Повстанец

      К ночи мы добрались до первого аванпоста «Белой Рощи».       Клод не подавал признаков жизни, кроме слабого, неровного дыхания и бессвязного бормотания; иногда он широко раскрывал глаза, начиная тараторить на родном языке, потом вновь впадал в беспамятство и продолжал бормотать. Вэнс и Моссман больше ни о чëм не разговаривали. Нелли не сводила глаз с дороги.       Спустя пару часов, как мы оторвались от зомби, опустилась тьма, что ни зги не видно, не считая освещаемых фарами крон деревьев.       Моссман передала часовым на аванпосту, чтобы нас встретила медицинская бригада, и я поехал к самой базе.       Я бывал несколько раз в «Белой Роще». Каждая вылазка за пределы города неизменно сопровождалась большим риском, и если бы меня поймал Альянс, как тех, кто попытался каналами добраться до «Восточной Чëрной Мезы», то, в лучшем случае, меня бы ждал расстрел. Вступая в Сопротивление я не думал ни о каких высоких целях: ни о борьбе с захватчиками, ни о стремлении вернуть тот мир, в котором не было Альянса. Нашивка на плече являлась для меня знаком того, что я принадлежу другой жизни. Не скучной, однообразной и откровенно рабской жизни горожанина. Я чувствовал приток адреналина. И чтобы возобновлять это ощущение, я готов был подписаться под любым движением, любой идеологией. А теперь я везу в полуразвалившейся машине лидера Сопротивления. Мои товарищи убиты. Я одинок и не чувствую больше ничего. Я устал.       Нас встретила большая группа людей, среди которых были Айзек Кляйнер и Арне Магнуссон. Профессор Вэнс сказал, что за проделанный путь стоит благодарить меня, Клода и Нелли, правда, как по мне, благодарить стоило того вортигонта, который дал нам минивэн.       — То, что вы нашли транспорт — просто чудо, — сказал Кляйнер.       — Да-да, а теперь — за работу, — огрызнулся Магнуссон. — Цитадель лихорадит, и одному богу известно, какие последствия нас ждут после окончательной стадии распада.       Учëные быстро скрылись в недрах базы, а мы с Нелли ещë несколько минут простояли у ворот. К этому времени медики уже забрали Клода. Он был бледен и, казалось, почти испустил дух.       — Как думаешь, что теперь? — спросила меня Нелли.       — Хрен знает.       Зарево над городом всё пламенело, казалось, оно стало гораздо более ярким, настолько, что свечение достигало «Белой Рощи», из-за чего пространство глубокой ночи приобретало болезненный красноватый оттенок. Картину дополняли сигнальные огни на коммуникационных башнях базы.       Шум боëв доносился со стороны города, как из далëкого воспоминания.       В «Белой Роще» тихо.       Но очень скоро грянет буря.       Один из повстанцев, Локк, отвëл нас в казармы.       «Белая Роща» — бывшая ракетная база, и почти все помещения здесь находились под землëй: низкие потолки вполне могли вызвать приступы клаустрофобии. Нелли начало подташнивать; она остановилась, пытаясь выровнять дыхание. Я понимал её. Пережив уличный бой, сложно избавиться от чувства, что в таких узких помещениях тебя попросту завалит. Локк хотел позвать доктора, но когда я подошёл к Нелли и она схватилась за мою руку, ей внезапно стало легче. Она посмотрела на меня полными слёз глазами и улыбнулась; слёзы текли по лицу, прочерчивая на замазанной грязью и кровью коже едва заметные линии. Нелли выпрямилась и тут же убрала улыбку, будто застыдилась её, и утёрла слёзы. Приступ прошёл.       — Что происходит сейчас в городе? — спросил Локк.       — Полгорода разрушено, — сказала Нелли. — У основания Цитадели был настоящий ад. Сейчас даже представить страшно, что будет дальше.       Честно говоря, мне было противно находиться рядом с Локком. Я всë думал, через что я прошëл несколько часов назад, пока он торчал здесь.       Чëрт!       Это всë усталость.       На базе старались поддерживать стабильное электроснабжение. Почти все помещения, хоть и не были никогда ориентированы на то, что тут будут жить люди, были хорошо освещены и создавали некий уют.       В казармах мест не нашлось, и Локк отвëл нас на уровень к беженцам. Идущий дугой тоннель с закруглëнным потолком, где вдоль стены были разложены в ряд матрацы, — в общем, здесь и жили беженцы — из Сити-17, из разбомбленной «Восточной Чëрной Мезы»… Кроме нас с Нелли повстанцев тут больше не было. Локк выдал нам какие-то дырявые тюфяки и ушëл. Нелли постелила себе тюфяк в углу, где было поменьше света и тут же отрубилась, не сняв амуниции. Я положил тюфяк у стены, сел и расстегнул бронежилет, затем расстегнул куртку. Расшнуровал ботинки — ноги опухли и ныли. И воняли, на что, конечно же, обратили внимание сидящие рядом горожане. Хотя, на всём уровне стоял прелый запашок.       Вообще беженцы странно отреагировали на наше появление. Кто-то смотрел на нас с ненавистью. Одна женщина, когда я готовился лечь, подошла ко мне и начала спрашивать, чего же мы добиваемся. Я еë не понял.       — Чего вы добились? — повторила беженка. — Всë было хорошо, всë было спокойно, пока ваше Сопротивление не начало эту долбанную революцию. И что? Будет как раньше? Ни еды, ничего? Так и умрëм?       Я промолчал.       Женщину увёл какой-то человек — не знаю, еë муж, наверное, или просто знакомый, — однако она не сводила с меня глаз до последнего.       Лично я ничего не добивался. Я не хотел умирать просто так. А может, Сопротивление действительно всех подвело? И Фримен допустил ошибку…       Я лëг на тюфяк. Несмотря на головную боль, оставшуюся от контузии, у меня получилось уснуть. Во сне я видел Кейли, Марти, Эрена, Джека, Кармака. И вроде бы совсем недавно они были живы. Но будто бы минуло тысячу лет. И не было на душе ни капли грусти, потому что мои товарищи улыбались и смеялись, забыв о войне. Я видел солнце и чувствовал себя хорошо. И не хотел просыпаться; мне хотелось остаться с теми, кого уже нет, ведь они в лучшем мире, где тепло и нет войны, нет смерти, такой жестокой, что оставляет от человека одну только пыль.       Я не хотел просыпаться.       Но всë развеялось.       Чей-то голос разверзся надо мной, и я мигом вынырнул из сна. Бетонная стена, округлый потолок. Вонь от ботинок. Стоялый запах грязной одежды. И зудящая игла в голове, напоминающая о встрече со страйдером.       Надо мной стояла Нелли.       — Нас вызывает штаб.       Я сел на тюфяк.       — Ещë раз.       Нелли повторила:       — Нас вызывает штаб. Вернее, доктор Моссман. Давай скорее.       Я оделся, застегнул бронежилет и, взяв винтовку, направился вместе с Нелли в штаб.

***

      В ангаре мы увидели Моссман в окружении двух повстанцев, из которых я узнал Локка.       — Доктор Моссман, — сказал я. — Вы желали нас видеть?       Моссман коротко кивнула и обратилась к Локку:       — Введите их в курс дела.       После этого Моссман ушла в другой отсек.       — Что такое? — спросил я.       — Мы отправляемся в Арктику, — ответил Локк.