Не сахарные

Девушка с шумом закрывает дверь такси, доставая из кармана пальто телефон, чтобы посмотреть на время. Смартфон показывает девять часов вечера, и Ким понимает, что до парка ей идти примерно пять минут, поэтому обратно кладёт телефон в пальто, шмыгает носом и направляется быстрым шагом прямо к аллее, надеясь, что Чанёль уже там. Мама с неохотой отпустила её на жалкие два часа, сказала не опаздывать, да еще перед уходом нажаловалась Сехуну, что девушка уходит непонятно куда. Блондин, к счастью, ничего не сказал, лишь нахмурился и сверлил Наён взглядом, от которого мурашки по коже бежали, хорошо что мама еще не предложила О как всегда подвести её! Школьница тогда бы точно с катушек съехала! Не хватало еще того, чтобы Сехун с Чанёлем встретились или блондину бы вздумалось опять её куда-то отвести! — Наён, — вдруг окликнули её сзади, и она тут же повернулась. Заметив Пака, шатенка моментально по-доброму улыбнулась, а когда увидела, что тот ответно заулыбался, быстрым шагом подошла и ринулась к нему в объятия, потому что безумно скучала по другу, а потом внезапно почуяла довольно знакомый запах, и как-то улыбка сама по себе спала. Она еще раз принюхалась к Паку и только через секунд десять поняла, что аромат принадлежит Сехуну и что парень, видимо, воспользовался подарком Сын А, надушившись новым одеколоном. Сердце больно кольнуло в груди, и девушка сразу же попыталась отогнать от себя плохие мысли, думать сейчас про блондина, когда рядом с ней Пак, вообще не хотелось! — Эй, я так соскучился, — едва слышно произнес брюнет ей в затылок. — Я тоже, — закрыла глаза Ким, вздыхая приятный аромат парня. Наконец отпрянув от друга, школьница неловко улыбнулась и покачала головой. Стало даже как-то страшно представлять, что парень вскоре разочаруется в ней и, может, вообще не захочет больше с ней дружить. В голове Наён всё еще стоят слова Чонина, где тот говорил, что Пак еще на что-то надеется. Ким понимала, что перед ней стоит сложный выбор, сейчас Чанёль, как спасательный круг — если девушка не согласится, то окончательно утонет в своих чувствах к Сехуну, не сдержится, поддастся, а потом они будут вместе с блондином жалеть. Наён же видит, как О сдерживается, за всё это время они не разу с ним не поговорили, и она до сих пор не понимает, что к ней чувствует парень. А может, школьница сама сейчас себе всё это на придумывала, и блондин испытывает к ней простое желание. Самое главное, что Наён нужно знать, так это то, что сама она точно что-то испытывает к родственнику. Да страшно, да безумно. Но школьнице надо прекращать затуманивать свой разум простым «ненавижу», и если она что-то и чувствует к блондину, то от этого надо побыстрее избавляться. — Чем всё это время занималась? — школьник шагнул вперёд, засовывая руки в карманы расстёгнутой кожанки. Наён видит, что под ней какая-то толстовка с нелепой надписью на английском, о которой парень даже не догадывается, грустно улыбается и идёт небольшими шагами за другом.  — Да ничем, — тяжело выдохнула она струей пара и сильнее съёжилась от холода. — А если честно, то просто думала. Пак понятливо кивнул и продолжил идти, сжимая губы. — А ты? Говорить по телефону с Чанёлем было не так неловко как сейчас. Просто они оба понимают, ради чего в принципе сюда пришли. Надо наконец выяснить отношения с Чанёлем, потому что избегать друг друга они всегда не могут, Наён нужно в конце концов взять себя в руки и решить, как лучше поступить. — Сидел дома, отходил после дня рождения, — парень в свойственной манере улыбнулся и повернулся к девушке, заглядывая в глаза. — Понятно… — неловко пробубнила она, зарываясь подбородком в воротник кофты. Пора бы уже поменять пальто на тёплую зимнюю парку, пока она вконец не окоченела. — Хоть бы шапку надела… — вдруг пробубнил Пак, останавливаясь напротив Ким, начиная поправлять и застёгивать пуговки на пальто, которые она еще в такси забыла застегнуть, а потом вдруг взял её руки в свои и начал согревать их дыханием. Наён вдруг грустно посмотрела на Пака и уже сто раз попросила у него прощения в мыслях, потому что ну не может она. Чанёль не интересует её, не вызывает таких мурашек по коже, как Сехун, не заставляет её сердце биться чаще, да пусть Сехун и нервирует её, но по какой-то причине это лишь вызывает у неё более сильные чувства к блондину, а с Чанёлем она притворяться не может да и просто не хочет, друг не заслужил, чтобы его чувствами пользовались. — Прости, — тут же произнесла она, мягко выдернула руки и отошла от него на шаг, а Пака будто передернуло, он застыл, не в силах шевельнуться, и раскрыл пухлые губы, не зная, что сказать. Надеялся всё-таки. — Не нравлюсь тебе, да? — напрямую спросил парень, тяжело выдохнув и нахмурился. — Не нравишься, — честно призналась она и почувствовала, как к горлу пробрался ком. Только бы при парне еще не зареветь! А еще как назло она чувствует аромат одеколона Сехуна, и он из головы у неё выйти не может, а из-за этого становится невыносимо паршиво. Даже когда О рядом нет, он каким-то образом завладевает её чувствами и мыслями, и чёрт его знает, как ей выбраться из этого. — Ты даже попробовать не хочешь? — Прости, — совсем тихо еще раз сказала она, давая тому понять, что совершенно не хочет этих отношений, и со всей тоской посмотрела на друга, а тот неспокойно начал шаркать подошвой кроссовок об асфальт, будто не хотел принимать всё только что сказанное. — Тебе же кто-то нравится, да? Я знаю, что с тобой что-то происходит в последнее время, и ходишь с нами, как будто не своя, как будто в своем мире… — он тяжело вздохнул. — Я же не идиот. Я всё вижу. Наён понимает, что её загнали в угол, и не имела малейшего понятия, что ответить. Было однозначно понятно, что правду говорить нельзя. Её не то что Чанёль не примет, её вообще никто не примет. — Мне Сын А проговорилась, что тебя какой-то парень доставал звонками, пока вы с ней гуляли, если ты такая из-за него… — Да дело не в нём, Чанёль, — вдруг произнесла она, наконец подняв на того полные серьёзности глаза. Не хватало того, чтобы Пак каким-то образом узнал про Хёнсына, которого она и так старается забыть и вообще вычеркнуть его, будто того вообще в её жизни не было. — Тогда в чём? — Просто на меня давят родители из-за учебы, мне нужно показать лучше результаты, чтобы поступить в университет, — вдруг начинает врать школьница и кидать на друга грустный убедительный взгляд, из-за чего он тут же теряется. — Родители не примут сейчас никакие мои отношения, так что я не вижу смысла с кем-то встречаться. Наён правда не хотелось врать, но в какой-то степени девушка была права. Какие отношения, когда она уезжает через полгода в Америку? — Я понял, — наконец через время хоть что-то отвечает Чанёль. — Тебе просто это сейчас не нужно. Ким понимает, что друг с этим мириться не хочет, видит, как он расстроился и как смотрит на неё теперь. Пак в ней попросту разочаровался, и если школьница и надеялась на хоть какое-то понимание, то сейчас осознаёт, что его не будет. Вот вам настоящая реальность. Потому что в реальности люди абсолютные эгоисты, каждый думает о своих чувствах, не принимая чужие, и Ким, по сути, делает сейчас точно так же. Грустно, что всё вышло именно так, и, если честно, шатенке интересно, что было бы, если бы она поступила по-другому. Жалко конечно, что Наён не может заглядывать в будущее, чтобы посмотреть, чем же это всё ей обернется. — Послушай, Чанёль… — первая не выдержала молчания Наён, но её тут же перебили. — Не надо… — начал отрицательно качать головой друг. — Я уже понял. Я сам не хочу быть обузой для тебя. — Что? Нет, Чанёль… что ты такое говоришь? — нахмурилась Наён, делая к Паку шаг, но тот тут же отошёл. — Ты не обуза, я сама во всём виновата… К девушке почему-то вернулась вся её тревожность, и если пару секунд назад она даже как-то облегчённо радовалась, что смогла отказать парню, то сейчас начала снова переживать. — Давай закончим на этом, — твердо посмотрел на неё Пак, и шатенка уже не на шутку разволновалось, а когда Чанёль повернулся и хотел было уже уйти, она тут же встрепенулась и ухватилась за кожанку руками, тем самым его останавливая, но тот моментально выдернулся. — Чанни. — Нет, Наён. Он в последний раз посмотрел на неё стальным взглядом, от которого у Наён мурашки по телу пробежались, она буквально ощутила, как в ней только что окончательно разочаровались, и к глазам сразу же подобралась влага. Наён честно уже готова была даже перед Паком зареветь, лишь бы тот не уходил вот так, но тот буквально через секунду развернулся и пошёл совсем в другую сторону. — Чанёль! — начала звать его та, но тот даже не обернулся. — Чанёль, пожалуйста! Чанёль, Чанни, ну пожалуйста. Ким чувствует, как по щекам катятся слёзы, видит, что некоторые прохожие уставились на неё, но ей было совершенно на это плевать. Только что она потеряла друга, человека, с которым ей всегда становилось легче на душе. Вот ты всё время думаешь, что вскоре станет лучше, а на деле нихрена лучше не становится. С каждым днём жить всё труднее и труднее.

***

Наён стояла чуть поодаль от калитки своего дома, подальше от камер, которые висели на столбе, и докуривала последнюю сигарету в пачке. Опасно конечно курить в таком месте, но девушке первый раз настолько плевать, что пусть хоть вся её семья увидит. Она час бродила по парку, ревела, абсолютно не стесняясь других, и курила сигареты одну за одной. Школьница полностью пропахла едким дымом, что даже если она и пройдется по дому, то запах непременно останется в комнате. Ким даже хотела купить себе выпивку, чтобы ужасная боль в груди прекратилась, но в итоге купила себе кофе в ближайшем магазинчике, выпила, села в такси и поехала домой. Докурив сигарету, девушка затушила окурок ботинком и кинула его куда-то в кусты. В последний раз тяжело вздохнув, она, шмыгнув носом, набрала уже знакомый номер, чтобы дверь калитки открылась, и поплелась на ватных ногах к входу. На первом этаже, к счастью, никого не было, поэтому она с надеждой, что все спят, поднялась на второй этаж и моментально застыла, открывая дверь, когда увидела Сехуна. Он устало перебирал бумаги, сидя на диване, а когда заметил Наён, сразу же оглядел её с ног до головы. Обычно Сехун по вечерам никогда тут не сидит, от этого становилось как-то не по себе, он что… её ждал? Взяв себя в руки, Ким просто прошла мимо родственника, радуясь, что кроме О её никто не заметил, но тот тут же встал с дивана и перегородил путь к комнате шатенки, хватая её за запястье. — Ты что, плакала? — встревоженно посмотрел на неё блондин. Глаза Наён до такой степени красные и усталые, что любой бы заметил. А еще она всё еще ощущает туман в голове и неприятную резь в пустом желудке. Она ела сегодня только один раз и вот недавно выпила горький кофе, да еще и выкурила за час полпачки сигарет. — Не трогай меня, — моментально встрепетнулась она, выдёргивая руку. Если он прикоснётся к ней, она не выдержит и всё попросту полетит к чёрту. Все её попытки как-то избежать контакта с ним. Но тот, видимо, не захотел слушать её, тут же схватил за плечи двумя руками и принюхался. — Ты пьяная? Сехун будто не мог понять, что с ней, то смотрел прямо в глаза, то оглядывал руки и все оголённые участки кожи, может, на наличие синяков или еще чего-нибудь, Ким не знает, но она почувствовала, как тот еле заметно выдохнул, когда ничего, по-видимому, для себя не нашёл. — Совсем ебанулась обкуренной в дом приходить? — злобно начал тот. Наён хотела в той же манере ответить, но услышала какие-то шаги и испуганно уставилась на Сехуна. Парень сильнее сжал запястье и потащил её в сторону комнаты, моментально заходя внутрь, и снова внимательно на неё посмотрел, дожидаясь объяснений. А хер там. Ким не собирается перед ним оправдываться. Она как ни в чём не бывало подходит к кровати и начинает снимать с себя пальто. — Я запрещаю тебе гулять с ними, — стальным голосом проговаривает он. Наён тут же замирает и поворачивается к блондину. Понимает, что он имеет в виду, и это нереально бесит её. Он, наверное, думает, что шатенка гуляла с друзьями, поэтому сделал свои логические выводы и запретил, будто имеет на это право. Девушка фыркает, смотрит на него как на прокажённого и начинает: — Ты мне что, папочка, чтобы запрещать? Школьница держится из последних сил, изо всех сил старается, чтобы её крохотный мирок окончательно не рухнул. Она сегодня буквально самой себе призналась в чувствах к Сехуну и теперь безумно жалеет об этом. Теперь смотрит на него и понимает, что ведёт она себя так не из-за ненависти к нему, а из-за безысходности. А что ей, блять, еще делать? — Что, так тяжело, чёрт побери, вести себя по-нормальному? — шипит парень. — Ты видишь, что с тобой происходит? Ты выглядишь ужасно, наверняка всё выкурила и тебя тошнит. Наён раскрывает рот, чтобы что-то сказать, но ей не позволяют. — Я всё расскажу, Наён, — сделал к ней шаг вперёд Сехун и серьезно на неё посмотрел. — Расскажу родителям, как ты себя ведёшь, абсолютно всё, про твоих друзей и про твои сигареты тоже. И даже про Хёнсына. До момента с сигаретами ей было абсолютно всё равно, но Сехун вдруг вспомнил про парня и сердце не на шутку забилось быстрее. Пусть всё рассказывает, но только не про Хёнсына. Она этого точно не выдержит, пойдет и убьется где-нибудь, лишь бы не видеть ужасающие глаза матери. — Тебе надо лечиться, ты не пьешь таблетки и ужасно похудела. Ты больная, Наён. Эти слова её окончательно добили, она почувствовала, как ноги подкашиваются. Сехун встревоженно подбегает к ней, но позволяет осесть вместе с ним на пол. Сердце сжимается, и подкатывают очередные слёзы, она смотрит на него внимательно, а тот тяжело сглатывает и вдруг начинает её целовать: в щеку, в нос, в лоб, в уголки губ. — Прости, — шёпотом произносит он и продолжает целовать. — Господи, прости, я не хотел. Ким не вырывается, она ни живая, ни мёртвая, сидит, как кукла, а потом, как по волшебству, оживает, расслабляется, чувствует невероятный прилив нежности и закрывает глаза, как будто всё время этого и хотела. Парень в последний раз целует её в губы и крепко обнимает. И всё. И нет возможности как-то держаться от него подальше. Ким и не сможет. И сдерживаться она тоже не сможет. Поэтому обнимает в ответ, стараясь забыть ужасно обидные слова блондина, и шепчет про то, что больше так не будет. Мы же, по сути, сами выбираем то, что рушит нас. Наён выбрала Сехуна.