Инженер путей Господних или Исполнитель

Я не успела на свадьбу, потеряла работу и стала вдовой за один день. © Сбежавшая невеста

— Завтрак в этом доме обязателен, — бормотал Поттер, выползая из ванной. Он не успел толком прийти в себя, закончив последнюю бутылку пару часов назад. Потом долго колдовал в кабинете, пытаясь сделать какую-нибудь защитную игрушку для Анны. В итоге получившуюся штуку было страшно трогать руками — настолько спьяну он запутал на ней цепочки заклинаний и руны. Потом явилась Мег и прогнала его спать. Из-за того, что характер его еще не был ей изучен, делала она это вежливо и с поклонами. Поттер спотыкался об свои ноги, ржал и идти не хотел, все допытываясь, чем же помешал милой леди. Как оказалось, создавая защитное чудо-юдо, Поттер дергал какие-то нити магии, которые она развешала по всему дому, умудрившись протянуть их даже по кабинету, куда доступа ей не было. После Поттер тоже не спал, устроившись в гнезде из одеял. Он по воспоминаниям воспроизвел музыку будущего и пересматривал с помощью окклюменции ранние годы жизни своих детей. Так что к завтраку Поттер был помят и еще не трезв. Том Риддл явно не ждал его так рано, поэтому слегка удивленно кивнул. Плюхнувшись в кресло, Поттер принялся намазывать круассан маслом, размышляя, откуда у Риддла эти вещи — ни такой рубашки, ни мантии в одежде, что он отдал ему, не было. Впрочем, а что, предполагалось, что Том Риддл где-то успел оставить после поезда вещи, когда пошел в Лютный? Скорее всего, распихал по карманам, уменьшив. А уж палочкой воспользоваться… Поттер встрепенулся и взглянул на Риддла заинтересованно. — Слушай, а тебе ведь семнадцать исполнится в этом году? Риддл аж чашку от удивления на стол поставил. — Откуда ты знаешь? — Видел списки с годами рождения, — пожал плечами Поттер. Списки-то он видел, но помнил дату рождения явно не поэтому. Риддл только кивнул. — А как так получилось, что ты пошел в школу на год раньше? Они оба потянулись за кофе, столкнулись взглядами и некоторое время просто смотрели друг на друга. Потом Риддл уступил. Улыбнулся приятно, убрал руку от кофейника. — Давай ты. — Тут хватит на двоих, — улыбнулся в ответ Поттер, наполнил чашку себе, потом ему. Сливочник подлетел и, сделав противолодочный зигзаг, подпрыгнул к Риддлу. — Попробуй со сливками. Нацепив еще одну вежливую улыбку, Риддл поблагодарил. Все было приторно-сладко аж целых двадцать секунд. А потом улыбки резко погасли и Риддл заговорил: — В тот год место полагалось какому-то магглорожденному школьнику, но он не смог поступить в школу из-за плохого состояния здоровья. Дамблдор пришел ко мне. — Странная идея, — нахмурился Поттер. — Вполне здравая, — пожал плечами Риддл. — Бюджет на маглорожденных был уже утвержден. Я просто оказался ближе всего… — По возрасту? — По расстоянию. Тот магглорожденный жил неподалеку, а Диппет просто искал в книге кого-то тоже в Лондоне. — Не могу сказать, что понимаю это, — покачал головой Поттер и принялся за круассан. — А ты где учился? — У нас была школа, — с улыбкой обронил Поттер, прожевав. — Враги и друзья, много тайн и свершений. — Такая большая община? — В целом — нет. Маленькая. И все друг друга знали. — И почему ты ушел? — Это получилось случайно. Не знаю, как вернуться. — Но вернешься? — Если получится. Разговор начал скатываться в какое-то интервью, поэтому Поттер бодро закинул в себя омлет и сказал, вставая: — Я пойду, есть еще дела. У тебя есть планы на день за пределами дома? — Ты что-то хотел? — Примерно знать, во сколько и когда тебя ждать, чтобы не дергаться. — Уйду после обеда, вернусь поздно. Коротко кивнув, Поттер набрал колотого шоколада из вазочки и вышел с веранды. У него было множество планов на этот день. «Как сладить с женщиной? С той загадочной кошачьей душой, что присутствует в каждой женщине хоть в малой части?» — размышлял Поттер, стоя напротив деревянной двери с облупившейся краской в узком коридоре. Когда-то в детстве женщина была чем-то чужим и далеким. Чуждым и инопланетным, кем-то, кто вместо жуков и пуговиц выбирал бантики, блестки и куклы. Куклы, если взять их в руки, оказывались безобразно одинаковыми, с синтетическими волосами, распахнутыми в немом изумлении глазами и округленным ртом — ничего интересного, собственно. Банты развязывались, превращаясь в грязные тряпки, блестки пачкались и терялись. В противовес этим стереотипным девчачьим штучкам пуговицы можно было обменять на пару пенсов, жуки же прикольно жужжали, меняли цвет на свету и иногда могли жить в коробке из-под спичек. Конечно, если тетя находила или жуков, или пуговицы, она безжалостной рукой отправляла что то, что другое в помойку. Потом, когда маленькая Пенни — почти как монетка — с соседней улицы научила его делать тайники, подложив ярко-желтый цветок под изогнутую стекляшку, Поттер, как ему показалось, приблизился к пониманию женщины. Хотя бы нашел что-то общее с ними. Они оба любили тайны и красивости. После, уже в школе, тайны из девчачьего уравнения он выкинул, остались только красивости. Тайны больше любили мальчишки — на его юный и непроницательный взгляд. По крайней мере, чаще совали нос в приключения. Позже, даря букеты отчаянно изящных в своем увядании цветов жене, Поттер недоумевал — отчего же эта ерунда красива? Она печальна и глупа, это странно — хотеть видеть смерть. Вскоре после свадьбы Поттер перестал видеть в людях мужчин и женщин. Нет, гендер был важен — с мужиками ты ходишь на матч и пьянку, с женщинами — танцевать и по магазинам, однако же, заглядывая глубже, он начал понимать, догадываться, что первооснова, причины поступков, одинаковы. Желания и порывы. Пороки и страхи. Теперь ему предстояло подобрать ключик к душе той леди, которая стояла по ту сторону двери и раздумывала, что же за ответ дать ему. — Энн? — произнес Поттер, стоило двери, скрипнув, отвориться. — Доброе утро. Маленький мирок, который заполняли два дыхания взрослых людей и одно — потенциальное, невесомое еще дыхание нерожденного ребенка — замер на грани. Замер и покатился. — Пришел? Заходи. — …выйти из укрытия! — сухой голос говорившего эхом отдавался в переулках и неясными «бву-бву-бву» возвращался обратно. Явно прослеживался немецкий лязгающий акцент. Поттер, занятый своими почти паническими мыслями, впрочем, не вслушивался. Он лежал, пытаясь отдышаться, все еще удерживая палочку кончиком вверх, для того, чтобы при угрозе накинуть еще один щит. Впрочем, это была перестраховка — от внезапного испуга и скачка адреналина он на себя накинул этих щитов штук десять или двенадцать. — Какого хера посреди Ливерпуля куча боевых магов? — спросил он, уперев взгляд в светло-синее, не скрытое ни единым облачком небо. Жизнерадостное такое. В том сафари, что началось после аппарации, Поттер насчитал около семнадцати очагов угрозы. После того, как он нырнул за этот монументальный забор, прикрывающий тупиковую улочку, ему показалось, что он слышал хлопки аппараций. Еще. — Теперь я понимаю, почему старые маги так ненавидели аппарацию, — в пустоту произнес Поттер. — Ну, в самом деле, который раз я так вываливаюсь прямиком в неприятности? Сейчас, впрочем, не сама аппарация являлась причиной попадания Поттера в неприятности. А только щит, который накинули прямо на центр города. Щит-то и перенаправил его аппарацию в это место. Встряхнув рукой, чтобы убрать напряжение из запястья, Поттер изобразил спиралевидную кривую и восклицательный знак палочкой. — Хомениум ревелио, — прошептал он. Это была модификация. Новая — новейшая — разработка с расширенным спектром привносимой информации. В действии заклинания также присутствовала идентификация особей и градация по силе. И… Поттеру не показалось. За переделами щита, почти у самого его края, появлялись маги — гроздьями. А еще тут был Гриндевальд. Когда тебе на голову сваливается темнейший и величайший маг Гриндевальд (которого даже прежние оппоненты Поттера признавали сильнейшим за последние триста лет), ты начинаешь очень быстро и очень продуктивно думать. Особенно, когда вы с ним уже встречались, и встреча эта прошла отнюдь не хорошо. Эта идея появилась у Поттера, когда он перевернулся на бок и сел, уперевшись взглядом в витрину модного женского платья. Оставалось только выбрать: желтое, синее, коричневое или красное. Остановился Поттер на синем. По крайней мере, его можно было наиболее незаметно перетянуть к себе. Поттер встал, взмахом палочки заставил исчезнуть манекен вместе со всей одеждой (и даже шляпкой) с витрины и появиться рядом. — Размерчик как раз мой, — с мрачной усмешкой сказал он и хихикнул. Видели бы его сейчас подчиненные из аврората. Рыдали бы от смеха, скоты. Скинув и спалив на всякий случай свои тряпки, Поттер быстренько натянул на себя панталоны, отверг лифчик (ибо а на что его надевать?) влез в платье и даже чулки. И все это — не переставая вслушиваться в отзвуки творимых чар. Не хотелось бы ему в самый восхитительный момент переоблачения остаться с комбинацией в руках перед полусотней магов. Туфли оказались на полразмера больше, чем нужно, но это легко решилось за счет подгонки размера. Платье, к счастью, было рассчитано на девочку-«нулевочку», видимо, по современной моде, в которой Поттер совсем не разбирался. По крайней мере, оно само ему понравилось, даже посмотреть на такое, одетое на Джин, захотелось: пышное, в складочку от подола, с белым широким поясом. Белые перчаточки из кружева, даже не прикрывающие запястья, туфельки на низком и широком каблуке. Сумку Поттер брать не стал — вот еще — а шляпку натянул. Осмотрел себя в созданном зеркале, чертыхнулся. Из чулок кое-где торчали темные волосинки. Пришлось судорожно изобретать заклинание, лишающее волос на ногах и руках. Когда-то от Уизли он узнал шуточное проклятие облысения. Вот на основе он и вывел что-то такое. Насрать на перспективу долгого избавления от проклятия. Ему бы выжить! Вернув на плечи палудментум, Поттер заставил его принять вид консервативного плаща-мантии. Еще раз взглянул на себя. Настало время косметики. О, у Поттера был большой опыт! Вы когда-нибудь пытались справиться с истеричным подростком-девочкой, которой срочно нужны два десятка косметических чар, а доступа к волшбе по летнему времени у нее нет? А вот Поттер пытался. Пришлось ему в отсутствии Джин засесть за книги по косметическим чарам. Адское было времечко! Сначала Поттер удлинил волосы. Ага, чтобы кудри из-под шляпки торчали. Потом — выровнял тон лица. Наложил какую-то хрень на глаза. От этого к ресницам словно приклеились какие-то колдовские тени, делая глаза огромными, выразительными и очень яркими. «Опасный блеск» — так говорилось в аннотации к чарам. Поттер до сих пор помнил. Еще стоило окрасить губы. Накидывал на шею кашемировый шарф Поттер, уже выпуская зеленые искры из палочки. Исстари символ мирных намерений. Он пошел вперед, перехватив палочку за острие левой рукой. Не то, чтобы ему нужна была палочка, чтобы попытаться прорваться, но хотелось же не вступать в безнадежный бой, а уйти красиво. Окружающее было нехорошо. Попытайся Поттер прорваться, он бы не ушел. По крайней мере, взяли его в кольцо красиво. Такое ощущение, что ловили опять не его, а поймали — опять — его. По крайней мере, у господина Случая словно бы было чувство юмора — сталкивать его постоянно с одними и теми же оппонентами в таких курьезных ситуациях. — Стоять! — напряженно крикнул ему один из магов, что стоял на виду. Весь он переливался от защитных экранов, созданных магией. Поттер послушно остановился. — Кто такая? — спросил тот же маг. — Я просто… я просто случайно сюда попала, я даже не понимаю, как, — Поттер про себя выматерился. Он совсем позабыл про голос! Благо, он никогда не отличался низким басом, как тот же Кингсли, к примеру, успешно мурлыкавший красоткам любовную чушь. Хорошо, что голос у него охрип, да и прошел он по верхнему регистру, поскольку еще иногда выдавал такие фортеля. «Сойдет! — мысленно махнул рукой Поттер». — Как тебя зовут? — спросил тот же маг, медленно приближаясь. Его боевые коллеги напряженно следили за ними — не все, кстати, следили. Остальные, как краем ощущения понял Поттер, разъединились и прочесывали весь центр города. Редкие магглы, которые еще не разбежались от острейшего приступа тревожности, забились по углам и даже не понимали, что видят. Да, иногда Поттер прекрасно понимал тех маглокровок, которые ненавидят сильных волшебников. — Жанна Д’Арк, — отозвался Поттер (получилось — Дарк, тьма), внутренне заходясь в диком истеричном ржаче. Так его дразнили приятели в аврорате еще на заре его карьеры. Первые лет пять это прозвище Поттер ненавидел, потом привык и уже охотно отзывался на такие позывные, как «Жанна», «Дарк». Впрочем, прозвище было исключительно заслуженно. Кто как не Поттер возглавил войска в борьбе с Темным лордом по указке настоящей светской власти? Поттер даже жизнью пожертвовал за убеждения! — Могу я предложить вам пройти со мной, мисс Дарк? — спросил тот же маг, мгновенно становясь любезным. Получил отмашку от коллег, очевидно. — А что такое? Я задержана силами аврората? — захлопал ресницами Поттер. Лицо боевика вытянулось и покраснело. Он все еще держал протянутой руку, на которую предлагал Поттеру опереться, но тут на его предплечье опустились чужие холеные пальцы. — Хьюберт, достаточно, я сам, — это был знакомый глубокий голос. Голос человека, привыкшего к власти. Гриндевальд. — О… — Поттер развернулся, поднял голову, чтобы взглянуть в лицо Великого мага, осененное золотом кудрей и некой затаенной скорбью. — А вы? — Меня зовут Луи, мисс Дарк. Я руководитель особого отдела аврората. — У вас прекрасное имя, Луи, — спрятал глаза за ресницами Поттер. — Однако же я хотела бы знать, что происходит. — Прошу прощения, мисс Дарк, — сказал Гриндевальд, смотря на него ничего не выражающим взглядом. Явно на магию прощупывал, мерзавец. Впрочем, от Поттера сейчас фонило, как от несильного мага, так что он не переживал — поймать его не могли. — Мы ищем преступников. А методы маскировки позволяют притвориться даже такой прекрасной девушкой, как вы. — Ничего-ничего, — замотал Гарри головой и одарил Гриндевальда жарким взглядом. Его несло. — Я совсем на вас не в обиде! Такое приключение… Только не мисс, а миссис, — он кокетливо улыбнулся и приподнял край юбки, чтобы переступить поребрик. — Возможно, вы окажете мне небольшую любезность? Проводите меня на улицу Магнолий.