Как снег

Наверно, пользоваться феном все же не стоило. Надо было дать разъяренному коту самому высохнуть, а не прикладывать к этому руку. Мда. - Шуга, не смотри так на меня, - Чимин пытается сдержать рвущийся смех, потому что комок белой шерсти стал больше походить на снежный шар, такой же огромный, белый, круглый, только чуточку волосатее и с потемневшими от гнева зелеными глазами. - А вот не надо было прыгать на меня в ванной, - деловито подмечает, обворачивая вокруг ручки провод. - Это, между прочим, опасно. Фен убирается обратно на место - в выдвижной шкафчик, а Шуга, с таким же не пробиваемым выражением морды, следит за каждым паковским шагом. - Шуга, ты знаешь какая у тебя сейчас морда, - Чимин все-таки не удерживает себя от громкого смеха, ну, потому что это правда смешно. – На вот, посмотри. Пак приволок из коридора зеркало и встал напротив кота, удерживая его так, чтобы Шуга смог себя рассмотреть. Юнги думает, что это пиздец просто, а не жизнь. Пак-мудак, конечно, милый со своим девчачьим смехом, за который все можно простить, но внезапные идеи и рукожопость, видимо врожденные таланты. Не отбить и не пропить. Он что, фен никогда в руках своих корявых не держал? Намочил великолепную укладку, дак еще и испоганить умудрился то, что осталось более менее. Надавать бы ему по этим самым рукам. Ну вот как, КАК так можно было умудриться, чтобы из кота сделать огромный белый одуванчик – дунешь, и улетит? Пак замечает, как в кошачьих глазах мелькает миллион и одна эмоция, и думает, что Шуга, какой-то прям человечный, паводки, эмоции, действия. Ну не бывает таких котов. Нет, бывают, конечно, со всякой придурью, но не настолько же! Когда кот кинул первый взгляд на себя, то (Пак готов поклясться) он бы взвыл от досады, а потом приложил ладонь ко лбу и тяжко вздохнул, затем пошел на кухню и плеснул бы в кружку чего покрепче. - Ну чего ты? – Чимин ставит зеркало к стене, берет кота в руки и укладывает тельце на коленях. – Нашел из-за чего расстраиваться. А Юнги не расстраивается, о нет, совсем не расстраивается, он зол вообще-то и готов этому Паку расцарапать его накаченные бедра. Пока Чимин пытается пригладить, торчащую в разные стороны, шерсть Шуга выпускает коготки из мягких подушечек и тут же, пользуясь моментом, вонзает их поглубже в кожу оголенных ног. Ор, покалеченного Чимина, стоял очень громкий. Если бы на ногах были треники, то было бы не так больно. Нечего в шортах гонять тут. Пф. *** - Ты меня скоро совсем искалечишь, котяра, - в руках как всегда, уже даже привычно, расположился ватный диск, пропитанный перекисью. – Спасибо, что на этот раз хоть не лицо. Чимин отвешивает шутовской поклон, развалившемуся в кресле коту. Шуга уже порядком остыл, подобрел, а внешне уже не так сильно напоминал жертву удара тока – шерсть пригладилась благодаря рукоприкладным стараниям Пака. И вот, мучающийся Чимин, с перекошенным лицом и красными полосами вдоль коленей, прибавил пару делений на шкалу настроения. Эту идиллию, полную садистского удовлетворения (Шуга) и страдания (Чимин), разрушил телефонный звонок. На звонке крутилась какая-то тупая заставка из рекламы шампуня и, Юнги реально думал тут же превратиться в человека и кинуть телефон об стену, чтоб заткнулся, потому что тупой Пак не торопился брать трубку, а по дибильному дрыгался под рингтон. Видимо самая любимая песня у этого дурачка. Когда все-таки Чимин добрался до телефона, то, естественно, не успел взять трубку – вызов сбросили. - Упс, не успел, - если бы был конкурс фейспалмов, то Юнги бы точно победил, потому что с Паком это как два пальца об асфальт. Чимин, видя от кого был вызов, быстренько перезванивает. - Хен, прости, - щечки порозовели, глаза заблестели, и вообще Чимин сделался каким-то через чур милым и нежным. – Я тут царапки обрабатывал, не успел подойти к телефону. Что? А, да я котика с улицы подобрал, вреднючий такой. Чимин теснит Шугу в сторону, чтобы сидеть вместе на кресле, Шуга протестующее мяукает, но Пак не замечает, абсолютно сосредоточившись на собеседнике. Ладошка приземляется на загривок и мягко перебирает волоски, массирует кожу, гладит ушки, и все это так чертовски приятно, что Юнги под теплой рукой готов мурчать и ластиться. Ох уж это кошачье тело, падкое на тисканье и чесание. - Ок, встретимся завтра, Хен, - Чимин сбрасывает звонок и откладывает телефон в сторону, мечтательно вздыхает и прижимает разомлевшего Шугу ближе к груди, обнимая двумя руками, все так же мягко поглаживая. - Знаешь куда мы с тобой завтра идем, кошака? – Юнги, конечно же, не знает, да и не очень его это интересует, потому что умелые пальчики, мягко дергающие шерстку, так приятно сейчас его теребят и мнут. Так ласково, ненавязчиво, как-то даже с любовью. “Замри мгновенье, ты прекрасно” – думается Юнги, и разомлевший засыпает под мерный стук сердца, мягких рук и убаюкивающего голоса.