***
Мы перебежали улицу и вышли на маленькую площадь с раскрытыми воротами вражеского аванпоста. С нами было ещё несколько бойцов. Через переулки мы выбрались в пустующие районы, почти у самого подножия Цитадели. До недавнего времени дома стояли здесь целыми и практически нетронутыми. Как только Альянс обосновал Цитадель, эти районы были опустошены и зачищены от любого следа человеческого присутствия. За крепостью из заградительных установок и поля подавления, как в музее антиквариата, хранился другой мир, старый мир, о котором люди давно забыли. Мы перебегали от здания к зданию, претерпевая огонь неприятеля и отвечая ему тем же. Я словно попал в вихрь из всех возможных кошмаров. Бытие разбилось на тысячи осколков, которые, по цепной реакции, также раскалывались, высвобождая всё и больше хаоса. Когда патроны у винтовки закончились, пришлось прорываться сквозь этажи в поисках оружия. В одном из коридоров я столкнулся с солдатом Альянса лицом к лицу. Удивительно, как мы оказались одни в разгар боя. Солдат будто возник из-под земли. Он что-то передал по рации, а я набросился на него, как дикий зверь. Я выбил из рук автомат и повалил солдата на пол. Рядом со зданием раздался взрыв, и нас осыпало кусочками штукатурки и цементными осколками. Нащупав под противогазом шею, я начал душить солдата. Он ударил меня коленом под дых и отбросил. Первобытное, остервенелое чувство руководило мной, то самое чувство, что просыпается в драке: кровь кипела и внутри всё кричало — прикончи его. Солдат рванул ко мне. Я схватил выбитый автомат и дал очередь. Выстрелы огласили узкое пространство коридора. Несколько пуль проскочили по стене. На бронежилете у солдата образовалось несколько красных дыр. Раненый, противник продолжал надвигаться на меня, пока я не вышиб ему мозги.***
— Эй, нам нужно попасть к лошади! — крикнул мне повстанец. Я не понял. Мне показали на возвышающуюся над домами статую лошади, которая была установлена на стеле. А увидев лошадь, я увидел Цитадель. Как и говорил Кармак, идеальное, отрешённое от нашего мира сооружение; просто монолитный кусок высоченного камня, явление столь далёкое, что с трудом укладывается в голове. Всегда, глядя на Цитадель, я и представить не мог, что буду стоять здесь, задирая голову высоко вверх, видя, как внеземной архитектурный массив глубоко уходит в серое, оборванное, нищенское небо. Меня пробила дрожь. Я будто увидел нечто чудесное, немыслимое. — Не стой! — окликнули меня. Я побежал вдоль по улице и прислонился к стене за выступом. Над крышами медленно плыли коричневатые спинки страйдеров. — Надо подняться повыше, чтобы сбить их, — сказал мне оказавшийся поблизости повстанец. У него была ранена рука, и весь рукав был тёмным и лоснящимся от крови. — Наверху нас убьют быстрее всего, — возразил я. — Мы тут везде, как на блюдечке. Говорили, Фримен тоже движется к лошади. Кажется, там конечная точка нашего наступления. Я нашёл Марти. У него был прострелен живот, а лицо залито кровью от резаной раны на черепе. Также я пересёкся с Шенноном и Нелли. Мы оставили Марти в помещении, которое, наверное, в прошлом было продуктовой лавкой или чем-то вроде этого, и отправились на крышу ближайшего здания. Земля сотрясалась от атак страйдеров. Пехота Альянса также не снижала интенсивность обороны. Мы решили, что Нелли и я будем прикрывать Шеннона, пока тот будет стрелять по страйдерам. Однако до крыши мы не добрались. Её не было. Стояли лишь покосившиеся плиты и заломленные столбы. Город вокруг утопал в чёрном смолянистом дыму, сквозь который еле пробивались солнечные лучи. Пространство разрывал многоголосый вой сирен, а высоко над головой проносились синтеты «охотники». Солдаты скоро нашли нас. До определённого момента нам с Нелли удавалось держать дистанцию, тогда как Шеннон вёл огонь по страйдерам, тем не менее нам пришлось отступить. Марти в лавке не было. От того места, где мы его оставили, вёл кровавый след. Повстанцы пробивались в здание, через которое можно было добраться наконец до злополучной лошади. Штурм проходил с переменным успехом. Число страйдеров уменьшалось, но и нас оставалось всё меньше и меньше. Я пытался найти Марти — тщетно. В здании мы бились с солдатам практически вплотную. Ситуацию осложнял огонь страйдеров. Мне снова удалось сменить автомат на AR2. Вместе с Нелли и Шенноном мы прорывались вперёд, вновь стараясь занять наиболее высокую позицию. Но в какой-то момент мы разделились. Меня оглушил взрыв. Происходящее превратилось в немое представление. Я бежал от выстрелов, меняя одно укрытие за другим. Здание рушилось на глазах; передо мной в паре шагов проваливался пол, а над головой свистели пули. Я заметил, как над обломками шагает страйдер. Он казался меланхоличным, задумчивым существом посреди кромешного ада. По мне открыли огонь. Я вжался в пол за невысоким выступом, вспомнив, как несколько часов назад также прятался от снайперов. Надо мной выросла тень. Это был солдат. Я быстро выстрелил, как выяснилось, наповал. К горлу подкатила тошнота, в висках стучала кровь. Я слышал только собственное дыхание, а шум боя глухо отзывался в черепной коробке. Пелену забытья внезапно прорезал пронзительный визг — сработала артиллерийская установка страйдера. Секунду спустя грянул гром, и здание содрогнулось. Я задумался, что слова Фримена о том, что операция обречена на провал, правдивы. Чёрт возьми, я так и думал с самого начала. Я вспомнил Кейли. Как он умер… От него ничего не осталось. Где-то в груде камней. То, что и телом-то назвать больше нельзя. Плоть, смешанная с грунтом. После нас не останется ничего. Ни воспоминаний, ни трупов. Голая земля с разрушенными городами и пустынями вместо океанов. Смерть никак не выглядит. Она здесь, в воздухе, вокруг нас, вблизи от нас, мы — прямо в центре её пиршества. Покинув укрытие, я дал очередь по солдатам и поднялся наверх, откуда открывался вид на площадь со статуей лошади в центре. Цитадель была совсем рядом. Рукой подать. Бой закончился. Я подумал, это шутка. Но в один миг всё стихло. Оставшиеся в живых собрались на площади. У всех и каждого лица были измазаны грязью и кровь. Я постоянно хватался за уши. Слух возвращался очень медленно. Я увидел Нелли. Она сказала, что Шеннона убили. Его труп лежит где-то среди развалин. Марти я так и не нашёл. Чёрт возьми… Барни объяснял Фримену, где сейчас может находиться Аликс Вэнс. При упоминании её имени на лице у Фримена промелькнула тень волнения. Мне даже показалось, что у него задрожали руки. Его глаза расширились, он вперил полный надежды взгляд в Барни. — Во всяком случае, Псу так кажется, — сказал Барни. Пёс, двухметровый робот, собранный из металлолома и похожий на гориллу, угукнул и запрыгал в сторону широкой, высоченной металлической крепости, окружавшей корпус Цитадели. Здания вокруг, щербатые, побитые, смотрели на нас, повстанцев, равнодушным взглядом выбитых окон, в которых чернела безлюдная чернота. Фримен с Барни подбежали к Псу. Тот, схватившись снизу за выступ, поднял колонну над собой. Под колонной оказался лаз, в бывшем являвшийся, судя по всему, частью канализации. В последний раз я посмотрел на Фримена. Я вспомнил Кармака, Эрена, Рона. Вспомнил Джека, его взгляд, когда он сидел над бездыханным телом Сьюзи. Я вспомнил Марти и Кейли. Мне хотелось обвинить в их смерти Фримена. Мы все были готовы обвинить Фримена в том, кем мы стали и что стало с нашей жизнью. Мы были готовы проклясть Фримена за то, что он отнял у нас то, что вселяло в нас надежду, давало нам силы. Одновременно с этим Фримен и был тем, кто вселял в нас надежду и давал нам силы, хотя, до последнего я был уверен, что Сопротивление в борьбе с Альянсом руководствовалось уже не чем иным, как каким-то безумным, безрассудным чувством. Всё равно ничего не изменить. Но Фримен был проклят с самого начала. Мы все тут проклятые. После того, как Барни пожелал удачи, Фримен спрыгнул в лаз, а Пёс опустил колонну обратно. Нас окружала тишина и холод. Пробирающий до костей, замогильный холод. Холод серых небес и бесцветного солнца. Холод руин, трупный холод. Смерть таилась в каждой пяди земли, на каждом шагу, мы вдыхали её запах. Оставалось самое неприятное — ждать.