15-Й ГРАДУС НА ЮГ ОТ ЭКВАТОРА

Два месяца назад.         — Ты не ответил на мой вопрос.        Эван отошёл от окна и повернулся к сидевшему на кровати мужчине. Бен сидел на краешке постели, опустив голову. Вся поза этого, обычно безупречно уверенного в себе человека выдавала полнейшую апатию и усталость, граничащую с обречённостью. Эван смотрел на тонкий профиль Бенджамена, думая, что в нём есть нечто, похожее на Джонни. Обычно ему не нравились женственные парни. Вейр был исключением. Всегда и во всём. И даже сейчас он сравнивает их…. зачем?         — Эван?..         — Я не ответил, потому что мне нечего сказать. Ты хочешь от меня определённости, какого-то конкретного решения и не понимаешь, что эту ответственность мы должны делить пополам. Почему я должен от всего отказываться?         — Я не прошу тебя ни от чего отказываться.         — Ты ведь ещё ничего не сказал отцу, да?        Бен вздрогнул и поднял на него испуганный взгляд. Он был моложе на шесть лет. Мелочь, но Эвану он казался совершенным мальчишкой. Всегда ищет обходные пути. Хочет переложить на него груз решения проблемы. Чтобы он сделал выбор за них двоих. Он ничего не привык добиваться сам в этой жизни. Живёт, как за стеклом.         — Я… он ещё не готов.         — Я тебе даже больше скажу, — Эван вздохнул. — Он никогда не будет готов. Вопрос в другом: тебе нужно его разрешение?         — Нет. Не нужно. Поэтому я ничего и не сказал. Я уже всё решил. И квартиру нашёл. Дело за тобой.        Эван снова подошёл к окну и прислонился лбом к холодному стеклу. Асфальт лондонских улиц был мокрым от дождя. Серое небо уныло нависало над городом, скрывая за туманной завесой очертания домов. Сможет ли он привыкнуть к этому пейзажу после солнечных панорам Калифорнии? Лайсачек сосредоточил взгляд на башне Биг-Бена, подумав о созвучности имени часов и мужчины, который сидит за его спиной. Его Большой Бен… Бенджамен Барклайл.        «Мальчик… у тебя большое будущее… ты уверен, что готов от него отказаться?»         — У меня намечен ещё один тур по Азии и Америке. Где-то на месяц…         — А что потом? — взволнованно спросил Бен.         — Потом… — Эван повернулся и пожал плечами. — Надо всё подготовить. Ты понимаешь, что такое переезд на другой континент?         — Эван, я всё понимаю. Это ты постоянно ищешь какие-то отговорки…         — Это не отговорки, — резко ответил Лайсачек. — Это вся моя жизнь. И я не могу отказаться от неё так же просто, как ты от своей, ради призрачного будущего, которого может и не быть.        Бен медленно подошел к нему, взял за плечи и развернул к себе.         — Ты мое будущее. Оно может быть таким, каким мы захотим. Если захотим. Скажи, что ты этого хочешь?        Эван закрыл глаза и снова отвернулся к окну.        Воздух… почему невозможно дышать? Перед глазами блестела цветная рябь, а в груди разливался пожар. Больно.         — Чёрт!        Откуда-то сверху нависла тень, и его рвануло вверх, к разноцветным вспышкам.         — Стефан, Стефан!        Он хотел что-то сказать в ответ, как-то отреагировать, но рот неожиданно зажали… губы. Чьи-то губы.         — Ты…        В груди стало совсем горячо и сверху будто что-то упало. Изнутри, всколыхнувшись, поднялась горько-солёная волна. Она будто взорвалась гейзером, фонтаном, наполнила рот, нос… Ламбьель закашлял и перевернулся на бок.         — Слава Богу!        Свет перестал быть таким ярким и постепенно перед ним появились очертания. Джеффри.         — Ты как, дышать можешь? — Баттл помог ему принять сидячее положение.        Стефан ошарашенно озирался по сторонам. Со всех сторон его окружали деревья, ярко-зелёная стена из веток и листвы. Ладонь сжалась, собирая в кулак комья влажной земли. Обернувшись, в двух шагах от себя он увидел реку. Полоса желтовато-коричневой, смешанной с илом воды быстрой змейкой убегала и терялась между деревьев. Это невероятно, но вокруг был лес. Что он делает в лесу?         — Я… что… где…         — Ты упал в воду. Оттуда. — Баттл показал пальцем куда-то в небо.        Только сейчас Стефан обратил внимание, что Джеффри сам выглядит как-то странно. Пиджака нет, рукав рубашки разорван, на лице что-то вроде машинного масла, волосы всклокочены. А с ним самим что? Он обхватил себя руками.         — Ну-ка… дай я посмотрю… ты не ранен? — Баттл стал тормошить его из стороны в сторону.         — Что происходит? — мокрая одежда холодила кожу, и зубы начали выстукивать дробь. Его охватил панический страх. — Почему мы в лесу?         — Мы упали. Самолет пошёл на экстренное снижение и рухнул … сюда… это… я не знаю, где мы… — Джеффри обвёл руками пространство. — Это не похоже на Лос-Анджелес, верно?        Сзади раздался душераздирающий вопль. Оба мужчины вздрогнули и обернулись. Откуда-то из листвы сорвалась и вылетела огромная птица с разноцветным оперением.         — Мы что… упали в какой-то заповедник? Может, мы в Канаде?        Баттл уставился на него и спокойно ответил:         — У тебя шок.         — Где остальные? Они живы?         — Я не знаю… я сам очнулся десять минут назад и увидел тебя в воде…         — Я не могу понять… — Стефан крутил головой в надежде уцепиться взглядом за что-то, что-то привычное, понятное. Во рту всё ещё ощущался привкус воды и на зубах скрипел песок. Он сплюнул и снова закашлял.         — Ты сможешь идти? Нужно найти самолёт. Он должен быть где-то поблизости. Там ещё могут быть выжившие.         — Мы разбились? — Ламбьель схватил его за плечи и крепко сжал. — Но мы живы… мы с тобой… но кто-то мог погибнуть, да?         — Да, поэтому нам надо идти, — Джеффри накрыл его ладони своими и медленно, аккуратно убрал с плеч.         — Куда?        Баттл показал рукой куда-то вглубь леса.         — Я очнулся там. На земле. Наши кресла выбросило из самолёта, я был пристёгнут, а тебя не было. Стеф, сейчас это неважно, понимаешь? Нам нужно идти и искать остальных!        Он схватил его за руку и потащил вперёд. Вокруг была странная, какая-то неестественная тишина. А потом она вдруг прекратилась, и он услышал это: звуки леса. Стрекотание, шипение, какое-то щёлканье, шелест, крики птиц. Господи Боже, где же они?        Первым из пяти чувств вернулось обоняние. Резкий запах зелени, керосина и ароматы цветов обрушились мощным коктейлем. Потом пришло осязание. Было мягко и мокро, причём сразу везде, но не холодно. В следующий момент в сознание пробились звуки, странные, не похожие ни на что, наводящие на мысли о фантастических фильмах. Потом он ощутил во рту металлический привкус крови. И наконец, словно оттягивая до последнего, открыл глаза…        Увиденное Алексея не обрадовало. Однако просто лежать было бессмысленно, и он завозился, пытаясь подняться с пропитанного водой ковра из листьев и трав. Конечно, по закону подлости, упал он именно на правый бок, и злосчастное бедро теперь отзывалось хоть и тупой, но ощутимо конкретной болью. Шипя сквозь зубы, он встал и осмотрелся вокруг: густая, почти стеной стоящая листва, деревья высоченные, между ними заросли столь же впечатляющих кустов, какие-то лианы и всё это мокрое, благоухающее одуряющими ароматами бесчисленного разнообразия цветов, шевелящееся… живое… Жив ли кто-нибудь ещё? Женька… Женька!        Опомнившись, Лёша закричал:         — Женька! Рома! Ира! Кто-нибудь! Живые есть?! — Голос дрожал и хрипел, но где-то поблизости затрещало, и в ответ донеслось:         — Я живой! Алекс, это ты?        Сквозь листву пробралась перепачканная фигура — Вейр, такой же мокрый и хромающий.         — Джонни! Слава богу! Кого-нибудь ещё видел?         — Нет. Мы с Брианом сидели сразу за вами, но куда он делся, я не знаю. А Женя где? — Джона тоже трясло, но рассуждал он вполне трезво, и Ягудин порывисто обнял его, радуясь, что не один. — Давай искать, Алекс. Смотри, судя по сломанным макушкам, основная часть самолёта там, — он махнул рукой, — значит, надо сперва немного назад пройти, может, ещё кого-то раньше выбросило, как нас.        Джонни подбирал русские слова, и Яг был ему за это благодарен, потому что слова английские сейчас прыгали, как блохи, и не желали ясно выражать его мысли. Он кивнул, и они с Вейром пошли в выбранном направлении, громко выкликая имя за именем, ещё даже не пытаясь уложить в голове произошедшее…        «Мама, мама, смотри! — Варвара тормошила Иру, тянула за руку, протягивая на ладошке маленький молочный зуб. — Я отдам его фее, и она подарит мне цветок! Вот такой! — Зубик неожиданно превратился в роскошную орхидею и окутал своим ароматом, тяжёлым и сладким. — Смотри же, мама, смотри, открой глаза! Открой глаза»…         — Открой глаза, Ира, Ирочка, очнись! Ира! — Она наконец приподняла будто налитую свинцом голову и разлепила веки, узнав голос Костомарова. Он растирал ей руки и тряс за плечи, приводя в чувство. Она обнаружила, что по-прежнему пристёгнута к самолётному креслу, только оно не в самолёте… Оно висело в воздухе, зажатое толстыми ветвями дерева, и рядом был Роман, потому что их кресла были скреплены между собой. — Слава богу, Ирка! Не шевелись! Надо потихоньку, а то грохнемся отсюда. И это будет полный пиздец. — Слуцкая, оценив шутку, захихикала, понимая умом, что это шок, но, в самом деле, выжить после авиакатастрофы и убиться, упав с дерева… Она осторожно отстегнула ремень и, подтянувшись за нависавшую ветку, огляделась…        Мясистая листва была всюду. Да ещё по стволу вились толстые плети ползучих лиан, покрытых гроздьями неярких, но очень пахучих цветов. Это их запах пробился в её беспамятство. Дерево было массивным, раскидистым, кресла застряли в нём надёжно. Внизу, у подножия ствола, виднелись какие-то предметы, то ли сумки, то ли одежда… Нет… это же…         — Ром! Там, по-моему, Томаш! — воскликнула она. — Его оранжевая толстовка! Давай спускаться скорей!         — Ты себя нормально чувствуешь? — обеспокоенно поинтересовался Роман, тоже аккуратно выбираясь из глубокого опрокинутого сиденья. — А то я тебя минут пять реанимировал. Голова не кружится? Не мутит? Сотрясение ведь может быть, запросто.         — Да ну, Ром, какое тут сотрясение, когда … — она обвела рукой вокруг. — Нормально голова. Тяжёлая немножко. Сам-то как?         — Хуёво. Я в обмороки не падаю, а жаль. — Только сейчас Ирина заметила смертельную бледность под привычным загаром. — Я потом тебе расскажу, как это было, Ир. Давай потихоньку вниз, да?        Помогая друг другу, они довольно быстро спустились и бросились к лежащему. Это действительно был Вернер, и у него было вывихнуто плечо. Сквозь размазанную по лицу зелень и царапины было видно, что он тоже бледен до синевы.         — Так, — сказал Костомаров решительно, — пока он без сознания, давай, я вправлю ему плечо. Я умею. Хорошо, что он в себя не пришёл. Подопри-ка его под спину…        Ира помогла ему усадить Томаша и облокотила спиной на себя. Она ещё только успела покрепче упереться в землю, а Рома уже ловким резким движением на себя и вниз рванул руку чеха, от чего тот застонал и дёрнулся, подняв расфокусированный помутневший взгляд.         — Tak jsem propadl… — пробормотал он, и с проблеском узнавания спросил на неуверенном русском: — Ребята, а мы, вообще, где?..        «Может быть, снотворное всё-таки подействовало, и я просто вижу кошмарный сон?»        Джонни застыл посреди поляны, в немом ужасе глядя на возвышавшиеся прямо перед ним обломки Боинга. Вернее, той половины, которая от него осталась. Нос самолёта был вдавлен в землю, глубоко вспахивая её, и казался просто огромным. В воздухе чувствовался запах гари и дыма, который смешивался с влажными тропическими ароматами. Мужчина задрал голову и посмотрел в небо, как будто ожидая, что сейчас на них сверху упадет вторая половина самолета. Люди, те, кто постепенно приходил в себя, стекались сюда, к этому жуткому монументу аварии. Джонни крутил головой, отыскивая знакомые лица. Джеффри и Стефан, которых он встретил в джунглях, стояли чуть в стороне. Лёша Ягудин, Мао Асада…         — Эй, эй, кто тут живой! — Возле самого самолета он увидел молодую женщину, перемазанную копотью, в униформе стюардессы. Она махала руками и громко кричала. Крик. Только сейчас он услышал. Плач, всхлипывания, стоны. Они обрушились со всех сторон, заставив передёрнуться от ужаса. Кровь на лицах людей, отчаянные призывы о помощи вынудили очнуться. Все по-настоящему… О Господи…        Спотыкаясь о какие-то коренья, словно скрюченные пальцы торчащие из земли, он бросился к стюардессе. Глаза женщины были широко раскрыты от испуга, волосы всклокочены, форменная блузка частично разорвана, но в остальном она выглядела относительно целой.         — Что произошло? — он схватил её за плечи и заставил посмотреть на себя.         — Вы… Вы просили воды принести… — она ошарашенно смотрела на него. — Я вас помню. Фигуристы из Америки…         — Эй, Джонни! Джонни! — он услышал крик позади себя и обернулся.        К нему, отчаянно махая руками, направлялась Саша Коэн. Девушка поддерживала под руку практически повисшую на ней Каролину.         — Помогите, пожалуйста!        Джонни со стюардессой переглянулись и как по команде бросились навстречу.         — Что с ней?         — Ударилась головой, я… я не знаю, где…        Они втроём усадили Каролину на землю. Волосы и часть лица девушки были измазаны в крови, она молчала и только вздрагивала мелкой дрожью.         — Джонни! Джонни! — Саша обхватила его руками, прижимаясь изо всех сил, и расплакалась.        Он ошарашенно гладил её по голове, чувствуя, как начинают стучать зубы.         — Нужна аптечка… Там должна быть… В самолёте… — стюардесса поднялась с колен.         — Вы что, снова полезете… туда? — испуганно воскликнула Саша.         — Там могут быть другие выжившие… Сидите здесь! — она отряхнула форменную юбку.         — Постойте, как вас зовут? — Джонни ухватил её за руку.        Девушка на мгновение застыла в лёгком замешательстве, а потом неожиданно улыбнулась почти дежурной улыбкой.         — Моника. Меня зовут Моника.         — Очень приятно, я Джонни… — он понимал, как абсурдно выглядит эта церемония знакомства, но это всё равно хоть немного походило на что-то привычное, за что можно было ухватиться, чтобы не впасть в истерику.        Оставшись с Каролиной и Сашей, он отстранил от себя Коэн и стал разглядывать.         — Ты в порядке? Не ранена?         — Кажется, нет… Джонни, а ты видел кого-нибудь из наших?        Он оглядел поляну. Стефан и Джеффри обессиленно сидели у дерева, еще несколько человек выбрались из чащи. Он узнал Рому и Иру, которые поддерживали еле волокущего ноги Томаша.        Ещё люди… Ещё… он хотел встать и, подобно Монике, начать кричать, привлекая к себе внимания, но у него не было на это сил.         — Джонни, посмотри, здесь только первый класс… — тихо сказала Саша. — Сколько нас было, а? Ты не помнишь?        Он попытался мысленно посчитать, но бросил это занятие. Мысли путались в голове, он лихорадочно скользил взглядом по поляне. Их мало… Слишком мало…         — Сиди тут, — он усадил Сашу рядом с Каролиной на лежавшее на земле бревно. — Я в самолет за Моникой.         — Джонни, не уходи! — девушка умоляюще вцепилась ему в руку.         — Я вернусь. Скоро.         — Посмотри мне в глаза и скажи, что не передумаешь…        Эван хмыкнул и попытался увернуться, но сильные руки крепко вжали его в стену. Он перевёл взгляд и встретился с лихорадочно горящим взором светло-карих, с золотистыми искорками глаз.         — Эй, я хочу, чтобы ты сказал это вслух…         — Полагаешь, что я передумаю?         — Я этого очень боюсь.        Бен ослабил хватку и обессиленно уткнулся носом ему в шею. Эван глубоко вдохнул аромат одеколона: цитрусовый с примесью хвои.         — Еще чуть-чуть осталось потерпеть.         — Я всю свою жизнь только и делаю, что терплю…         — Тогда тебе повезло, что мы не познакомились раньше…         — Эван… — Бенджамен поднял к нему серьёзное лицо. — Я буду бороться. Я просто так не сдамся. У нас всё будет хорошо.         — Да… — он почувствовал странное облегчение. — Я знаю. Теперь всё будет хорошо.         — Я люблю тебя.        Быстро движущиеся зрачки изучают его лицо. Тело напрягается в ожидании. Это так просто… Сказать…         — Бен! — Эван очнулся, разбуженный звуком собственного голоса.        Глаза не сразу привыкли к темноте. Сначала он не мог понять, где находится, и куда подевался Бенджамен. Полуразрушенный салон самолёта, тёмные силуэты лежащих в креслах людей никак не вписывались в картину реальности. Он тихо застонал, закрыл глаза, потом снова открыл. Мираж не развеялся. На грудь что-то сильно давило. Опустив глаза, он увидел, что ремень безопасности туго перетянул область солнечного сплетения, из-за чего было трудно дышать. Эван рукой попытался отстегнуться, но перекрученная лента не поддавалась, при каждом движении причиняя мучительную боль. Мужчина повернул голову и увидел откинувшуюся в кресле Ю-ну. Голова девушки была запрокинута, глаза закрыты, а рот чуть приоткрыт.         — Ю-на! — он с трудом поднял онемевшую руку и потряс её за плечо. Никакой реакции.        Неожиданно откуда-то сзади послышался треск и шум. Кто-то двигался.         — Эй! Кто-нибудь! — голос прозвучал совсем чужим. — Помогите…         — Я сейчас! Иду! — через мгновение в проходе рядом с ним появилась темноволосая женщина. Он узнал в ней одну из стюардесс.        «Ничего себе… Сервис…»         — Что происходит?         — Всё в порядке, сэр. Мы совершили вынужденную посадку, но теперь всё в порядке!         — Посадку? — он посмотрел на тёмный, будто вымерший салон самолета. — Ремень… Не могу…         — Давайте я…        Совместными усилиями им удалось найти защёлку и расстегнуть удавку. Эван тут же вскочил на ноги, чтобы через секунду едва не свалиться в проход. Пол каким-то невозможным образом искривился по диагонали. Фигурист поднял глаза и посмотрел перед собой.        Это было невероятно… Просто немыслимо, но впереди была… дыра. Часть самолёта просто отсутствовала. Словно её кто-то откусил!         — Эй, Моника! Ты здесь?         — Джонни?        Вейр возник, словно из ниоткуда. Эван сполз на пол. Джонни повторил его движение, опустился на четвереньки и пополз навстречу, цепляясь за спинки кресел.         — Идите сюда, помогите мне её отстегнуть! — крикнула Моника.        Добравшись до него, Джонни принял полувертикальное положение и огляделся.         — Здесь ещё люди… нам нужна помощь, чтобы их вытащить!         — Эван! Эван! Да не стой же ты столбом, помоги!        Джонни повернул голову и посмотрел на застывшего в проходе Лайсачека. Это поразительно, но на нём даже костюм не помялся… Моника осматривала Ю-ну. На вид девушка выглядела вполне целой, только без сознания. Они отстегнули её и положили в проход. В переднем ряду Джонни заметил мужскую руку, безвольно торчавшую из кресла.         — Я не должен быть здесь… Не должен… — до Эвана, кажется, начало доходить, что происходит. Он таращился на них с Моникой в таком ужасе, будто это они обрушили самолёт посреди джунглей.         — Черт тебя возьми, Лайс, у меня тоже были другие планы на этот уик-энд! — взорвался Джонни. — Приди в себя, наконец!        Не увидев реакции на свои слова, он подошёл к нему и с размаху влепил пощёчину. В тёмных глазах Эвана наступило что-то, похожее на просветление. Он вздрогнул и перестал бормотать.         — Эван, помоги мне. Кто там сидел впереди тебя? Амодио?         — Да…         — Я не смогу его вытащить один. И здесь ещё остались другие люди. Нужно всех вынести из салона.        Лайсачек неожиданно покорно двинулся за ним в проход. Джонни вздрогнул, увидев Флорана. Парень лежал, под неестественным углом выгнув руку, скрючившись в кресле.         — Он жив вообще? — прошептал Эван.         — Не знаю… Но нужно его вытащить… — превозмогая ужас, совместными, весьма немалыми усилиями им удалось вызволить Амодио из пут ремня безопасности.        Аккуратно опустив Флорана на пол, Джонни выпрямился и отдышался. Рядом Моника пыталась привести в чувство Ю-ну. Девушка тихо застонала, но не открыла глаза.         — Нужно их вынести наружу… — стюардесса посмотрела на них с Эваном. Её заинтересованный взгляд остановился на Лайсе. — Эван Лайсачек?         — Да… — немного удивлённый дружелюбным тоном, ответил тот.         — Как хорошо, что вы выжили! За вас очень болел мой дедушка! — она улыбнулась и небрежно сдула со лба чёлку.         — Я польщён…         — Правда, он умер в прошлом году.         — Соболезную.         — Сможете её отнести к остальным?         — Это вы мне? — Эван недоуменно посмотрел на неё.         — Да, вы ведь мужчина…        Джонни хмыкнул. Вряд ли Моника хотела таким образом сказать насмешку в его собственный адрес. Естественно, что с таким ростом Эван производит более внушительное впечатление. Судя по лицу Лайсачека, он был явно не согласен с этим фактом, но спорить не стал.         — Куда её нести? — мужчина поднял худенькое тело на руки. — Где мы вообще?         — Точное место нашей дислокации не назову, Эван. Но думаю, где-то недалеко от Бразилии.         — Недалеко от Бразилии?         — Где-то в джунглях, недалеко от Бразилии, милый.        Эван, видимо, был поражён этим фактом почти так же, как тем, что она назвала его милым.         — Там, возле самолёта, есть ещё люди из нашей группы. Отнеси Ю-ну туда. Увидишь Сашу и Каролину, скажи, мы скоро вернёмся, — добавил Джонни.        Эван кивнул и, стараясь придерживать голову Ю-не, стал аккуратно пробираться к выходу.         — Стой!         — Что?         — Что ты её несешь, как невесту на свадьбе? — встряла Моника. — Тебе же так неудобно будет выбираться.         — И как мне её нести?         — Через плечо перебрось. В суд на тебя за это никто не подаст, — Моника снова улыбнулась и переглянулась с Джонни.        Чем дальше, тем больше ему нравилась эта девушка.        Что-то било её по затылку, несильно и небольно, но до ужаса равномерно и равнодушно. Попытавшись нащупать это рукой, Таня вдруг осознала, что пребывает в такой странной и неестественной позе, что даже непонятно, как тело может так извернуться. Сразу заболели суставы, закололо в самых неожиданных местах, стало не хватать воздуха… Она помнила, как резко завалило лайнер на правый борт, как надрывно ревели двигатели, а потом этот звук стал прерывистым, захлёбывающимся, и наконец совсем прекратился, и остался только свист воздуха, то ли уходящего из салона, то ли, наоборот, врывающегося в невидимые щели, потом самолет клюнул носом, и она услышала леденящий душу скрип рвущегося металла. Тут она, видно, всё же потеряла сознание, и в следующем воспоминании уже были эти удары по голове… Что там такое… чёрт…        Навка собрала волю в кулак. Тело не слушалось, затёкшее и онемевшее; она заставила себя шевелиться, невольно постанывая от отзывающихся болью то там, то сям ушибов. Она по-прежнему была пристёгнута широкой лентой к откидному креслу в отсеке персонала, а сверху, прикрыв её, будто крышкой, упирался в обшивку сорванный с перегородки шкаф. Из него вывалились подушки и пледы, облепив её мягкой и душной грудой. Видимо, ей повезло, — подумала Таня. Если бы не это, она побилась бы сильней, и не факт, что вообще не погибла… Кое-как поймав рукой то, что качалось над головой, она поняла, что это трубка интеркома, сорванного и болтающегося на кабеле питания. Судя по всему, авария тяжёлая… Ромка… Ребята… Сашенька, Надюша… Мама… Дима… О господи…        Понимая, что надо выбираться, она ещё непокорными пальцами расстегнула замок страховки, отпихнула пледы и, чувствуя, что пол сильно наклонён, аккуратно проползла под шкафом в узкий проход. То, что она увидела, было бы слишком, если бы не шок, в котором она уже пребывала…        Из сорванной двери в кабину пилотов прямо в коридор торчал мощный острый сук дерева, и на нём ещё даже местами сохранились листья и цветы. А местами он был в крови и обрывках ткани… и ещё в чём-то… Таня, как зомби, медленно двинулась вперёд.         — Эй… — тихо позвала она, почему-то не решаясь кричать. — Эй, есть кто тут? Anybody here? — спохватившись, она перешла на английский.        Не слыша ни звука, она осторожно, стараясь не задеть дерево, по стеночке вошла в кабину. Сказать, что там было месиво, значило бы преувеличить. Там просто было много проткнувших стекло и металл стволов и ветвей, раскрошенных в щепки и острых, как копья. Какие-то были чистыми, какие-то красными. Под Таниными кроссовками хрустнуло и чавкнуло одновременно: она стояла в луже крови, засыпанной осколками приборов.         — Эй… — почти шёпотом повторила она, озираясь, в иррациональной надежде, что кто-то из экипажа сейчас отзовётся, и тогда не будет так страшно и одиноко… Но, может, всё-таки попытаться посмотреть? И она, превозмогая дурноту и панику, наклонилась к ближайшему креслу… Темноволосый мужчина средних лет безучастно смотрел вверх остановившимися глазами. Она не стала отодвигать листву, скрывавшую тело ниже плеч. Там точно не было ничего хорошего… Ко второму она даже не стала приближаться, отлично видя расплющенную грудную клетку… Третий, молодой симпатичный парень, уже истёк кровью из-под воткнувшегося куда-то под рёбра толстого сука, лицо его застыло в обиженной детской гримасе. Таня дрожащей рукой закрыла ему глаза и отступила, обнаружив четвёртого члена экипажа. Он лежал под разбитыми приборными панелями и тоже плавал в крови, но поза его была более живой, и у Татьяны застучало в висках от внезапной надежды.         — Эй, ты жив? Скажи что-нибудь, подай знак, — боясь дотронуться, опустилась она перед ним на колени. — Эй, открой глаза, поговори со мной, парень!        На полу почему-то валялось много пластиковых бутылочек с водой, и некоторые были целы; Таня лихорадочно откупорила одну и осторожно принялась поливать перепачканное кровью лицо, стараясь понять, дышит ли он. Мужчина вдруг сделал резкий вдох и тут же со стоном закашлялся.         — Слава богу! — вскрикнула Навка. — Ты как? Где болит? Ты ранен? Я сейчас пойду за помощью, тебе надо ещё немного потерпеть…         — Воды… дай воды… — прохрипел пилот и жадно присосался к горлышку. — Кто ещё? Кто?..        Она поняла его задыхающийся вопрос.         — Больше никто здесь, сожалею. А снаружи я ещё не была. Но кто-то должен быть, обязательно, я сейчас, ты только держись! — постаралась она как можно увереннее сказать то, на что надеялась изо всех сил.         — Стой, — прошептал мужчина. — Посмотри, где крылья… если близко… надо уходить подальше… у нас ещё много топлива было… понимаешь, да?         — Понимаю! — вскочила она, радостно ухватившись за реальную проблему, которую нужно было немедленно решать. Господи, как хорошо, когда есть что-то, что можно немедленно решить! — Я сейчас, я быстро! Ты держись!        Уже не шарахаясь от убийственного дерева, она быстро стала пробираться по уходящему вверх полу к выходу. Парень за спиной тяжело, с хрипами дышал, и она чувствовала его полубезумный взгляд. Служебный отсек и двери в туалеты выглядели так, словно неведомый великан, играя, смял самолёт, пытаясь скрутить его в штопор: лопнула обшивка, повело переборки, странно изогнуло дверные проёмы. Выход в салон был чем-то загорожен, и занавески свисали печальными драпировками. Таня подёргала одну — держится крепко, и, подтягиваясь за неё, как за поручень, попыталась столкнуть с прохода чем-то придавленную пластину потолочной облицовки. То ли отчаяние придало ей сил, то ли повезло, но она спихнула в сторону толстый упругий пластик и сумела выбраться в салон бизнес-класса, где они все летели…        Покорёженные ряды кресел, справа их почти совсем не было, слева они наползали друг на друга, будто желая спрятаться… Упавшие багажные полки, разбросанные сумки и пакеты… Страшная картина разрушения… Таня с трудом заставила себя не завыть в голос, а потом обратила внимание, что здесь нет крови, и тел нет, значит… Значит, кто-то жив, и он вытащил всех остальных, и надо скорей найти их, увидеть хоть кого-нибудь живым! Хоть кого-нибудь! Боже!        Она торопливо, цепляясь за всё подряд, стала подниматься по проходу к краю разорванного пополам салона, и вдруг увидела под рухнувшей полкой мужскую руку со знакомым браслетом на запястье.         — Максим! — бросилась она поднимать неудобный, но, по счастью, пустой и лёгкий ящик. — Макс! Танечка! Вы живы?!        Траньков, наклонившийся в кресле вперёд, как полагалось при авариях, прикрывал своим телом Таню, свернувшуюся маленьким клубком у него в объятиях, и от этой картины Навка, наконец, заплакала, зарыдала, принялась трясти и тормошить. Невозможно было, чтобы они не пришли в себя! Невозможно! Немыслимо! И когда Максим пошевелился и застонал, хватаясь за голову, она испытала огромное счастье и от облегчения зарыдала ещё сильней.         — Ой, Тань, ты чего? — обернулся Макс. — Мы где? Мы живы, что ли? Чего ты ревёшь-то?         — Не знаю, — ответила она сразу на все его вопросы. — Ты как? Что там Танюшка?         — Дышит, значит, щас очнётся, — прислушавшись, сказал он. — Что так тихо? Где все?         — Пойдём посмотрим. Здесь, кажется, больше никого, — утирая мокрое от слёз лицо, снова взяла себя в руки Навка. — Пилот один жив, там в кабине… Надо выбираться отсюда… Блядь, крылья! — вспомнила она и снова быстро пошла вверх, чтобы выглянуть, наконец, и начать понимать ситуацию.        К краю они подобрались вместе с Максом и осторожно встали, держась за обшивку и осматриваясь.        Внизу были люди. Немного, человек пятнадцать. Кого-то бинтовали, кто-то сидел обнявшись, кто-то медленно ходил по прогалине среди могучей и яркой зелени. Таня увидела Иру, Лёшу, Эвана и Томаша, с облегчением заметила Романа… Господи… благодарю тебя, боже…         — Макс, крылья где могут быть? — спросила она машинально.         — Да какие крылья, Тань, — потрясённо отозвался тот. — Это джунгли. Тропики. Ты глянь, всё капает. Тут лето вечное… тут уж если не рвануло, то и дальше не рванёт. А вот где остальной самолёт, вот узнать бы…         — Думаешь, ещё живые есть? — тихо сказала она.         — Честно? — ещё тише выдохнул он. — Хотелось бы…         — Пожалуйста, минуточку внимания! — Моника подняла руки вверх. — Дамы и господа! Меня зовут Моника Лерой, я стюардесса рейса 737, следующего по маршруту Тайвань-Лос-Анджелес. Как видите, до Лос-Анджелеса мы не долетели… в моем лице авиакомпания приносит свои извинения…         — А она не теряет чувства юмора, да? — Саша Коэн нервно усмехнулась. — Мне даже стало как-то спокойнее…        Сидевший рядом Джонни ободряюще улыбнулся и приобнял её за плечи.         — Сейчас самое главное определить количество выживших и раненых, поэтому, пожалуйста, не разбредайтесь в разные стороны! Необходимо сосчитать людей! Поищите глазами своих друзей, соседей по местам! — надрывалась девушка.        Соседей! Джонни вздрогнул, моментально вспомнив о Жубере, с которым сидел. Когда самолет начал падать, Бриан был рядом, потом он сам отключился и пришёл в себя уже в джунглях… Жубера не было в салоне, значит, его, как и остальных, выбросило из самолета при падении.        Джонни смотрел по сторонам. Неудивительно, люди вокруг были в таком состоянии, что не замечали ничего, что не грозило им смертью в данный момент. Последние полчаса он сам действовал на каком-то автопилоте и сейчас, когда напряжение чуть-чуть спало, почувствовал такую чудовищную усталость, что хотелось лечь прямо на землю, свернуться в калачик и уснуть. И проснувшись, обнаружить, что всё это кошмарный сон.        Они кое-как перебинтовали голову Каролине с помощью аптечки, которую Моника принесла из самолета. Саша периодически вытирала выступавшие слёзы, но держалась молодцом. Ю-на пришла в себя, но по-прежнему пребывала в полусознательном состоянии, Джонни подозревал, что она не поняла ничего из того, что они попытались ей объяснить. В это, и правда, было трудно поверить. Не столько в саму аварию, сколько в чудо их выживания.         — Мы должны быть счастливы уже от одного факта своего существования! — заявила Моника, когда они шарили по самолёту в поисках аптечки. — Лично меня это очень поддерживает.         — Ты так уверенно держишься… — не выдержал он. — Неужели раньше случалось попадать в такие ситуации?         — В такие — нет. Но мой отец был военным, и я всё детство провела в скаутских лагерях. Папаша любил устраивать нам с братьями семейные походы, больше похожие на игру на выживание. А ты сам откуда?         — Пенсильвания… — Джонни подумал, что у американцев есть эта особенность, при знакомстве задавать вечный дежурный вопрос, и к собственному имени прибавлять обязательно название родного штата.         — Да, это далеко… — Моника вздохнула. — Я из Чикаго.         — Как и Эван… — он улыбнулся. — Но, как видишь, ему это не сильно помогает…        Джонни посмотрел на Лайсачека. Все выбравшиеся из самолета, самостоятельно или с посторонней помощью, образовали несколько групп, и только он сидел отдельно от остальных. Джонни обратил внимание, что тот снял пиджак и галстук и наполовину расстегнул рубашку. Это было хорошим знаком. Значит, постепенно начинает приспосабливаться к новой реальности…        Только теперь, когда всё немного улеглось, люди начали ощущать акклиматизацию. Жара стояла страшная. Причём это была не привычная летняя духота, знакомая почти каждому из них, а липкая, влажная парилка, разве только без пара. Они в тропиках, теперь в этом не было сомнений. Джонни подумал, что упади самолет на какой-нибудь населённый пункт, последствия разрушения могли быть более катастрофическими… Радовало только одно: всё это ненадолго. Скоро за ними прилетят и спасут. Нужно только потерпеть.         — Чёрт возьми, могу сказать только, что нас всех ожидает огромная компенсация! — Монику прервал знакомый голос с сильным русским акцентом, который Джонни узнал моментально.         — Женя! Жень! Где ты был? — вокруг Плющенко мгновенно образовалась группа из нескольких человек.        Странно, но увидев его сейчас, Джонни почувствовал нечто, сродни облегчению. Он сам не понимал, почему появление Евгения так его обрадовало, но уверенность в благополучном исходе выросла многократно.         — Все живы, все целы? — Плющенко по очереди обнимал друзей. — Сколько нас здесь? А раненые есть?        Джонни хотел подойти и сказать про Жубера, но промолчал. Он надеялся, что Бриан сейчас появится точно так же, как Женя, неожиданно и триумфально.         — Джонни, можно тебя на минуточку? — к нему подошел Джеффри Баттл.         — Да, а что случилось?         — Дело в Стефане… — Джеф немного смутился и озадаченно наморщил лоб. — Сначала я думал, он это машинально, но… понимаешь, он… забыл английский язык…         — Чего?         — Говорит по-французски. Так как мы были вместе, я отвечал ему совершенно бездумно, но тут к нам подошла эта… как её… Моника… а он вытаращил глаза и… перешёл на немецкий. Слушай, Джонни, я не знаю, что это такое… но может, ты с ним поговоришь?         — По-французски? — уточнил Вейр.         — Да как угодно… — Баттл выглядел расстроенным, если не сказать испуганным. — По-моему, ему не очень хорошо… А вы всё-таки друзья…         — Не ему одному… — Джонни скосил взгляд в сторону Эвана, который всё так же безучастно сидел на бревне, уставившись перед собой в одну точку. — Ладно, попробую…        Пилота звали Стив. С очень большим трудом, медленно и аккуратно они вытащили его из искорёженной кабины и устроили на каком-то полотнище, напоминавшем парашют, в мягкой траве между корней огромного дерева. Моника кое-как перевязала его разорванный бок и глубокие порезы на спине, сделала укол, от которого он начал дышать немного спокойней и прояснился затуманенный болью взгляд. Они не отходили далеко, так и стояли вчетвером, понимая, что он захочет с ними поговорить.        Алексей совсем не удивился, когда лезть за пилотом вместе с ним и Романом вызвались Вейр и Баттл. Он знал обоих давно и неплохо, и их хладнокровию и рассудительности можно было только завидовать. Впрочем, возможно, они тоже предпочитали занимать себя каким-то конкретным делом, а не сидеть в прострации, предаваясь горю. Все вместе они довольно удачно справились, постаравшись не причинить лишней боли раненому, хотя каждый и сам или прихрамывал, или хватался за ушибленные бока, или маялся головокружением от неизбежной контузии.         — Алекс, — потянул его за руку Джо, — он нас зовёт.        Лёша отогнал задумчивость и шагнул вместе с ребятами к бледному окровавленному мужчине. Тот смотрел на них прямо и горько.         — Парни, у меня мало времени, — тихо начал он и сразу закашлялся, прижав более целой рукой рёбра. Моника тихо заплакала, отвернувшись. — Поэтому слушайте. Не надейтесь, что вас найдут быстро…        Ягудин вздрогнул не столько от смысла его слов, сколько от того, что пилот уже был не с ними. Он уходил, знал это, и спешил выполнить свой долг перед теми, за кого отвечал. Он пытался им помочь — всем, что у него ещё было…         — Нас унесло от курса слишком далеко… — продолжал Стив короткими фразами, делая паузы, чтобы чуть глубже вдохнуть. — Мы уже в южном полушарии, не знаю точно, Бразилия или Боливия… но южнее экватора, сильно южнее… Нас не может здесь быть согласно любым законам природы… но мы здесь… Короче… — отдышавшись и собравшись с силами продолжал он, — готовьтесь… Соберите всё, что найдёте, полезного… Там, в кабине, есть аварийные комплекты, в них… инструменты, медикаменты кое-какие… Должны быть какие-то консервы… рационы… Сколько вас, Моника?        Она, глотая слёзы, наклонилась к нему, тихо отвечая на его вопросы, а Джеффри придвинулся к товарищам:         — Как вы думаете, есть у него шанс?         — Насколько я вижу, — тихо ответил Костомаров, — у него сломаны рёбра с правой стороны и внутреннее кровотечение. Это, скорее всего, разорвана печень… Это только оперировать и только «цито»… А может, там и не только это… То, как он кашляет… Чёрт, я не врач, мужики! — он мотнул головой и отвернулся. Джонни скрипнул зубами, и Алексей увидел, как он сжал кулаки.        Моника поманила их ближе, потому что голос Стива теперь звучал совсем тихо.         — Парни… вам надо ждать… Вы летели первым классом, наверняка вас будут искать до последнего… Вам надо продержаться… недели две-три, от силы месяц… Моника знает шифр… там есть оружие…         — Скажи, — вдруг спросил Джон, — где нас потеряли? Откуда начнут искать?         — Не скажу точно… — обессиленно опустил веки пилот, — но мы летели без связи в течение трёх с лишним часов… это очень далеко… Приборы просто сгорели… разряд молнии… думал, такое только в кино бывает, — усмехнулся он вдруг. — И вот ещё… если близко нет хвостовой части, то… не пытайтесь искать… там нет живых… нас разломило на очень приличной высоте… то, что вы ещё живы — чудо…        Моника, молча заливаясь слезами, легко гладила его руку мягкими круговыми движениями, больше успокаивая себя, и порой что-то шептала, склоняясь ближе к уху. Лицо Стива тогда трогала слабая улыбка, и он отвечал ей что-то неразборчивое.        Яг вдруг заметил, что гораздо хуже различает окружающее, и до него внезапно дошло, что темнеет. Темнело стремительно, как бывает в тропиках, и Моника, спохватившись, сказала, где в самолёте найти фонари. Роман и Джеф отправились внутрь, а Лёша и Джонни опустились рядом со Стивом на землю, потому что он сделал знак приблизиться.         — Парни, я больше ничем не могу помочь… — будто извиняясь, почти прошептал он. — Там, возможно, ещё работают аккумуляторы, но радио и компьютеры в хлам… что с чёрными ящиками, я не знаю… я очень хочу, чтобы вам повезло… Вы постарайтесь… И Монику берегите, — улыбнулся он, переводя потеплевший взгляд на совершенно мокрое лицо девушки. — Храни вас бог…        Они поняли, что он сказал им всё, что хотел, поднялись и отошли в сторону, оставив этих двоих наедине.         — Не похоже, что они пара, — заметил Вейр, — но они друзья, правда?         — Да, — машинально кивнул Ягудин, поднимая голову вверх. Между широкой густой листвой просвечивало небо, и оно на глазах наливалось густой лиловой краской, в которой один за другим взблёскивали огоньки звёзд.        Тропическая ночь катилась на них широким фронтом, накрывала, прятала от мира… Первая из ночей, невольно подумалось Лёше… Сколько их будет…