Новая Жизнь

      До концерта оставалось три дня, и всё это время Ривай сомневался, надо ли ему туда идти, узнавать, вспоминать. Он думал, что может встретить кого-нибудь из разведывательного отряда, но это ему казалось маловероятным. То, что он родился в это время, совсем не означает, что и все остальные сейчас живут. Да он никак не мог припомнить, чтобы кто-то из его знакомых музицировал или пел. - Но как возможно такое совпадение? – этого брюнет не мог понять, поэтому, заказав на сайте билет, он стал ждать назначенного дня.       Концерт начинался в девять вечера и обещал затянуться далеко за полночь. Помещение было городского концертного зала, хотя это было очень рискованно: группа новая, и собрать аудиторию в полторы тысячи человек будет нелегко. Это, конечно, не самый большой, но и не самый маленький зал в городе.       То, что помещение было крытым, вовсе не радовало Леви, потому что большая толпа и закрытое помещение не лучшее сочетание, к тому же это рок-концерт, а значит, там много молодёжи, стариков, которые нисколько не будут ей уступать, но всех их объединяет если не любовь к музыке, то желание оторваться.       Но всё же билет был уже куплен, и возвращать его было бы проблематично.       В дни до концерта Аккерман пытался работать, но ничего не получалось – мысли о неожиданном возвращении из прошлого кого-то, возможно, и его близких знакомых, вились в голове, не давая сосредоточиться на картине.       Чтобы не сидеть без дела, Леви решил заняться уборкой. Дом у него был большой, поэтому и времени, чтобы отвлечься, будет больше. Начал он с гостиной, закончил – садом. Процесс уборки успокаивал, и он невольно переносился мысленно в прошлое, где хоть и с неудовольствием, но убирал в кабинете Эрвина, раскладывая бумаги по местам и вымывая полы после того, как было натоптано после вечных визитов Ханджи, рекрутов или Майка, предлагавшего выпить и расслабиться по субботам.       Мимолётно в голове у Леви появилась мысль о том, что Эрлом Смитом может оказаться его возлюбленный, но он выкинул её, уверяя себя, что такой серьёзный человек не стал бы заниматься подобным. Хотя и знал о всех его «привычках», недоступных для других.       Брюнет лишь отжимал половую тряпку сильными руками с коротко подрезанными ногтями на длинных, тонких пальцах, словно вместе с водой смывая глупые мысли.       Да и Леви даже не представлял встречу с Эрвином. Он полагал, что судьба подослала ему капитана в той жизни с единственной целью: помочь в истреблении гигантов. Это было сделано специально, чтобы дать стимул к жизни, не позволяя умереть. А сейчас бывший капрал и не представлял, зачем он был здесь и насколько важной могла бы оказаться встреча с Эрвином. - Дважды так не повезёт. Я встретил его однажды, а моя память – моё проклятье. И если я встречу его снова, это лишь будет наказанием для нас обоих, - так думал Леви, смахивая с антресолей и стола пыль. Он поставил вазу с сиренью на место, которую отодвигал, убирая на столе, и перешёл в другую комнату.       Погода выдалась сегодня не самая хорошая, но Ривай любил дождь. Земля, раскалённая солнцем за предыдущую неделю, пила, словно делая глоток свежего воздуха. Да и звук падающих крупных капель убаюкивал, когда ночами было трудно уснуть. Лёгкий, прохладный ветер гулял по дому, высушивая мокрые после уборки полы, и будто очищал его от назойливых мыслей, недоконченных и передуманных, которыми было полно убежище Аккермана.       Наконец настало утро 24 мая. Мужчина был спокоен и делал всё, как обычно, словно ничего не должно было произойти. Медленно, методично выполняя свои утренние и дневные ритуалы, как-то: заваривание чая, готовка завтрака и сразу обеда, потому что днём не всегда хватало времени, душ, работа. Хоть Леви и жил один, его дом не был одиноким. Не было пустоты в нём, гнетущей и холодной. Ривай любил возвращаться домой после долгого отсутствия, чувствуя, будто дом его полон. И действительно, здесь было так много от него, что сам дом был неотъемлемой частью жизни. Он был словно брат, всегда по-приятельски относившийся к Аккерману.       В половину восьмого Леви вышел из дома, окинув взглядом маленький, ухоженный сад, и направился в сторону железнодорожной станции. Хоть после дождя было душно, мужчина надел чёрные прямые джинсы, майку цвета хаки и чёрно-белую в клетку рубашку, завернув рукава, и обул чёрные ботинки, о которых всегда мечтал в армии, проклиная длинные сапоги, в которых летом было жарко, а зимой не всегда удобно. На плече висела тёмная сумка, в которой он всегда носил альбом и карандаш как атрибут, ключи, телефон и портмоне.       Сев в наполовину пустой поезд, он откинулся на кресле, прикрыв глаза тонкой, но не лишённой силы рукой. Было тихо, несмотря на десяток человек в вагоне, и эта тишина была давящей, она будто предвкушала бурю событий, которые должны были произойти вечером.       Станции сменяли одна другую, как и пейзажи за окном, а Леви казалось, будто он едет в повозке с ранеными, и перед ними стена Мария. Было тяжело и душно. Но не от жары, стоявшей днём, а от короба мыслей, частого дыхания солдат, молящих о продолжении жизни, запаха пота и вины за тех, кого не смог спасти. Хотя Леви никогда об этом не говорил, он жалел погибших и их семьи, виня в их смерти себя и своё несовершенство в борьбе с титанами.       Грубый мужской голос сказал, что поезд прибывает на конечную станцию, и Ривай медленно встал, встряхнув головой, и вышел из вагона. На перроне толпились люди, но брюнет не замечал их. Он шёл быстро, широкими шагами.       От станции до концертного зала оставалось пять минут ходьбы, а времени в запасе было ещё около четверти часа, но мужчина шёл быстро, словно опасаясь что-то пропустить.