15-Й ГРАДУС НА ЮГ ОТ ЭКВАТОРА

       Ночь наступила на удивление быстро. Кажется, вот только сейчас ещё солнце стояло в зените, опаляя тропики жаром, и всего за какие-нибудь пятнадцать минут день сменился ночью. Ох, как всё это напоминает происходящее в его жизни…        Стефан наблюдал, как несколько ребят, возглавляемые Евгением и Моникой, пытаются организовать что-то вроде лагеря. Вытаскивают из половины самолёта то, что осталось: пледы, подушки, спасательные жилеты, часть разбросанного багажа. Удивительная инициативность и организованность…        Максим и Алексей вышли из зарослей с охапкой того, что должно было служить дровами для костра. Стефан уже был готов наблюдать ритуал архаической добычи огня трением двух веток, когда Траньков разрушил иллюзию, щёлкнув зажигалкой. Ламбьель надеялся, что темнота скроет его наблюдение. За все время с момента аварии Макс ни разу к нему не подошёл. Зато Джонни и Джеффри явно вообразили себя походными няньками, потому что, сменяя друг друга, подсаживались к нему и заводили беседу. Наверное, он до сих пор не осознал случившегося до конца, пребывая в зыбком мире собственных мыслей и разбитых иллюзий. Когда самолёт начал падать, первой и последней мыслью Стефана в этот момент было: пусть так… Они обречены остаться порознь в этой жизни, так хотя бы умрут вместе.        Эта мысль разбилась о страшные крики, охватившие салон, жутким эхом унося сознание в пропасть, из которой он и не надеялся очнуться. Что это? Шутка Господа? Он жив. И Максим. И Татьяна… Теперь они заперты вместе в этой глуши, без средств связи и возможности сбежать друг от друга. Возможно, если бы не собственная боль от потери, которая уже целый месяц медленно убивала его изнутри, он бы сейчас был частью всеобщей нервной истерии, суетился вместе с остальными, плакал или ругался. Но вместо этого он просто сидел, словно замороженный, не в силах отвести заколдованного взгляда от человека, который разбил, раскрошил его сердце на миллионы осколков.         — Эй, хочешь воды? — к нему в сотый раз подсел Джонни и протянул бутылочку. — А помочь нам не хочешь?         — Откуда? — Ламбьель указал взглядом на Перье.         — Из тележки Моники. Признаюсь, запас небольшой, но пока мы не найдём чистую воду, это всё, что у нас есть… А ведь ещё раны промывать…        Стефан смотрел на него с тихим изумлением. Джонни подпёр щёку рукой и смотрел, как разгорается пламя костра, вызвав всеобщий радостный гомон. Кто бы мог подумать вообще, что Джонни, женственный, демонстративный Джонни, капризная дива, окажется одним из немногих, кто проявит удивительную хладнокровность в сложившейся ситуации. По степени выдержки его превосходили, пожалуй, только стюардесса Моника и Плющенко, который моментально взял на себя роль лидера и руководителя. Ну, ещё, может быть, Джеффри Баттл и Алексей Ягудин.         — Решили отложить все решения до утра. Людям нужно поспать и хоть немного прийти в себя… — продолжал Вейр. — Завтра решим, что делать дальше.         — Пилот… Который умер… — Стефан поморщился, как от боли. — С ним-то что делать?         — В каком смысле?         — Нужно его похоронить.        Джонни посмотрел на него с изумлением.         — Стеф… мы должны вернуть его тело семье, о чём ты? Когда приедут спасатели, мы его откапывать, что ли, должны будем?         — Думаешь, они скоро приедут? — Ламбьель пристально посмотрел на него. — Я слышал, что он сказал… Что мы отклонились от курса, и хрен знает, когда станет ясно, где нас искать…        Джонни нахмурился.         — Завтра. Всё завтра. Пить будешь?        Стефан покрутил в руках маленькую бутылочку и, повернувшись, увидел, что Джонни протягивает ему четвертушку Золотого стандарта.         — Против бессонницы…         — Спасибо, — впервые за весь день лицо Стефана озарила улыбка. Он взял водку, открутил крышечку и выпил содержимое в три глотка. Рот обожгло мягким огнем.         — How's your English?        Только сейчас он понял, что они всё это время вели диалог на французском. Ламбьель пожал плечами. Он понял, что спросил его Джонни, но всё равно ответил по-французски:         — Может быть, это пройдёт. Я ведь не мог забыть его окончательно?        Джонни кивнул, похлопал его по плечу и достал откуда-то из-за пазухи плед.         — Спать будем все вместе. Так решили. Несколько человек будут дежурить и поддерживать костер. Знаешь… Здесь могут быть дикие звери…        Словно в подтверждение его словам, где-то в чаще раздался заунывный вой. Оба мужчины испуганно вздрогнули. Лес постоянно издавал какие-то звуки: треск, щёлканье, стрекотание, но этот звук был слишком… Слишком живым и жутким.         — Как думаешь, какие дикие звери здесь водятся?        Стефан задумался.         — Обезьяны, ленивцы, лисы… Ягуары…        Джонни встревоженно завертел головой.         — Пантеры, крокодилы.         — Может, давай пересядем поближе к огню? — предложил он.         — Кстати, как обстоит дело с оружием? — Ламбьель вспомнил, что видел в руках у Моники револьвер.         — Пневматический пистолет. Не знаю, как он может нам помочь…        Они подошли и присели ближе к костру. Круг, образовавшийся вокруг огня, был довольно внушителен. Стефан смотрел на мрачные, местами перепачканные, усталые лица людей. А что, если их нескоро найдут? Что, если придётся провести в этих джунглях неделю, а то и больше? Странный вой повторился. Теперь уже его услышали несколько человек.         — Джонни, — внезапно обратился к Вейру Алексей. — А где Бриан?         — Я его не видел, — Джонни заметно занервничал. — Он до сих пор не объявился?         — Что значит, не объявился? — Ягудин нахмурился. — Я думал, он с тобой.         — Его не было со мной с момента крушения… — тихо отозвался Джонни. — Ты же видел, что я один…         — И ты молчал?        Несколько человек прервали свой разговор и сосредоточенно прислушались.         — Эй! — Лёша встал и произнес громко, так чтобы было слышно всем. — Чёрт возьми, кто-нибудь видел Жубера?         — От того, что ты будешь орать, ситуация точно не изменится!         — Я буду орать, блядь, буду! — Ягудин с силой пнул ногой по стволу дерева. — Мы в этих сраных джунглях больше четырёх часов! Четырёх! И за всё это время никто не заметил его исчезновения?         — Бриан сидел с Джонни…         — Ты ведь считал людей? — Лёша подступил ближе и произнес это тихо, но угрожающе. — Ты специально молчал всё это время?         — Зачем мне это нужно?         — Потому что я знаю, как ты на самом деле относился к нему. Рад был отделаться.        Лицо Евгения дрогнуло, он резко оттолкнул от себя Лёшу.         — Думай, что хочешь.        Алексей вцепился руками себе в волосы и сделал несколько шагов прочь от света костра за спиной, словно пытаясь скрыться в тени от страшных мыслей… Господи, как возможно, чтобы Женька… неужели он способен вот так хладнокровно молчать, так жестоко действовать? Возможно ли, что он совсем не знает его? И если так, то, что он знает вообще? Господи, сделай что-нибудь…        Лёша стоял и смотрел в лес, будто надеясь в кромешной тропической ночи разглядеть пропавшего друга… Его начинало трясти запоздалой нервной дрожью, догнавшей теперь, когда не надо было ничего делать, только ждать утра. В груди колотилось сердце, ставшее вдруг непомерно огромным, и всё равно не вмещавшее дикий ужас ситуации. Бриан… только бы жив… только бы жив…        Спиной он чувствовал присутствие Плющенко. Тот не ушёл, как можно было ожидать, и теперь тихо приблизился и стоял сзади, так, что Алексея даже чуть касалось его дыхание.         — Лёх, — неожиданно виновато прозвучало в затылок, — прости… я мудак изрядный, признаю, но я не подлец. Я действительно забыл про него, я же с вами всего несколько часов… Только в самолёте встретились… Я ещё и сейчас не всех помню… мне Ирка помогала считать девчонок… а потом пилот этот… Лёх…        Тёплая влажная ладонь робко притронулась к локтю, погладила предплечье и запястье. Ягудин испытал такое облегчение, что даже тёмные джунгли на миг показались родным Летним садом. Он развернулся и, дёрнув Женьку на себя, отодвинулся ещё глубже в темноту и обнял, обхватил за шею, стиснул:         — Плющ, ты не мудак, ты идиот… Ты сразу сказать не мог? Что ты не помнишь всех? Чтобы тебе помогли, чтобы… Блядь, Жека, ты реально идиот… — Он не стал говорить, что испугался сейчас до безумия. Что катастрофу Боинга он как-нибудь переживёт, а вот его, Женькину, другую сторону… к чёрту, к дьяволу! Нет никакой другой стороны! Есть его Женька, живой, рядом…        Ещё дрожащими руками он обнял его за плечи, с острым наслаждением позволяя себе это в темноте, и наконец поцеловал, пытаясь хоть немного отодвинуть реальность, хоть ненадолго…        Спать договорились посменно. Четверо мужчин должны были поддерживать костёр и охранять лагерь. С наступлением темноты необходимость ночевать под открытым небом стала казаться более угрожающей. Мысли о скором спасении постепенно сменялись все более отчетливым и реальным страхом. Смерть пилота, единственного человека, который создавал иллюзию контроля над происходящим, лишила опоры. Некоторые, вроде Ю-На Ким, Каролины, Флорана, Патрика, Эвана и Стефана, как будто по-прежнему отказывались верить в окружающую реальность. Как могут они, знаменитые спортсмены, звёзды фигурного катания, люди успешные, богатые и знаменитые оказаться посреди тропических джунглей, в окружении ядовитых растений, насекомых, хищников, спать на открытом воздухе, вповалку, как после стихийного бедствия? Но, в отличие от телерепортажей о смерчах и наводнениях, пока никто не рвался их спасать. Если начать всерьёз думать о том, каким опасным является место их нынешнего пребывания, можно сойти с ума.        Саша очень старалась уснуть, но, несмотря на чудовищную усталость, долгожданное забытье не наступало, вынуждая её невольно прислушиваться к звукам вокруг. А ночной лес оказался ничуть не тише дневного. То и дело ветер приносил из чащи калейдоскоп жутких, странных звуков, и не хотелось думать о том, что или кто может быть их источником.        Никто не стал заморачиваться церемониями и лёг где придётся. Коэн показалось, что Ю-ну, например, необходимость спать почти бок о бок с мужчинами шокировала едва ли не больше, чем сама катастрофа.        Девушка перевернулась на спину и натянула одеяло до самого подбородка. Пледов на всех не хватало, и она лежала под одним с Каролиной. Костнер уснула практически сразу, что было неудивительно, учитывая, что последний час она истощала запас сил, рыдая на плече у Ламбьеля. Испуганная, в изорванной одежде… Саше было её жалко до безумия, так же как и себя, и всех вокруг. Однако она понимала, что если позволит себе расклеиться, уже не сможет собраться.        Мимо неё, скрипя ветками, прошел Роман Костомаров. Он, Ягудин, Плющенко и Джеффри были в первой четверке «часовых». Саша подумала об Эване. Где тот спит? Лайсачек не произнёс и двух слов за весь вечер, сидя в одиночестве, будто зачарованный, и крутил в руках телефон. Сотовая связь, как и ожидалось, отсутствовала, но всё равно они все не расставались со смартфонами, как последней ниточкой, связывающей их с цивилизацией.        Она должна была подойти к Эвану. Почему же не сделала этого? Чего испугалась? Они не виделись так давно, даже во время гастролей почти не общались, что было совершенно невероятно, учитывая долгую и близкую дружбу в прошлом… Что-то изменилось в нём, Саша не могла понять, что именно, но моментально уловила этот особенный, непривычный блеск в тёмных глазах ещё в первые дни турне. Для него это не просто авиакатастрофа. Это крушение каких-то очень важных планов и надежд.        Девушка подумала о Томе, её женихе. Их помолвке и предстоящей свадьбе. Странно и жутко, что все эти мысли пронеслись в голове как бы в прошедшем времени.        Мама всегда учила её, что нужно надеяться на лучшее, но готовиться к худшему. Вот только к такому их никто не готовил…        Она ворочалась с боку на бок на неудобной подстилке, которую соорудили из другого пледа и кое-каких вещей, и, несмотря на теплую ночь, её не покидал страх простудиться. К тому же отчаянно захотелось в туалет, но по ещё одному неписаному правилу, в джунгли никто не должен был отлучаться в одиночку, тем более среди ночи. Решившись, Саша аккуратно встала, стараясь не тревожить Каролину, и, осторожно ступая вдоль ряда спящих людей, отыскала глазами Джонни.         — Джонни… Эй… — она легко коснулась его плеча.        Молодой человек вздрогнул и резко перевернулся. Луч света от костра на мгновение высветил бледное лицо с красными следами на щеках. Он плакал.         — Что случилось?         — Я тебя разбудила?         — Нет… Я не мог уснуть.         — Я тоже не могла. Ты… В общем, мне нужно туда… — она показала пальцем в черноту чащи. — В туалет. Сходишь со мной?        Тяжело вздохнув, он выбрался из-под одеяла и встал.         — Ладно. Пошли.        Когда они вступили в синюю темноту чащи, Джонни пришла в голову мысль, что ведь и их импровизированная поляна располагается посреди леса. Рухнувший Боинг обвалил деревья поблизости, создав некоторое пространство, но ведь, по сути, оно ничем не безопасней другой части джунглей.         — Эй, не уходи далеко! — он удержал Сашу за локоть.         — И десяти шагов нельзя отойти? Мне что, делать это прямо тут? — съязвила девушка.         — Я отвернусь…         — Ох, Джонни…         — Ты разве не знаешь, как опасны ночные джунгли? Я не хочу, чтобы на тебя из темноты напал какой-нибудь дикий зверь… я не выношу вида крови, между прочим!         — Сегодня, когда ты помогал мне перевязывать голову Каролины, держался вполне неплохо, — парировала она. — Я на одну минуту.        Маленькая фигурка растворилась в темноте, выдавая своё местонахождение шелестом листвы и скрипом веток. Джонни прислонился к стволу дерева. Неожиданно его охватил такой страх, что сердце на несколько секунд перестало биться. Он вдруг разом подумал обо всех тех ужасах, которые могут подстерегать их здесь, и в этот момент пожалел, что не умер. Судорожно сглотнув, Джонни прислушался к ночным звукам, надеясь, что ждать придется недолго.        «Ну, где она там застряла? Надо возвращаться к костру…» — он нервно озирался, готовый в любой момент столкнуться с чем-то ужасным.        Неожиданно до слуха донёсся мужской голос и звук шагов. Кто-то шёл навстречу ему из чащи и разговаривал. Сначала Джонни подумал, что ему почудилось, но голос по мере приближения становился всё громче, и он смог уловить даже брошенное мужчиной:         — О Боже! Не пропадай, нет! Твою мать!         — Кто здесь? — Джонни пожалел, что не взял с собой хотя бы палку. Так, на всякий случай.        Впереди замаячили очертания фигуры, и тёмный силуэт замер, застигнутый его вопросом врасплох.         — Джонни?         — Эван?        Оба мужчины застыли, растерянно глядя друг на друга. Джонни первым нарушил молчание.         — С кем ты разговаривал?         — Что? Я? Ни с кем… — судя по тому, как метнулся вниз взгляд Лайсачека, он сделал моментальный вывод: врёт. Несмотря на то, что они никогда не поддерживали дружеских связей, Джонни казалось, он знал его лучше многих других. Короткие переглядки, кивки, иногда едва уловимые жесты и мимика лица — они научились понимать друг друга, как глухонемые, ведущие беседу на пальцах, без единого звука.         — Я слышал, как ты говорил, пока шёл сюда.         — Я разговаривал сам с собой. — Эван сунул руки в карманы, как делал всегда, если нервничал.         — Лайс, у тебя крыша поехала? — это прозвучало так искренне участливо, что Эван явно растерялся, не зная, как достойно ответить на этот вопрос.         — Почему?         — Ты ведёшь себя как человек, который сходит с ума.         — Что ты здесь делал сам? — проигнорировал тот его замечание.         — Я? Я тут с Сашей… — Джонни вспомнил про Коэн и обеспокоенно огляделся. Пришла идея покричать, но не хотелось будить тех, кто мирно спал в лагере.        К счастью, девушка сама вылезла из-за деревьев, тихо ругаясь и едва не споткнувшись.         — Джонни, блять, я наступила в какую-то кучу дерьма! — увидев Эвана, она изумлённо притихла.         — Эван с кем-то разговаривал и не хочет сознаваться, — тут же наябедничал Джонни.         — У тебя что, телефон работает? — в голосе Коэн мелькнула надежда.         — Нет. Как и у всех.        Он хотел развернуться и направиться к лагерю, но Джонни остановил его:         — Так. Постой с ней. Теперь мне надо.         — Что надо? — с недоумением спросил тот.         — Отлить, блин!        Эван уставился на него во все глаза, будто он сказал что-то из ряда вон выходящее, но с места не сдвинулся. Саша подошла к нему и, встав рядом, взяла под руку. Это был какой-то очень нежный, почти детский и трогательный жест. Джонни отметил про себя, что его за руку подруга брать не стала, хотя они практически всё время были напуганы. Но чему удивляться… ведь это Лайс… Она никогда не будет относиться к нему так же.        Ира лежала на спине, всё ещё придерживая за плечо Таню Навку, которая изредка всхлипывала сквозь сон. Когда все разобрали пледы и, кто как мог, устроились на ночлег, своенравную, гордую светскую львицу вдруг затрясло в беззвучных рыданиях. Она зажимала ладонью рот и, раскачиваясь вперёд-назад, плакала и плакала, задыхаясь и дрожа, пока Ира не закутала её почти с головой одеялом, не сгребла в охапку, как маленькую, и не уложила, гладя по спине и уговаривая… «Я не представляла, что это так страшно», — прошептала Навка сквозь истерические всхлипы, и Слуцкая ещё крепче прижала её к себе и мысленно похолодела, представив, что та пережила в пилотской кабине. Пока ещё не стемнело, Ира ходила с ней вместе к маленькой речке, чтобы смыть с кроссовок спёкшиеся налипшие багровые сгустки, и из-под изящных рук с длиннющим фрэнч-маникюром в воде расплывались ленивые красные ленты… Вот теперь она, наконец, задремала, а Ирине не спалось, хотя ужасно хотелось забыться, спрятаться от всего этого кошмара. Порой она ловила себя на мысли, что сомневается в реальности происходящего. Ну, не может быть такого триллера в её размеренной жизни, где самое страшное — это болезнь, грозившая лишить её возможности кататься. А это всё — катастрофы, джунгли, яркие птицы, мокрые листья, кровь, одинокий костёр в глуши, мёртвое тело, прикрытое тонким брезентом, — всё это сон, кино, фантасмагория! Нужно заставить себя уснуть в этом сне, и тогда она проснётся от того, что симпатичная стюардесса Моника попросит пристегнуть ремни перед посадкой в Лос-Анджелесе…        Глядя в невозможно чужое небо, фиолетовое и словно припудренное звёздами, так их было много, Ира вдруг ощутила странное умиротворение. Словно выпавшая из гнезда птица, понимающая, что нужно оставить его за спиной. И отдавая себе отчёт, что все они находятся в крайне опасной, смертельно опасной ситуации, она не чувствовала настоящего страха. Она отстранённо удивилась самой себе, потому что никогда особенно не верила в предопределённость и судьбу. Будь что будет, лениво крутилась в голове мысль. Будь что будет…         — Ира! Ириш, ты не спишь? — В тихом полушёпоте она узнала голос Вейра. Тот подобрался из темноты совсем неслышно, и в отсветах костра его глаза сверкали странным золотым блеском.         — Нет, а что случилось, Джо? — таким же полушёпотом спросила она.         — Можем поговорить?         — Конечно. Сейчас, — и Слуцкая осторожно поднялась, заботливо прикрыв спину Татьяны общим одеялом.        Джонни протянул ей руку, помогая перешагнуть спящих Сашу с Каролиной, и подхватил под локоть, направляя в ту сторону, где не было никого из ребят.         — Я тебя слушаю, Джо, что ты хотел? — спросила Ира, видя, что он не знает, как начать, а это было совершенно на Вейра не похоже. Он вздохнул и ещё немного помолчал, а потом остановился и прямо посмотрел ей в лицо.         — Ир, я сейчас видел, как Лёша целовал Женю. Скажи мне, в чём дело, или я буду думать, что тронулся умом на почве стресса.         — Ты не тронулся, Джо, — тихо сказала она, отводя глаза. — Это, собственно, всё, что я могу сказать…        Джонни опять помолчал, вздохнул, сжал её ладошки, и она с удовольствием ощутила, какие тёплые у него руки.         — Ещё только один вопрос, Ириш. — Она подняла голову и в слабом свете далёкого огня увидела, что на лице его нежность и печаль. — Это давно у них?         — Это? — переспросила Слуцкая, чувствуя, как и её накрывают нежные и печальные воспоминания. — Это у них всегда, Джо… Всегда…        Ночь пролетела незаметно, особенно для тех, кто, несмотря на волнения, уснул и проспал до утра. Джеффри, передав дежурство возле костра, так и не смог сомкнуть глаз. Казалось, новый день принесёт новые силы и надежду, но, просыпаясь, люди испытывали только новый ужас от необходимости возвращаться к страшной реальности. Баттл старался держаться изо всех сил, но отчаянье подкатывало к горлу, не давая заснуть, заставляя крепко сжимать зубы, чтобы не разрыдаться. Он, как и Джонни, старался переключить своё внимание на кого-нибудь из друзей, как-то помочь, подбодрить, чтобы отвлечься от собственных переживаний. А поводов оказалось предостаточно. И если вчера об этом мало кто вспоминал под воздействием потрясения, то наутро вместе с восходом солнца, встала важная и очень насущная проблема: где взять еду? В тележке Моники, выдержавшей крушение, были только напитки, а также всякая ерунда, вроде чипсов, соленых орешков и снэков. Как только основная часть народу начала бодрствовать, несколько ребят, и в том числе сама стюардесса, предложили собрать что-то вроде экстренного заседания или совета. Нужно было принимать решения и принимать коллективно.        Джеффри подошел и сел рядом с Ламбьелем, который завязывал вокруг талии снятую рубашку. Большинство ребят уже разделись по пояс, потому что выносить тропическую жару не было никаких сил. Девчонки держались, хотя некоторые из них, вроде Навки, наплевав, уже стащили верхнюю часть одежды, оставшись в лифчиках.         — Как ты? — Джеффри положил руку на плечо Стефану. Он обратился к нему по-французски.         — Нормально. Хотя, что угодно отдал бы сейчас за чашку кофе… — на лице швейцарца появилась бледная улыбка.         — Да, вот не ценим мы удобств цивилизованной жизни в больших городах… — Баттл вздохнул. — А я бы сейчас съел жареного бекона…         — Знаешь, здесь должны водиться дикие кабаны, — Стефан ухмыльнулся. — Может быть, тебе удастся одного из них завалить?        Они улыбнулись друг другу.        Джеффри не мог понять совершенно, почему вдруг испытывал к Стефану такое участие. Может, потому что они сидели вместе в самолёте, он чувствовал какую-то странную ответственность перед своим соседом по катастрофе? Ламбьель был далеко не единственным, кто выглядел совершенно потерянным и нуждался в поддержке. Баттл бросил взгляд в сторону Эвана. Они ведь были друзьями, он должен был быть рядом с ним. Впрочем, Лайс если и нуждался в моральной поддержке, то никак это не демонстрировал и сидел с таким каменным лицом, будто уже успел умереть и не собирается возвращаться к жизни. Беспокойство также вызывала Ю-на, которая лежала, свернувшись калачиком, будто стараясь спрятаться от дневного света. Она не принимала участия в обсуждении, сборе веток для костра, поиске вещей, почти не разговаривала, даже не плакала. Джеффри вдруг подумал о том, что будет, если они задержатся здесь надолго. Чисто теоретически. Люди начнут сходить с ума. В медицинском смысле этого слова. И Ю-на явно первый претендент в очереди.         — Так, ребята, нам нужно решить главный вопрос: наши дальнейшие действия? — Рома Костомаров встал возле костра и обвёл взглядом присутствующих. — Ещё хорошо бы найти источник пресной воды. Но для этого нужно отправиться в джунгли…        При этих словах часть народа заметно занервничала.         — Зачем куда-то ходить, если нас скоро спасут? — подала голос Каролина. — Это опасно.        Рома переглянулся с другими ребятами. Не все слышали слова пилота о том, что их самолёт сильно отклонился от курса. Сказать правду — значит напугать людей и посеять панику. А это было совсем ни к чему.         — Конечно, нас спасут. Но мы не знаем наверняка, когда это произойдет… Сегодня, завтра… Нужно быть готовыми продержаться какое-то время. Я, Лёша и Женя пойдем на разведку. Здесь поблизости есть мелководная речка. Она должна куда-то привести… Главное, мы же в тропиках, а не в пустыне! — с улыбкой закончил он.         — Я с вами пойду! — вызвался Траньков.        Максим практически не проявлял активности накануне и не отходил от Тани. Глядя, как ладонь женщины лихорадочно вцепляется в его руку, словно не желая отпускать, Джеффри испытал мучительную боль, вспомнив о Джастине. Нет, он не забывал о муже все это время, но его образ был далёким и расплывчатым, и не имел никакого отношения к происходящему. Глядя на Татьяну и Макса, он впервые за эти сутки ощутил острую, непреодолимую тоску по мужу. Господи, ведь Джастин думает, что он погиб… глаза застлала светлая пелена слёз. Резко встав, Джеффри отошёл к деревьям и повернулся спиной к лагерю. А что, если никто их не найдёт? Ведь такое возможно… а еще Бриан пропал, и никто не думает отправиться на поиски, как будто Жубер никому не был здесь другом.        Постояв немного, давая волю слезам, он вернулся к остальным. Ребята, нагрузившись пластиковыми бутылками, собирались идти на разведку. У Джеффри не было никакого желания отправляться вместе с ними. Мужчина устало присел на подстилку возле Флорана, который по-прежнему спал, отвернувшись лицом к лесу. Амодио он практически не знал и не общался с ним. Вчера, когда того вытащили из самолета, выглядел он неважно и, как и Ю-на, почти всё время лежал. Было подозрение на перелом кисти и трещины в рёбрах, но в остальном пострадал парень не сильно.         — Привет… Ты как вообще себя чувствуешь? — Джеффри сказал это почти машинально. — Я отвратительно. Конечно, нам нужно держаться… просто нужно, понимаешь? Придумать какой-то план. Кстати, не знаю, как ты, а я с самого начала не хотел участвовать в этом турне. Думаю, здесь собрались люди, которые просто хотели повидать друг друга… потому что жизнь разбросала… — он посмотрел на Сашу Коэн и Эвана, которые сидели рядом на брёвнышке и о чём-то тихо переговаривались. Девушка то и дело запускала пятерню в волосы, перебирая их и оттягивая пальцами, склонив к Лайсу голову. — Грустно, когда вот так теряешь хороших друзей. Вообще все мы приличные задницы, что перестали общаться… у каждого свои заботы, семьи, всё это понятно… Но нельзя жертвовать дружбой ради новой жизни. Просто нельзя. Мы ведь все были проверены временем. А сейчас рядом появляются какие-то новые люди… Подчас совершенно пустые и ненужные. Я понимаю, что это жизнь, и терять какие-то связи неизбежно, но вот как это смешно и нелепо, что мы очутились здесь все вместе, отрезанные от цивилизации, без чётких перспектив… слушай, если я тебе мешаю своей болтовней, ты скажи… — Джеффри тронул Флорана за плечо.        Амодио продолжал молча лежать, никак не прореагировав на его прикосновение. Чувствуя, как внутри рождается мелкий червячок страха и подозрения, Баттл сильнее потряс парня за плечо. И снова ноль реакции. Флоран лежал немного дальше от костра, в одиночестве, ни с кем особенно не разговаривая, и, по правде сказать, Джеффри забыл о его присутствии довольно быстро.         — Эй, ты в порядке вообще? — он взял его за плечо и развернул к себе.        Тело неожиданно легко поддалось, переворачиваясь на спину. У Джеффри перехватило дыхание. Амодио смотрел перед собой застывшим взглядом тёмно-карих глаз, в которых отражались плывущие по небу облака. На смуглом лице было написано испуганное удивление, рот чуть приоткрыт, из уголка губ стекала тонкая струйка слюны. Сердце пропустило удар. Понимая, что мимо них может пройти кто-нибудь и увидеть Флорана, Джеффри завалил тело обратно на бок, накидывая сверху плед, и с трудом поднялся на ноги. Ребята ещё не ушли в джунгли, и Баттл почти инстинктивно последовал в их сторону, опасаясь, что ещё немного, и он, как и Ламбьель, забудет английский язык.         — Джеф, ты с нами? — Рома натянул козырёк бейсболки.         — Ребята… Там… — он с трудом сглотнул. — Там Флор…         — Да, и что с ним? — нахмурился Ягудин.         — Он, кажется… Умер.        Повисла тишина. Три пары глаз в недоумении смотрели на него, как бы ожидая, что Джеффри заявит о шутке. Позади них слышался тихий гомон голосов, который в любой момент мог смениться на вопли ужаса, если кто-то ещё обнаружит Амодио.         — Что значит… умер? — Ягудин подошёл и положил руки ему на плечи.         — Я не знаю. Я думал, что он спит. Перевернул его, а он… Не дышит…         — Но этого не может быть! — резко бросил Макс и с силой воткнул в землю какую-то палку, которую взял с собой. — Я разговаривал с ним, когда уходил со смены спать… он был в полном порядке!         — Идите и посмотрите сами.        Все повернули голову в сторону накрытого пледом тела. В глазах мужчин заплескался ужас. Они понимали, что должны подойти и убедиться, но в этот момент каждый из них всё равно мечтал оставаться в неведении.        Когда Роман, как самый старший, решительно шагнул к укрытому с головой Амодио, Алексей счёл своим долгом пойти с ним. В конце концов, не годится оставлять никого один на один с такими проблемами. Все остальные не торопились за ними следовать, и когда они опустились на землю возле маленького тела, рядом больше не было никого. Рома осторожно поднял с головы Флорана покрывало, и Лёша сразу увидел, что Джеффри не ошибся… Смуглая тонкая кожа приобрела сероватый оттенок, широко открытые глаза остекленели. Острая жалость уколола прямо в душу: хрупкий, совсем ещё молодой парень, лежал такой беззащитный и уже недосягаемый для всего на свете, оставив им чувство несправедливости и беспомощности. Он умирал здесь один, а они ничего не знали… словно бросили его, словно предали… Ягудин сжал зубы и аккуратно приподнял уже остывшее тело, переворачивая на спину.         — Да, — хрипло проговорил Роман, — правильно, надо посмотреть внимательно… выяснить, что с ним… почему он… Он же был в порядке, ушибы только…         — Давай, — тихо согласился Алексей, и они, побледнев, несмотря на палящий жар всё выше встающего солнца, принялись расстёгивать на Флоране одежду. — Смотри, какие у него посиневшие губы, и лицо такое испуганное… словно он задыхался…         — Похоже, — непослушными пальцами раздвигая полы рубашки, пробормотал Костомаров. — Но почему он не позвал никого, если ему было плохо?         — Что это? — Лёша указал на странный след на том месте, где к шее Флорана прилегал ворот мягкой трикотажной кофты. — Будто царапнул кто…        Они обнажили шею и плечо и выпрямились, давая солнцу ярко осветить повреждение. Вокруг царапины, с виду абсолютно несерьёзной, разливалась ледяная бледность, переходящая в голубизну, и, присмотревшись, мужчины заметили, что область груди и шеи отёкшая и совершенно белая, будто бескровная.         — Это укус? — недоверчиво спросил в пространство Рома. — Его укусил какой-то мелкий паразит — и всё? Вот так? — Он помолчал, не сводя глаз с пепельно-смуглого полудетского лица. — Блядь…        Алексей закрыл глаза и запрокинул голову. Всё всерьёз, подумалось ему вдруг… Кто-то маленький может свалиться тебе за шиворот, ты захочешь его вытащить, он тебя цапнет, и отёк гортани наступит так быстро, что ты не успеешь ничего понять… Или паралич дыхания, и ты успеешь всё понять, но не успеешь позвать на помощь… А если успеешь, увидишь, как беспомощно стоят рядом друзья, потому что не могут ничего поделать… И ты даже не узнаешь, кто был твоим убийцей — жук, муравей, муха или маленькая змея… И тебя не станет. Всё просто. И всё всерьёз.        Ощутив спиной какое-то напряжение, он открыл глаза и обернулся: все ребята и девушки стояли полукругом позади них и смотрели. Смотрели молча. И оглядев каждого, лицо за лицом, Лёша понял, что каждый из них сейчас думал о том же — всё всерьёз. Шутки кончились. Всё всерьёз…