История одного гуля

Савамура не мог понять причины такого странного поведения старших. Они явно растерялись и переглянулись, а хватка Миюки сильнее сжалась на его руках. Он что-то не так сказал? Почему от незнакомого имени внутри стало как-то пусто и слезы неосознанно скользнули по его щекам, причем они явно не собирались останавливаться, создавая пелену перед глазами? Удивленно хлопая ресницами, он освободил из захвата одну ладонь и провел пальцами по щеке, убеждаясь в том, что действительно слезы скользили. Но он опять не мог понять причины. Почему его сердце так болит и тело реагирует? Он ведь… не знает никого с таким странным именем. — И почему я плачу? Миюки-семпай? Переводя взгляд со своей руки на Казую, он старался найти в нем ответ. Но старший лишь отводил взгляд и, подавшись вперед, уткнулся в его колени. Похоже, объяснять ему точно никто ничего не собирался или… — Что последнее ты помнишь? Этот вопрос застал его врасплох и, зарывшись одной рукой в волосы Миюки, второй он стал массировать виски, которые почему-то стали болеть, когда Савамура попытался вспомнить хоть что-то из прошлого. Закрыв глаза, он видел перед собой какой-то странный силуэт, но не узнавал его. Однако руки сами тянулись прикоснуться к тому совершенству, которое согревало его. Почему-то он был уверен, что этот кто-то был безумно теплым. — Я… я… Сильно сжимая уже двумя руками голову, он продолжал плакать, и его слезы падали на волосы Казуи, но это его сейчас не волновало. Что-то он чувствовал внутри, что-то разрывало его изнутри и требовало выхода, скорейшего. Однако Мэй похоже был не заинтересован в таком развитии событий. Он, подавшись вперед и сжав плечо Миюки, резко дернул его назад, заставляя врезаться в ближайшее кресло и упасть вместе с ним. А сам Нарумия вцепился пальцами в плечи Эйдзюна и с силой стиснул, привлекая к себе внимание. — Эйдзюн. Эйдзюн… Забудь, что он сказал. Забудь. Не думай об этом… И несильно тряся его, блондин не успокаивался, пока в карие глазах не вернулось былое понимание, и Савамура неуверенно не кивнул, закусывая губу. — Но… Почему так больно? Вместо ответа Нарумия резко прижал его к себе, заставляя носом уткнуться ему куда-то в живот, и стал поглаживать его по волосам. — Все пройдет. Мы тебе поможем. Главное, не волнуйся и не пытайся вспомнить… Перебирая его пряди волос, Мэй оглянулся и посмотрел на кряхтящего Миюки, который осторожно пытался подняться с пола. — А тебя я хочу придушить, Казуя. И если бы ты не был нужен Эйдзюну, я выполнил бы это. Недовольно рыкнув, на что получил лишь виноватую улыбку, Казуя не решался к ним подходить, позволяя Нарумии успокоить младшего. Савамура, не осознавая причину своего странного поведения, быстро присмирел и, смущенно краснея, отстранился от Мэя, который взлохматил ему волосы и улыбнулся самыми уголками губ, смотря на него. — А теперь, Казуя, уйди все же. Нам нужно поесть. Делая акцент на последнем слове, Нарумия кивнул в сторону двери, глядя на Миюки, который уже поднялся и отряхнулся. — Нет, я останусь тут. Я собираюсь дальше жить с гулями и должен привыкать. Да и Эйдзюна не хочу оставлять… Подойдя к Савамуре и отодвигая Мэя в сторону, Миюки наклонился к его лицу и нежно поцеловал в губы. Эйдзюн прикрыл глаза, потянулся на встречу ласке, наслаждаясь ею, и молчаливо просил добавки. — Похоже, Эй-тян совсем не против. И снова эта любимая лисья улыбка, которая сводила Савамуру с ума. Он всегда верил в своего любимого, даже на поле, ни разу не сомневался в выборе подач кетчера и кидал именно туда, куда его просили. И даже сейчас он все равно ничего не мог противопоставить этому обаянию, лишь кивая. — Два влюбленных придурка. Нарумия явно был недоволен таким положением, но выбора у него не было. Видя счастливые карие глаза Эйдзюна, он и сам был счастлив, особенно после всего, что было у них до этого. Однако резко открывшаяся дверь заставила всех троих парней вздрогнуть и перевести взгляд на вход. — Опа, вы уже проснулись. Райичи, неси завтрак. В проеме стоял никто иной, как Тодороки старший, который с довольной улыбкой смотрел на них. — С пробуждением, что ли, Эйдзюн. Закатывая глаза, Мэй поставил свое кресло и вальяжно уселся в него, с обычной насмешкой наблюдая за всеми в комнате. Миюки же хотел было устроиться рядом с Савамурой, но у старшего Тодороки явно были другие планы. Мужчина схватил Казую за шкирку и почти выкинул из комнаты, отчего Эйдзюн чуток выпал в осадок, а Нарумия злобно захихикал. — А тебе пора на перевязку! Бестолковый мальчишка. Савамура никогда не видел, чтоб его возлюбленный краснел от стыда, и это открытие сделало его капельку счастливее, вызывая очередную улыбку. Почему-то ему казалось, что он давно не улыбался и не радовался жизни так, как сейчас. Будто раньше все было страшным сном, а сейчас он очнулся. — Еда прибыла! Громкий голос Райичи заставил его вздрогнуть и вернуться в этот мир, отрываясь от воспоминаний и дум. И снова запах человеческой крови ударил ему в нос, а переведя взгляд на свои руки, он заметил кровавые потеки. Однако он еще не прикасался к еде, так откуда? И пока гули переговаривались между собой, он поднес испачканную руку к губам и слизнул кровь. Этот вкус… его будто молнией пронзило. Глаза моментально стали красными, а дыхание сперло. Жарко, возбуждающее и так сладко… Он никогда не пробовал кровь более вкусную, а в голове тут же мелькнула мысль о том, что и мясо должно быть очень смачным. Первым его странное поведение заметил Нарумия, который в очередной раз отчитывал Райичи за излишнюю шумность. — Ох, черт…