Дракон для волшебницы

Пором грустно подперла голову кулаком. Что она только ни делала – пересчитывала, выискивала в документах пропущенные строчки, проверяла цены – а строчка "расходы" ну никак, сколько бы она ни пыталась на нее повлиять, не сходилась с реальным состоянием казны. Пором не могла досчитаться целых тридцати тысяч гил, а это были не шутки. – Так ты не брал из казны эти деньги? – еще раз спросила она. Стоявший возле окна Палом смачно зевнул и написал на запотевшем стекле неприличное слово. – Нет, не брал. Слушай, я знаю, какого ты обо мне мнения, но Мисидию обворовывать я ни за что не стал бы. – Да я тебе верю, – Пором вздохнула. – Но куда-то же эти деньги делись? Палом отошел от окна, уселся на стул напротив нее. Серьезно посмотрел в глаза: Пором в очередной раз удивилась тому, насколько они непохожи. В детстве были почти неотличимы, учителя вечно их путали до тех пор, пока они не начали носить одежду разных цветов. А вот выросли совсем разными – будто и не близнецы. – Посмотри с другой стороны. Тридцать тысяч – цена двух хороших жезлов. Могла такая сумма разойтись на всякие незадокументированные мелочи? Те же дешевые жезлы для учеников – Мисидия их пачками покупает, все равно ломаются они в день по шесть штук! Пором покачала головой. – Все равно учителя подают заявки... Подожди! А это не может быть та сумма, которой мы напрямую заплатили восстанавливавшим Чертову Дорогу строителям? Ну, тем, помнишь, которые отказывались без дополнительного гонорара в логово монстров лезть? Палом задумался, потом покачал головой. – Не помню. Но им платил я, и у меня где-то записано. Я поищу и скажу тебе. Пором только собиралась ответить, уже открыла рот, как тут в дверь постучали и, не дождавшись приглашения, ввалился незнакомый мальчишка-подросток в дорожной одежде. – Гонец из Фабула старейшинам Мисидии! – гордо провозгласил он и только потом уставился на Палома и Пором. – Письма из Фабула? – обрадовался Палом. – Давай сюда! Мальчишка отступил на шаг, вцепившись в сумку. – Мне сказали – старейшинам, – пробурчал он. – Я им в руки и отдам! Близнецы переглянулись, в глазах брата Пором увидела знакомые насмешливые огоньки. – Мы и есть старейшины, – фыркнула она, опережая. – Вот он – черный маг Палом. Я – белый маг Пором. Давай сюда почту! Мальчишка открыл рот и вперился в них недоверчивым взглядом. Похоже, по его мнению, старейшины чего-либо никак не могли быть так молоды. – Ну что ты встал, мне тебя в жабу превратить, или как? – не выдержал этой игры в гляделки Палом. – Палом! – Ну что такое? Чего он пялится? Мальчишка наконец отмер, все еще колеблясь, открыл сумку, достал оттуда пачку писем, протянул их Пором – Палома после угрозы он явно побаивался. – Вот, – несмело сказал он. – Я завтра днем отплываю в Агарт, а оттуда в Эблан. Если есть почта, то приготовьте. Секунда – и его как ветром сдуло. Пором принялась перебирать письма. – От Теодора... – "Красные крылья" сейчас в Фабуле? – оживился Палом. Пором еле удержалась, чтобы не хихикнуть. Она прекрасно знала, что брата интересует не столько сам баронский военный отряд, сколько сопровождавшая их гномка-механик. – Ну да. Они закончили в Дамциане и полетели туда. Вот, письмо от Луки, – глаза Палома вспыхнули, – адресовано тебе. Палом выхватил из ее рук конверт, немедленно распечатал его и вперился взглядом в текст. Пором продолжала разбирать письма. – Три штуки от Урсулы... И когда у нее за тренировками и восстановлением страны только находится время столько строчить? Одно от Янга. Одно от Шейлы. О, еще одно от Теодора – видно, скучно ему там... Палом ее не слушал, он читал свое письмо. Пользуясь тем, что внимание брата было полностью поглощено посланием от Луки, Пором попыталась незаметно сунуть последний конверт под бумаги с расчетами. Неудачно: в самый неподходящий момент Палом поднял голову и заметил ее манипуляции. – А это от кого? – спросил он таким тоном, что совершенно ясно было – он прекрасно знает и спрашивает только потому, что хочет, чтобы она сама призналась. Пором вспыхнула. Ее многое раздражало в брате, но ничто не бесило больше, чем этот покровительственный тон, появлявшийся у него всякий раз, когда речь заходила о Каине. – Это мне, – буркнула она в ответ. Палом продолжал в упор глядеть на нее, забыв даже о письме Луки, которое до сих пор сжимал в ладони. – Ты так с ним и переписываешься? – А что, это запрещено? – огрызнулась она. – Палом, успокойся! Это просто переписка. Мы друзья, мы ведь так много пережили вместе на Горе Испытаний! – А потом он предал тебя, – напомнил Палом. – И ты не можешь знать, что он не предаст тебя снова. Пором помолчала. Был один подлый прием, всегда заставлявший брата заткнуться, но она не любила прибегать к нему, так что попыталась объяснить спокойно: – Во-первых, это был не он. Во-вторых, по такой логике мы не можем доверять ни Сесилу, ни Янгу, ни эйдолонам Ридии – они все были под чужим злым влиянием. – Ты не хуже меня знаешь, что это другое, – не сдался Палом. – Да и потом, все знают, что Каин всю жизнь сох по Розе. Зачем бы ему сейчас проявлять знаки внимания к тебе? Пором вспыхнула и все-таки не удержалась: – А что Леонора скажет, если узнает о твоей переписке с Лукой? Лицо Палома пошло пятнами, но он нашел в себе силы огрызнуться: – Ты бы определилась, что ли – или "просто переписка", или Леоноре есть из-за чего беспокоиться! Пором не нашлась с ответом. Пару секунд они буравили взглядами друг друга, потом Палом встал – резко, чуть не повалив стул. – Я пойду проверю, как там урок у учеников, – буркнул он и ретировался так быстро, что, не будь он чистым черным магом, Пором заподозрила бы его в применении заклинания "Телепорт". Она вздохнула. Палом бывал совершенно невыносим, и иногда она жалела, что Старейшина отдал свое место им обоим. Иногда ей хотелось спросить, не разочаровался ли он в них после этих ссор и не хочет ли отобрать свое место обратно, раз они никак не могут жить дружно. Но спросить было не у кого: заявив, что хочет дать молодому поколению как можно больше свободы, Старейшина отправился в путешествие, помогая своей белой магией людям по всему миру. Последнее письмо от него пришло из Трои, Пором уже написала ему, но ни словом не упомянула разногласий с Паломом – не посмела жаловаться, ведь Старейшина годами в одиночку справлялся с той работой, которой теперь они занимались вдвоем. Наверное, поэтому он и выбрал обоих, но, что бы там Старейшина ни говорил, Пором казалось, что брат вовсе не дополняет ее, а наоборот – давит, пытаясь навязать свое мировоззрение. Вот и тут... Она взяла в руки конверт с короткой надписью угловатым прыгающим почерком левши: "Пором, старейшине Мисидии". Сломала печать и вчиталась в строчки. "Здравствуй, Пором. Я очень рад, что в Мисидии все в порядке: во многих местах повысившийся уровень океана привел к затоплению полуостровов и островов, поэтому мы все очень беспокоились за ваш город. Я верю, что все ваши маги придумали бы, что делать с водой, но все равно до самого твоего письма я места себе не находил от беспокойства..." Пором улыбнулась. Лестница, лестница, еще лестница. Пором бежала наверх, задыхаясь, спотыкаясь, перепрыгивая через ступеньки. Она понятия не имела, почему ей именно сейчас понадобилось посмотреть на оставшиеся после падений метеоритов разрушения, но бежала – к самой высокой точке во всем замке. Палом называл это "кризисом веры". Пором фыркала на него, хотя в глубине души знала, что брат прав. Корабль, который должен был отвезти их в Мисидию, отходил через два часа – на разрушенную, полную обезумевших от жажды крови монстров Чертову дорогу соваться охотников не было. Эдвард с Харли уже уехали неделю назад, а вместе с близнецами на корабль должны были сесть Янг и Урсула. Еще через час отбывали "Красные Крылья" – группа Сесила распадалась, возвращалась в свои дома, из спасителей мира опять превращаясь в правителей, волшебников и воинов. И Пором хотела еще раз, взобравшись на самую высокую уцелевшую башню Баронского замка, посмотреть, ради чего они все сражались, и ради чего продолжали выполнять свой совсем не героический долг сейчас. Нога неосторожно наступила на трещину в ступеньке, и, когда та раскрошилась, неожиданно потеряла опору. Пором взмахнула руками, пытаясь удержать равновесие, но уже ощущая, что падает, что сейчас пересчитает все эти ступеньки спиной точно так же, как раньше пересчитала ногами. Рефлекс сработал быстрее разума. – По... Сильные руки поймали ее, подхватили под бока, задержав падение. – ...лет! Она уже не падала, но заклинание сработало: ноги оторвались от земли, сама Пором – как и ее неожиданный спаситель – повисла в воздухе над ступеньками. – Очищение, – произнес над ее ухом знакомый голос, и Пором ощутила, как вспыхнули щеки. Ну надо же было так опростоволоситься – не только упасть, так еще и заклинание невпопад наколдовать! Контр-магия сработала: оба опустились вниз, и только убедившись, что она крепко стоит на ногах, ее спаситель разжал руки. – Я думала, ты готовишься к отбытию, – пробормотала Пором, поправляя платье и стараясь скрыть неловкость от дурацкой ситуации. Каин обошел ее, оказавшись в поле зрения. Показал на неприметную дверцу, выходящую прямо на лестницу. – Так и было, а потом я вспомнил об этой комнатке для дозорных и поднялся сюда – посмотреть и подумать. И услышал, как ты бежишь. Ты ведь тоже за этим на башню поднимаешься, верно? Она кивнула. Каин приглашающе повел рукой. – Незачем подниматься на самый верх, отсюда тоже хороший обзор. Добро пожаловать в мое убежище. – Убежище? – спросила Пором, пригибая голову, чтобы не удариться о слишком низкий дверной проем. В комнатке было пусто, пыльно и заброшенно. Только стояли стол с оплывшей свечой в подсвечнике да колченогая табуретка. На них как раз пыли не было, и Пором покосилась на Каина, думая о том, давно ли он сюда пришел. – Здесь такое место... размышлительное. Я еще в юности часто сидел здесь, когда Сесил с Розой... ну да неважно. Пором подошла к окну. Каин не соврал: обзор отсюда был что надо – она прекрасно видела и город, и леса вокруг, все – изрытое кратерами от упавших метеоритов. Пором тяжело вздохнула: если в Мисидии пейзаж был не пригляднее, их с Паломом ждало очень много тяжелой работы на пределе сил. Каин встал рядом, и думать о Мисидии сразу стало гораздо сложнее. Пором знала, что должна бы ненавидеть его, презирать, бояться – но не хотела. А чего хотела, она сама не могла понять – и боялась заглядывать в этот уголок своей души. – Я не знала, что ты умеешь колдовать "очищение", – сказала первое, что пришло в голову. Каин хмыкнул. – Я сам не знал, я наудачу попробовал. Похоже, я научился чему-то от тебя на Луне. Луна... Пором поняла, что судорожно сжимает кулаки, и заставила себя разжать ладони. Она не говорила об этом никому (в особенности Палому!), но то, что произошло на Луне, изменило все. Там, глядя в лицо настоящему кошмару, она колдовала и колдовала, накладывая заклятие за заклятием, без передышки, до тех пор, пока руки не начинали дрожать, а в глазах не темнело от нехватки магической силы. Исцеление – ускорение – отражение – защита – барьер – замедление – очищение – эсуна – святость. Она поддерживала Палома и Гольбеза, пока они поливали Создателя Метеорами, – поочередно, давая друг другу восстановиться, – она исцеляла и защищала закрывающего их щитом Сесила, она по мере возможности ослабляла врага. А Каин защищал ее. Пором знала, что он будет защищать ее до последнего вздоха, не как единственную девушку в отряде, а как единственного сильного белого мага. Потеря одного из черных магов не ударила бы по боеспособности так, как ее потеря, и поэтому Каин живой стеной стоял между ней и смертью, принимая на щит все предназначавшиеся ей удары, но не отступил ни на шаг. То, за что она должна была ненавидеть его – его предательство в Мисидии – исчезло после тех боев. Смылось его собственной кровью. А позже, исцеляя его раны, касаясь каждого ожога, каждого пореза, Пором впервые поймала себя на мысли, что хочет задержать ладонь на его коже дольше, чем это нужно для лечения... Сейчас Каин стоял рядом с ней, глядя вдаль, и Пором опять поймала себя на мысли, что хочет прикоснуться. Провести пальцами по лицу, очертив лоб, линию скулы, щеку, подбородок. Коснуться тонких губ. Интересно, он целовал кого-нибудь когда-то? Если он всегда любил Розу, а Роза не отвечала на его чувства... Чтобы справиться с наваждением, Пором завела руки за спину и сцепила в замок. Заговорила нарочито небрежно: – Куда вы отправитесь? – В Дамциан. Утром пришла весточка от Эдварда, он нас ждет, – Каин все так же смотрел вдаль, кажется, избегая ее взгляда. – Я напишу тебе письмо. Слова вырвались неожиданно и даже испугали Пором своей простотой. Но она тут же обрадовалась – это ведь и правда было замечательное решение! Все они договорились переписываться между собой, так почему бы ей не написать Каину? Он тоже часть их команды! Он, однако, воспринял идею без энтузиазма. Вздохнул: – Пором... Я не уверен, что это хорошее... В груди вспыхнуло яркое пламя. Это была не злость, не ярость и даже не возмущение. И вообще Пором не могла назвать это чувство плохим. Она просто поняла, что если не скажет этого сейчас, то будет молчать всегда. И пусть она не Роза, но она тоже имеет право на свою надежду. – Молчи, – велела она, на секунду вспомнив, как обычно разговаривала со строптивым братом. – Я напишу тебе, потому что я так хочу, и ты не можешь мне запретить! Ты можешь не отвечать, но я все равно буду писать тебе! Потому что то, что было на Луне, спаяло нас, и я не позволю тебе просто взять и забыть обо мне! Один раз ты уже сбежал ото всех на семнадцать лет, но это не повторится! Каин молчал и смотрел вдаль. Отповедь Пором явно попала в точку: он явственно побледнел, но самообладания не потерял. – Пором, послушай! – начал он, убедившись, что ей больше нечего сказать. – Давай начистоту? Она кивнула. – Ты замечательная девушка: красивая, добрая, смелая, благородная, честная. В тебе каждый день можно открывать новые чудесные грани, я по-настоящему счастлив, что знаком с тобой, и по-настоящему виноват перед тобой... – Прекрати, эта история уже давно... – начала она, но Каин ее оборвал: – Не перебивай меня, я же тебя не перебивал? Так вот, Пором. Ты чудесная девушка, а я... Я слишком стар. Слишком долго был один. Слишком много зла на моей совести. Моя душа – пережженная пустыня. Прекрасный цветок не может расти на голой каменистой почве, ему нужны тепло и уход. Ты не будешь со мной счастлива, Пором, поэтому давай не будем начинать то, что в конечном итоге принесет лишь горечь и боль. Он отвернулся, двинулся к двери. Пором сжала кулаки. Она могла многое ему сказать: и о том, что в свои тридцать восемь он едва ли выглядит старше Палома. И о том, что многократно искупил все причиненное зло. И о том, что некоторые цветы сажают специально для того, чтобы насытить почву, сделать ее из непригодной к засеванию щедрой и богатой. И о том, что она, лучший белый маг Мисидии, может исцелить все, а значит – и его израненную душу. Вместо этого она просто сказала: – И все равно я напишу тебе. Каин вздрогнул так, словно она ударила его в спину, но не обернулся. В ее сне они снова сражались с Создателем. И в какой-то момент все начинало идти не так. Первым падал Палом. Он бросал на Создателя Вспышку, а тот колдовал Отражение – и заклятие отскакивало, и брат валился под ее ноги с опаленными волосами, со спекшейся до угля кожей, с обгоревшей дырой в груди. Пором захлебывалась криком, но некогда было оплакивать Палома – надо было колдовать, колдовать беспрестанно, и она колдовала, стараясь не думать о том, что ее близнеца, ее второй половины в этом мире, больше нет... Потом погибал Сесил. Создатель бил его каким-то длинным гибким отростком, Сесил заслонялся щитом – и щит пробивался насквозь вместе с телом, оставляя Барон без короля, Теодора – без отца, а их всех – без лидера и верного друга. Пором призывала магию, стараясь наколдовать лечение, спасти его хотя бы на время боя – но напрасно. – Пором... Беги... Каин падал на колени, силясь удержаться, используя собственное копье, как костыль – а по голубой броне потоками текла кровь. Он поднимал помутневшие синие глаза, в которых с каждой каплей крови оставалось все меньше и меньше жизни, перехватывал копье и швырял его в Создателя. А потом падал на землю лицом вниз, и под его телом очень быстро расплывалась багровая лужа. Гольбез разводил руки в стороны. Гольбез, когда-то страшный черный маг, колдун, наводивший ужас на них всех, а сейчас просто брат Сесила и последний, кто мог отомстить за его гибель. Но что значила его сила по сравнению с силой Создателя? Метеор срывался, Создатель отвечал Мега Вспышкой – и Гольбез отлетал к стене и так и оставался лежать там, больше не в силах подняться. Пором поудобнее перехватывала посох, уже зная – она бессильна. – Святость... И слышала над головой грохот Метеоров. – Куда ночь, туда и сон. На самом деле было уже утро: за окном занимался серый, какой-то неуверенный рассвет. Пором сжалась в комочек под одеялом, обняла себя за плечи, стараясь забыть приснившуюся ей картину. Она была достаточно умна, чтобы понимать – будь они чуть менее умелы или чуть менее удачливы, эта картина могла бы стать для них реальностью. Но все равно не собиралась впускать ее в свои мысли и чувства. – Куда ночь, туда и сон. Мы все выжили, и будем жить долго... Она поняла, что больше не уснет. Встала, босиком прошлепала по коридору, заглянув по пути в комнату Палома. Его кровать была застелена. Пором нахмурилась. Они с братом были настолько разными, что никак, никак нельзя было поверить в то, что они близнецы. Девочка и мальчик. Белый маг и черный. Правша и левша. Спокойствие и сдержанность против горячности и порывистости. Она любила сладкое, а он – соленое. Она проводила вечера с книгой, а он – в компании. Трудно было найти настолько же противоположного ей человека, как Палом, и режима дня это тоже касалось. Пором ложилась рано и поднималась с первыми лучами солнца. Палом мог сидеть полночи, а потом до полудня валяться в кровати. И то, что в такое время он не видел третий сон, было очень странно и неожиданно. Пором пожала плечами. Она не очень верила в благоразумие брата, но знала, что в обиду он себя не даст, так что волноваться раньше времени смысла не видела. Она прошла на кухню, налила морса из кувшина, выпила, задумчиво пялясь в окно. Они все выжили. Сон – это всего лишь сон. В прихожей хлопнула дверь, послышались шаги. Пором, отставив стакан, кинулась за ними – и нашла Палома в его комнате. Его волосы были распущены и растрепаны, камзол он держал в руке и ожесточенно тер глаза – как будто не только не выспался, но и был чем-то сильно расстроен. – А, ты не спишь, – без особого энтузиазма приветствовал он ее, садясь на кровать. – Слушай, можешь, пожалуйста, принести мне чего-нибудь попить? Пором молча вернулась на кухню, сполоснула стакан, налила туда еще морса. Принесла брату. – Так где ты ночевал? Она уже почувствовала, что случилось что-то значимое, и Палом, отставив стакан, подтвердил ее догадку: – У Леоноры. – Да ладно, – удивилась Пором. Она прекрасно осознавала, что они с братом давно уже взрослые и вправе включать в отношения телесный аспект, но практического опыта ни у нее, ни у Палома пока не было. – Ничего не было, – Палом грустно понурился. – Вообще все как-то так по-дурацки... Он махнул рукой. Пором молча подошла к столику у стены, взяла оттуда расческу. Если она когда-то и завидовала в чем-то брату, то только его шевелюре. Палому от природы достались по-настоящему роскошные волосы – густые, крепкие, цвета темной древесины. Пором, хоть и была девочкой, никак не могла составить ему конкуренцию своим чахлым хвостиком – но зато ей с самого детства нравилось возиться с волосами брата. Да и Палома это успокаивало – самостоятельно попробуй заплети такую гриву до пояса! Поэтому сейчас она взобралась с ногами на его кровать и принялась осторожно распутывать одну из прядей. – Я тебя расчешу, а ты рассказывай. Палом тяжело вздохнул, подставляя голову под расческу. – Да нечего особо рассказывать... Гуляли. На звезды любовались. Разговаривали – о Луне, о магии, о Мисидии. Потом пошли к ней, начали целоваться, и в какой-то момент я вспомнил, что она – жрица из Трои. Я не знаю, как там у этих жриц с соблюдением девственности, но от одной мысли, что вот я сейчас ее обесчещу, а мне потом все семь остальных за товарку мстить придут, у меня все как опустилось... Наплел, короче, какой-то ерунды о том, какой это ответственный шаг и как нам надо подождать, нежно поцеловал в лобик и ретировался. Пором захотелось хихикнуть, но она в последний момент смогла замаскировать смешок под кашель. – Вот скажи мне как девушка своему брату-близнецу, – тоскливо продолжил Палом. – Ты вот как бы это восприняла? Пором задумалась над ответом, проводя расческой по гладким тяжелым прядям. – Ну, зависит от мужчины, на самом деле... Если бы он ко всем женщинам относился бережно, поверила бы. Но будь это какой-нибудь ловелас, который вдруг именно со мной решил отступить – точно заподозрила бы второй мотив, помимо озвученного. – Понятно, мне конец, – Палом опять потер глаза. – Ну ты же не ловелас? – Зато я нахальное хамло. "Бережно относился к женщинам" – это не обо мне, сестричка. Пором фыркнула. Разделила волосы на три части, проворно заплела небрежную косу, после чего слезла с кровати. – Ложись-ка спать, сонный ты еще более нахальное хамло, чем обычно. А с Леонорой я поговорю, если хочешь. Лицо Палома просветлело. – Но имей в виду: я не одобряю то, что ты крутишь шашни и с ней, и с Лукой, – остудила его она. – Я скажу ей, что ты ничего плохого не имел в виду, но не буду ни в чем убеждать ее. Сам разбирайся со своими девушками. – Ну, хоть так, – Палом повалился на кровать, его лицо расплылось в улыбке. – Я всегда знал, что моя сестричка, хоть и невыносимая, но прикроет меня в случае чего. Пором бросила в него расческой. Платье было в муке, и Пором боялась смотреть в зеркало, так как подозревала, что лицо тоже совершенно белое. Эльма, старая повариха, бросила быстрый взгляд на стол, где на доске лежали ряды аккуратно слепленных пирожков, и вернулась к своему котлу. – Молодцы, девочки, быстро и красиво. Старейшина Пором, ничего, что я так фамильярно к вам? – Ничего, тетя Эльма, – она плечом отвела с лица вылезшую из-под косынки прядь. – Вы нас с Паломом младенцами нянчили. Равномерно покрытая мукой Леонора долепила очередной пирожок и потянулась за куском теста. У нее получалось быстрее и аккуратнее, но Пором изо всех сил старалась не отставать. Это была первая свадьба в Мисидии после войны, и по такому выдающемуся поводу гулять собирались всем городком. Да, полно было еще проблем, монстры все еще досаждали, да и отстраивать осталось множество зданий, но свадьба – это символ новой жизни, и все надеялись, что после нее все беды уж точно останутся в прошлом. Старейшины трудились над подготовкой не меньше остальных. Палом помогал мужчинам ставить шатры и сколачивать столы, а Пором, прихватив растерянную Леонору, отправилась помогать на кухню. Одна Эльма точно бы не справилась с приготовлением еды на такую толпу празднующих. – У меня Био не получается, – пожаловалась Леонора после паузы. Трудясь бок о бок, они успели поговорить уже о многом, и теперь на очереди было обсуждение успехов Леоноры на ниве становления мудрецом. – То есть заклятие проходит, а осушение на цель не накладывается. Палом говорит, что это не Био, а пародия, и если я не освою его, то не освою ни Вспышку, ни Метеор. – Больше слушай Палома, – фыкнула Пором, лепя пирожок. – Гольбеза помнишь? Когда он еще врагом был? Хотя бы по слухам? – Конечно. Его забудешь! Страшный был – ух! А потом оказался вполне неплохим человеком. Ну мрачный, молчаливый – так у нас половина там, на Луне, таких была. – Так вот, чтобы ты знала, этот могучий черный маг, который в свое время навел страху на все королевства, не знал ни одного статусного черного заклинания. То есть даже в жабу никого превратить не мог. У нас любой ученик может, а ему проще было Метеором по голове долбануть, чем это сделать. Ну вот не даются ему превращения. Может, и тебе так же не дается Био. Рано отчаиваешься. Леонора хихикнула. – А Палом над ним не смеялся? – У Палома инстинкт самосохранения слабый, но есть, поэтому нет, не смеялся. Каин смеялся, но у него к Гольбезу вообще старые счеты. Леонора положила на доску еще один пирожок, устало повела плечами. – Госпожа Эльма, может, хватит? Та окинула взглядом стол. – Нет, мало. Еще десятка два слепите, и будем в печь сажать. Леонора закатала рукава и снова потянулась к тесту. – Спасибо, ты меня слегка успокоила. А то Палом извел уже своими насмешками. Это было бы обидно, если бы я не знала, что он всегда так общается. Кстати, Пором, можно спросить? Пором кивнула. Леонора помялась, сосредоточенно отмеривая нужное количество начинки. – Вот ты его сестра. Скажи мне, Палом меня любит? А то мне иногда кажется, что любит, а иногда – что просто балуется... Пором тяжело вздохнула. Она так и не выполнила данного брату обещания и не поговорила с Леонорой, но и сейчас, когда разговор сам вывернул на нужную тропу, она не знала, что сказать. Врать не хотелось, подставлять брата хотелось еще меньше, но и Леонора ей нравилась. – Его чувства к тебе искренние, – наконец, сумела вывернуться она. – Просто Палом еще очень незрелый и толком не умеет ни проявлять их, ни вообще общаться с девушками. Отсюда нерешительность и другие неловкие моменты. Леонора вспыхнула, под слоем муки став красной, как вишня. – Он тебе рассказал, да? – Да. Он очень беспокоился насчет того, что поступил неправильно, и спрашивал моего совета. А я посоветовала не торопить события: то, что должно случиться, рано или поздно случится само собой. Леонора медленно выдохнула, постепенно возвращаясь к нормальному цвету лица. Вернулась к пирожкам. – Спасибо тебе, ты такая хорошая... Мне очень нравится Палом. Я не уверена, что он – мой идеал мужчины, но он тоже замечательный! Пором промолчала. С самого детства ее идеалом мужчины был Сесил. С тех пор, как они вместе поднимались на Гору Испытаний, она мечтала, что вырастет и выйдет замуж за такого же – храброго, честного, благородного, доброго ко всем и никому не отказывающего в помощи мужчину. Каин был темнее, эгоистичнее, жестче – и Пором всегда очень хорошо понимала Розу в ее выборе. До тех пор, пока не встретила его снова. – Не руководствуйся идеалами, – посоветовала наконец она, отряхивая руки и принимаясь выстилать бумагой противни. – Мы, старейшины Мисидии... Палом, ты где?.. Мы, старейшины Мисидии, поздравляем молодоженов и желаем им, чтобы их семейная жизнь была волшебной, как сам наш город... В голове шумели два бокала вина, но слова ложились на язык гладко. Гости свадьбы улыбались, глядя на них с Паломом – почетных гостей. Жених и невеста, два молодых белых мага, нежно улыбались, слушая ее неподготовленную речь. Раскрасневшийся Палом нетвердо стоял рядом, и Пором на миг задумалась о том, сколько он выпил. – ...Так что давайте выпьем за молодоженов! Во всем теле была какая-то невероятная легкость – как будто на этом празднике она сбросила с себя все хлопоты, переживания, тяжелые воспоминания. К ее бокалу тянулись десятки рук – все хотели выпить со старейшиной. "Так вот как Палом так надрался". Пором тоже хотелось надраться, но из двух старейшин хотя бы один обязан был оставаться в относительно здравом уме, поэтому она смеялась, вела разговоры без конца и края, но на вино не налегала. Атмосфера и так была достаточно беззаботной. Ее то и дело приглашали на танец: красивая девушка, она всегда притягивала внимание мужчин, да еще и статус добавлялся... Пором никому не отказывала, но и ни с кем не флиртовала. Стоило ей закрыть глаза, и она представляла, как приводит на свадьбу баронского драгуна, как танцует с ним, а он поддерживает ее – легко и в то же время крепко, как поддерживал тогда, в тот день, когда она падала со ступеней, а он ее ловил. И светло улыбается – она никогда не видела у него такой улыбки, но почему-то уверена, что он так умеет... В середине праздника, когда молодожены удалились, а Палом в пятый раз пригласил на танец Леонору, Пором решила, что имеет право уйти тоже. Она покинула шатер, спотыкаясь в темноте – все-таки вино оказало на нее большее воздействие, чем она надеялась – и радостно улыбаясь своему настроению, пришла домой. А дома, прежде чем лечь спать, достала из-под бумаг на столе последнее письмо из Фабула. "...Когда мы закончим здесь, мы должны будем отправиться в Эблан, но больше всего я хотел бы выкроить время и хотя бы ненадолго завернуть в Мисидию..." "Будет ли у нас когда-нибудь свадьба, баронский драгун? Да что там свадьба – у нас хотя бы любовь будет?.." Пором прижала письмо к груди и свернулась калачиком, надеясь, что ей приснится счастливый сон.