Бризы, громы и ветры, летящие ниоткуда. Мотыльки распустившейся розы с пирамидальными лепестками, затененные чащей лесною, флейты, поющие в бурю, расстаньтесь со мною! Тяжкие цепи сдавили память мою до боли, и птица, что щебетом звонким умеет расписывать вечер, томится теперь в неволе. © Ф.Г. Лорка Флюгер
Высокий, тощий как жердь мужчина стоял, плечом привалившись к каминной трубе, и задумчиво жевал тонкую веточку. Этого мужчину звали Глэм. Просто Глэм — то ли кличка, то ли сокращенное имя. <…> Глэм не был чистокровным человеком, магом. В его крови предки намешали немало чуждого, там отметились и фейри, и оборотни, и гоблины с вейлами. Их сумасшедшая семейка словно в насмешку над чистокровными канонами коллекционировала кровь рас и существ в своих потомках. Где-то там затерялись и наги — полулюди полузмеи — отчего Глэм понимал язык змей. © Самоцитаты
Белая, как пенное кружево волн, башня возвышалась над лесом. В такой же башне, наверное, несла свою аскезу ожидания Рапунцель. В таких творились исторические и сказочные дела. Гейне, скручивая сигарету с успокаивающим сбором, неторопливо пошел по уложенной розовым камнем дорожке к башне мимо цветущих ярко-белыми цветами кустов сирени. С ветки на ветку перелетали птички, чьи нежные трели лишь добавляли сказочности происходящему. Из-под корней кустов, заслышав шаги, порскнул пушистый кролик. — Ему бы розовый бант на шею. И, словно услышав эту фразу, сказка дрогнула, будто на ровную гладь озера упала капля, и пошла кругами. Перед глазами мелькнул образ совсем другой башни — совершенного негатива этой. Сложенная из огромных каменных черных блоков, с провалами окон, она была окружена колючим кустарником, лишенным листвы, но цветущим алыми бутонами. И вовсе не кролики резвились у корней кустарника, а выползали из норм то ли волки, то ли хищные лисы — только глаза сверкали, да вытянутые морды поводили носами. Гейне уже и в следующую секунду не вспомнил бы, что тогда привело его к мысли завалиться к Глэму, но шел он уверенно. Не пить же, к Принцу? В один прыжок преодолев все три ступеньки, он стукнул витым кольцом ручки о дверь. Лев, держащий кольцо, зевнул, и кольцо осталось в руках Гейне. Он попробовал отдать кольцо льву обратно, но дверь распахнулась. Порог был высоким. Таким высоким, что сложно не споткнуться о него. Гейне вошел, оглядывая прихожую. До этого он тут не был — сразу камином проходил в гостиную. Два вытянутых готических окна на уровне второго этажа — это все, что давало свет в этой темной круглой комнате. По бокам начинались две витых лестницы, а шахматный пол был начисто вымыт — белые квадраты слепили глаза, а черные выглядели провалами тьмы. — И что, ты пойдешь по белым или по черным? — раздался знакомый скрипучий голос. Гейне хмыкнул и с досадой выругался. Будь он в себе — топнул бы ногой, и цвет бы смешался, но было откровенно не до того. Глэм спустился по лестнице, а Гейне, наблюдая за его медленными шагами, привалился плечом к дверному косяку и снова закурил. Был Глэм расчесан, начисто выбрит и словно бы светился… раньше Гейне его выспавшимся не видел. Остановившись перед Гейне, Глэм, взмахом руки отогнав дым, вздохнул. — Что, тебе шелковые знамена настелить под ноги, чтобы ты прошел? Или поговорим на пороге? Гейне прикрыл ладонью лицо. — Я заебался. — И поэтому пришел ко мне, — медленно проговорил Глэм. — Хочешь ли ты виски? — Жрать хочу. — Ну пошли, накормлю, — он сильней запахнул шёлковый цветастый халат и зябко повел плечами. Гейне потянулся вперед, перехватил его кисти рук и «выдохнул»: магия, светлая, как горные вершины, и такая же подавляющая, прокатилась по холлу, словно волна. Глэм удивленно вскинулся, крупно вздрогнув. Волосы его всколыхнулись, на несколько секунд встав дыбом, словно диковинный нимб, да и опав волной на плечи. — Да что с тобой, мальчик? — спросил он нервно. Яркие птицы на его халате захлопали крыльями и сгрудились на подоле. Гейне смотрел на Глэма и не видел его. — Не знаю, зачем я пришел к тебе… — одними губами сказал он. Голос куда-то пропал, истончился, исчез, — хочу, наверное, сделать ужасную глупость… хочешь избавить своих потомков до единого от этой боли, Глэм? Глэм вдруг перехватил Гейне за плечо, сильно встряхнул и потащил за собой. — Идем, идем, я нихуя не понимаю, и до Морганы теряюсь перед таким поведением. Налью нам выпить, накормлю тебя, и ты все расскажешь… — Нельзя пить, — покачал головой Гейне, поднимаясь по ступеням. — Я какое-то время неуязвим. — Не… — Глэм усмехнулся как-то криво и, втолкнув Гейне в высокие двустворчатые двери, попытался его вырубить. Гейне даже уворачиваться не стал. Просто проводил взглядом заклинание, которое летело ему в груди и поднял глаза на Глэма. Тот, ошарашенный, сделал шаг назад. — Спокойней, — сказал Гейне. — Ничего я тебе не сделаю. Просто я чист, так чист перед магией, что меня и нет. — Так, блядь. Заткнись, нахуй, — попросил Глэм и схватился руками за голову. — Просто заткни свой рот. На секунду. Он, не опуская рук, плюхнулся в кресло. Гейне огляделся. Это была гостиная в очень восточном стиле — с арками, низкими диванами, полными маленьких и больших пестрых подушек, невысокими столиками и жаровнями. Глэм взял щепотку какой-то черной пыли из вычурной коробочки и кинул на жаровню. Густо и пронзительно запахло чем-то восточным. Спустя пару вдохов Гейне почувствовал сладость, которая оседала на мозги и слегка туманила сознание. — Кормить тебя тоже хлебами и ключевой водой? — Вино, освещенное тридцатью лунами тоже пойдет. Но хлебов не надо, пищи не должны касаться ни огонь, ни железо. Глэм повел рукой, и сказал появившейся эльфийке: — Для моего гостя еды, которой не касался огонь и железо. Эльфийка, даже не взглянув на Глэма, низко поклонилась Гейне, подметая ушами пол, и исчезла с хлопком. С интересом поразглядывав увитую цветами корзинку с персиками и всякими яблоками, Гейне выудил из груды всего грушу и принялся с ней разбираться, поглядывая на Глэма. Тот встал и принялся ходить туда-сюда, пытаясь успокоиться. Потом присел поближе к жаровне и кинул еще черной пыли на угли. Гейне открутил пышную розу от лозы, оплетающей ручку корзины и трансфигурировал ее в багрового ежика. Тот зафыркал, цапнул Гейне за палец и сбежал под диван. — Ты белый друид, — наконец сказал Глэм, откидываясь на спинку дивана. А потом, подумав, он и вовсе лег, придвинув под бок горку подушек. — Не просто светлый маг, ты светел, как свет солнца. — Хм, — усмехнулся Гейне. — Последний — а я вашу братию поискал. Последний, скажи? — Н-нет, — не очень уверенно произнес Гейне. В его мире точно были другие… в этом даже круга рыцарей не было созвано у Грааля. — Есть еще. Должны. Иначе я бы уже давно… — Гейне скривил губы в невеселой улыбке и махнул рукой. — Кончился. — Но ты не уверен. — Были, были раньше. Сейчас — не знаю, ты меня, конечно, прости, но я пока не до конца ориентируюсь. — Но про меня-то ты знал. — Ты — анекдот, Глэм. С моей стороны было бы странно не знать цеховых анекдотов. — Лестно. Лестно… Появился эльф. Глэму достался бокал с черной жидкостью, в которой плавали искры. Гейне — хрусталь, полный прозрачной воды. Тишину разбил снова Глэм. — Скажи-ка мне, как ты собрался… — спросил он и снова закинул на жаровню черной пыли. Гейне улыбнулся, как ребенок. — А вот согласишься — узнаешь. Или не узнаешь, но от проблемы избавишься. Он и сам не знал, что толкало его на это. Вот уж что он точно не собирался делать, когда явился на порог Глэма — так предлагать ему такое. Просто пришел к человеку, которому можно было бы отдать излишки силы, бурлилившей в нем. Но словно бы пазл сошелся — хорошее же дело, да еще и сладится почти гарантированно. А Глэм. чудной, себе на уме, но Глэм был тем, кому некуда деваться. Он просто не сможет предать Грааль. Гейне мотнул головой, разгоняя легкую вуаль опьянения, что принесли с собой травы, и легко поднялся. — Ты подумай, а когда я буду соображать лучше, то встретимся снова. Уже совсем в спину, когда Гейне закрывал за собой дверь гостиной, Глэм спросил: — Сколько тебе лет? Гейне обернулся. Использовал слизеринскую улыбочку Тома Риддла — вроде бы и любезную, но отстраненную, пренебрежительную и равнодушную. — Мне лень считать. Когда Гейне покинул сыто блеснувший купол защиты вокруг башни Глэма, то тут же вскинул палочку, услышав хлопок аппарации. Но это была Мэг. «Почувствовала меня, какая молодец… " — подумал он ласково и даже губы его сложились в легкую ласковую улыбку. Но Мэг была сурова. И даже без бантика. — Хощс-с-сяин, — сказала она с шипением. Гейне вскинул глаза к небу. Глубоко вдохнул. — Веди, Мэг.