15-Й ГРАДУС НА ЮГ ОТ ЭКВАТОРА

      — А если волосы подколоть и выпустить несколько прядей, будет вообще шедеврально…        Саша с замиранием сердца смотрела на своё отражение в большом зеркале примерочной кабины. Она впервые примеряла уже полностью готовое свадебное платье после нескольких месяцев подшивов, переделок и доработок дизайнеров. Гладкое стекло отражало туго обтянутую белым атласом и кружевом хрупкую фигуру. Ей всё нравилось. Она так долго выбирала ткани, фасон, фурнитуру и каждый раз оставалась чем-то недовольна, цепляясь к деталям, а сейчас ей нравилось в себе абсолютно всё.         — Ты богиня, — сестра Наташа с улыбкой выглянула из-за её плеча и положила руку на талию. — Самая роскошная женщина.        Коэн ухмыльнулась и, довольно уперев руку в бок, приняла демонстративную позу. До свадьбы оставалось два месяца, а торжество уже дважды переносили по срокам, потому что ей хотелось просчитать все детали, спланировать главное событие в своей жизни так, чтобы всё было идеально. Наверное, это невозможно…, но она должна хотя бы попробовать, ведь она не из тех женщин, которые поручают организацию такого мероприятия специально обученным людям, о нет! Её свадьба будет её творением… удивительным, волнующим, романтичным, безупречным…         — А какие у вас планы после возвращения из свадебного путешествия?        Они с Наташей вышли из ателье на залитую калифорнийским солнцем улицу и одновременно нацепили темные очки.        Саша напряглась, услышав этот вопрос. Все её мысли сводились к свадебным хлопотам и не забегали дальше медового месяца. Она собиралась провести с Томом остаток дней и хотела этого, но их совместная жизнь в воображении напоминала застывшую картинку с поздравительной открытки. Мама всё время заводила разговоры о внуках, намекая, что время не стоит на месте и никто не молодеет… А Саша могла думать только о том, в какой кондитерской заказывать свадебный торт, или, может быть, стоит самой принять участие в его приготовлении? А что, ведь она отличный кулинар… и это будет так изысканно…         — Ты чего? — сестра заметила, как на лицо Саши словно набежала маленькая тучка.         — Не знаю… просто всё так хорошо… я так счастлива… и это пугает немного…         — Это нормально, — Наташа обняла её за плечи. — Предсвадебный мандраж…        Да. Мандраж. Когда всё сразу складывается так хорошо — это нормально, бояться потерять своё счастье. А у них с Томом всё с самого начала было идеально. Сразу появилось чувство, что она встретила свою половинку, человека, который сделает её счастливой. И всё-таки она была поражена, когда он сделал ей предложение, а дальше всё совсем уж напоминало сказку… Конечно, она согласилась, потому что не могло быть иначе. Среди подруг — она счастливица, потому что ей всё удаётся. Саша знала, что дело здесь не в везении, конечно… Точнее, не только в нём. Просто она умеет правильно расставлять приоритеты…         — Знаешь, я тебе даже завидую, родная… хотела выйти замуж по любви — и выходишь. У тебя всё получается… Мне иногда даже кажется, для тебя нет ничего невозможного…         — Конечно, есть… — засмеялась девушка, откидывая за спину длинные шелковистые волосы. — Наверняка что-то есть…        В Калифорнии небо кажется ярче. Голубее. Аккуратно подстриженные газоны и маленькие фонтанчики, возле которых расположились уютные скамейки, как островки оазисов в горячем сердце калифорнийского мегаполиса. Всё такое сочное, яркое вокруг… Она так любит Лос-Анджелес, потому что в этом городе действительно сбываются мечты. Если приложить усилия, конечно… Ну, практически все мечты…        Нога внезапно почти полностью увязла в земле, и Саша в ужасе дернула её, спотыкаясь и падая на траву. Суша в этих местах каким-то непостижимым образом переходила в болото, и им с Джеффри пришлось обзавестись крепкими палками, чтобы проверять прочность поверхности под собой.         — Осторожней! — Джеффри тут же бросился к ней, помогая подняться. — Ты в порядке?        Боль пронзила коленную чашечку, заставив застонать. Девушка отползла в сторону и, прислонившись к шершавому дереву, закрыла глаза. Последние два часа солнце жарило с такой силой, что казалось, влага дымом испаряется с кожи. У них закончилась вода. О еде лучше было даже не думать… Живая растительность вокруг стала липкой и то и дело приставала к взмокшей коже.         — Я не могу больше… — Коэн снизу вверх смотрела на Джеффри, который застыл над ней, сжимая в кулаки ладони. — Не хочу…        Баттл, тяжело вздохнув, опустился, а скорее рухнул рядом с ней на землю. За пять дней вдали от цивилизации они сами начали терять человеческий облик. Непривычно было видеть обычно гладковыбритое лицо Джеффри поросшим жёсткой рыжеватой щетиной, а самого его таким взъерошенным и сильно осунувшимся. Одно стекло очков треснуло еще при падении, хотя и не разбилось, и он то и дело сдёргивал их в раздражении, чтобы нормально что-то разглядеть. Они потеряли, наверное, килограммов пять каждый, и в другой ситуации она была бы этому рада…        Оба были раздеты по пояс, обвязав одежду вокруг талии, но невозможность окунуться в прохладную воду, чтобы смыть с себя пот и грязь, сводила с ума.        Когда они поняли, что заблудились, Саша впервые позволила себе по-настоящему расплакаться. Как рыдают девчонки, чувствуя себя абсолютно беспомощными. Она подумала, как страшно будет умирать в одиночестве посреди джунглей, и хотела бы умереть раньше Джеффри. Тогда ей не придётся видеть, как жизнь покидает родные серые глаза, и копать голыми руками могилу. Но какая смерть им грозит? От обезвоживания, если не найдут источник… или на них может напасть дикий зверь? Пару раз ночью они слышали страшное глухое рычание где-то поблизости и тогда прижимались друг к другу, замерев и зажмурившись, моля Бога послать им лёгкую смерть.         — Знаешь, мне кажется, я уже видел этот куст… — Джеффри почесал колючий подбородок и указал рукой на причудливое растение с ядовито-зелёными мясистыми листьями, которые стелились прямо по земле, как змеи. Саша поморщилась от отвращения. Здесь всё вызывало у неё отвращение. На смену страху и боли приходила злость. Какого дьявола их до сих пор не нашли? Почему всем наплевать? Как можно было в 21 веке при всех этих грёбаных гаджетах и навигаторах потерять огромную кучу железа в небе?         — У меня нога болит. Я не могу идти.         — Ну, давай отдохнем…        Прислонившись к плечу мужчины, Коэн обессилено закрыла глаза. Ночью ей снился родительский дом. Вся семья собралась на крестины… её ребенка. Родители, Наташа, вся родня и друзья… в центре гостиной был накрыт огромный стол, заставленный самой вкусной едой и напитками — селёдкой под шубой, запечёнными баклажанами, глазированной сёмгой, пирогами… и рот мучительно наполнялся слюной при взгляде на все эти яства. А на руках у неё, завёрнутый в батистовую, кипельно-белую пелёнку, лежал младенец. Девочка. Её дочка. Так странно было прижимать к груди это маленькое существо, которое всецело принадлежало тебе, и не чувствовать ничего кроме… голода.        Она проснулась испуганная и снова заплакала, увидев вокруг себя уродливый тропический пейзаж.         — Как ты думаешь… Эван жив?         — Не знаю… но надеюсь, что да…         — Хочешь, я тебя развеселю… — Саша смотрела, как в двух шагах от них просто-таки гигантских размеров буро-рыжий муравей тащит веточку дерева. — Мы с Эваном были первые друг у друга. В плане секса. Ну и вообще…        Джеффри изумлённо посмотрел на неё и дернул плечом.         — Я думал, первый у тебя был тот парень… Стив… с которым ты встречалась в двухтысячном… хоккеист. С таким дурацким хвостиком…         — А… Стив… Стив да… но с Эваном было раньше.         — Странно, что он мне не рассказывал об этом никогда… — лицо Джеффри озарила тёплая улыбка. — Чтобы… тобой — и не похвастаться…         — Ну, понимаешь… мы тогда ещё были совсем юными… и он младше меня… и у нас не сразу всё получилось… И я потом какое-то время сомневалось… — у неё из груди вырвался смешок. — Получилось вообще или нет. Но было очень мило. Правда, он так и не предложил мне стать его девушкой… знал, наверное, что я не соглашусь. Когда тебе шестнадцать, твоему парню не должно быть пятнадцать… но Эван, в общем-то, всегда выглядел старше своих лет… Не знаю, к чему я это вспомнила… может быть, к тому, что не так уж это и плохо — умереть из-за своего первого парня.         — Мы не умрём, слышишь? — в голосе Баттла появились стальные нотки. Он мог быть удивительно жёстким, и это при всей своей внешней доброжелательности и позитивности. Саша знала, и ей это нравилось в нём.— Вставай. Надо идти. Я точно помню, что видел уже это растение. Мы здесь проходили.        Он практически рывком заставил её подняться с земли на ноги и разве что не встряхнул. Боль в ушибленной коленке немного поутихла, и они смогли продолжить идти.        «Какой смысл плакать? Я только потеряю лишнюю воду…» — эта совершенно рациональная мысль, внезапно возникшая в голове, заставила Сашу трезво оценить ситуацию и взять себя в руки. Разве их не учили бороться до последнего? Когда, даже проиграв, ты можешь сказать себе: я сделал всё, что мог.        Они шли ещё минут пятнадцать или двадцать, когда Джеффри неожиданно затормозил, а потом вдруг со всех ног бросился вперёд, руками раздирая ветки. Он побежал так быстро, что она сперва решила, будто в их сторону несётся какой-то дикий зверь, и ужас сковал тело, не давая пошевелиться.         — Саша! Господи Иисусе! Мы нашли!!!        Она не сразу поняла, что именно можно было найти, но уже через секунду, забыв про больную ногу, бросилась вперёд, увидев сквозь заросли массивные очертания Боинга. Выбежав на знакомую поляну, они замерли, стараясь отдышаться.         — Эван!!! — Джеффри сложил ладони рупором.        Тишину вокруг нарушали только звуки джунглей и шелест ветра в листве.         — Где же он? — Саша растерянно озиралась.        Внимание привлекло небольшое пепелище костра. Присев на корточки, Джеффри коснулся рукой головешек.         — Холодные. Значит, здесь не ночевали…         — Посмотри! — Коэн взволнованно указала рукой на еле видневшиеся на земле следы ног. — Здесь были люди! И не один человек!        Они замерли и уставились друг на друга, не веря своим глазам и думая об одном и том же.         — Его спасли… кто-то нашёл это место…         — Саша…         — Его здесь нет… — она отступила назад, прижимая ладони ко рту. — Эвана здесь нет!!! Мы опоздали!!!        Джеффри впился взглядом в примятую подошвами ботинок землю. Судя по форме следов, здесь было ещё два человека. Но если сюда прибывала помощь, то где-то должны быть признаки приземлившегося вертолёта… чего-нибудь… Не могли же эти люди явиться за ним из джунглей…         — Саша, подожди… — Баттл облизнул губы и, прищурившись, наклонив голову, стал изучать дорожку шагов. — Следы ведут в лес… точно! Посмотри! Кто бы ни были эти люди, они ушли в джунгли…        Повисшее молчание было таким жутким, что Сашу начала колотить мелкая дрожь. Подбежав, девушка уткнулась Джеффри в грудь, крепко обнимая и закрывая глаза.         — Мне страшно…        За спиной сомкнулись надёжные руки. Баттл поцеловал её в макушку и прошептал:         — Мы нашли самолет. Значит, река совсем близко. Ребята ушли по реке. Мы сможем догнать их. Может быть, это даже их следы… может быть, кто-то ещё вернулся сюда за Эваном…        Коэн глубоко вздохнула, прислушиваясь к тёплому стуку сердца в груди рядом. Внезапно пронзившая голову мысль заставила вздрогнуть.        «Как можно было хотеть съесть ребенка?» ***        Телефон беззвучно вздрогнул. СМС. Алексей нетерпеливо развернул иконку: «Вагон я помню, четвёртый, а купе?» Нервно вздохнув, он сбросил в ответ одну цифру и отпер дверь. Незачем стучать… все спят…        Поезд шёл ровно, но не стремглав. Он специально не поехал Сапсаном. Он хотел украсть эту ночь у всего мира. Вот так: восемь часов между вчера и завтра, восемь часов…        Оставив гореть только ночник, Алексей отвернулся к окну. Там мелькали семафоры, где-то поодаль проплывали фонари посёлков или фары автомобилей, на свой лад спорящих с расстоянием. Прислонившись лбом к стеклу, он закрыл глаза и вскоре услышал, как с шелестом открылась и закрылась дверь, как щёлкнул замок и гулко звякнул дополнительный стопор. Он замер, не открывая глаз… ожидая…        Близкое тепло остановилось за спиной, затаённое дыхание дразняще коснулось шеи под съехавшим воротом толстовки… Предвкушение ознобом разбежалось по плечам, вспыхнуло горячей тяжестью в животе.         — Твою спину я сегодня уже видел, когда на посадку шёл, — жаркий шёпот, и губы почти касаются волос, но только почти… — И, чёрт возьми, какая же у тебя задница, Яг…         — Твою мать, Плющ, ты сдурел! — только и смог выдохнуть Лёша, когда Женька обхватил его руками и изо всех сил притёрся бёдрами. — Если мы спалимся…         — Нам пиздец, — радостно ответил Женя, разворачивая его к себе лицом. — Да похуй, Лёх… я так соскучился… Давай постель расстелем сразу, а то будет как в прошлый раз…         — Ага, — Алексей открыл глаза и жадно вгляделся в лицо, так близко и так же жадно смотревшее на него. Руки Женьки уже забрались под одежду, гладили, трогали, собственнически исследовали, словно инвентаризацию проводили — мой, мой, только мой… Женя был ревнив, хотя изо всех сил отрицал. Вот и сейчас Лёша видел в синих глазах — алчность. Это было взаимно. Им было всегда мало друг друга… — Но тебе придётся меня для этого отпустить…         — Щас… ещё секундочку, — Женька кивнул и легко коснулся губами губ. — Только одну…        И Лёша, зарычав, впился поцелуем и завалил его на так и не застеленный диван.        Сон… Алексей с трудом приходил в себя от яркого сна. Господи, как больно-то… Интересно, сколько вот такой боли может выдержать человек, прежде чем свихнётся? Или она должна всё-таки как-то поутихнуть? Вот бы знать…        Ночь только-только начала сереть, рассвет ещё нескоро. Ребята спали, измучившись накануне до упаду. Они шли весь день, шли довольно быстро, пользуясь тем, что берег стал каменистым, и потому менее заросшим. Останавливались только раз, увидев на противоположном берегу несколько банановых пальм и пару деревьев, усыпанных апельсинами. Речка позволила сходить за фруктами вброд, они основательно подкрепились и взбодрились — апельсины здорово помогли. Женину поклажу взял на себя Патрик, упрямо заявивший, что с ним всё в норме, а то, что тащил Макс, разделили на всех. Впрочем, главной тяжестью была питьевая вода, и она уменьшалась на глазах. Прошедший день был не просто жарким, а ещё и душным, влажным от пролившегося дождя. Все европейцы задыхались, а Рома даже пошутил, жаль, мол, что нет берёз, а то попарились бы, не прерывая движения. Когда стало вечереть, ветром вновь натянуло дождика, стало чуть легче дышать, но на пути образовалось неожиданное препятствие в виде большой скалы, врезающейся острым отвесным краем далеко в реку и уходящей куда-то в лес. Река, как назло, стала в этом месте широкой, быстрой и довольно глубокой, так что от мысли перебраться на тот берег пришлось отказаться. Участь Мао никто разделить не спешил… Девочки резонно предложили переждать до утра, прежде чем искать обход, и они уже привычно ловко разбили лагерь для ночлега. Стефан углядел неподалёку то самое дерево, которое ему показывал Джеф, с теми невероятно вкусными сахарными яблоками, и настроение немного поднялось, особенно у девушек.        Лёша лежал, чувствуя за спиной тепло Ириного тела, слушая её тихое дыхание, и старался не думать ни о чём, просто листал перед мысленным взором картинки вчерашнего дня… Стеф, например, стал совершенно неразлучен с Вейром, причём именно так, а не наоборот. Каролина, наконец, рассмотрела Томаша и теперь навёрстывала упущенное, улыбаясь и кокетничая. Томек таял от счастья. Но самое интересное происходило между Ю-ной и Патриком, самыми молодыми здесь. Яг, правду сказать, не понимал, почему они затесались в их компанию, почему не улетели днём раньше со всей молодёжью: с Юзуру, с Хави, с Эшли, Мишей, Габи и Ги, с Ваней… Тот рейс благополучно сел в Эл-Эй, они точно знали… Судьба? Кто скажет? Но эти двое явно были больше признательны ей, чем раздосадованы. И, поглядев на обе парочки, всем становилось чуточку легче. Жизнь продолжалась. Несмотря ни на что…        Роман, сделав очевидный вывод, что Алексея пока лучше лишний раз не трогать, взял за правило советоваться с Джо и Моникой, справедливо признавая за обоими недюжинное здравомыслие. Поддержку всегда обеспечивали обе Татьяны и Стефан, а Ира ненавязчиво, но серьёзно взялась присматривать за ним самим… Лёша не мог сердиться на Слуцкую. Он был благодарен. Хоть и считал, что всё самое худшее с ним уже случилось…        Когда бесследно исчез Бриан, его сердце словно обуглилось, а теперь, с Женей, оно просто вырвано. Можно ли жить без сердца? Он не знал. Но, очевидно, придётся проверять на себе. «Ир, — спросил он её там, у могилы, когда кончились слёзы, — ну вот зачем он так со мной, а?» «Не хотел, чтобы ты смотрел, как он умирает, — ответила Ирка, сама обливаясь слезами. — Он тебя любил». «А кто ещё знал? Кроме тебя?» «Наверняка — никто. А догадывались… догадывались те, кому вы были небезразличны. — Она помолчала, шмыгая носом, но уже поспокойнее. — Жубер, например, догадывался». «Да ладно? — искренне изумился Алексей. — Никогда и подумать не мог…» «Он сдержанный очень, — вздохнула Ира. — Ещё Яна догадывалась, по-моему. Иначе с чего бы ей так тебя ненавидеть?» «Взаимно», — буркнул он. «Я не понимаю, как твоя Татьяна не догадывалась». «Просто, видимо, она меня не любила…» «С ума сошёл?» «Или я её не любил…»         — Слышь, Ягуш, а у вас с Танькой как вообще?         — В каком смысле?         — Ну, там, любовь-морковь, семья-дети, интервью-фотосессии — это я наблюдаю, это ладно… Ну, а по правде?         — Вот тебе это нахрена, Жень?         — Чего? Не скажешь? Типа, джентльмены про такое не говорят? Да брось, мне-то можно, я ж в курсе, как бы… Молчишь… Ну ладно…         — …Знаешь… я Лизавету очень люблю…         — Лизунёнка как не любить…         — Не перебивай! А Таньку я думал, что люблю… тогда. А на самом-то деле я просто не мог тебя с ней рядом видеть… я и любую другую увёл бы у тебя…         — Ты псих, Ягуша… Ты чё, на всех женился бы?         — Плющ!         — Ну, прости… я дурак… Чем искупить? Если так?..         — Ох, блядь… Если так… спрашивай, что хочешь… ***         — Надо возвращаться обратно к самолёту. Таков ведь был изначальный план, верно?        Из задумчивости Эвана вывел достаточно громкий призыв Макса. Уже рассвело и в ярком свете утренних лучей дикие джунгли казались не такими угрожающими. Эти первые часы после рассвета были полны надежды, что настающий день принесёт им спасение…        Забавно, но каждая проведённая в джунглях ночь не преумножала страх, а как будто, напротив, доказывала, что человек, в общем-то, ко всему привыкает рано или поздно.        Спал Эван плохо, и ему снился Бен, который снова дозванивается на его умерший телефон, чтобы сообщить, что собирается баллотироваться в сенаторы.        Пять дней — это много или мало для того, чтобы найти их? Вполне достаточно для тех, кто ищет. Вот только, — и Эван ужасно боялся думать об этом, — что если никто их не ищет? Что если их уже похоронили заживо?        «Нет. Бен знает, что я жив. Он будет искать. Он знает. Он делает всё возможное…»        Вспоминая дорогого друга, как Эван всегда представлял Бена друзьям и знакомым, он старался прогнать мысли о том, что в отношении Бена называл «активной капитуляцией». Парня никак нельзя было назвать напористым из-за полнейшего отсутствия умения настоять на своём при всей вербальной активности. Он легко мог представить, как Бен бьётся в истерике и порывается самостоятельно лететь на их поиски, но совершенно не видел его организовывающим этот процесс и привлекающим к нему внимание общества. Хуже всего, что их, возможно, ищут… просто совсем не там… Мелькнула мысль предложить вернуться к хвостовой части самолета, намного превосходящей носовую по размерам, но мысли о десятках покойниках и вони разлагающейся плоти заставляли в ужасе отказаться от этой идеи.         — Как думаете, парни… по-хорошему… сколько мы так сможем протянуть? — этой фразой, сказанной Брианом, началось утро их шестого дня.         — На бананах и манго? — Траньков хмыкнул. — Дней сорок. Потом начнём грызть друг друга…        У Эвана не было настроения шутить. Он вернулся к могиле Жени и стоял так несколько минут, глядя на холм бурой земли вперемешку с листьями и корнями и по-прежнему не веря. Всё это выглядело так, будто действительной конечной целью всего жизненного путешествия Плющенко было вот это самое место, и фигурист-легенда должен был быть погребён не на кладбище, в окружении родных и умерших близких, а где-то в дебрях бразильских джунглей… в месте, куда никто не придёт навестить его могилу. Если их спасут, они обязаны будут вернуться за его телом, чтобы доставить его семье. Странно, но в отношении Мао и Флорана он так не размышлял.        А ещё всерьёз беспокоили мысли о Джеффри и Саше. Вчера чудовищное известие о смерти Жени оттеснило беспокойство о друзьях, а утром он проснулся, и первой же мыслью было: нужно отправиться их искать. Немедленно! Срочно!        «Они хотели вернуться за мной… и если что-то случилось с ними по дороге, я никогда этого себе не прощу…»        Страх потерять друзей перемежался со смутной гордостью: они не бросили его. Они дорожат им. Любят. Готовы рисковать… Это возвышало его в собственных глазах.        Обратная дорога к самолёту казалась ещё более тягостной. Ведь они возвращались к обломкам, и бездействие об руку с глухим ожиданием могло стать вечной темой их пребывания в джунглях. Пока они не начнут сходить с ума. ***         — Тебе это ничего не напоминает? — Джеффри перевёл дух, запрыгивая, а потом спрыгнув с поваленного дерева. — То, что мы делаем здесь… ищем Эвана… это как будто вся наша жизнь. Он остался, мы ушли. Потом решили вернуться, но оказалось, что слишком поздно… и теперь просто бродим, как бездомные, которые ищут, к чьему бы крыльцу приткнуться…         — Мы не виноваты, что потерялись… — тихо сказала Саша.         — Мы потеряли друг друга очень давно.        Прежде чем пускаться в обратный путь, они дошли до знакомого водопада, набрали воды и сами окунулись, как были, прямо в одежде. Это даже немного отвлекло от постоянного чувства голода. Чёртовы фрукты, которые им попадались, как назло висели слишком высоко… видимо, они были ещё не настолько голодны.        Джеффри думал о том, как умирала Мао. Возможно, она точно так же, как они, зашла в реку, ища здесь главную силу жизни… а нашла смерть.        Он несколько раз окунулся с головой, пока его не окликнула Саша и, фыркая и отплёвываясь, испугался возникшей в голове череды мыслей: что если они ДОЛЖНЫ здесь умереть? Все.        А может быть… они уже… умерли? Эти джунгли вовсе не джунгли… это… ЧИСТИЛИЩЕ.         — Нам нужно напасть на след до темноты, Джеф… — Саша встряхнула мокрые волосы, разбрызгивая капли. — Не стой с таким лицом.        Дождь усилился, и Баттл едва не поскользнулся на мокрых ступеньках, выбегая на крыльцо дома. За спиной хлопнула дверь.         — Вернись, слышишь! Немедленно вернись!        Не обращая внимания на зов, мужчина крепче сжал ручку дорожной сумки и упрямо смотрел перед собой в пелену дождя. Джастин схватил его за локоть, пытаясь удержать. Теперь они оба были мокрые.         — Я тебя не отпущу! — голос мужа звучал со знакомым безапелляционным упрямством. Джеффри чувствовал такое бессилие, будто тот и правда может его удержать.        Это была не первая их ссора и очередная попытка Джеффри уйти. И каждый раз Джастин оставлял за собой право решать: бежать за ним, уговаривая оставаться, или позволить уйти. Он может уйти, только если Джастин… позволит.         — Оставь меня ради Христа! — Джеффри в отчаянье выдернул руку.- Я устал! Хватит! Не могу так больше…         — Почему ты хочешь всё разрушить?         — Я задыхаюсь с тобой, Джастин… неужели ты этого не замечаешь? Я так больше не могу! — он не хотел кричать, но это был единственно возможный способ донести до мужа хоть что-то.         — Давай успокоимся и вернёмся в дом… — тот попытался придать голосу успокаивающие нотки, чем еще больше вывел из себя. Джеффри знал, что стоит ему только сделать шаг назад, переступить порог их дома, и Джастин найдёт новый способ заставить его остаться. Манипуляции — его конек.         — Я не пойду в дом. На этот раз ты меня не удержишь!         — Ты хочешь разрушить всё, что мы создавали с таким трудом? Скажи мне, что не так?        Джеффри промок уже до нитки, и случайно пробегающие с зонтами по улице прохожие с интересом оглядывались в их сторону. Он ненавидел выяснять отношения вот так… на виду… он вообще ненавидел выяснять отношения.         — Хочешь знать, что не так? — Баттл вытер мокрое лицо и посмотрел на мужа. — Всё. Ты хочешь, чтобы я сидел на жопе ровно дома, рядом с тобой, и мы всё делали вместе… нет, чтобы мы делали вместе то, что ты хочешь! Ты не имеешь права меня упрекать в том, что я ничего не делал для наших отношений, потому что я делал всё! Я изменился ради тебя, я от многого отказался, я всё время шёл на уступки…, но я так больше не могу. Я устал.        Джастин внимательно смотрел на него, по полноватому, с мягкими, гладкими чертами лицу стекали капли дождя, напоминая слезы. Но за все годы, что они были вместе, Джеффри ни разу не видел, чтобы Джастин плакал.         — Я думал, ты хочешь этого. Чтобы у нас была семья. Нормальная семья. Зачем тогда всё это было нужно? Свадьба и так далее?         — Не знаю… я никогда не говорил, что хочу этого. Меня устраивали наши отношения без всех этих формальностей. Но ты давил… ты манипулировал мной! Господи… ты сделал мне предложение на глазах у стольких людей! Ты просто вынудил меня сказать «да»!        Джастин смотрел на него, как на умалишённого.         — О чем ты говоришь? Ведь это ТЫ сделал мне предложение…        «Действительно… это был я… почему я всё помню иначе?»         — Неважно. Я понял тебя, Джеф.        Он не успел даже удивиться такому ответу, как Джастин продолжил, буквально выдохнув в лицо:         — Это всё твой японец, да? Дело в Ханю? Ты просто спишь и бредишь этим мальчишкой! Это всё из-за него? Ты сам не свой с тех пор, как начал работать с ним!        Джеффри опешил. Он привык, что муж видит потенциальных соперников буквально в каждом втором из знакомых геев, но сейчас просто потерял дар речи. Джастин, сочтя такое молчание за признание, схватил его за плечи и стал трясти изо всех сил.         — Тебе всё равно ничего не светит, слышишь? Я никуда тебя не отпущу!        Джеффри шагнул назад и едва не оступился на мокрой каменной плитке. Еще немного — и падения вниз по ступенькам было бы не избежать. Он не пытался вырваться и просто обмяк в руках мужа, как тряпичная кукла, позволяя трясти себя. Только пальцы судорожно сжимали ручку дорожной сумки изо всех сил, словно в ней были все сокровища мира. У него просто не было сил. Ни спорить, ни доказывать. Не было сил даже разубеждать.        Джастин перестал трясти его и, отпустив, замер в ожидании, словно взболтал химический раствор перед реакцией.         — Прощай… — Джеффри развернулся и спустился вниз по ступенькам до конца.         — Я люблю тебя! Ты пожалеешь! Пройдёт немного времени, и ты поймешь, что был неправ! — донёсся ему в спину крик. — Я буду здесь! Я буду ждать, когда ты вернёшься!        Баттл остановился и, на мгновение обернувшись, ответил с грустной улыбкой:         — Я не вернусь.         — Эй, кто-нибудь слышал? — Эван, идущий впереди Макса и Бриана, неожиданно резко затормозил. На лице мужчины было написано крайнее волнение.         — Что?         — Я как будто слышал что-то… кто-то звал меня…        Жубер и Траньков покорно прислушались, но единственным различаемым звуком было пение птиц. Эван стоял, боясь шевельнуться, а потом, неожиданно сложив ладони рупором у рта, крикнул изо всех сил:         — Саша!!! Джеффри!!!        Звук его голоса эхом пронёсся между деревьями. Шурша листвой, с ветки, курлыча, словно голуби, сорвалась стая птиц. Подождав немного, Лайсачек повторил зов, после чего, растерянно повернулся к ребятам:         — Но я почти уверен… что слышал…        Макс подошёл к нему и похлопал по плечу.         — Ты можешь хотя бы примерно сказать, с какой стороны?        Лайс удрученно покачал головой.         — Нет. Но мне казалось, эта была Саша…         — Пойдём. Всё будет хорошо. Наверняка они уже вернулись к остальным.        Они снова двинулись вперёд. Лес шумел от ветра, и Эван подумал, что ему, возможно, действительно показалось… ***        Обходить скалу через лес оказалось задачей тяжёлой. У реки хотя бы свободно дышалось, а в лесной чаще было душно, сумрачно и страшно, к тому же кишмя кишели комары, муравьи, какая-то мошкара, и всё это норовило забиться в нос, вцепиться в волосы, присосаться к открытому телу. Ребятам пришлось надеть одежду с длинными рукавами, поднять воротники, плотнее нахлобучить бейсболки и шапочки, или повязаться платками — по-пиратски, как, например, Роман. Когда каменная преграда, наконец, стала резко уменьшаться в высоту и почти сошла на нет, все воспряли духом и перемахнули на ту сторону, как заправские горные туристы. Перед тем, как повернуть обратно к реке, они позволили себе небольшой привал — ровно на один апельсин.        Джонни печально наблюдал, как Ира подсовывает дольки Лёше. Тот безучастно кивал, послушно съедал, благодарил… Когда вернётся к нему желание жить? И вернётся ли? Джо хотелось в это верить. Он знал Ягудина слишком ярким, деятельным и… живым, да! Но раньше всегда был Женя… О, боже, как же страшно терять…         — Ром, — тихо обратился он к Костомарову, с которым неожиданно для самого себя установил за эти дни очень хороший дружеский контакт. — Как ты думаешь, мы Ягу можем чем-то помочь?         — Честно? Думаю, ничем, — грустно ответил тот. — Лучшее, что мы можем, это не лезть с сочувствием. И ждать. Он сильный… он сам справится.         — Вот как раз сильным в таких случаях куда трудней, — заметил Джо. — Он же даже не плачет… а порой очень полезно…         — Да он отплакал своё, Джо… ты ж знаешь.         — Это другое, Ром… Там лёд… а тут сердце…        Роман только вздохнул. Они помолчали немного, потом Вейр спросил:         — Очередь не будем нарушать? Сейчас я, потом Томаш?         — Давай. Я засеку двадцать минут.         — Почему не полчаса, как раньше?         — Потому что мы уже три часа ломимся сквозь дремучую чащу. Потому что все устали. Потому что силы конечны, а из еды одни бананы. Чего я тебе объясняю? Ты ж знаешь всё сам.        Джон сложил губы дудочкой, с присвистом выдохнул и поднялся, подбирая с земли широкий тяжёлый нож. Они так решили: один из парней налегке шёл первым, прорубая проход в мешанине ветвей, лиан и стеблей, остальные следом — с поклажей. Потом его менял следующий, а он вновь поднимал на плечи рюкзаки и тюки. Прикинув направление, Джо уже привычным взмахом перерубил первую из колючих лиан, частыми тенётами свисающих повсюду. Когда он отойдёт настолько, что будет риск потерять его из виду, ребята поднимутся тоже и двинутся следом. И первым его догонит, разумеется, Стеф, и протянет бутылку с водой…        От размеренных движений, требовавших и усилия, и координации, действительно очень скоро начинали ныть спина и плечи, от рукояти горела ладонь. Хотя он ещё утром отрезал подол у одной из своих туник и обмотал этой полосой руки, как бинтом, на правой всё же надулся и лопнул натёртый пузырь. Джо тогда молча переложил нож в левую, а когда она почти перестала слушаться, снова взял в правую и просто терпел. Лопнувший мозоль для фигуриста — такой, в сущности, пустяк… Что поделать, они тут все не фермеры, но скоро, видимо, их руки и не к такому приспособятся. Почему-то с момента смерти Жени Джон перестал надеяться на скорое спасение. Что говорил Стив? Месяц? Месяц — это много… Всего шесть дней, и уже три могилы. На месяц-то их, пожалуй, и не хватит. Джонни невесело хмыкнул, подсекая толстый мясистый стебель, на котором разлаписто торчали пушистые не то цветы, не то плоды. Стебель с чавканьем сломался и завалился, окутавшись облачком взлетевшего пуха. Пришлось отмахиваться.         — Джо! — раздался оклик Томаша. — Смена пришла! Давай тесак.        Они догнали его вдвоём со Стефаном, который тут же, как и ожидалось, скинул с плеча сумку и достал бутылку воды, уже полупустую. Джон отдал нож Вернеру, который сбросил свою поклажу к его ногам и тут же принялся воевать с джунглями, быстро углубляясь в кусты. Пока Джонни экономно делал несколько небольших глотков, стали подтягиваться и остальные. Сейчас было невозможно, да и не нужно спешить. Всё равно скорость задавал тот, кто шёл первым.         — Мы нашли манго, — подошёл гордый Патрик, — хочешь?         — Ещё бы! — обрадовался Джо, обеими руками принимая увесистый румяный плод.         — А ты опять до крови ладонь разворотил? — забеспокоился внимательный Стеф. — Давай перевяжу, тебе же левой неудобно самому!         — Лучше давай съедим манго, — попытался отшутиться Джон, — а потом уж лечиться.         — Ладно, — не стал спорить Ламбьель, уселся на тючок из пледов и брезента, вооружился карманным ножичком и, отобрав манго, кивнул на второй такой же свёрток: — Садись. А я за тобой поухаживаю. Кусай, — поднёс он отрезанный ломтик Джонни прямо к носу. — Руки у тебя грязные.        Вейр тоже решил не возражать, заявив только, что повар должен первым пробовать свои блюда, и они вдвоём приговорили фрукт очень быстро. Стеф уже заканчивал перевязку, когда Каролина вдруг спросила у всех сразу:         — А почему не слышно Томека? И не видно…        Джон сам не понял, когда успел вскочить, но в узкий расчищенный коридор они с Романом рванулись совершенно синхронно. Метров через шестьдесят впереди обозначилось открытое место, они ускорили шаг, но услышали негромкое: «Стойте, ребята», и притормозили, начав внимательно смотреть под ноги и по сторонам. Голос у Томаша был какой-то странный — напряжённый и… отчаянный. Внезапно заросли оборвались и они вышли на прогалину, обширную, продолговатую… сухую, с мелкими кустиками травы, голую буровато-серую поляну. Вот только метрах в пяти от них в этой поляне тонул Томек. Он увяз уже выше пояса, старался не шевелиться, беспомощно раскинув руки, для которых не было опоры.         — Не подходите только, — так же тихо сказал он, глядя на них перепуганными глазами. — Это зыбучка. Только корочка сверху… Я сразу не понял…         — Сейчас! — Роман сорвал с пояса свой нож и принялся искать лиану подлиннее, чтобы бросить Вернеру. Из леса послышался шум, и к ним выскочили Алексей, Ирина и Каро. Джонни еле успел остановить их на самом краю песчаной ловушки.         — Блядь! — выдохнул Ягудин и присоединился к Роме. Они перебирали и дёргали ветки и плети лиан, зло матерясь, потому что все, как на грех, ломко крошились, пересохшие. — Пошли в лес, там влажные есть!         — Томек… — Каролина медленно села на самой кромке твёрдой земли. — Как же так…         — Я сам виноват… я свернул. — Вернер старался сохранять неподвижность, и пока ему удавалось не погружаться глубже. — Думал, здесь легче пройти будет… вот и попался.         — Как же ты так далеко отошёл? — спросил Джон, потому что молчать было очень страшно.         — Корка сверху, после дождя, наверное, — тихо сказала Ира, на всякий случай придерживая за локоть Каролину. Глаза у Костнер были сухие, но совершенно безумные. — Вот, чёртовы джунгли…        Джонни видел друга очень отчётливо. Русые волосы взлохмачены, светлая шапочка почему-то валяется поодаль… На лбу крупные капли пота, они собираются в ручейки, сбегают по вискам на шею… Широкие крылатые брови мучительно сдвинуты от напряжения неподвижности. В ярких серых глазах нарастает паника. Вейр почувствовал, что и его сейчас накроет этой панической волной. Так захотелось заорать, чтобы услышала хоть одна из высших сил, что нельзя, нельзя ТАК! За что им это? В чём они виноваты? Томаш, Томек, держись…         — Я стараюсь… — услышал он голос Вернера и понял, что произнёс это вслух. Он не помнил, что именно. Впрочем, сейчас это было неважно.        Из зарослей вышли Лёша с Романом, таща толстую свёрнутую лиану. Потоптавшись по краю, они выбрали место поудобнее и примерились к броску.         — Том, мы сейчас бросим тебе эту штуку, ты постарайся поймать, хорошо? — Голос Алексея был твёрдым и уверенным, Джо мимолётно порадовался, что тот вновь жив и борется. У него снова есть цель. — Только если будет неудачно, ты не шевелись, мы перебросим, ладно?         — Я понял, — сдавленно отозвался Томаш, тяжело сглатывая, и Джон затаил дыхание. Он почувствовал, как Ира вцепилась в его руку, и тоже сжал её ладонь, молясь всему на свете, чтобы у них получилось… А потом всё происходило очень быстро.        Роман расчётливо размахнулся и метнул хвост лианы к Томашу. Толстая плеть хлестнула по ссохшейся корке и проломила её. В ту же секунду вся масса песка словно вскипела, зашевелилась, как живая, и Томек стал тонуть в ней стремительно и неотвратимо. Рукой он промахнулся мимо спасительного шершавого каната, а движение песка утягивало его в сторону, всё дальше и глубже… Всё это происходило в абсолютной тишине, словно у всех разом пропал голос, и только зловеще шелестела зыбучка. Сколько прошло времени, они позже пытались понять… Десять секунд? Двадцать? Джону казалось, он целую вечность смотрел в глаза друга, полные ужаса и странного смирения… А потом он закрыл глаза, чтобы не видеть, как страшно колышется поверхность песка… как вода… только это обман…        Вывело из шока их то, что из леса подошли остальные ребята. Оказывается, прошло меньше четверти часа… Стефан шагнул к Джону и коснулся его виска:         — У тебя седая прядь… что тут случилось?         — А Томаш где, а? — громко спросил Чан, и в этот миг Каролина закричала — хрипло и отчаянно, и бросилась в лес.         — Патрик, хоть бы раз ты, нахуй, промолчал, а! — прорычал Роман, а Алексей молча пустился вдогонку за девушкой.         — А что я такого сказал? — изумился канадец, но тут Ю-на зажала ему рукой рот и дрожащим пальцем указала на всё ещё шевелящийся зыбун. Патрик побледнел и замер.         — Была бы палка, шест какой-то, — яростно сжимая кулаки, прошипел Костомаров. — Да что ж за напасть, твою мать!         — Давайте уйдём отсюда, — тихо проговорила Татьяна. — Неровен час, оступится кто…        Дикий, полный ужаса крик, от которого кровь холодела, заставил всех броситься обратно в лес, обгоняя друг друга. Навстречу им Лёша нёс на руках Каролину. Белую, как мел, и странно тихую.         — Что с ней? — спросила Таня. — Шок? Упала?         — Можно и так сказать, — неопределённо отозвался Яг, медленно опустил девушку на землю и поднял широкий рукав Костнер выше локтя, демонстрируя две маленьких кровавых точки, окружённых очень бледным кольцом. — Змея укусила…        Сквозь повисшую тишину, казалось, можно было услышать стук сердца каждого. Каролина подняла вверх лицо, по которому мелким градом катились слезы.         — Я умру, да?         — Что это была за змея, не заметили?        Неожиданно из леса донёсся хруст ломаемых ветвей, и несколько человек вскрикнули, когда на поляну, пошатываясь, выбрался… Джеффри. Баттл выглядел ужасно, так, словно полз несколько дней по земле, грязный, взлохмаченный, в рваной одежде, лицо исцарапано и опухло от комариных укусов. И все-таки это был он. Живой. А ещё через мгновение следом за ним появилась Саша. Выглядела она не лучше.         — Твою мать!!! Ребята!!!         — Мы слышали крик, и пришли на него…        Радость от встречи на несколько мгновений отвлекла всех от Каролины. Джонни первый бросился навстречу, обнимая Коэн, которая безвольно повисла в его руках. Пальцы ощутили выступы позвонков на пояснице. Она так сильно похудела, что казалась почти бестелесной.         — Как… откуда… где вы были?         — Вы нашли Эвана?         — А Максима не видели? — Таня спросила робко, и её вопрос услышал только стоявший рядом Роман.         — Потом… всё потом… — Джеффри отмахнулся от рук, стремившихся заключить его в объятья, и присел на корточки рядом с Каролиной. Девушка почти сразу доверчиво, как врачу, протянула ему укушенную руку, а второй пошарила сзади, ища ладонь Стефана.         — Змея… я не знаю… я видел, но я не знаю, что это за змея… — пробормотал Лёша. — Она бежала, споткнулась и упала… эта тварь взялась, словно из ниоткуда. Большая, коричневая… шкура пятнистая… Я ударил её палкой по голове, но она была такая огромная…         — Я видел здесь таких, — подал голос Патрик. Он во все глаза смотрел на Каролину. — Они маскируются под ветки и прячутся под деревьями, сворачиваясь кольцами. У них на спине ещё чёрный узор…         — Мне холодно… — Каролина как-то странно сжалась и притянула к себе руку. Кровь тоненькими струйками текла, не переставая, и капала на траву.         — Это либо лабария… либо бушмейстер…        Все повернули головы и посмотрели на Стефана, который сжимал руку Каролины и вытирал мокрое от пота лицо.         — Нож есть? — спросил Баттл, обращаясь сразу ко всем.         — Нож был у Томаша… он ветки прорубал…         — Ну и где он? — Джеффри непонимающе огляделся. — Позовите его скорее! Нужно срезать место укуса!         — Его нет. Томаш погиб. Десять минут назад. Утонул в зыбучих песках. — Моника сказала то, что сейчас выговорить никто не мог.         — Что? Как? Как погиб? — Джеффри вскочил на ноги. Его быстрый взгляд уже более осмысленно пробежался по всей группе, ища, кого ещё не хватает. — Дева Мария…        Рома молча порылся в своем рюкзаке и достал нужный предмет. Джеффри взял протянутый ему нож, с трудом приходя в себя. Он выглядел так, будто в руки ему дали орудие убийства.         — Быстрее, чёрт!        Лёша и Рома встали с обеих сторон, прижимая тело Каролины за плечи к земле. Стефан уложил голову девушки к себе на колени. Не все могли наблюдать этот процесс. Патрик и Ю-на отошли в сторону, Ира и Таня потрошили вещи в поисках того, чем можно продезинфицировать и перевязать рану. Каролина стонала и морщилась, пока Джеффри, сняв очки, сощурившись, удалял поражённый участок. Джонни замутило, и закружилась голова. Он отошёл за ближайшее дерево и присел, прислонившись к нему спиной, судорожно ловя ртом воздух. Через некоторое время раздался хруст веток и, подняв голову, он увидел Монику, которая протягивала ему бутылку с водой.         — Если это лабария, у неё неплохие шансы выжить… — стюардесса сунула руки в карманы брюк.         — А если бушмейстер?         — Тогда жить ей осталось минут двадцать… не знаю, что в этой ситуации хуже…        Открутив пробку, Джонни сделал глоток, а потом вылил себе на голову содержимое всей бутылки. Это уже было за гранью добра и зла. Это было за гранью…         — Ну вот, вот так… — пока Ира заботливо перетягивала руку Каролины разорванным куском футболки, Стефан встал на ноги и, кивнув Джеффри и Лёше, направился в чащу. Он хотел посмотреть на змею.         — Ты ведь биологический заканчивал, да? — Ягудин нарушил молчание первый. — Разбираешься в этих вещах…         — Я скорее любитель. И не специалист по змеям… Бушмейстер очень редкий вид… даже здесь… возле берегов Амазонки… — они остановились. — Здесь?         — Да.        Взгляд Ламбьеля упёрся в неподвижно лежавшую на земле толстую, с тёмным ромбовидным рисунком змею. Голова её была разбита, а из жутко приоткрытой пасти торчали острые белые клыки. Она была отвратительна и, как сказал Лёша, почти неприметна в тени дерева, смешиваясь окрасом с землей.         — Мерзость какая…        Стефан молча смотрел на змею, мёртвую и уже неопасную, и в этот миг ненавидел проклятый южный континент, как само жерло ада. Джеффри ткнул в змею палкой, потом подошёл к неподвижно стоявшему Стефану и обнял за плечи, опуская голову себе на плечо. Он быстро заговорил по-французски, поглаживая спутанные вихры, и Алексей отошёл в сторону, не задав ни одного вопроса.         — Ну что, вы нашли её? Нашли змею? — кинулась к ним Ира, едва ребята вышли из зарослей.        Стефан тут же направился к лежавшей на земле Каролине. Под голову ей положили сумку с вещами и укрыли одеялом. Ламбьель опустился на землю и коснулся липкого, холодного лба. Каролина приоткрыла глаза, и на синеватых губах появилась улыбка.         — Ты нашел её? Да?        — Да. Это лабария… — он улыбнулся, быстро стерев со щеки скатившуюся слезинку. — Всё будет хорошо.        Каролина смотрела на него, потом протянула руку и погладила по заросшей щетиной щеке. Она тоже улыбалась, но печально.        — Ты не умеешь врать, дорогой…        — Прости меня… — прошептал он, утыкаясь лицом в одеяло на её груди и чувствуя, как холодные пальцы перебирают, поглаживая, его волосы. Он слышал стук её сердца, глухой, редкий, словно замедляющийся двигатель. Теперь Каролина, готовая рыдать каждый час, как будто смирилась и успокоилась, даже не плакала, и только твердила: «Il ne faut pas pleurer. Il ne faut pas pleurer.»        — Она умрет, да?       — Да. Это бушмейстер.        Рома смотрел на беззвучно рыдающего и обнимающего Каролину Стефана и тоже плакал. От злости, от бессилия, от того, что они все так слабы, так напуганы и беспомощны. Им нельзя было уходить в джунгли, Лайс был прав. Неизвестно, найдут ли они теперь помощь или смерть настигнет их раньше. Они возомнили, что смогут перехитрить природу, что они, изнеженные жители мегаполисов, пройдут этот путь, как туристы. Каждая смерть — нелепая случайность по неосторожности. Но их можно было спасти, если вовремя оказать медицинскую помощь.       Словно прочитав его мысли, Джеффри добавил:       — Мы ничего не можем сделать. Даже при своевременном введении вакцины…       — Я больше не могу здесь никого хоронить. — Ира прислонилась к плечу Ромы.       Всех охватила странная заторможенность. Рома смотрел в коридор прорубленных Томашем веток, коридор их пути к спасению, в конце которого ждала смерть. Джеффри присел возле дерева рядом с Сашей, взял нож и стал остругивать конец одной из палок, тихо напевая что-то по-французски. Он никогда не считал себя агрессивным человеком и не питал любви к оружию, но теперь ему хотелось иметь в руках предмет, способный убивать. Убивать тех тварей, которые, подчиняясь инстинктам, могут убить одного из них.       Каролина странно подёргивалась под одеялом. Никто не рисковал спросить, больно ли ей. Стефан вновь уложил голову девушки себе на колени и, раскачиваясь из стороны в сторону, гладил по голове, убаюкивая, как ребенка.       Джонни не знал, как умирают от укуса змеи, но ему казалось, что Каролина не сильно страдала. По крайней мере эти мучения были не так сильны, как чувство постоянного страха, которое не отпускало её всё время, что они провели здесь. Она была слишком слабой, слишком… слишком не хотела оставаться здесь. И она покидает их.       Он первый подошёл к Стефану, когда через несколько минут увидел, что рука Каролины безвольно упала на землю. Она перестала дёргаться и затихла. Не в силах идти, он опустился на колени и подполз к обнимающему девушку Стефану.       — Стеф…       Ламбьель повернул к нему тихое, спокойное, только совершенно мокрое от слёз лицо.       — Уснула моя звездочка. Я тоже хочу поспать.