История одного гуля

Савамура резко открывает глаза и почти сразу же жмурится, яркий свет ослепляет и отдается болью. От пережитого сна осталось странное досадное ощущение, горьким осадком осевшее глубоко внутри, где билось еще живое и горячее сердце. Прикрыв глаза рукой, осторожно прислушиваясь к себе и медленно пытаясь осознать, что же здесь неправильно и почему он проснулся? Будто его ударили по голове чем-то тяжелым. Сколько времени он провел, пытаясь сложить все в своей голове, ему было не известно, но окончательно прийти в себя помог звук открывающейся двери, а после немного удивленный возглас: — Ого, ты проснулся?! Убрав руку от лица и непонимающе посмотрев на Мэя, Эйдзюн осторожно приподнимается с сиденья машины. Все тело сковывает неприятная слабость, настолько сильная, что нестерпимо хочется лечь обратно. Такого точно не бывало с ним никогда раньше, что же тут не так? Удивленно встряхивает головой, пытаясь отогнать ненужные мысли вместе с челкой, которая лезет в глаза и теперь намного длиннее, чем была раньше. Слабо подрагивающей рукой упираясь в горячую кожаную обивку, Савамура медленно скользит ладонью по лицу, смахивая отросшие волосы. — Что... кха... Горло нещадно саднит, а язык не слушается совершенно. Кашель накрывает его с головой, заставляя согнуться и закрыть рот руками. Нарумия понятливо протягивает ему бутылку с водой, садясь-таки на водительское место, краем глаза продолжая следить за Эйдзюном. — Что? Выпив почти сразу же больше половины спасительной воды, Савамура медленно и аккуратно проводит ладонью по шее, боясь того, что он может там обнаружить. Непонимание с каждым мгновением вызывает в нем чувство липкого страха, что отражается на его лице. А если вспомнить еще, о чем у него был сон... Все встает на свои места. — Ты спал несколько недель в коконе из своих какухо. Причем всех. Если бы я знал, что ты будешь таким скучным и неразговорчивым... Хочу заметить, что да: я говорю именно о тебе, Савамура Эйдзюн. Я бы прихватил кого-то из знакомых с нами. Такого поворота он точно не ожидал. Несколько недель? Тогда понятно почему он себя так чувствует... Убрав воду в сторону, он вглядывается в свои дрожащие руки, что совсем недавно, в таком далеком сне, обнимали того, кто был ему так нужен... — У Казуи все хорошо. Неосознанно вздрагивая от звучания такого знакомого имени, Эйдзюн резко вскидывает голову и удивленно смотрит на друга, стараясь тут же скрыть предательский румянец, расползающийся по щекам. Насмешливый взгляд Мэя говорит о безуспешности такой попытки. — И он вступил в ряды голубей. Кстати, оказывается там работают еще твои знакомые. Задумавшись, Нарумия поворачивается к нему спиной, удобнее усаживаясь на водительском месте. Тихий звук зажигания, а после и легкий толчок, с которым машина трогается с места, выталкивают Савамуру из его собственных мыслей. Снова захотелось пить, что неудивительно, учитывая сколько он проспал. — Коминато. Причем, оба. От неожиданности и удивления, Эйдзюн подавился водой и зашелся в очередном приступе кашля. Постукивая себя по груди и наклоняясь к коленям, почти складываясь пополам, он смог выдавить из себя: — Серьезно? Вскидывая голову, отфыркиваясь и смахивая слезинки с ресниц, он все еще не мог поверить в сказанное другом. Представить Харуичи и Рёске в голубях, в роли собственных убийц... Было сложно, однако представимо. — Да, а еще с ними теперь Казуя. В очередной раз мысли хаосом проносятся в голове. Недовольно встряхнувшись и поведя плечами, Савамура пытается потянуться, разминая затекшие и ослабевшие после «сна» мышцы. Собственное тело отзывается на каждое движение тупой и тягучей болью. Да еще с каждым мгновением голод все отчетливее дает о себе знать. — Я не удивлен. Голос тихий и все еще хрипит, но говорить уже намного легче. Мысли лениво перескакивают с одного на другое, запутывая уставший мозг окончательно, и почему-то его стало укачивать. При этом это произошло так резко и неожиданно, что Эйдзюн еле успел зажать себе рот рукой и с отчаянной надеждой вцепился в водительское кресло. Мэй, сразу же поняв в чем дело, свернул и остановил машину. Резво выскочив на дорогу, Савамура падает на колени, и его тут же выворачивает наизнанку. Сквозь слезы замечает кожные ошметки, понимание затапливает сознание и тошнота подкатывает по второму кругу. Некоторое время спустя, дрожа от слабости и головокружения Эйдзюн замечает теплые руки, что поддерживают и вселяют уверенность в собственные силы. С искренней благодарностью взгляд останавливается на Нарумии. — Надо тебя накормить... И решить одну проблему... Пойдем... Помогая ему подняться, Мэй старается не слишком сильно давить, боясь причинить лишнюю боль и вызвать какую-нибудь не стандартную реакцию тела Эйдзюна. Живот младшего довольно заурчал, будто не его хозяина сейчас несколько минут назад тошнило. — Ты самый странный гуль, которого я знаю. Посмеиваясь, Нарумия помог ему добраться до машины и бережно усадил на заднее сиденье. Бегло порывшись в бардачке, выудил такие нужные влажные салфетки и занялся его лицом. Савамура даже не думал мешать ему, радуясь такой заботе и позволяя чистоплюю убирать с его лица остатки недавнего мини происшествия. — И у меня не очень хорошая новость. Точнее, совсем-совсем плохая. Нежно проведя влажной тканью по его щеке и после выкидывая ее куда-то назад, подальше от них, Нарумия достает новую и продолжает свое занятие. Эйдзюн решил не узнавать, почему вдруг такая забота, он решил просто принять это как должное. Да и может блондин по нему просто соскучился. — Это связанно с Райичи... Голос Мэя дрогнул, а Савамура неосознанно вцепился пальцами в сиденье, почти разрывая кожаную обивку. Их общий друг, маленький гуль, что был предан лучшим другом, а может и не просто другом... Последнее воспоминание связанное с ним у Эйдзюна было не лучшим. Райичи тогда сбежал, чтобы выяснить у Санады все самостоятельно. Плохие мысли, чем все это могло кончится, так и лезли в голову. — И да, худшее действительно подтвердилось. Его поймали. Вздрогнув, Эйдзюн неверяще посмотрел на Мэя, который с усилием и серьезным выражением на лице тер ему щеку. Неужели, именно из-за этого чувства он и проснулся? Но это было точно на грани фантастики. Вот если бы Миюки был в опасности... Сердце пропускает удар, а в глазах отражается страшная догадка, которую легко раскрывает Нарумия. Однако, вместо того, чтобы разуверить, убедить в обратном, тот лишь закусывает губу и отворачивается, не выдерживая молящий взгляд Савамуры. Значит, Казуя тоже замешен в этом деле. От этого все становилось еще запутаннее и сложнее. Это понимал даже он. Миюки не сможет оставить друга в беде, но если кто-то из следователей прознает о том, что тот помогает гулям, то конец придет не только им, но и ему. А такого допустить он не мог. — Мы... — Да! — Но... — Он готов к этому. — То.. — Точно. Эй-тян, кто тут из нас по уши влюблен в эту задницу? Хлопнув Савамуру по алеющим щекам, заканчивая с убиранием последствий недавнего происшествия, блондин что-то недовольно бурча себе под нос, обошел машину и сел на водительское сидение. Эйдзюн продолжал смотреть перед собой, покусывая нижнюю губу и пытаясь сообразить, что же им стоит сделать. Видя попытки его мозговой деятельности, Мэй закатил глаза и пофейспалмил, причем, настолько громко, что Савамура даже подскочил на месте, переводя взгляд на гуля. — Прекрати думать и закрой уже эту чертову дверь. Послушно выполнив сказанное, он заполз поглубже в машину, чувствуя неприятную слабость во всем теле. Хоть тошнота прошла, уже плюс. Усевшись поудобней, Эйдзюн пристальным взглядом уставился на Нарумию через зеркало, ожидая дальнейшего рассказа. Мэй же не спешил удовлетворять его любопытство, спокойно заведя двигатель и плавно возвращаясь на дорогу. Внимательно следя за другом, Савамура все ждал и ждал. Похоже, блондину это надоело и, придерживая руль одной рукой, он потянулся к бардачку. Некоторое время спустя выхватил оттуда телефон, проворным броском кидая его в Эйдзюна. Инстинкты берут вверх и он ловко перехватывает его в воздухе. — Мы все идем спасать Райичи, да, все вместе. Казуя не простит нас, если мы оставим его за бортом. Тодороки-сан и так рвался идти спасать сына один, но мы смогли его остановить. Причем сами не знаем как. Негромко рассмеявшись, Мэй осторожно и аккуратно поворачивает машину, краем глаза следя за состоянием Савамуры, опасаясь очередного приступа тошноты. Но Эйдзюн не замечает ничего вокруг, внимательно слушая голос второго гуля и неосознанно поглаживая пальцем корпус старого телефона. — Однако, мы поняли, что Институт хочет узнать о таких как мы с тобой. И Райичи им нужен, как... ммм... Заложник? В общем. Хорошо, что ты вышел из анабиоза и мне не придется искать, где тебя запрятать. Осторожно ложась на бок, Савамура вслушивался в тихий и насмешливый приятный голос друга, расслабляясь, но не засыпая. Очевидно в нем скопилось слишком много энергии, осталось лишь привести тело в порядок, и там уже можно на геройские подвиги идти. — И в итоге мы идем к ним в капкан, надеясь проскочить. Казуя нас проведет внутрь, а дальше мы уже сами его должны будем выуживать. Кстати, позвони ему. Он сильно переживал за тебя, хотя и старался не показывать. Его мило дрожащий голосок сдал его полностью. Злобненько смеясь, Нарумия явно веселился, вспоминая этот момент. А Эйдзюн позорно краснел, понимая, что внимание Миюки, направленное на него, было проявлением тех чувств, от которых он бежал так долго, а в итоге... В итоге он смотрит на экран мобильного телефона и видит перед собой выученный наизусть, и не измененный за все время, номер Казуи. Ему нестерпимо хочется нажать на кнопку вызова и наконец услышать любимый голос, который как ему самому кажется он успел забыть. Но внутренняя чертова борьба опять не позволяет ему сделать все намного проще. — Звони давай. Пока мы едем за едой. Заодно скажешь, что мы задержимся. Приказной тон, явно не терпящий ослушания делает свое дело и Савамура все же нажимает злосчастную кнопку, осторожно переворачиваясь на спину и бездумно смотря в темный потолок машины. Было не очень удобно, но выбирать не из чего, а сидеть пока было не слишком хорошо. Гудки даже не успевают начаться, как на том конце слышится торопливый вздох. Мысль, что этого звонка ждали приятно согревает сердце. — Мэй, что так долго?! Через сколько приедешь? И что с Эйдзюном? Он не пришел в себя? Услышав заветный голос, Эйдзюн стремительно покраснел от удовольствия. А звучание своего собственного имени в устах Миюки было приятно вдвойне. Хотя он и должен был к этому привыкнуть...ведь, они... Насмешливый взгляд Мэя, наблюдающего за ним через зеркало, заставил почувствовать себя ребенком и, показав умнику язык, повернутся к нему спиной, утыкаясь красным лицом в спинку сидения. — Казуя... Тихо шепча, будто говоря что-то такое запретное, что не должен был слышать никто, даже они сами. Но это было глупо. Для них точно. Ему показалось, или Миюки даже затаил дыхание, не веря или просто не слыша его? Пришлось даже побольше набрать в грудь воздуха и уже громче повторить. — Казуя. На другой стороне звонка, похоже, что-то уронили, о том, что кто-то мог упасть, Эйдзюн не думал. Ну не мог же Миюки стать таким неуклюжим, пока они не виделись и не разговаривали. — Эйдзюн?! Ты как? Тихо хихикнув, от еще более взволнованного тона, нежели в начале разговора, Савамура не смог сдержать счастливой улыбки. Как бы он ни злился на Казую, но прощать его был готов в любой момент. Слишком мало для них счастья в этом мире, чтобы надолго злиться на возлюбленного. — Ну, если не брать в расчет то, что меня стошнило своими внутренностями. То очень даже ничего. Теперь он точно расслышал, как что-то ударяется об тарелку, своеобразные звуки, которые сложно спутать с чем-то еще. Похоже, он у кого-то отбил аппетит, и это не могло не вызвать у него злобненького хихиканья. — Спасибо, Эйдзюн. Я тут обедал, как раз. И ты тут с такими заявами. Мне безумно интересно узнать, какими по размеру кусочками тебя выворачивало. В голосе Миюки он явно слышал раздражение и недовольство, даже некую обиду. Однако ничего с собой Савамура сделать не мог и продолжал хихикать. — Ну прости, любимый, кто же знааал. Опять тишина, но теперь он не знал ее причины и все ждал, когда Казуя хоть что-то скажет ему в ответ, пошлет или хотя бы съязвит. Но ничего не было. А потом до него дошло, что он только что сказал, и теперь ему уже стало стыдно. Не зная, как лучше выйти из положения, он быстро зашептал, будто мантру, которую демоны могут в любой момент прервать. — В общем, Мэй сказал тебе передать, что мы опоздаем. Нам тоже надо заехать поесть. Все. Пока. — Эй... Не дослушав, сбрасывает звонок, откидывая телефон от себя и закрывая глаза руками. В голове у него крутится лишь один вопрос: «Что он, мать его за ногу, делает?» Ответить себе он не мог, а спрашивать совет у Нарумии было себе дороже. А блондин явно веселился, наблюдая за метаниями друга. — Как это мило... — Господи, умоляю, заткнись. К удивлению, Мэй действительно послушался и замолк, позволяя Савамуре полностью погрузиться в свои невеселые думы. Но даже так, он чувствует на себе прожигающий взгляд и понимает, что ему это еще припомнят, только потом, когда он разберется в себе. Разбираться, кстати, предстояло во многом. И в том странном сне, что явно давал понять, будто Йоичи жив и зовет его, заставляя запах апельсинов с шоколадом кружить голову. Причем, настолько сильно, что он чувствует его даже сейчас, в машине. Только спустя несколько минут терзаний до него доходит. Запах исходит не из машины и не из его сна, а от его рук. Это открытие одновременно пугает и дает какую-то странную надежду найти ту ниточку, связанную с его прошлым. Однако Курамочи не вернуть, он сам знает это, так почему же Савамура сам хочет себя обмануть? Ему было не понятно.