Давай полетаем?

– Маруся! Слезай! Это уже не смешно. Даже я так не могу! – А, может, я её это… катаной пихну? – Ага. Я тебя потом так пихну! Кыс-кыс-кыс, ну слезай, моя хорошая. Голубое пятно на люстре заорало и спрыгнуло мне на лицо. Эх, к шрамам мне не привыкать. Хорошо, что я без маски, а то зашивать ещё… – Маруся! А ну быстро кыш отсюда! Плохая кошка, плохая! – Маруся лениво слезла с моего лица на плечо, а оттуда, потёршись о шею хвостом, спрыгнула на пол и скрылась из глаз в синеве коридора. Питер проследил за ней взглядом, а потом обернулся ко мне: – Продолжим? – Обойдёшься. Ты мой рот девственности лишил! – А тебе не понравилось? – Паучок лизнул меня в губы и погладил по спине. – Я хочу в сауну! – произнёс я тоном обиженной девочки, – Да, я как бы туда и собирался. Паркер что-то сделал с моей спиной, что позвоночник пронзили мурашки и всё тело передёрнуло, а сам убежал нагревать сауну. Мне понравилось. Мой телефон одиноким красным кирпичиком валялся на диване. В сообщении вызывающе намекалось на мою ориентацию (хотя даже я не знаю, что с ней) и отпускались примитивные шуточки про подчинение и унижение. Я подумал и ответил: «Да, чтобы кончить, мне нужны плётки, японки и тентакли» – Сауна готова, мой грязный самурай. Я любезно улыбнулся Питеру, со скрипом отрывая свой зад от дивана. Присосался, бля. Только я подошёл к Паучку, как тот исчез у меня из-под носа. Чё за нах? – Ку-ку, мой мальчик, – Питер самым нелепым образом повис прямо надо мной и двигал бровями. – Волшебник хуев, – я направился в сауну. Паук не стал меня удерживать. Дверь закрылась. Я вдруг почувствовал себя в ловушке. Трудно дышать, словно в той стеклянной капсуле, жар по телу напоминает о пожаре, больно, как тогда, ожоги снова вздуваются и рвутся… И какой кайф я надеялся получить? Теперь всё не так, как прежде. Капельки влаги скатывались по стенам. Стены холодные. Я прислонился щекой к кафелю. Хорошо… Внезапно представилось, что это вовсе не стена, а кожа Паркера. Такая же гладкая и влажная, как в бассейне. Я слизнул пару капелек. Вдох-выдох. Питер слабо простонал. Я провёл пальцем по шее, стряхивая влагу, поцеловал, выпросив у него стон посильнее. Кожа становилась теплее, дыхание – чаще. Я провёл языком по ключице, дыша, как уставший пёс, и оставил светлый засос на плече. Паучок задрожал. Или стены трясутся? – Уэйд… Ему было хорошо. Замечательно. Главное, чтобы не прогнал. Не прогнал. – Уэйд! Уэйд, алё! – я открыл глаза. Передо мной действительно стоял Питер, но только вот вряд ли ему было хорошо. – Уэйд, ты нормальный вообще? – Паркер потряс меня за плечи. Было уже не так жарко, голова перестала кружиться, туман ушёл – дверь в сауну была открыта, – Ты со стеной сосался! Я искренне удивился этому, но только пожал плечами: – Я ж Дэдпул, мне можно. – Всё, блин, вылезай. Я не хочу, чтобы ты сдох в моей сауне. – В твоей сауне. Блять, да ты же раньше даже за съёмную комнату заплатить не мог, откуда у тебя деньги? Питер смутился, отвёл взгляд, и меня осенило: – Аа, ты у нас теперь в сфере обслуживания, да? Вот что ночами-то трубку не берёшь! – Ночью я сплю. Дебил. Всё, вали отсюда. Мне вдруг стало смешно: – Пригласил, выебал, а теперь гонишь? Гостеприимство на высшем уровне! – Да нет, я не в том смысле, ты ж грохнешься тут снова, я тебя потом не вытащу. Ишь, какой заботливый нашёлся. Питер куда-то ушёл, видимо, переодеться. Мда, он ещё слишком ребёнок для латексных нарядов. Вот костюм Человека-Паука – самое то: и обтягивает всё, что нужно, и не смотрится так вызывающе. Я вышел, встряхнулся, как собака, и обмотался полотенцем. За окном шёл дождь, оставляя забавные разводы на стекле. Капля скользила вниз, сливалась с другой, образуя ручеёк, или же просто била по стеклу, растекаясь, как Маруся по подоконнику. – Маруся! Кыс-кыс, – тихонько позвал я. Не вышла. Ну как же, а я чего ждал? Что она на первый зов прибежит? Я услышал шаги за спиной. – Домик заебись. В наследство достался? – Ага. От двоюродного дедушки. Нет, понимаешь, это долгая история. Короче, недавно я подумал, почему бы мне не начать выращивать помидоры? Купил семян, значит, и оказалось, это весело! Маруся первое время опрокидывала горшки, но потом я её отучил. Первый раз помидоры какие-то мелкие были. Знаешь, я радовался, как ребёнок, когда у меня получилось прорастить семена! А когда эти мелкие цветочки появились! Я реально не думал, что у меня получится! Ну вот. И года три уже я эти помидоры выращиваю, урожай собираю. А дом… Ты только не смейся, но я вложился в помидорный бизнес. Это была моя, так сказать, томатная мечта. Оказалось выгодно! Я покупаю у своих людей семена, а потом выставляю на продажу скромный урожай в костюме Человека-Паука. Представляешь, сколько за эти помидоры берут? И ещё получаю проценты от продажи семян, типо за рекламу. Вот. Я не слышал, что он говорит. Я смотрел, как шевелятся его губы, как появляется и исчезает улыбка. Я слышал стук дождя. Хотелось выбежать на улицу и встать прямо под ливень. Этот Питер Паркер… он что-то делает со мной, я не понимаю, что, но мне всё больше хочется прижаться к нему. Это как воспоминание из детства. Как глоток чувства, кусочек чего-то живого в мрачных и однотонных буднях урода-Дэдпула. Наверное, потому, что он умеет то, чего я никогда не умел и чему всегда хотел научиться – летать. Конечно, Тони тоже частенько парит над Америкой, но это не то. Когда я смотрю на Питера, кровь в венах поворачивает вспять, когда он окликает меня, хочется повернуться и дать пощёчину, а потом задушить в объятиях. Он не отвернулся в ужасе, когда увидел меня без маски. Он спокойно продолжил стоять с этими бутылками в руках, сейчас забытыми где-то на полу у бассейна. И теперь, минута за минутой, он разрушает все картинки, нарисовавшиеся у меня в голове, рвёт на части, сжигает и рисует новые. Маслом на сердце. – Уже уходишь? – голос Паучка пробрал до мурашек. Ах да, он хочет выгнать меня. Наивный Дэдпул. Что может мне дать этот герой? Он меня использовал, он. Он мне никто. А я глупый наёмник с недотрахом, – Ты чего? Там дождь, оставайся. – Прости, я пойду, – я пошатнулся в сторону двери. Паркер моментально среагировал и, выстрелив в мою руку паутиной, притянул к себе: – Мы пойдём. Никуда я тебя такого не пущу.