Инженер путей Господних или Исполнитель

السحر (сихр, араб.) — колдовство. В исламе колдовство толкуется как воздействие через злых духов. «Ты можешь увидеть, как множество заблудших людей входят в колдовство, считая, что это просто запрещено, и даже не понимая, что это является неверием!» См. «аль-Кабаир».

«Вы показались мне знакомой, миссис Дарк. Не могу забыть ощущение, которое появилось, когда я увидел вас в первый раз…». Поттер отбросил пергамент и сдавленно рассмеялся, взъерошивая ладонью собственные волосы. Письмо доставила нервная лисица, чья пронзительно-рыжая шубка клочьями торчала в разные стороны, а морда была совсем седой. Подговорила ее Мег, а той, наверное, принесла замороченная горами сова. Или каким иным посланником пользуется герр Гриндевальд для своей секретной переписки? Немудрено, что тот, кто скромно подписался на письме «Луи», с внезапной памятливостью припомнил юную леди Дарк. Ведь встречались они уже второй раз, и вот уж что первая, что вторая встречи отнюдь не располагали к забывчивости. Что в образе шпиона-мальчишки, что в виде элегантной романтичной барышни, Поттер успел запомниться. И ладно бы лицо, оно было прикрыто чарами иллюзий и мороков, однако же он показал себя: жесты, голос, движения, магию. Сильные старые маги славились своим умом, подозрительностью и интуицией. А уж если возникла волнующая нотка интриги… «Ваше предположение, — писал он дальше элегантным замысловатым почерком, — о родственных душах не лишено романтического очарования. Мне казалось, что я видел нечто подобное в серьезных трудах о теории магии, однако же в моей домашней библиотеке на первый взгляд не нашлось работ, содержащих данный термин.» Поттер откинулся на спинку стула и нахмурился. Вспомнить бы, что он там плел в минуты душевного неспокойствия, стоя рядом с Гриндевальдом. Неподалеку шумно зашептали первокурсники — судя по авантюрному виду, были они с Гриффиндора, и склонились вовсе не над учебником по трансфигурации. Окинув детей взглядом, Поттер хмыкнул и притянул к себе пергамент кончиками пальцев. А в самом деле, какая интересная мысль. У господина Гриндевальда горела земля под ногами. Пока, увы, не в буквальном смысле этого слова, но его наверняка тревожили кое-какие беспорядки в Польше, к тому же — некие господа из Alte Bestellung объединились с — неожиданно — нидерландской партией Nieuw bloed и устраивали свои подпольные точки то тут, то там, чем не только серьезно саботировали продвижение войск, но и препятствовали налаживанию политической власти. Плюс эти неясные слухи про Дамблдора и красных русских карателей, которые были пострашнее, чем вся гриндевальдовская армия. Конечно, самих русских бояться не было смысла, они вечно заняты своими внутренними разборками, но их каратели… Поттер опомнился от сложных мыслей и уложил щеку на кулак. — М-м-мда. — Проблемы? — интимным шепотом произнес над ухом Флоран. Фыркнув, Поттер покачал головой. — Скорее, м-м-м, неприятности. Неожиданная памятливость новых знакомых… Он взглянул на Флорана, улыбнулся. — Ты что-то хотел? — Хотел, — Флоран опустился на стул напротив и отбил лихую польку пальцами по поверхности стола. Он то ли размышлял, то ли ожидал чего-то. Поттер небрежно свернул гриндевальдовский свиток так, чтобы никто не мог разглядеть печать и содержимое, а помедлив, вообще убрал его в берестяной футляр. Футляр отправился в сумку, в отделение к бумажному Тому Риддлу. Самое подходящее соседство, как ни посмотри. — Ты не знаешь, — неуверенно проговорил Флоран, вздохнул. — У тебя нет ничего на… Поттер смотрел не моргая. Ждал. Неуверенный Флоран доставлял своим видом почти эстетическое удовольствие. — Я знаю, что ты можешь повлиять на Дамблдора. Поттер улыбнулся улыбкой ждущей акулы — счастливо и во все триста зубов. — Я подумал сначала, что ты обратился к сихру. На такие мысли меня натолкнули эти твои ментальные шаманские техники. Как тогда, ночью, когда тебя пришлось к Долохову в постель класть, чтобы выправить повреждения ауры. Но потом я сопоставил все данные и понял, что с преподавателями ты пошел более простым путем. Шантаж. Поттер готов был поклясться, что его глаза стали больше, чем были когда-то очки. Все-таки несмотря ни на что Флоран был очень молод. Слишком молод. Он придумывал сложные схемы, так же мифологизировал фигуры взрослых и совершенно не умел пользоваться прославленным оружием английского монаха-францисканца Оккама, который лишь помог наточить известное еще со времен Аристотеля лезвие номинализма. — Порка? Кивнув с несчастным видом, Флоран протянул уныло: — Розье совсем с ума слетел. Поймал вчера вечером с палочкой в коридоре, отругал, забрал палочку, назначил отработки на месяц, да еще и порку в субботу. Я пошел к декану, но тот сказал, что наказание согласовано с заместителем директора — Дамблдором. И что он никак мне помочь не может. — Ты ходил к Дамблдору? Флоран запустил руку в волосы, взъерошивая их, и покачал головой. Поттер смотрел на него некоторое время, словно разгадывая шараду. Потом ухмыльнулся. — Флоран, открою тебе страшную тайну, — сказал он с максимально серьезным лицом. И понизил голос до шепота. — Ты совершеннолетний. Ты можешь послать Дамблдору официальное письмо с отказом от физических наказаний. Полностью от отработок тебя не освободят, это правило школы, но бить? От розог ты имеешь право отказаться. Во взгляде Флорана мелькнул сумасшедший, яростный огонь. Мелькнул и пропал. — Спасибо, Герман. Флоран, озабоченно нахмурившись, ушел, а Поттер остался смотреть в стол и думать, думать, думать о переписке с величайшим темным магом. С каким из них — он и сам не понимал. *** А вечером разразился очередной спектакль театра «Подростковые подмостки Хогвартса». У старост и иных избранных персон была объявлена вечеринка. Собирались они сразу после ужина, нарядившись так, словно ожидался как минимум прием в министерстве. Сверкали фамильные бриллианты, тяжелые парадные мантии взметали свои подолы при ходьбе, высокие прически прелестных юных леди насчитывали по сотне локонов… Ни Поттера, ни Гейне на вечеринке не ждали. Как не ждали там и Долохова, Церцеса, Петри и даже младшего отпрыска известного семейства Роули. Поэтому они, захватив шестикурсников, возглавляемых тем приметным блондином, который «я никогда не катался на собачьей упряжке» на вечеринке в начале года, наладили собственную вечеринку. Тихую такую. С алкоголем и пирогом от домовиков. Устроились они в дальней пещере гостиной, чтобы не потревожить ни случайно заглянувшего Слагхорна, ни возвращающихся с праздника старост алкогольным беспределом. Сначала обсудили личную жизнь преподавателей, потом посплетничали про помолвку Малфоев, следом почему-то зашла речь о работе в министерстве и об армии Гриндевальда. Поттер говорил очень мало, в основном отвечал на вопросы, а сам все чаще ласково поглядывал на Петри. Тот нервничал и злился. Но терпел. Зато вот кто не отличался терпением, так это Роули. Он смотрел исподлобья, сопел и даже кидал на Поттера убийственные взгляды. А потом и вовсе не выдержал, подошел, нависнув над соучеником, точно святой, карающий грешников. Поттер поднял взгляд в той элегантной манере, которую перенял у Забини, улыбнулся краешком губ и спросил вежливо: «Ты что-то хотел, Роули?». Тот агрессивно кивнул. — Да! Поговорить. — Наедине или… — Поттер обвел жестом руки весь их небольшой кружок. — Наедине, — скривился Роули. Потом, видимо, включил голову и, окинув взглядом высокие темные своды пещеры, предложил: — Отойдем в другую часть гостиной. Они прошли в камерную пещеру с камином и двумя креслами. Использовалась она, очевидно, для переговоров, отчего и чары конфиденциальности легли легко и непринужденно. Накладывал их Роули невербально, проявляя тем самым немалый опыт. Поттер уселся в кресло, метким броском заклинания с палочки разжег камин. В воздух взвились искры и немного пепла. Поттер покрутил в руках бокал, который прихватил с собой, сделал глоток. Это был средненький арманьяк, где только достали, черти. Наверняка Долохов подсобил, у него должны были остаться некие связи с родиной. Роули сел напротив. Выглядел он бледным и чуть-чуть безумным. — Я поговорил с отцом, — собравшись с силами, начал он. — И он не против. Поттер хлопнул глазами. — Я подобрал щадящий ритуал, мы можем дать клятвы по облегченной младшей Эдде. Поттер с сомнением покосился на арманьяк. Потом, вздохнув, сделал крупный глоток. На трезвую голову воспринимать это было сложно. Роули пошарил по карманам и достал небольшой бархатный футляр. Поттер тревожно прочистил горло. В открытом футляре на ветви неувядающего мирта лежало тоненькое золотое кольцо. «Помолвочное» — сходу определил Поттер и вцепился в бокал. — Выходи за меня. Поттер почувствовал вдруг, что он тоже подросток. Распирающее грудь чувство, похожее одновременно и на ядовитый сарказм, и на лихорадочное веселье, и на слезы отчаянья, пыталось вырваться на свободу всплеском действий. — Это кольцо из фамильного набора, пришедшего с моей матерью от Малфоев. Ты… тебе пойдет фамилия Роули. Герман Роули. И все равно, что за тебя нет приданого, никто этого и не ждет. Поттер сдержал себя. Уронил взгляд в бокал. Хмыкнул задумчиво. — Зачем тебе это? — спросил он спокойно. — Ты мне подходишь. Ты сильный, смелый и умный… — начал было Роули. Потом мотнул головой и ухнул, как в прорубь: — Я тебя люблю, в конце концов. Не сумев удержаться, Поттер накрыл лоб ладонью. — Нам будет хорошо вместе. Отец не против — ему не нужны наследники по моей линии, так что он одобрил брак на тебе. Поттер покачал головой, все так же не поднимая глаз от бокала. Он улыбался. — Я предлагаю тебе стать моим младшим магическим партнером! — почти закричал вдруг Роули. — Это, Мордред побери, честь — войти в такой древний род, как мой! Ты будешь не каким-то Гейне. Ты станешь Роули. А мы… Роули — сила. Мы вместе возглавим боевой отряд Роули. Сила и власть, разве это не отлично? Поттер даже не оторвал взгляда от едва дымящегося янтарного арманьяка в толстостенном бокале. Он очень медленно крутанул бокал, так, что коньяк плеснул по стенкам и лениво скатился к донышку. — Не могу понять… почему — младшим? В чем — я — младше? — спросил Поттер наконец. — Возрастом? Знаниями? Умом? Может быть, магической силой? Или… родом? Он отставил бокал и в упор посмотрел на притихшего Роули, до которого наконец дошло, что Поттер зол. — Я старше тебя, Роули. Мы старше Роули. И мне было бы интересно посмотреть, как ты бы заставил меня стать твоим младшим супругом, — он поднялся, небрежно разорвав чары конфиденциальности, и ушел. — Младшим партнером, а! — прошептал он уже у выхода и расхохотался. Смех эхом отразился в сводчатом потолке, вернувшись обратно зловещим уханьем. Роули остался смотреть ему в спину. Враг. Первый враг в этом мире. *** После такого разговора возвращаться в теплую компанию было бы странно. Как минимум любопытных взглядов избежать было бы сложно, а то и неловкости, буде Роули, огорченный резким отказом, вернется туда же. Так что Поттер, выйдя за порог гостиной, встряхнул палудаментум, делая его тяжелой теплой шубой, и пошел целенаправленно на Астрономическую башню. Послушать тиканье часов и проветрить голову. Там его и нашел Флоран. Поттер как раз сидел на парапете, смахнув снег, и стрелял синими искрами вниз. Забрался он на плоскую часть крыши, с лестницы его не было видно, но Флоран все же нашел. — Ну что, как предложение? — спросил он, постаравшись подобраться бесшумно. — Познавательно, — отозвался Поттер, который услышал его еще с лестницы, так что даже головы не повернул. — Он нашумел? — Пока уговаривал отца? Да, — с уютным звуком сминая мокрый снег, Флоран подошел. Расчистил ботинками местечко и тоже сел. — Про тебя вызнавали на факультете, даже старший Роули общался с Блэками. Самые прекрасные рекомендации, мог бы гордиться… Ты чего грустишь-то? — Это не грусть. Он меня разозлил. Из темноты бесшумно вынырнул Долохов с коричневой бутылкой, обернутой в серую бумагу. Присвистнул. — Холодно, джентльмены, — сказал он, с высокомерным изяществом опускаясь рядом. — Но русские снега не боятся. Стукнули трансфигурированные из снега бокалы. Долохов ловко вытащил пробку и разлил. Поттер узнал по запаху арманьяк. — Что ты, Гера, — впервые обратился к нему по имени Долохов, — невесел? — Я зол, — вниз улетели особо яркие искры, и Поттер ухватился за бокал. — Младшим партнером в наш род! Такая честь. С палочки посыпались уже зеленые искры. — Больше всего бесит, что ни малейшего сомнения, ни даже тени колебания не было ни в нем, ни в его отце. Поттер вздохнул. Нащупал в рукаве петельку, спрятал палочку. — Какое издевательство! Мы станем боевой силой нашего рода! Роули — сила! — Это потому, что для обычного мага такое предложение — шанс. И где ты найдешь беженца, который откажется от него? Куда возвращаться мне? Куда идти Долохову? А тут сытая жизнь в тепле чужого дома, да и ты, вроде бы, не против видеть Роули в постели. — Кто равняет постель и брак, — фыркнул Поттер и проглотил коньяк одним глотком. Долохов вздохнул, долил из бутылки и сгорбился. — Каждого чем-то можно поймать. Кого сытой безопасностью, кого жизнью родственников, кого — спасти от смерти… — сказал он с тоской. — Александр Долохов… — протянул Поттер, внезапно заинтересовавшись. — Где-то я слышал имя Антонин Долохов. — Где? — Долохов посмотрел прямо и яростно. Словно готов был подхватиться и бежать-крушить-драться. Вот только в его глазах теплилась безнадежность, а не надежда. — Ты мне скажи… — покачал головой Поттер. — Он пропал в Лютном переулке в прошлом году. Летом. Поттер кивнул. Говорить он ничего не стал. Помолчали. Где-то в замке распахнулось окно — полилась быстрая вальсовая музыка, послышался отдаленный шум разговоров и высокий женский смех. — Ты наделал делов, Гейне, — обронил Флоран. — Роули будут в ярости. — Мне ли чужой ярости бояться, — горько рассмеялся Поттер. И вдруг осознал: — И правда холодно. Пойдемте, что ли, в гостиную. Уже когда они забрались обратно в башню, почти на лестнице, Долохов придержал его вдруг за локоть и протянул руку — совсем по-простецки, по-мужицки. — Александр, Сашка. Поттер улыбнулся. — Герман. Ге-ра.