваю, - мягко ответила Барашкис. - Собрались обратно в тюрьму меня сажать?       - Я даже не знаю...       - Так всегда было, - ответила овечка.       - Слушай, я хотел сказать... Даже не знаю, с чего начать... Хотя, постой.       Златогрив велел подать ему фотографию в раме. Это была фотография, на которой были мэр и его заместительница. Вместе.       - Я хотел избавиться от этой фотографии, но не смог. Я не смог этого сделать. Я хочу, чтобы ты взяла эту фотографию. На память.       - Но я ведь преступница, - ответила овца.       - Все равно, возьми ее, - мэр протянул фотографию.       Барашкис не смогла отказаться. Она взяла фотографию. Что-то внутри нее говорило ей, а вот что - она или не могла понять или просто не желала.       Мэр не знал, что еще сказать. Он просто стоял, смотря на нее и думая. А вот что он думал - это оставалось для овечки тайной.       - Я не знаю, я... Послушай меня. Я всегда испытывал к тебе, к моему собственному стыду, чувства, несколько иные, чем должны были быть. Именно поэтому мне было трудно осознавать, что ты хотела сделать это с такими как я, - мэр опустил взгляд вниз. Ни перед кем он так не делал. - В общем, я отпускаю тебя, ты свободна.       - Спасибо, - ответила Барашкис, решив ничего не говорить о бомбе. И к своему собственному удивлению она почувствовала, как слеза течет по ее щеке. Но она быстро смахнула ее и взгляд овечки снова стал таким же, как и прежде. Мэр этого не заметил.       - Послушай... Я дам тебе свою машину. Мой водитель отвезет тебя туда, куда ты захочешь. И никто не будет тебя преследовать.       - Овечьи холмы, - ответила Барашкис. - Вы не могли бы дать машину без водителя? Я умею водить.       - Ты умеешь?       - Да, я училась раньше, - Барашкис не обманывала. Она действительно умела водить машину.       - Хорошо. Она твоя. Можешь ехать, куда хочешь, хоть в эти свои Холмы.       - Овечьи.       - Ну да, - грустно проронил лев. - Овечьи. Прощай, Барашкис.       - И вы прощайте, - ответила овечка.       Барашкис уехала на машине мэра, а сам он со своим водителем пересел в другую. Мэр смотрел вслед овечки до тех пор, пока она не скрылась из виду. А затем лишь громко вздохнул и произнес:       - Поехали дальше.       А Барашкис, тем временем, все ближе подъезжала к границе города и временами бросала грустный взгляд на фотографию. Эх, были времена, которых к сожалению, уже не вернуть. Но она сама во всем виновата. Не стоит грустить. Нужно лишь двигаться вперед. Так она и сделала и, убрав фотографию, чтобы не отвлекаться на нее, прибавила в скорости. А перед этим дала себе клятву, что в Зверополис - город, в котором каждый может быть тем, кем захочет, она никогда не вернется. И единственным, чтобы будет ей о нем напоминать - фотография. И кто знает, будет ли город существовать, или же план Газелле все-таки осуществится?