История одного гуля

Миюки долго просидел в пол оборота, наблюдая за затихшим Савамурой, причем настолько долго, что когда он вернулся в нормальное положение, у него жутко болела шея. Разминая затекшие мышцы рукой, он смотрел в окно и все никак не мог отделаться от одного навязчивого вопроса. — Мэй... В ответ ему было усталое «ммм...» Если уж он, сидя на пассажирском сидении, уже устал, то что уж говорить о Нарумии, который хоть и был гулем, но точно имел свойство уставать. Но вопрос все равно его мучил и не отпускал, ему хотелось знать еще хоть чуточку правды, которой ему чертовски не хватает. — Запах. Что это за запах, о котором говорил ты и Савамура? Тяжело вздохнув, Мэй все же стал съезжать с дороги. Они оба устали, да и ночь уже на дворе, а дальше ехать в таком состоянии опасно. — Ну как тебе сказать... Остановив машину около дороги и выключив мотор, Нарумия позволил себе откинуться на сидение машины и прикрыть глаза. — У гулей ведь очень чувствительный нюх... и с помощью запаха мы можем находить своих детей и... Он опять тяжело выдохнул, а Миюки аж весь напрягся, ему уже начинал не нравиться этот разговор, и что-то даже засосало под ложечкой. — Сексуальных партнеров, считай, возлюбленных. Казуя сам тяжело выдохнул и, прикрыв глаза, откинулся тоже на сиденье. Сейчас в его голове появилась куча мыслей, и одна хуже другой. — Но он ведь... — Мертв... И это меня пугает. Эй-тян был слишком привязан к нему и явно психологически не был готов к потери... Однако чудиться запах ему тоже не может... я боюсь, о его чувствах благодаря предателю стало известно не тем людям. Закрыв глаза рукой, он пытался осознать, в каком же они оказались дерьме. — И он пойдет на этот запах? — Да... хотя и не будет понимать причину, пока не вспомнит. — Ацтой. — Не то слово. Думаю, переночуем в машине, а утром продолжим путь. Убирая руку от лица и кивая, Казуя повернулся и посмотрел на спавшего Эйдзюна, такого хрупкого сейчас, с темными кругами под глазами и белоснежной кожей. Миюки все задавался вопросом, как в таком теле хранилось столько силы? Благодаря чему Савамура держался и продолжал улыбаться? А смог бы он сам, находясь на месте возлюбленного, выжить и продолжить быть собой? Казуя был совсем не уверен. Но сейчас им действительно надо отдохнуть, а не забивать себе голову сложными вещами и мучиться от бессонницы. — Как думаешь, он жив? — Уже не знаю. *** Савамура очнулся и вроде открыл глаза, но вокруг все так же было темно. Только потом до него дошло, что на улице просто ночь. Следующее открытие для него стало, что он не в том доме, где они жили в последние дни. Осторожно привстав, что вышло у него очень даже неплохо по сравнению с прошлыми разами, и поворачивая голову в разные стороны, все еще боясь снова почувствовать жгучую боль, он понял еще одну вещь. Он был в машине, а на передних местах спали явно знакомые ему люди. Придвинувшись к самому краю, чтоб получше разглядеть, Эйдзюн убедился, что с ним в машине находились Миюки и Мэй, которые сладко спали в явно неудобных позах. Однако, стоило перевести взгляд на окно машины, как он забыл обо всем. Савамуре пришлось даже закрыть себе рот, чтобы не разбудить никого. А во все глаза он смотрел на того самого призрака, который был в его сне. Это существо, темное и безликое, с одной только жуткой улыбкой стояло между деревьями, и от него ощущался тот самый преследующий его в последнее время запах. Взглянув еще раз на спящих парней, Эйдзюн осторожно приоткрыл дверь и выскользнул наружу. Но как только его ноги коснулись земли, призрак начал движение вглубь леса, и гулю пришлось побежать сразу за ним, не обращая внимания на то, что обуви на нем не оказалось и каждый камень оставлял болезненный след на его стопах. Как бы он ни пытался догнать призрака, тот ускользал от него дальше и дальше. Спотыкаясь об корни деревьев и падая, он не знал уже, сколько ссадин и синяков получил. Но все равно каждый раз, как бы больно ему ни было, Савамура поднимался и шел дальше. Позади себя он слышал чужие шаги и догадывался, что это, наверно, Миюки и Мэй идут следом. Однако он не остановился, а продолжил свой путь, иногда хватаясь за стволы деревьев, чувствуя, как весь мир кружится перед ним. Несмотря на всю боль в теле, он не прекращал идти, медленно, не спеша двигая ногами. Ему нужно было поймать этот призрак, нужно многое у него узнать, спросить. Пусть ему и казалось, что лучше на некоторые вопросы не находить ответы. Савамура Эйдзюн — человек, который предпочитает не жить иллюзиями и стремиться к развитию. Так и для того, чтобы сдвинуться с мертвой точки, он должен узнать, вспомнить. Если хотя бы не ради себя, то ради Казуи, который безумно за него переживает. Чужие чувства, направленные на него, давили куда сильнее, чем собственные. И он продолжал идти, царапая ладони об ветки деревьев и ноги об камни. Сколько времени Савамура шел по лесу в попытке поймать призрака, он не знал. Но спустя какое-то время Эйдзюн вышел на поляну. Савамура обнаружил ничем не примечательную землянку, пока ее резко не осветили прожекторами, заставляя Эйдзюна сделать шаг назад и закрыть глаза рукой. — Как вы и говорили, он легко повелся на нашу хитрость, хахаха. Незнакомый голос больно резал по барабанным перепонкам, заставляя наконец проснуться инстинкт самосохранения. Но было уже поздно. *** Миюки проснулся от странного чувства, холодный ветерок неприятно холодил ноги, заставляя ежиться. Только запоздало к нему пришла мысль, что они в машине и ветру взяться не откуда. Все еще находясь в дреме, Казуя не сразу сообразил, что могло произойти. Но когда особенно сильный порыв ветра заставил его чуть задрожать от холода, он понял. Точнее, страшное предположение появилось в его голове и, резко развернувшись, чтобы посмотреть назад, он его подтвердил. На заднем сиденье никого не было, а дверь была открыта. — МЭЙ! Громко вскрикнув и резко открыв дверь, Миюки выбежал на улицу и стал щуриться в попытке разглядеть хоть силуэт любимого. Однако какого же его удивление было, когда взамен одного темного пятна он различил два. Сзади послышался сонный бубнеж еще не проснувшегося и не осознавшего Нарумии. Вернувшись к машине и найдя в бардачке свои очки и фонарик, он чуть пихнул друга в бок. — Эйдзюн уходит в лес. Даже в темноте Миюки заметил, как друг побелел, а из его глаз исчезла дрема. Мэй неверяще посмотрел на заднее сидение, а после перевел на него взгляд, все еще надеясь услышать что-то про шутку. Но как бы долго он не смотрел, Кадзуя не спешил опровергать действительность. — Что?! Кивнув в сторону леса, он не стал больше ничего объяснять, а рванул следом за Савамурой. Путеводной дорогой им стала кровь, которая так или иначе встречалась на дороге. Где на земле было пятно, где на листьях деревьев. И от понимания, что эта кровь Эйдзюна, его собственная кровь застывала в жилах. Что же происходит, и куда этот придурок пошел? Столько вопросов и ни одного ответа. Да еще и страная тень, за которой пошел Савамура, не давала ему покоя. Они шли настолько долго, что фонарик начал уже постепенно тухнуть, намекая, что скоро батарейка сядет. Однако Миюки предпочёл бы и дальше идти, нежели услышать такой раздирающий крик, наполненный болью и яростью. И самое страшное, он был на сто процентов уверен, что этот голос принадлежал Эйдзюну. А вслушиваясь в этот крик, его собственное сердце пропустило несколько ударов, и, бросив фонарик, он побежал в сторону голоса. А звук все не утихал, только теперь в нем слышались слезы и тоска. Казуя не знал, что там происходит, но он все равно пытался бежать еще быстрее, пока не выбежал на освещенную поляну. От яркого света с непривычки ему пришлось закрыть глаза и чуть отвернуться. — Зачем?! За что?! Этот дрожащий голос, срывающийся на крик, принадлежал Савамуре. Однако, Миюки не мог еще убрать руку, чтобы оценить их положение. Что же происходит, черт побери? Именно этими вопросами он задавался, пока не услышал всего одну фразу от Эйдзюна, которая помогла оценить масштабы трагедии. — Почему Йоичи?! Казуя никогда не думал, что имя старого друга, так сильно может на него подействовать, заставляя мурашки побежать по спине. Он вспомнил.