История одного гуля

Савамура опять видел сон, это он понял сразу, как только перед ним опять начали появляться костры. Чего хочет от него добиться его собственное я, он не понимал. Почему весь этот ужас должен видеть именно Он? Но сегодня сон был другой. Он отчётливо чувствовал запах крови и сажи, но теперь к ним добавился еще и запах... шоколада и апельсина. Почему этот запах преследовал его? Ему было интересно, почему его собственное тело с такой жаждой втягивало в себя сладкие нотки, а перед глазами появлялась дымка. Что с ним? Почему сердце так сжимается и появляется чувство, будто что-то ускользает из его рук? Однако сон отличался не только наличием запаха, но и фигурами на скале. Теперь над странным призраком нависла тень никого иного, как Миюки. И именно Казуя заносил кагуне над существом. Взмах, и с губ Савамуры срывается крик. По щекам стекают слезы, а в попытке дернуть руками он чувствует, что сзади кто-то его держит. А в следующее мгновение горячее дыхание опаляет ухо, заставляя думать о том, что это слишком реалистичный сон. ─ Ты потеряешь все. Голос казался ему до ужаса знакомым, но вспомнить он не мог. В следующее мгновение его спину что-то пронзило, заставляя его отвести взгляд от раздирающего призрак Миюки. Теперь к моральной боли добавилась и физическая, которая заставляла его кричать и биться в агонии. Он видел кровь, собственную или чью-то еще, он уже не знал. Все вокруг окрасилось в темно-красный цвет, от которого гуль внутри него роптал в возбуждении, требуя еды. ─ Я-ха-ха! Умри! И снова запах шоколада и апельсина, что ощущался теперь так близко. Повернув голову, он лишь увидел хищную улыбку с оскалом, такую знакомую... А в следующее мгновение он потерял сознание. *** Открыв глаза, он увидел перед собой уже знакомый белый потолок с синей лампой. Они вернулись. Но сон не давал покоя Эйдзюну и тупой болью бил по вискам, а при попытке перевернутся на бок, Савамура тихо заскулил от боли, с силой вцепившись в простыни. ─ О, ты очнулся. К нему подошел Санада, который присел на стул рядом с кроватью и продолжал что-то вбирать в шприц из какой-то баночки. Эйдзюн при всем желании не мог сосредоточиться и прочитать мелкий шрифт на пробирке. ─ Но еще рано. Ты не должен мешать. Что-то в чужом голосе заставило его вздрогнуть и сделать попытку отползти хоть куда-то подальше. Однако человек легко прижал его к кровати. С какой-то пугающей усмешкой Шунпей поднес к его шее шприц и ввел лекарство. Правда, Эйдзюн теперь был совсем не уверен, что там было именно что-то для его выздоровления. Как только гуля отпустили, и он хотел-таки сделать движение в спасительном направлении, его губы открылись в немом крике боли. Ему казалось, что вся его кровь превратилась в лаву, и сейчас выжигала все на своем пути, лопая вены и заполняя собой все. Савамура и не заметил, как из его глаз потекли слезы боли, а все тело начало содрогаться в болезненных муках. Он никогда бы не поверил, что человек, которому доверял, может поступить с ним так. ─ Не волнуйся, скоро ты встретишься с Курамочи. Это стало последним, что он услышал, прежде чем потерять сознание от сильной боли, невидимыми руками разрывающей его тело. *** И снова сон, и снова жуткий смех над ухом. Долго ли это будет преследовать его, и чем он это заслужил? ─ Ты забыл. А должен помнить, страдать. Чужая рука сжала его горло, разрывая длинными ногтями кожу. Но все тело настолько сковала боль, что такую мелочь он даже не почувствовал. Просто легкое покалывание и горячие струйки крови потекли по шее. ─ Что я забыл? ─ Меня! ─ Кто ты? ─ Я... Но договорить призраку не дали. Все перед глазами стало меняться, пока он не моргнул. В следующее мгновение в глаза бил яркий свет, а рядом с ним что-то кричал... Мэй? Голос походил на его. Попытка хоть привстать обломалась и добавила ему только еще больше боли, отчего он мог только тихонько всхлипнуть. ─ Ты как? Яркий свет закрыла знакомая макушка. Чуть привыкнув к свету, он смог различить лицо Миюки и его обеспокоенные глаза, что сверкали из-под линз очков. ─ Конечно он плохо! Чертов предатель... Вдруг кровать рядом с ним прогнулась явно под чужим телом, и его руки коснулась прохладная ладонь. ─ Чертов мудак... и почему я не могу его съесть?! Закрыв глаза, Савамура не видел более, что происходило, но он точно слышал, как цыкнул, Миюки на Нарумию, и как тяжело тот вздохнул. ─ Он весь горит... ─ А я этого не заметил?! ─ Тише, Казуя, тише... может, стоит его немного покормить? ─ Не ду... А дальше он не слышал ничего, проваливаясь опять в спасительную пустоту. Он чувствовал лишь нежные теплые объятия и снова запах... шоколада и апельсина. *** Миюки почувствовал что-то неладное, когда они с Нарумией передали бессознательное тело Савамуры Шунпею. Уже тогда что-то в друге казалось странным, даже то, что тот, будто знал, что так и произойдет, и ждал их у двери. Но хорошие мысли приходят потом. Только на второй день, когда Эйдзюн не пришел в себя, он забил тревогу. И какого же его было удивление, когда, зайдя в спальню Савамуры, он увидел плачущего и мечущегося во сне мальчишку, кожа которого была слишком красной для обычного его состояния. Именно тогда Казуя забил тревогу, и первым пришел на помощь именно Мэй. Блондин хоть и не разбирался в медицине, но уж точно прочитать этикетки на банках смог. И это его явно не порадовало, потому что в следующую минуту он рвался убить Санаду, которого после исследования дома нигде не оказалось. Было так страшно смотреть на разрывающиеся под тонкой кожей вены. Но еще хуже было осознавать, что ты ничего не можешь сделать и все, что тебе остается, это сидеть рядом с кроватью любимого и молиться. Каким бы атеистом в тот момент Миюки ни был, он готов был поверить во что угодно, лишь бы Савамура снова ему улыбнулся. Но ничего не происходило, Эйдзюн все так же метался по кровати от боли, и его же собственная регенерация играла против него. ─ Нам надо уходить... Они наверняка скоро придут за ним.. Нарумия хоть и понимал его состояние, да и сам был явно не лучше, но все еще старался думать головой. ─ Знаю... Но... Смотря на все еще дрожащего от боли Эйдзюна и вслушиваясь в его рваное дыхание, он все понимал, но все равно ничего не мог с собой поделать. ─ Бери его на руки и пошли. Может на улице ему будет легче. И надо найти еду... Молча кивая, Миюки продолжал сидеть на коленях перед кроватью. Сколько раз он уже молил всех богов и божеств, что бы те перестали мучить его маленького и солнечного возлюбленного, который ничего плохого не сделал? ─ Мэй... за что все это? Он только заметил, как дрожал его голос, а пальцы судорожно сжимали покрывало на чужой кровати. О том, что он плохо видит, не хотелось думать, и это никак не связано с очками, ведь он их протирал. ─ Соберись. Мы нужны ему сильные... Кивнув и закусив губу, Казуя все же решается и осторожно касается чужой кожи пальцами. Он чувствует, как все бурлит внутри Эйдзюна, и слышит, как с его губ срывается тихий всхлип. ─ Я пойду у старика попрошу машину. Хорошо еще, что я в свое время задумался над этим вопросом. Миюки лишь кивнул, стараясь как можно аккуратнее укутать Савамуру в одеяло и поднять на руки. Сколько он с этим провозился, он не знал, но когда вышел с дрожащим тельцем на руках, машина уже стояла у входа. Около дверей стояли Мэй и Тодороки-старший, тихо что-то обсуждая. Но заметив его, они замолчали, а Нарумия быстро сбежал к водительской двери. ─ Я помогу... Райзо открыл задние двери и помог осторожно положить на сиденье Эйдзюна. ─ Что-то случилось? Тодороки тяжело вздохнул и, отойдя чуть от машины, позволил Миюки поправить одеяло на возлюбленном, стараясь все сделать как можно более аккуратно. ─ Райичи... он пошел на охоту за предателем... Рука Казуи вздрогнула, и он с удивлением посмотрел на мужчину. Ведь для них было не секретом, какие теплые чувства испытывает Тодороки-младший к этому человеку. А теперь такое. ─ Казуя. Вздрогнув от голоса Мэя, он кивнул и, пожав на прощание руку Тодороки-старшего, залез в машину на пассажирское место рядом с водителем. ─ Значит, можем верить только друг другу. ─ Как и обычно. Невесело хмыкнув, Нарумия завел машину, и они осторожно тронулись с места. Похоже, Мэй тоже волновался за безопасность Савамуры, который нервно дергался на заднем сидении. ─ У тебя есть вариант, что с ним сделали? ─ Ни одного. Но те склянки, что остались... Это яды и какие-то химические творения голубей. ─ Так с кем он? ─ Я не знаю, и лучше мне не знать. Миюки видел, как Мэй вцепился пальцами в руль, осторожно заворачивая машину на автостраду. ─ Он выживет. Для себя или для друга Казуя говорил эту воодушевляющую фразу, он не знал. Никто больше не отнимет у него его возлюбленного. Он будет бороться за него до конца. ─ Кстати, может в голуби подашься? Предложение Мэя ввело его в ступор, а после он перевел взгляд с Эйдзюна на блондина, пытаясь понять, шутит тот или серьезен. ─ Я подумаю. И получая в ответ кивок, он снова повернулся лицом к Савамуре, внимательно следя за ним и его состоянием. Миюки верил, что Эйдзюн справится и снова вернется к нему, и он будет ждать.