Дракон для волшебницы

Она была ребенком. Нет. Уже нет. Она была статуей. Каменная фигурка замерла в неудобной позе - вернее, Пором сочла бы ее неудобной, если бы вообще ощущала свое тело. Мысли, кажется, тоже каменные, с трудом ворочались в голове. Пором помнила, что брат, на чьем заклятии и базировалось их совместное Окаменение, точно так же, как и она, стоял возле другой стены, упираясь в нее руками, не давая захлопнуться ловушке – но не видела его. И знала, что не увидит больше никогда. Ни его, ни Мисидию, ни небо, ни море, ни ярких бабочек, весной летающих над садом Старейшины, а сам Старейшина никогда больше не потреплет ее по голове. Разве что тряпкой - пыль смахнуть... Никогда Пором не вырастет. Никогда не станет самым сильным белым магом Мисидии, а Палом никогда не станет Мудрецом. Все, что ждет их – рассказы детишкам: "А вот были когда-то такие близнецы, и пожертвовали собой, обратившись в камень..." Пором стояла, не ощущая себя. Каменные глаза не видели, до каменных ушей не доносились звуки, и все, что оставалось ей - эти чужие булыжники-мысли. Навечно. Навсегда. Она бы заплакала – если бы статуи умели плакать. Настроение было паршивым с самого утра – с того момента, как Пором проснулась, в ужасе хватая ртом воздух, а потом долго рассматривала свою руку, боясь, что кожа, треснув, разойдется, и под мягкой плотью проступит серый холодный гранит. Пусть прошло уже семнадцать лет, но сны о том окаменении до сих пор регулярно заставляли ее просыпаться с криком – и она знала, что это чуть ли не единственное, в чем они с Паломом похожи. В такие минуты она почти ненавидела Старейшину: они с братом были малышами и не могли оценить, на что обрекают себя, но он разве не знал, не мог сказать? А что еще хуже – никак не покидала простая, но ужасная мысль: если бы их не удалось расколдовать – в Бароне до сих пор стояла бы каменная пятилетняя Пором. Родился и вырос бы Теодор, пришли и были бы побеждены Менады – а они с братом были бы все теми же статуями... хотя, вероятнее всего, семнадцать таких лет свели бы их с ума, но этого бы, конечно, никто не заметил. Просто два камня, два маленьких мага, некогда пожертвовавших собой... Все эти размышления, естественно, никак не улучшали ее настроения. Еще больше его испортили разведчики, принесшие информацию о внезапном всплеске рождаемости монстров вокруг Мисидии. Пором знала, что это нормально, что чудовища начинают усиленно плодиться после каждого серьезного катаклизма, но легче от этого не становилось. – Одуреть, – жалобно пробормотала наконец она и уткнулась лбом в бумаги. – Ты что-то понимаешь в расчетном восстановлении популяции монстров? – Я понимаю, что это задница. Мы не можем посылать людей за город, их скушают, – отозвался брат. – И что ты предлагаешь? – Пором пыталась сосредоточиться на монстрах, но это было нелегко. Палом вскочил, нервно забегал по кабинету. – Я сам пойду их истреблять! – Сдурел? – спокойно спросила Пором, борясь с раздражением. – Как будто тебя не скушают. – Я самый сильный черный маг в Мисидии, – возразил он. – Если кому и уменьшать поголовье монстров вокруг города, то мне. Возьму с собой Леонору, вдвоем мы даже Менаде противостояли! – Это закончилось тем, что вы оба превратились в симпатичные ледяные глыбы. Палом сник: претензия была обоснованной. – Ну а ты что предлагаешь? – спросил после паузы. Пором покачала головой. – Я не знаю, у меня нет идей кроме формировать боевые отряды из добровольцев. – Если толпы будут большие, то, может, всех и не сожрут! – жизнерадостно подхватил Палом. Пором покрутила пальцем у виска и все-таки не удержалась: – Кретин. Повисло молчание, оба размышляли над ситуацией, в которой оказались. Конечно, монстры не были такой уж страшной проблемой, но разобраться с ними требовалось как можно быстрее. Пором потерла виски. Ну что за собачья работа, ну почему все на ней, ну почему этот проклятый сон приснился именно сегодня, сбив настрой целого дня... За дверью послышались шаги, потом она распахнулась – без стука. На пороге стояла запыхавшаяся Леонора, и, судя по горящим глазам и раскрасневшимся щекам, новость у нее была срочная. – Там "Красные Крылья"! – завопила она, переводя взгляд с Палома на Пором и обратно. Пауза. – Смешная шутка, – оценил Палом. – Я не шучу! – Леонора так замотала головой, что собранные в хвост волосы метнулись с плеча на плечо. – Корабли "Красных Крыльев" на горизонте! Секунду Пором смотрела на Палома, а он пялился на нее. Потом оба в унисон вскочили и выбежали из кабинета – брат успел схватить за руку и потащить за собой и Леонору. – Лука ничего мне не писала о том, что они собираются сюда! – крикнул он на бегу, совершенно забыв, что скрывает от Леоноры переписку. – Каин тоже, – отозвалась Пором. – Он про Эблан писал... И в письмах Теодора ничего такого не было! Выбежав на улицу, оба уставились на небо – и действительно увидели там три воздушных корабля под красными парусами. Корабли явно шли на снижение: Палом и Пором еще раз переглянулись и припустили к воротам – туда, где на площадке за городом всегда приземлялись все летающие суда. Корабли их, конечно, опередили. Когда запыхавшиеся, растрепанные старейшины добежали до места, "Красные Крылья" уже приземлились, и два солдата на ближайшем корабле опускали трап. Стоило доске упасть на землю, как на нее тут же выбежал хрупкий подросток с торчащими дыбом светлыми волосами и понесся вниз. – Палом! Пором! Леонора! – орал он на бегу. – Я так рад вас всех виииии!... – не добежав, он споткнулся, шлепнулся и пропахал землю носом. Палом рассмеялся и помог ему встать. Теодор вскочил, отряхиваясь и вертясь юлой. – А ты не изменился, – улыбнулась Леонора. – Все такой же неуклюжий. – Да! – жизнерадостно воскликнул Теодор. – Командир говорит, я еще это перерасту... – Но не все разделяют его уверенность, – послышался веселый голос сверху. По трапу спускалась рыжеволосая, смуглая, крепко сбитая девушка. Палом, увидев ее, немедленно сделал вид, что очень занят изучением травы у себя под ногами. Спустившись на землю, Лука крепко обняла и расцеловала сначала Пором, а потом Леонору. При взгляде на Палома она вспыхнула и сдержанно поздоровалась с ним, он ответил таким же натянутым приветствием. Пором тихо хмыкнула, впервые подумав, что этот день может оказаться вовсе не таким уж паршивым, а затем тронула Луку за рукав. – Какими судьбами? Вы же в Эблан собирались. – Собирались в Эблан, да прилетели к вам, – жизнерадостно отозвалась Лука. – Вообще нам нужны припасы и топливо, а мы вам за это можем помочь в Мисидии, но это вам командир подробнее расскажет. А я просто рада, что наконец-то вас всех вижу! – Угу, – буркнул Палом, не отрывая взгляда от травы. – Мы все рады, – теперь по трапу спускался высокий светловолосый мужчина в голубой броне. При взгляде на это спокойное красивое лицо сердце Пором подпрыгнуло к самому горлу, а она сама вдруг очень хорошо поняла Палома с его внезапно проснувшимся ботаническим интересом. – Командир! – Теодор вытянулся в струнку. – Вольно, – скомандовал Каин, подойдя к ним. – Обойдемся без церемоний, хотя я, конечно, от имени всего отряда "Красные Крылья" выражаю почтение старейшинам Мисидии, – он поклонился, приложив ладонь к груди. – Брось, – буркнул Палом, все еще избегая смотреть на Луку. – Вместе Создателя валили. – Мы думали, что вы летите в Эблан... – пискнула Пором. Первоначальный страх от сна, тревога из-за чудовищ, волнение от неожиданного прибытия "Красных Крыльев" и радость от того, что наконец увидела его – все смешалось внутри в горячий клубок, и успокоиться никак не удавалось. – Мы и летели. В Мисидию завернули по пути. – Но Мисидия совсем не на пути из Фабула в Эблан, – протянул Палом. Лука быстро взглянула на Каина и объяснила: – Все дело в воздушных потоках. Сейчас начало лета, над океаном дуют переменчивые ветры, и безопаснее всего оказалось лететь кружным путем над архипелагом. – Но это же неправда! – возмутился Теодор. – Ты же сама говорила, что путь через Барон еще безопаснее, но вы с Каином оба сказали, что тогда мы не увидим Палома и... Щеки Луки приобрели ровный багровый цвет. Каин повернулся к Теодору, и под его взглядом тот сник. – Я мою палубу, да, командир? – уныло спросил он. – Нет, – ответил Каин. – Я не запрещал разглашать эту информацию, поэтому не могу тебя за это наказывать. Но тебе не помешала бы капля отцовского такта. Теодор повеселел, а Каин обратился к близнецам: – Собственно, Теодор прав: мы все хотели повидаться, да и помощь вам здесь явно не помешает. Мы можем задержаться дней на десять: все равно раньше, чем через две недели, нас в Эблане не ждут. Если не успеем сделать все, что от нас требуется, потом прилетим еще раз. – Вы можете помочь нам перебить расплодившихся монстров вокруг города? – вдруг спросил Палом. Пором уставилась на него, а потом до нее дошло. Конечно, черная магия черной магией, но мечи и копья в деле истребления чудовищ действовали не хуже, а профессиональный отряд явно справился бы лучше, чем кучка набранных из жителей добровольцев. – Только укажите нам направление, – отозвался Каин. – У вас есть где разместить тридцать человек личного состава? – Гостиницу отстроили одной из первых, – отозвалась Леонора. – А остальное отстроить мы вам поможем! – воодушевленно воскликнул Теодор. – Правда, командир? Каин кивнул, и Пором показалось, что он в этот момент смотрел на нее. Все валилось из рук. "Не зря мне окаменение снилось", – мрачно думала Пором, размышляя о том, что нынешнее ее состояние очень похоже было на ту беспомощность из сна. В части не владения собой – так точно. "Он даже не в Мисидии сейчас", – говорил голос разума, но слушать его получалось плохо. Пором тронула наконечник посоха и зашипела, обжегшись: даже инструмент намекал, что она что-то делает неправильно. После того, как "Красные Крылья" разместились в гостинице, Каин поделил своих людей на отряды и, не откладывая в долгий ящик, повел зачищать местность вокруг города. Лука осталась: они с Леонорой составляли список необходимых работ по обслуживанию кораблей. Палом вертелся вокруг них – и Пором сильно подозревала, что брат не столько выполняет долг старейшины, сколько хочет проконтролировать, о чем будут разговаривать между собой обе претендентки на его сердце. Сама Пором, прошатавшись какое-то время без дела и слегка успокоившись, отправилась заниматься обычными ежедневными хлопотами – помощью горожанам. Сегодня ее белая магия нужна была строителям на востоке города: "Полет" здорово облегчал работу. Помахав обожженной рукой, Пором навела наконечник посоха на большой каменный блок, который надо было поднять на высоту второго этажа. – Полет! Блок немного приподнялся, задрожал и шлепнулся на землю. Пором тихо ругнулась. – Вас что-то тревожит, старейшина Пором? – спросил ее один из строителей, пожилой черный маг, руководивший работами. Пором плохо знала его – это был один из учителей Палома. – Обычно магия подводит, когда на сердце неспокойно. – Да, у меня на сердце неспокойно, – буркнула Пором и опять примерилась к блоку. – Давайте еще раз. Полет! На сей раз получилось лучше. Блок плавно поднялся в воздух, пролетел нужное расстояние и опустился туда, где должен был находиться по плану. Пором победно улыбнулась. Она дралась с Создателем, что ей какая-то стройка?.. Ей на плечо легла рука. Черный маг смотрел серьезно. – Старейшина Пором, простите за дерзость, но я думаю, лучше будет, если вы отдохнете. У нас есть белые маги, владеющие заклинанием полета, вам не обязательно лично здесь присутствовать. Пором опустила посох. Ну вот, дожила, ее выгоняют отдыхать, хотя она даже не устала. Но рациональная часть подсказывала, что так действительно будет лучше, и Пором решила ее послушать. Она криво усмехнулась: – Да, пожалуй, вы правы. Пойду помогу Луке, там магия не требуется. Впрочем, помощь Луке не требовалась тоже. Когда Пором пришла, список был уже готов, так что вместо составления перечня дел на кораблях получились спонтанные посиделки – Лука притащила из камбуза горелку и чайник, а из капитанской каюты свистнула непочатую бутылку рома ("Командир не обидится, он вообще не помнит, что у него эта бутылка была!"), так что все четверо смогли в полной мере оценить чаепитие – очень быстро перешедшее в ромопитие – на палубе корабля. – Ой, новостей выше крыши, на самом деле, – рассказывала Лука, располагаясь на палубе поудобнее и подпирая голову кулаком. – И не обо всем в письме напишешь. В основном, конечно, новости романтическо-семейного толка – все хлебнули смертельной опасности на Луне и поняли ценность любви и жизни, – она снова залилась краской, бросив взгляд на Палома. Тот смотрел в свою чашку, и только побагровевшие уши выдавали, что он слышал ее слова. Леонора тоже покрылась румянцем, и Пором изо всех сил понадеялась, что хоть ее эта напасть миновала. – Например, вы знали, что Теодор начал встречаться с Урсулой? – Да ладно, – удивился Палом. – Он же сопляк еще! Лука хихикнула и опять разлила по чашкам ром. – Ага, и как по взрослому встречаться... Короче, в один прекрасный день Шейла вытащила его из кровати Урсулы. Не знаю, было там что или нет, но психанула Шейла знатно и за ухо привела Теодора к Каину. Всем было очень интересно, что он скажет, но он только обстоятельную лекцию на тему ответственности прочел и пообещал Сесилу доложить. Неизвестно, что Янг с Шейлой сказали Урсуле, но они с Теодором так и продолжили встречаться, хотя так нагло уже не нарывались... А у Ридии был какой-то скандал с Эджем, я подробностей не знаю, мне Сид рассказал. Вроде как Эдж ей сделал предложение по всем правилам, официально предложил ей руку, сердце и трон Эблана, а она отказала, сказав, что во время приключений на Луне полюбила другого мужчину. Эдж пытался у нее выпытать, кого, а она ни в какую, – Лука пожала плечами. – Лично я думаю, что наврала, просто духу не хватило без причины отказать ему, он же столько лет за ней ухаживает. – Ридия такая таинственная... – пробормотала Леонора. – Она всегда такой была, – отозвалась Пором. – Угу, – кивнул Палом. – Еще тогда, много лет назад. Лука снова пожала плечами. – Я просто не замечала, чтобы она на Луне кого-то выделяла... С другой стороны, нам, по-моему, вообще не до того там было... Пором отставила чашку – в голове уже начинало шуметь. С одной стороны, это здорово приглушало волнение всего этого безумного дня, с другой – хороша же она будет, если пьяной ему встретится! Но остальные, похоже, и не заметили ее отказа – втроем, под разговоры о товарищах, они прикончили бутылку с ромом еще до заката. Солнце уже село, опустились густые, прохладные сумерки, когда Лука погасила горелку и встала. – Хорошо посидели, но мне пора в гостиницу. Наши небось уже с охоты на монстров вернулись, опять Теодор будет победами хвастаться... Не хотите меня проводить, а то что-то меня шатает, боюсь дороги не найти? Палом и Леонора радостно подхватили эту идею. Пором покачала головой. – Нет, я домой пойду, если вы не против. Глядя в спины удалявшейся троице, она подумала, что для них посиделки еще не закончились, и медленно двинулась в сторону своего дома. Хмель уже почти выветрился, и она чувствовала себя возмутительно трезвой и уставшей. Разговор с Каином – а разговор, она не сомневалась, все-таки должен был состояться – приходилось отложить до завтра. Скорее всего, это означало бессонную ночь, но идти в полную "Красных Крыльев" гостиницу, просить приватной встречи с их командиром на глазах у всех... Пором поежилась. То ли из-за темноты, то ли от всех волнений сегодняшнего дня знакомая дорога вдруг подвела: под ногу подвернулся неудачно лежащий камень, Пором ойкнула, взмахнула руками, стараясь удержать равновесие... ...и ее тут же подхватили под локоть – крепкой и уверенной хваткой. – Удивительное постоянство, – сказал соткавшийся из темноты Каин. – Ты хуже Теодора, честное слово. – Ты не в гостинице? – глупо ляпнула она от неожиданности: никак не надеялась его сегодня встретить и все еще не могла осознать этот факт. – Нет, я ждал тебя, – откровенно ответил он. – Прогуляешься со мной? Непослушными пальцами Пором вцепилась в его локоть. Вот как, получается, говорить придется уже сегодня... В животе все свело от волнения, и она целую секунду хотела вернуться на Луну – чтобы уже в следующую мысленно отругать себя за глупость. Ну это же просто разговор, чего бояться?.. – Пором? – Да? – сердце подпрыгнуло до самого горла, да так и осталось биться именно там – не давая нормально дышать. – Скажи честно, ты рада меня видеть? Твои последние письма были такие... безэмоциональные. Я боялся, что чем-то обидел тебя. Пором с трудом выдохнула, покрепче перехватила его локоть. – Да это все Палом. Он надо мной почти все время стоял, а я... В общем, мне трудно при нем открываться, даже если это в письме, которого он не видит. Он по-своему любит меня, но его привычка обсмеять все, что ему чуждо... – Да, я знаю, что он тебя любит, – задумчиво ответил Каин. – Я уже сегодня имел с ним мужской разговор. Пором немедленно захотелось угостить брата каким-нибудь особенно заковыристым заклятием. Ну кто просил его лезть, а главное – когда успел?! – Палом приставал к тебе с глупостями? Каин покачал головой: – Я бы не назвал это глупостями. Его интересовало, насколько серьезны мои намерения в отношении тебя. Пором вспыхнула и порадовалась, что уже темно. Дышать стало еще труднее, а в животе так и вовсе как будто сахагины хороводы водили. – И... насколько же? – шепотом спросила она. – Весьма серьезны. Пока она, с горящими щеками и колотящимся сердцем, обдумывала этот ответ, ежесекундно сомневаясь в том, что расслышала правильно, они вышли к озеру. Мягко шелестел невидимый в темноте водопад, пахло свежестью, и в камышах надрывались лягушки – или неудачливые ученики-черные маги. Каин остановился, облокотился на перила ограды. – Послушай, Пором... Наш последний разговор в Бароне получился довольно... эмоциональным, и тогда я действительно верил во все, что говорил. Но потом, во время нашей переписки, у меня была возможность обдумать это еще раз. Пором уцепилась пальцами за перила, боясь сказать даже слово. Каин с таким трудом раскрывался, что ей всегда казалось, что броню он носит не только на теле, но и на сердце тоже. Даже Сесил, его лучший друг, как оказалось некогда, понятия не имел, что скрыто в душе Каина, что уж было говорить об остальных. И теперь Пором опасалась, что малейшее ее вмешательство нарушит этот редкий миг откровенности, заставив его опять спрятаться за забралом шлема. – В Бароне я сказал, что не хочу этих отношений, но со временем я понял, что солгал. Я боюсь их – да, потому что обладаю потрясающим умением разрушать все, к чему прикоснусь. Но я не могу выкинуть тебя из головы с тех самых пор, как одна моя половина встретила тебя на Горе Испытаний, а вторая – здесь, в Мисидии. Я по правде, не особенно заметил тебя во время наших первых приключений. Ну, бегают хвостиком за Сесилом двое малышей-волшебников, чего на них внимание обращать... Единственное, что заставило меня посмотреть на тебя другими глазами – ваше превращение в камень. Это было так смело, самоотверженно и безрассудно, что я долго не мог перестать думать об этом. Но все равно запомнил тебя я маленькой девочкой. Но неожиданно для меня там, на Горе, и здесь, в молитвенном доме, я увидел прекрасную девушку, и, хоть моя память и цеплялась еще за чувства к Розе, моя душа – обе половинки моей души, поскольку я был разделен тогда – потянулась к тебе. Пором молчала, не зная, что сказать. Она не представляла, как реагировать на такое признание, хотя во время монолога Каина ее сердце, по ощущениям, сделало несколько кульбитов. Поэтому она просто улыбнулась: – Я, если честно, думала, что ты и продолжаешь считать меня ребенком, кем-то вроде Теодора. На Луне ты так оберегал меня... – Я мужчина, Пором, мне трудно считать ребенком кого-то с таким роскошным декольте, – с обескураживающей честностью отозвался Каин. Пором опять вспыхнула, прижала ладонь к груди. Странно, а она никогда не считала, что природа наделила ее чем-то выдающимся... – А что касается Луны... – продолжил Каин после паузы. – Не буду врать, что в моей заботе не было ничего личного, но я оберегал бы любого на твоем месте, потому что там иначе было нельзя. Не с такой любовью, конечно. – С любовью?.. Каин повернулся к ней. В темноте она плохо видела его лицо, но чувствовала, что он нервничает. Ему, вечному одиночке, несущему бремя прошлых ошибок, этот разговор давался еще труднее, чем ей, и ей вдруг захотелось помочь ему, показать, что все главное уже сказано. – Мне все еще страшно, Пором, – признался он. – Я не умею любить, как любят нормальные люди, мои чувства приносят лишь боль и печаль. А я очень не хочу, чтобы ты страдала из-за меня... Не давая ему договорить, повинуясь скорее чутью, чем разуму, Пором сделала шаг и обняла его. Спрятала голову на его груди, сплела пальцы за спиной. Каин глубоко, прерывисто вздохнул и обнял ее в ответ, прижал к себе, зарывшись лицом в ее волосы. – Ты так говоришь, как будто ты какое-то чудовище, – прошептала Пором. – Но это не так. Поверь, уж я-то знаю. Она поднялась на цыпочки, дотягиваясь губами до его губ, и он ответил на поцелуй – так порывисто, как будто давно его ждал. Вопреки обыкновению, Пором проснулась, когда солнце уже высоко стояло над горизонтом, и его лучи косо падали на противоположную стену. Вставать никакого желания не было: в объятиях Каина было так тепло и уютно, что ей хотелось продлить этот миг. Вся прошлая ночь казалась зыбкой, иллюзорной: с того самого момента, как она обняла его возле водопада, все словно превратилось в мираж. Его объятия, поцелуи, прикосновения, ласки, его кожа, покрытая множеством старых шрамов, его волосы, рассыпавшиеся по ее груди, его тело, жадно отзывающееся на каждое ее неумелое действие. Пором читала об этом в книгах, девушки ее возраста беспрестанно шептались об этом, и она всегда думала, что ее первый любовный опыт будет торжественным событием – совсем как у героинь романов. Этого не случилось, но она не жалела об этом – доверие и искренность были куда дороже шелковых простыней и лепестков роз на постели. Каин спал, и во сне выглядел таким открытым, беззащитным и в то же время счастливым, как будто сбросил всю броню, что наращивал долгие годы, и обнаженная душа его наконец нашла свои мир и покой. Пором высвободила из-под одеяла одну руку, легко, едва касаясь, притронулась к его лицу. Прямой нос, точеные скулы, тонкие губы, золотистые брови и ресницы... Вслед за лицом пальцы скользнули ниже – вот тонкий шрам на шее, обычно незаметный за волосами. Вот еще один шрам, большой и неровный, словно кожу вспороли, а затем не потрудились залечить, под правой ключицей... На его теле было столько шрамов, что по ним, как по карте, можно было читать всю болезненную историю его жизни, но Пором надеялась – теперь, когда все ужасы позади, к этой карте не прибавится больше ни одного штриха... Совсем рядом со шрамом начиналась татуировка – спящий дракон, свернувшийся вокруг правого плеча, и Пором провела пальцем по изгибам тщательно вырисованного змеиного тела. Интересно, имеет ли этот рисунок значение для него?.. Веки Каина задрожали, и она испуганно отдернула руку. – Это традиция, – тихо сказал он, открывая глаза. – Когда драгуны заканчивают обучение, они непременно делают татуировку дракона – какого хотят. Большинство рисует яростных и пышущих пламенем монстров. – Но твой спит, – прошептала Пором. – Спящий дракон охраняет сокровище. Я тогда был юн и полон идеалами как Чертова Дорога чудовищами, и считал, что мое сокровище – Барон. А сейчас... я не знаю. Он не стал продолжать, обнял Пором, покрепче прижал ее к груди – она прерывисто вздохнула от прошившего сердце острого и щемящего чувства нежности. – Не хочется вставать, – признался Каин со вздохом. – Тошнит от мысли, что придется уйти от тебя ради охоты на монстров. – Ну так и не поднимайся еще немного, охота подождет, – прошептала Пором и положила ладонь на его грудь, касаясь шрама под правой ключицей. Каин перехватил ее ладонь. – Не делай так, а то я не встану вообще никогда, – его глаза смеялись. Пором несмело улыбнулась. Это все было так ново и непривычно для нее. До сих пор единственным мужчиной, с которым она просыпалась рядом, был брат – и те утра обычно начинались с попыток его растолкать и последующей драки подушками и заклинаниями. Ну и, конечно, были ночевки на Луне, когда они, спасаясь от холода, спали в единой куче, не снимая одежды, и Пором обычно прижималась к спине Гольбеза – он был самый большой и теплый, – но, конечно, это все было совсем по-другому. Совсем не так. Чтобы не думать о том, как выразить это словами, Пором нашла губами губы Каина. Полностью сосредоточившись на ощущениях – таких же непривычных, как и все, происходившее этой ночью, – она не услышала быстрых шагов за дверью, и вздрогнула, когда та ударилась о стену. – Пором! – завопил Палом с порога. – Ты не поверишь, что тут слу... Она отпрянула и взглянула на дверь. Брат остолбенел в проеме, очевидно не веря глазам своим. – С ума сойти! – заорал он, отмерев. – Вы, я вижу, времени зря не теряли! – Слушай, – Каин повернулся к нему, – тебя что, мать в детстве не учила стучаться? – У меня не было матери, – ядовито ответил Палом. – И если бы ты поговорил с моей сестрой, прежде чем тащить ее в койку, она бы тебе об этом рассказала! Каин побелел и гневно стиснул губы. Палом смерил сестру уничижительным взглядом. – Когда намилуешься с ним, приходи на кухню. Твоему брату – если ты еще помнишь о его существовании – нужна твоя помощь. Он развернулся на каблуках и исчез, изо всех сил хлопнув дверью. Каин медленно сел, спрятал лицо в ладонях. – Прости его, – сказала Пором, тоже садясь. – Он ревнует. – У вас действительно не было матери? – глухо спросил Каин. Пором пожала плечами. – Нет. Она умерла в родах, а имени отца никому не сказала – мы знаем только, что он был фабульским монахом, с которым она познакомилась в странствиях. Мы с Паломом – дети всей Мисидии. Но он неправ: я бы не рассказала тебе об этом, если бы ты специально не спросил. Просто не люблю эту тему. – Он прав в том, что я поторопился. Мне нужно было больше времени... Пором порывисто обняла его сзади, прижавшись лицом к лопатке, и Каин замолчал. – Не слушай дурака и сам дурь не говори. Мы знакомы семнадцать лет. После того, что мы пережили на Луне, мы спаяны воедино. Мы пару месяцев переписывались, раскрываясь друг перед другом. Мы не вчера познакомились, Каин, у нас есть общая история! Поэтому я рада, что мы не стали откладывать то, что все равно случилось бы. – Ты умеешь утешать, – буркнул он, но по тому, как расслабилось под ее руками напряженное тело, Пором поняла, что ее аргументы достигли цели. – Я белый маг, – она улыбнулась, выпустила его и потянулась к расческе. – И, раз уж зашел такой разговор – а у тебя семья какая была? – Это невеселая история, – Каин взял висевшую на спинке стула рубашку. – И я, как и ты, не люблю об этом говорить. – Не говори, если не любишь. – Брось, я все равно рассказал бы рано или поздно. Зачем откладывать то, что все равно случится? – он задорно улыбнулся и тут же погрустнел. – Моя мама умерла, когда я был младенцем. Пустынная лихорадка; отец пошел за песчаной жемчужиной, но не успел. Я остался с ним. Отец был властным, черствым, жестоким человеком и по-настоящему меня ненавидел – по-моему, он был уверен, что именно роды подкосили здоровье матери настолько, что она подцепила ту лихорадку. Много чего было, не хочу вспоминать, но когда он погиб – я был подростком – я почувствовал облегчение даже несмотря на то, что остался совсем один. Ненадолго, впрочем: очень скоро Его Величество взял меня под опеку, как раньше Сесила. Мой отец был командиром драгунов, кстати. – Ты из-за него стал драгуном? – поразилась Пором. – Из-за человека, который тебя ненавидел? Каин кивнул. – Когда Теодор спросил меня об этом, я наговорил много красивых слов о том, как восхищался драгунами, но сам я думаю, что дело не в том. Сейчас, когда я сам в том возрасте, в каком погиб отец, я, оглядываясь назад, думаю, что стал драгуном, чтобы доказать самому себе, что я не слабее его. Но я не жалею: в конечном итоге, это ведь действительно мое призвание. Он закончил одеваться, наклонился к Пором и быстро поцеловал ее в щеку. – Забудь об этом, это все дела давно минувших дней. А сейчас тебе пора – тебя брат ждет. А меня ждут чудовища: я же не могу позволить, чтобы они рыскали вокруг города и подвергали опасности мою возлюбленную? – Мы увидимся вечером? – несмело спросила Пором. – Обязательно. Пором постаралась сдержать улыбку, которая сама ложилась на губы. Она глубоко вздохнула, отложила расческу и решительно натянула домашнее платье. – Пошли. Уж я-то Палому задам сейчас. Каин фыркнул, но никак это не прокомментировал. Палом сидел на подоконнике в кухне и болтал ногой, задумчиво глядя в окно. Рассерженную сестру он, казалось, даже не заметил. Пором подлетела к нему и с размаху влепила подзатыльник – как в детстве. – Ай! За что?! – За отвратительную сцену! У тебя совсем мозгов нет, что ли?! Палом вскочил, уставился на нее горящим взглядом. – Как раз у меня мозги есть! Это ты, дурья башка, о чем думала, когда прыгала в койку к самому известному предателю Барона? – Моя койка – не твоя забота, идиот! А Каин герой, такой же, как и ты! – Да, герой! – заорал Палом, выйдя из себя. – А ты никогда не задумывалась, что для него всегда все очень удобно складывается? Он предает, бьет в спину, а когда его наконец-то берут за горло, вечно получается, что виноват кто-то другой! То Гольбез, то темная половина! Уверен, когда он опять тебя предаст, тебя очень это утешит! Как ты вообще можешь знать, что ему нужна ты, а не кристалл Мисидии, к примеру? – Он жизнью за нас рисковал на Луне! – крикнула Пором в ответ. – За твою шкуру в том числе! Если бы он там погиб, ты бы убедился в его честности? – К большому моему сожалению, он не погиб, – ядовито произнес Палом. Пором сделала шаг назад, ощутив, как трясутся ноги. – Ты не можешь так говорить, – тихо и беспомощно сказала она. Палом раздраженно махнул рукой. – Ладно, я... я не подумав сказал, извини. Я не желаю ему смерти всерьез, но это не значит, что я одобряю твою с ним связь! Пором! В твоем распоряжении целая Мисидия, почему он?! Я надеялся, что ты одумаешься, но нет – и дня не прошло, как я застукал вас в постели! – Стучаться надо, – ехидно ответила Пором. – Тогда твои нервы не пострадали бы. Палом со стоном закрыл лицо ладонью. – Я самый несчастный брат на свете, моя сестра – непроходимая дура. – Это говорит кретин, который в собственной жизни определиться не может! Оба замолчали, сверля друг друга яростными взглядами. Наконец Палом вздохнул и почти спокойно произнес: – По заклинанию? – Давай, – кивнула Пором. Этот способ выпускать пар они придумали еще в глубоком детстве, и, самое странное, что это работало – обменявшись ударами, оба сбрасывали напряжение, и дальнейший разговор обычно проходил более конструктивно. Палом отошел от нее еще на два шага. Поднял руку. – Огониус! – Отражение! Срикошетив от барьера, огненное заклинание полетело обратно в Палома. Тот проворно пригнулся, и магия угодила в шкаф с посудой, обуглив дверцы и переколотив большинство тарелок. – Вот и поговорили, – сказал Палом, задумчиво рассматривая черепки. – Но я все еще надеюсь, что мозг у тебя проснется. – А я надеюсь, что ты перестанешь кидаться на Каина и убедишься, что он действительно не задумывает ничего плохого, – Пором открыла окно, впуская свежий, не воняющий гарью воздух. – Почему "Огониус"? Обычно ты что-то статусное бросаешь... – Первое, что в голову пришло, – Палом уселся за стол. – Кстати, мне все еще нужна твоя помощь. – Я же дура? – не удержалась Пором. Палом ответил ей долгим тоскливым взглядом. – Лука с Леонорой подрались, – сообщил он со вздохом. Пором плюхнулась на табуретку рядом с братом. Она ждала чего угодно, но не такого. – То есть как? Брат пожал плечами. – Я сам не понял, если честно. Мы пошли в бар продолжать, потом оказались дома у Леоноры, еще выпили, потом еще немножко, потом слово за слово – и они принялись меня делить, – он пригорюнился. – А ты где был в этот момент? – спросила Пором, уже представляя, как будет писать скорбящие письма о безвременной кончине в Трою и Королевство гномов. – Под столом прятался! – рявкнул Палом. – Ты что, шутишь, еще не хватало под горячую руку лезть! Но все живы, – поспешил он ее успокоить. – Синяками обе отделались. Они отсыпаются. А мне-то что делать?! Такое у него в этот момент было несчастное, запуганное лицо, что Пором как-то сразу перестала сердиться. Все-таки Палом, хоть и невыносимый, был ее братом, а значит, его проблемы превращались в ее проблемы – так повелось еще до их общего рождения. – Вали, – быстро сказала она. – Чего? – Палом удивленно захлопал ресницами. – Спрячься где-то. Я вместо тебя поговорю с ними. Но тебе придется сделать выбор. Так больше продолжаться не может, – Пором хмыкнула и не смогла удержаться от мелочной мести. – И имей в виду: они могут объединиться и вдвоем намять бока уже тебе. Так что тебе и правда безопаснее будет скрыться и вернуться лишь когда все устаканится. – Я у учителя спрячусь, – решил брат, задумавшись на секунду. – А ты точно все уладишь? – Улажу, – пообещала Пором. – Но с одним условием. Уже обрадовавшийся Палом сник. – Ты больше никогда не будешь напоминать мне о прошлом Каина. Я помню, кто он. Помню, что он совершал. Не надо мне опять и опять об этом говорить. Палом недолго помолчал. – И все равно ты дура, – грустно вздохнул он. Пором влепила ему еще один подзатыльник. Леонору она нашла в постели. Та лежала, завернувшись в одеяло, с мокрым полотенцем на голове, но, по крайней мере, была жива. Жива и страшно смущена. – Да я сама не понимаю, как оно вышло! – шепотом рассказывала она, кривясь от похмелья. – Нормально же общались. А потом слово за слово, Лука пригрозила разбить мне нос, если я буду покушаться на Палома, я предложила ей попробовать... Ну и вот. Как голова-то болит... Пором вздохнула, положила руку ей на лоб. – Почему ты не использовала Эсуну? – Она паршиво помогает при похмелье, – ответила Леонора. – Только и эффекта, что к головной боли прибавляется дурнота от недостатка магической силы. – Эсуна, – произнесла Пором, направляя заклинание на подругу. – Это у тебя не помогает, а у меня поможет. Скажи, ты знала про Луку? Леонора стащила с головы полотенце, отбросила его в сторону. Недоверчиво покосилась на Пором. – Вроде и правда легче стало... Ну да, знала. Еще с Луны. Палом, конечно, шифровался, да толку. Я надеялась, что раз я тут, а она где-то далеко, он выберет меня, но, похоже, просчиталась, – она грустно опустила голову. – А ты бы хотела, чтобы он выбрал тебя? – спросила Пором, приобнимая ее за плечи. – Конечно! – горячо ответила та. – Палом мне нравится, и даже очень. И, по-моему, это он виноват – он нас обеих за нос водит, получается. Пором пожала плечами. – Если тебе интересно, я этого не одобряю. – Да знаю я, – Леонора снова понурилась. – Вообще мне иногда кажется, что даже если он выберет Луку, мне будет не так обидно, как сейчас. Но я не знаю, как заставить его наконец-то определиться. И на Луку злиться я не могу. Мы слишком много прошли вместе, чтобы поругаться из-за парня, даже если этот парень – Палом, – она слабо улыбнулась. – Но пить нам, пожалуй, вдвоем не надо. Очень похожие выводы из происходящего сделала и Лука. Пором не нашла ее в гостинице – будучи главным механиком "Красных Крыльев", та с утра пораньше, невзирая на похмелье, принялась за работу на кораблях. Когда Пором добралась туда, с Лукой как раз общался Каин: – Нет, ты объясни мне – откуда у тебя этот синяк на половину лица? – С лестницы вчера по пьяни навернулась, – пробормотала Лука, постукивая молотком. – И так раз десять, да? Послушай, я отвечаю за ваше здоровье и благополучие! И если у тебя случился конфликт, ты обязана доложить... – Да не было никакого конфликта, командир, – Лука страдальчески поморщилась. – Я упала, прямо мордой в перила. Хорошо, нос и зубы целы. Каин раздраженно махнул рукой и только тогда заметил подошедшую Пором. – Я не помешаю? – спросила она, стараясь говорить непринужденно. – Нет, – он строго посмотрел на Луку. – Смотри, если завтра король Жиотт спросит меня, почему его дочь вся побитая... – ...скажешь, что я взрослая девочка и имею право напиться и упасть на лестнице, – вздохнула Лука. Каин рассерженно отвернулся. – Ты невыносима. Мы еще вернемся к этому разговору, а пока простите, вынужден вас оставить. Моя группа зачистки и так из-за меня задержалась. Лука, если надумаешь дать лестнице сдачи, сообщи. Пором и Лука проводили его взглядами. – Упрямый, как мой папочка, – вздохнула Лука. – Хорошо было с Сидом: тот никаких вопросов не задавал, даже если я вся в крови приходила. А этот душу вынет, но докопается. Ну да ладно, хватит о нем. Поговорим о тебе. – Обо мне? – удивилась Пором. – Ну да, – невозмутимо ответила Лука, примериваясь отверткой к болтам, торчащим из какой-то железки, назначения которой Пором даже смутно не представляла. – Тебе хоть понравилось? Пором вспыхнула так, что ей на миг показалось, что кожа на щеках готова разорваться, а кровь – брызнуть во все стороны. Но все же смогла взять себя в руки. – Ты о чем? Лука наконец-то подобрала нужную отвертку и принялась споро откручивать болты. – Я о том, что командир нынче в гостинице не ночевал, а я прекрасно знаю, кому он строчил письма все это время. Вот и спрашиваю: как оно тебе? Думаю, не ошибусь, если скажу, что это был твой первый опыт, – она тоже покраснела и помотала головой. – Ты не думай, я не собираюсь смеяться или что-то такое. Просто интересно, что меня ждет, если Палом все-таки выберет меня. Пором присела с ней рядом. В конце концов, они были подругами, а Лука всегда знала, где стоит остановиться и о чем не надо говорить остальным. – Странно, – призналась она. – То есть все было чудесно, но сейчас... очень странно осознавать, что нас связывает большее, чем эти письма. – Мне хотелось хотя бы в одно заглянуть, – призналась Лука после паузы. – Но это некрасиво, и я не стала. Так что я могу только представлять любовную лирику в исполнении командира. "О роза моего сердца!.." Она осеклась и с размаху ударила себя по лбу свободной рукой. Повисла неловкая, напряженная пауза. Первой ее нарушила тоже Лука: – Прости, это было дурацкое сравнение. Язык мой глупый вперед мозгов несется. Пором молчала. Она знала, что укололо ее в невинной шутке – и Лука тоже знала. Это было темное, недостойное чувство, но Пором никак не могла от него избавиться. Ревность. Банальная, вульгарная ревность – но как было не ревновать, если Роза оставалась его единственной любовью на протяжении стольких лет? Когда Каин сказал, что больше не любит Розу, она ему поверила. Но каждая такая мелочь снова пробуждала глубоко сидящее в сердце сомнение. – Прости еще раз, я такая дурная, – вздохнула Лука. – Вроде принцесса, а по воспитанию хуже Палома. Только у нас, гномов, непосредственность – достоинство, а тут, наверху, я начинаю понимать, что все-таки надо иногда держать язык на привязи. Ты хотела меня спросить насчет драки с Леонорой? – Как ты догадалась? – удивилась Пором, на время отложив тяжелые мысли. – Ну а зачем еще? – отвинтив железку, Лука принялась протирать внутренности механизма тряпкой и смазывать маслом. – Наверняка Палом рассказал тебе. – Рассказал, – не стала отрицать Пором. Лука поморщилась, выругалась и взяла новую тряпку – почище. – Так скажи им обоим, что если у них взаимная любовь – отлично, я не против. Но пока Палом не определился, я от него не отступлюсь. Я же его с детства люблю, знаешь? Пором кивнула. – Так вот. Пусть ведет себя как мужчина и найдет в себе смелость сказать одной из нас – либо мне, либо ей – что положение безнадежно. Если это буду я, я, конечно, поплачу, напьюсь, может, разгромлю что-то кувалдой, но не встану на пути его чувств. Но до того... А перед Леонорой мне стыдно, не стоило так, она не виновата. Сильно я ее зашибла? – Совсем не зашибла, или она успела полечиться до моего прихода, – отозвалась Пором. – Кстати, хочешь, я и тебе синяк подлечу? – Не надо, сам пройдет, – буркнула Лука. – Среди гномов мало волшебников, и мы предпочитаем в мелочах на магию не полагаться. Иначе я бы уже командира попросила. – Я была права, – пробормотала Пором. – Хм? – Когда предположила, что вы можете объединиться и побить Палома вдвоем. Лука рассмеялась. – Кстати, тоже неплохое решение, запомню его на крайний случай. А пока можешь передать своему трусливому братцу, что сроку у него – до отлета "Красных Крыльев". Я принцесса, мне нельзя вот так вот просто голову морочить. – Передам, не беспокойся, – ответила Пором, размышляя о том, сколько еще подзатыльников заслужил заваривший эту кашу брат. – Нда, – понурился Палом, когда она в двух словах пересказала ему разговоры с Лукой и Леонорой – опустив, впрочем, те части, которые касались ее самой. – Значит, друг на друга они не злятся. Теперь обе точат зубы на меня. Что мне делать? Пором села напротив. Друг Палома, его старый учитель, вышел, чтобы не мешать разговору брата и сестры, и сейчас Пором с любопытством рассматривала его гостиную. После всех невзгод и разрушений Мисидия, хоть и восстанавливалась, но все равно жила гораздо хуже, чем раньше. Побелка осыпалась, по стенам шли трещины, а сколько их предстояло еще заделать... Пором тяжко вздохнула. За сердечными переживаниями она совершенно забыла о своем долге старейшины Мисидии. – Палом, – серьезно сказала она. – Мне часто снится Луна, знаешь? – Мне тоже, – задумчиво ответил брат, и тут же вскинулся, – а при чем тут это? – Я сейчас скажу жестокую вещь, но послушай. Представь себе, что там, в бою с Создателем, вместо нас четверых с тобой были Лука и Леонора. И обе попали под его Мегавспышку. Кого ты кинешься спасать первой? Палом молчал. Смотрел на книжную полку за ее спиной. Пором обернулась; там, среди томов, лежала маленькая, выточенная из дерева модель "Лунного Кита". – Я понял, – наконец, нарушил тишину брат. – Слушай, можешь оставить меня одного? Мне надо подумать. Иди к своему драгуну, он, небось, соскучился. Пором опять захотелось треснуть его посохом, но она сдержалась и спокойно встала. – Вот и думай. А я поговорю с твоим учителем насчет его жилья. Она с утроенной силой схватилась за обязанности старейшины, как только поняла, что счастливая – и взаимная – любовь дает ей энергию для свершений. В следующие дни Пором успевала все: она носилась с места на место, везде помогая, все контролируя и всеми руководя. "Красные Крылья" оказались отличными строителями: восстанавливать разрушенное им удавалось гораздо лучше, чем не привыкшим к физическому труду волшебникам Мисидии. И пока половина их ремонтировала дома, вторая выкашивала монстров вокруг города, да так эффективно, что в окрестностях можно было гулять почти без опаски даже ночью. Палом не помогал: он целыми днями бродил где-то, мрачный и взвинченный, и огрызался на любые попытки привлечь его к общественно полезному труду. Ни Лука, ни Леонора его не трогали: одна занималась техническим обслуживанием кораблей и других механизмов, которые приносили ей жители Мисидии, вторая помогала Пором, взяв на себя медицину – на стройке и на охоте регулярно кого-то зашибали, рвали когтями или травили. Пором считала, что это были замечательные дни. Если она и могла на что-то пожаловаться – так это на недостаток сна. Ее ночи были наполнены любовью; Пором никогда не думала, что когда-нибудь будет так упиваться чужими поцелуями и ласками, что обычная, земная любовь к мужчине сможет стать для нее дороже возвышенного чувства долга перед народом Мисидии. Утром она расчесывала волосы Каина, как раньше расчесывала брата, потом отпускала его на охоту – чтобы вечером встретить его и всю ночь не размыкать объятий. – Когда мы закончим в Эблане, я вернусь к тебе и больше никуда не уеду, – сказал он однажды. Ее сердце болезненно дернуло. Пором гнала от себя эти мысли – о том, что она старейшина Мисидии, и ее место здесь, а он – командир "Красных Крыльев", и его место в Бароне, за полмира отсюда. Ей не хотелось думать, как их любовь увяжется с долгом, хотя она и не сомневалась, что они найдут выход. Каин смотрел на нее, и в его синих, синее неба, глазах, Пором видела решимость. – Ты когда-то сказала мне, что я убегал семнадцать лет. Это правда, я действительно бегал – от всего, что могло напомнить мне о том, кем я был когда-то. Так вот – я больше не убегу. Хватит. Я устал тащить груз своего прошлого, я хочу быть счастливым, и хочу, чтобы ты тоже была счастлива. "Я уже счастлива". Она с ужасом ждала отбытия "Красных Крыльев" в Эблан, хотя и знала, что перенесет разлуку без труда – слишком часто в ее жизни ей приходилось прощаться. Просто сама мысль о том, чтобы обходиться без этого счастья долгие месяцы, казалась ей пугающей. Однажды вечером она встретила у водопада прогуливавшегося Теодора и напрямую спросила его: – Ты тоскуешь по Урсуле? Мальчишка сначала захлопал ресницами, потом пригорюнился. – Конечно. Ее мама говорит, что это подростковые глупости, но я ее люблю, – он вспыхнул до корней волос и умоляюще посмотрел на Пором. – Только не смейся! – И не подумаю, – пообещала она. Теодор снова расслабился. – Я ей письма пишу, но это совсем не то же самое, что видеться, понимаешь? Да и потом... Я волнуюсь насчет будущего. Я принц Барона, но она принцесса Фабула, уважаемый Янг может отказаться отдать ее за меня замуж, даже если мой отец не будет против. Я советовался с Каином... – И?.. – заинтересовалась Пором. – Что он тебе сказал? – Сказал, что если наши чувства выдержат проверку расставанием, он поддержит меня перед отцом, а пока посоветовал доказать мою взрослость и серьезность моих намерений беспорочной службой, верностью Урсуле и подвигами во имя ее, – он опять понурился. – Ну я же Луну прошел, Пором, неужели кому-то не ясно, что я уже взрослый? Пором улыбнулась и потрепала его по голове. – Для Янга любой претендент на руку его дочери будет бестолковым мальчишкой, тебе надо просто смириться. Теодор тяжко вздохнул. Этот разговор немного ее успокоил: ведь если даже Теодор, пусть и жаловался на тоску, но хорошо держался, то разве не сможет переждать в разлуке она, Пором? К тому же у нее останутся письма... Но все равно – с каждым днем ей все сильнее и сильнее хотелось наложить "Замедление" на само время. В предпоследний день пребывания "Красных Крыльев" в Мисидии Пором пришла домой пораньше – хотела приготовить Каину настоящий домашний ужин. Но не тут-то было: войдя на кухню, она обнаружила, что за столом сидит Леонора и рыдает навзрыд. Пором кинулась к ней. – Что случилось?! Леонора кивнула, размазывая слезы по щекам, и всхлипнула: – Па... Палом... Пором уселась рядом и погладила ее по спине. Они обе были ее подругами, поэтому она не собиралась становиться ни на чью сторону, но Леонору было жаль до слез: уж слишком убитой она выглядела. Леонора уткнула лицо в ладони и заплакала еще горше. Пором осторожно обняла ее, и та немедленно принялась заливать слезами ее плечо. – Ну почему Лука? – сквозь всхлипы спрашивала она. – Чем я хуже? Палом сам говорил, что я красивая, что я ему нравлюсь... Почему он выбрал ее? Пором вздохнула. "А почему мы вообще выбираем тех, кого любим? Почему Роза выбрала Сесила? Почему я выбрала Каина? Почему Теодор выбрал Урсулу, а Ридия не выбрала Эджа? Похоже, все определяется не только привлекательностью". – Видимо, так было суждено, – сказала она вслух. – Тебе больно сейчас, выплачься, если хочешь. Давай выпьем вместе? Или прогуляемся где-то? Или просто пожалуйся на моего брата-урода – уж я-то смогу разделить твое негодование. Леонора хихикнула сквозь слезы. – Он не урод, да и Лука неплохая девчонка... Но почему-то именно я оказалась лишней. Почему? Чем я хуже? Вечер с Каином явно летел ко всем монстрам, и, осознав это, Пором ощутила настоящую обиду. Это был последний вечер перед отбытием, завтра он улетит, и она не увидит его недели и месяцы. Но просто отправить Леонору домой она тоже не могла – хотя бы из женской солидарности. И тут сидеть не могла тоже: с Палома сталось бы привести Луку домой. – Пойдем к тебе, – позвала она, стараясь ничем не выдать своего настроения. – Поревем вместе, поругаем Палома, бутылку вина разделим. Только мне надо записку оставить. Она быстро нацарапала пару слов Каину и, оставив листок на кухонном столе, мягко взяла Леонору под руку и повела на улицу. Следующие несколько часов Пором занималась только тем, что разливала вино, вытирала Леоноре слезы и слушала ее воспоминания о первом задании с Паломом. В конце концов изрядно захмелевшая Леонора легла головой на ее колени, и Пором принялась перебирать ее волосы. – Ты настоящая подруга, – прошептала Леонора. – Я сегодня, когда он мне сказал, сразу хотела в Трою вернуться. Я ведь не ради того, чтобы Мудрецом стать, в Мисидию переселилась, а ради Палома. Но можно я все-таки останусь? – Конечно, – удивилась такому вопросу Пором. – Мисидия – твой дом, и я всегда буду тебе рада, – она посмотрела за окно. Солнце село несколько часов назад, и теперь не только вечер, но и ночь с Каином срывалась тоже. – Хорошо бы заснуть, – сказала Леонора. – А завтра, когда проснусь, чтобы оказалось, что все это было дурным сном... Пором промолчала, продолжая поглаживать ее по голове. – Я сейчас наложу на себя "Сон". Посиди со мной, пока заклинание не подействует? – Конечно, – отозвалась она. – Я с тобой посижу. Леонора вытерла мокрые глаза, улеглась на подушку, подсунув ладони под щеку. – Ты прости меня, что все это на тебя вывалила. Но ты моя самая близкая подруга... – вместо ответа Пором укрыла ее одеялом. – Сон. Через минуту Леонора уже крепко спала. Пором убрала вино, перемыла стаканы, протерла столик. Она так опоздала, что еще пятнадцать минут уже ничего не значили. Только убедившись, что Леонора спокойно спит и ее не тревожат кошмары, Пором двинулась домой – и уже издалека увидела свет в окне кухни. Палома дома не было. Но зато на кухне нашелся Каин – он спал, сидя на стуле и опустив голову на сложенные руки. Пором тихо подошла и притронулась к его плечу – он мгновенно поднял голову, сонно моргая. – Я ждал тебя, – сказал он. – И заснул. – Прости, – прошептала она. – Я хотела прийти раньше, но Леонора... – Ты хорошая подруга, – со странным выражением в голосе произнес уже проснувшийся Каин и взял ее за руку. – Я видел Палома, кстати. Они с Лукой в гостинице, Лука просто светилась, когда я уходил. – Немудрено, – Пором покачала головой. – Но хотя бы не попадаться на глаза Леоноре ему совести хватило. Каин поморщился, хотел было что-то сказать, но осекся. Вздохнул. – Ладно, неважно. Завтра я уезжаю. Не будем тратить эту ночь на обсуждение чужих отношений вместо того, чтобы строить собственные. От этих слов сердце екнуло, но Пором предпочла заглушить зародившуюся в нем тоску. Леонора провожать "Красные Крылья" не пошла. Пором заглянула к ней утром – подруга лежала в кровати, читала книгу и выглядела хоть и подавленной, но уже не настолько расстроенной, как вчера. Палом с Лукой же, наоборот – сияли, как две монеты, держались за руки, и излучали такое счастье, что Пором становилось стыдно за ежесекундно усиливающееся собственное дурное настроение. – Я же не бросаю тебя, – Каин, уже облачившийся в свои доспехи и проверивший корабли перед отбытием, держал ее за плечи, заглядывая в лицо. – Я оставляю тебе свое сердце и обещание вернуться. Да и Эблан не так далеко, неделя на обычном корабле и четыре дня на летающем, я смогу вернуться в любой момент. Пором могла сказать, как грустно ей, не успев напиться сполна своим пьянящим счастьем, снова оставаться без него, с одними письмами да надеждой – но вместо этого только кивнула. Каину предстояла дальняя дорога, и не хотелось отпускать его с тревогой из-за нее. – Я напишу тебе, – улыбнулась она дрожащими губами. Вместо ответа он ее обнял и прижал так, что перехватило дыхание. За его спиной засмотревшийся на них Теодор споткнулся и чуть не грохнулся, замахав для равновесия руками. Когда настало время отлета, Пором махала до тех пор, пока корабли не поднялись в небо и не взяли курс на Эблан. И тогда продолжала махать, хотя прекрасно знала, что с палубы ее уже не видно. Палом подошел к ней, и Пором заметила, что глаза у брата красные. – Ну что, – стараясь отвлечься от затопившей сердце грусти, спросила она. – Значит, на Луне ты спасал Луку? Палом вздохнул. – На Луне я спасал тебя, дуреха. А потом мне приснился сон, в котором Каин уводил их обеих, и я понял, что отдавать ему Луку мне чуть более жалко. Пором рассмеялась. – Я непременно ему расскажу. – Только попробуй! – вспыхнул он. – Я тебя... в жабу превращу! Пором обняла его за плечи, и он затих. – Пойдем. Сейчас мы должны превратить эти недели из тоскливого ожидания в ожидание радостное. Предлагаю начать с текущих дел... Палом послушно двинулся за ней.