Уроборос

Несколько месяцев спустя. Конец ноября. Джон Смит был образцом обыденности. Серой, ничем не примечательной, сухой обыденности. Неловко сидящий костюм, купленный по скидке, ранние залысины на лбу и не выделяющееся ни одной чертой худое лицо. Длинные руки, узловатые пальцы и очки, постоянно съезжающие на кончик носа. Джон жил в маленькой квартирке, доставшейся от отца, подкармливал соседскую кошку и смотрел документальные фильмы по вечерам. Бурчал на подростков, слушающих музыку на баскетбольной площадке под окнами, и задумывался над тем, что делал бы с несколькими тысячами долларов или загородным домиком на берегу одного из Великих Озер. В общем, мечтал о жизни нескучной и увлекательной и, как большинство подобных личностей, мало что делал. Лишь говорил. Джон Смит также не любил свою работу — порочный круг документации, в котором он прочно застрял, и мерзкий кофе, с горем пополам выполняющий свою единственную функцию — бодрить, которым он был весь пропитан. Выучившись на экономиста, Джон мечтал о должности в небольшой конторе, мечтал стать преуспевающим бухгалтером и жить в пригороде. В итоге стал клерком в успешном риелтерском агенстве. Огромном и не дающим никакого карьерного роста. Застрял в пограничье отчётов, откуда не вырваться. Работа не любила его. Босс Карнеги требовал все и сразу, никогда не переносил дедлайны. На самом-то деле, был неплохим мужиком, но, черт, редкие послабления и не менее редкие премиальные мало что меняли. Джон встряхнул головой, пытаясь отогнать сонливость. В кружку с кофе, старую и с отколотой эмалью на ободке, спланировала с полки крупная пылинка. Он макнул в жидкость палец, вытер об брючину. Теперь в кофе пыли нет, а по синтетической ткани костюма растеклась темная капля. Плевать. — Ох, Джон, опять задерживаешься, — покачала головой мисс Сури, его соседка по опен-спейсу, убирая косметичку в сумку из крокодиловой кожи. — У тебя вообще личная жизнь есть? Эффектная умная индианка. Ей-то легко говорить, поморщился Джон. За три года работы в агентстве мисс Сури сменила четырех ухажеров и сейчас готовилась к свадьбе с пятым. У Джона же отношения были лишь однажды и не продлились дольше месяца. Но он не отчаивался. С некоторых пор в его серой жизни появился проблеск, и он собирался разжечь этот огонек до пламени. — У меня есть... есть планы на сегодня. Карнеги просил лишь пару абзацев переделать. — Я сказал сделать тебе это завтра! — Смит и Сури оба вздрогнули, когда из-за угла появился их босс, впопыхах наматывающий на шею шарф. Он пролетел мимо них, остановившись лишь в дверях. — Убирайся отсюда, Смит. Хоть один день в неделю глаза не мозоль охранникам! Круто развернулся на каблуках и, вспомнив о собственном достоинстве, пошел к лифту. Шлейф его одеколона щекотал нос. Босс Карнеги использовал ароматы лишь по определенным случаям, так как считал, что раздражающие запахи ведут к снижению работоспособности. Джон был с ним согласен, но иногда ощущать дорогой терпкий древесный сандал было лучше, чем смесь дамских цветочных духов и капсулированного кофе. — Что это с ним? — мисс Сури задумчиво посмотрела ему в след, убирая выпавший локон в хвост. — Свидание, — пожал плечами Смит. — Тебе бы тоже... — сказала она, закидывая ремешок сумки на плечо. Ее кофточка на несколько секунд натянулась на груди, дав возможность рассмотреть рисунок кружева ее бюстгальтера под тонкой шелковой тканью. Смит отвел глаза. — Я сказал, у меня другие планы, — он повысил голос на полтона, решительно щёлкая по кнопке отключения ноутбука. Торопливость шефа была ему на руку. Сегодня свершится то, ради чего они так долго работали. По крупицам собирали информацию и готовились несколько долгих месяцев. С тех пор, как Смит познакомился с Культом, у него была цель. Никогда раньше он бы не подумал, что присоединится к чему-то подобному. О, он был обывателем, стремящимся расцветить свою жизнь новыми красками, но сделать это думал простым и, в общем-то, не настолько кардинальным способом. Все началось с того, что Джон заинтересовался оккультными науками, хотя до этого ни разу не замечал в себе интереса к подобным вещам. Просто однажды он что-то заметил краем глаза — то ли тень, то ли человека, скользящего в сумраке ночи настолько бесшумно и незаметно, что уставший Джон принял это за игру сознания — и потом ещё не раз замечал подобные вещи, к тишине стал прислушиваться внимательнее, а в темноту всматриваться осторожнее. И как любой человек, столкнувшийся с непознанным, он не стал обращаться к знакомым, чтобы они не сочли его ненормальным, но забрался в единственное место, способное дать ответы на все вопросы. Интернет. Оглушенный разношерстной информацией о всевозможных сущностях и круговороте богов-ангелов-демонов, он на некоторое время остыл, а потом во время очередного скитания по просторам всемирной сети натолкнулся на один форум. Сайт был сделан простенько и на первый взгляд казался заброшенным, но люди на форуме все ещё обитали, и Джон решил ненадолго присоединиться к ним. Потыкался, оставил комментарии в паре тем, а потом, когда сам не заметил, как погряз во всем этом, ему на почту пришло письмо. Некая женщина предлагала прослушать курс лекций о языческих богах. И, наверное, если все что было до этого можно было назвать предысторией, то это было именно оно. Начало. Да, то письмо было началом. Женщина рассказывала многое. О культурах, о богах, о том, как чтили и проклинали их люди. О том, что боги до сих пор следят за жизнью людей. Джон сначала относился к этому с немалой долей скепсиса. В призраков он был ещё готов поверить, но не более. На лекции пришел ради того, чтобы скрашивать однообразные вечера не в интернете, а общаясь с другими людьми. Эти другие люди, к слову, с самого начала показались ему слишком фанатичными. Внимали словам женщины без лишнего движения, смотрели на нее неотрывно или записывали за ней в потрёпанные блокноты. Когда она замолкала, задавали ей вопросы, и она отвечала с не меньшим энтузиазмом. Джон сначала смотрел на всех них с непониманием, мало разделяя из общее увлечение, но позже сам не заметил, как начал спрашивать сам. Ему нравилось, как эта женщина смотрела на него, как блестели ее глаза и как она двигала руками, когда разъясняла непонятные ему вещи. Она была прекрасна, экспрессивна и настолько же фанатична. Осознание того, что он увяз в любви к ней, для Джона не было неожиданностью. В конце концов, он часто влюблялся, но она... Он бы пошел за ней. Однажды она написала ему. Она хотела встретиться с ним не на лекции. Хотела кое-что рассказать ему. Что-то очень важное. Джон многое себе навыдумавал, но на встрече они с ней не были одни. Кроме них за столами сидели ещё семь человек. Всех их Джон видел на лекциях, и все они были растеряно и старались друг на друга не смотреть. Женщина взяла его за руку, чуть прильнула к нему и сказала, что без него они не справятся. Он — ключевая деталь. В тот день она впервые раскрыла им правду. Рассказала, ради чего собирала их раньше и ради чего собрала сейчас. Рассказала о Ваале, в чьем ведении перерождения всех существ, когда либо обитавших на Земле. Но там, где он заперт, он бессилен и ему необходима сила, чтобы вновь ступить в мир и показать ему свою мощь. Женщина сказала, что готовила их восьмерых с самого начала. Они — единственные, чей веры и духа хватит, чтобы вернуть господина в мир. И Джон сам не понял, как согласился. В самом деле, подумал он, что может быть неправильного в том, чтобы пробудить настоящего Бога. Не того, кого монотеистические религии , а Истинного. Того, кто был с самого начала. Женщина назвала их Культом Уроборос, и с того дня они усердно готовились... Когда Джон вынырнул из своих мыслей, мисс Сури уже ушла. И ему было тоже пора. К театру Юниверсал он прибыл одним из первых. Пробрался внутрь, руководствуясь инструкцией одного из адептов. Гнетущая атмосфера здания, несколько десятилетий назад бывшего средоточием развлечений, а теперь пустующего, надавила на плечи каменной глыбой и сперла дыхание, но Джон был непоколебим в своей цели и шел вперед, оставляя в пыли на лестнице одинокие следы. На хлипкой, местами прогнившей сцене, по которой нужно было ступать с неменьшим почтением, чем произносить вполголоса молитвы Ваалу, женщина нарисовала мелом знак, в середину которого установили стол. В концертном зале стоял полумрак. Свет свечей, расположенных по кругу на столике, разгонял его совсем чуть-чуть, и Джону в колеблющихся тенях на полу виделись следящие за ним духи. Он стоял на отведённом ему месте, крепко сжимая в руках серебряную чашу, и женщина ходили среди них восьмерых, наливая им густо пахнущий отвар из стеклянного плоского сосуда, похожей на древнегреческий килик. Она давала им этот напиток на каждой встрече, но в этот раз он показался Джону более горьким. Наконец, когда приготовления были закончены, и остальные адепты — их было около двух десятков, не считая восьмерых и женщины — замерли статуями вокруг них, готовые в любой момент подхватить молитвы, женщина заговорила, вытаскивая из-под своей струящейся мантии свёрток. — Когда мы только начали свой путь, многие из вас не верили, что наша цель достойна, — она чуть повела головой, и Джон понадеялся, что ее взгляд предназначался ему. — Мы прошли через сомнения и неудачи, готовили свои тела и разум для служения великой цели, великому господину нашему, единственному истинному Богу Ваалу. Его свет послужил нам путеводной нитью, его зов мы слышали и теперь собрались здесь для того, чтобы исполнить наше предназначение. В этом свертке, что я держу, — она начала медленно разворачивать ткань. Что-то неровно блеснули под светом свечей, и вскоре Джон смог увидеть нечто прекрасное. Женщина держала в руках маску, окуривая ее дымом от тлеющих трав. Золото словно источало тусклый свет, и Джон не мог оторвать от нее завороженного взгляда. Женщина для него перестала существовать, лишь ее голос все ещё звучал на переферии сознания. Главной была маска, и она манила. — В этом свертке вещь, принадлежащая самому Ваалу в те годы, когда он только ступил на землю, когда он имел человеческое тело и никто не помышлял о его изгнании. И она же станет для него проводником. Мы шли к этому долго. И самые достойные из нас проводят его в наш мир!.. Джон сделал глоток из чаши, чувствуя, как огонь заструился по венам. Маска в руках женщины ожила. Она подняла золотые веки и смотрела на него бесконечной тьмой, и губы ее беззвучно двигались, но Джон слышал ее слова в голове. Он достоин. Он послужит великой цели. Адепты запели громче.

***

Проснувшись, Алек обнаружил себя закинувшим ноги и руки на Джейса. Отлепился от своего парня, перекатившись на свободную часть кровати, на прохладное смятое постельное белье и потянулся всем телом, ощущая в мышцах приятную утреннюю тяжесть. — Утро, — с тихим смешком Джейс взъерошил его волосы. Алек зевнул, уворачиваясь от руки. Нашарил где-то на прикроватной тумбочке телефон. Вздохнул, понимая, что еще нет даже восьми часов и возмущенно ткнул Джейса в плечо. — За что? — рассмеялся тот, потирая место ушиба. — Во сколько мы вчера легли? Алек потер лицо ладонями, отгоняя сонливость. Взгляд зацепился за штаны, висевшие на ручке полузакрытого ящика комода, и за футболки, валяющиеся у окна. Он покосился на Джейса, наблюдавшего за ним с довольной улыбкой сытого кота. Настроение у него, по-видимому, было просто прекрасным. Джейс, ухмыльнувшись совершенно по-вэйландовски с блеском чертовщинки в глазах, схватил Алека поперек груди и притянул к себе, устраивая ладони на пояснице. — Не помню во сколько, но... — он потерся носом о его волосы, — но я не против повторить кое-что снова. Алек хмыкнул. Он приподнялся на локтях и смазано поцеловал Джейса в уголок рта. Тот улыбнулся сквозь поцелуй, слегка прикусил его нижнюю губу — так, для острастки — и ответил с большим жаром, заставляя Алека прикрыть глаза и заурчать от удовольствия. Была в утренних поцелуях своя магия. Уютная, доверительная и возбуждающая. Это было сонно и неторопливо, это было смятое белье под телами, кожа о кожу и призрачный свет из окна. Это было прекрасно. Тогда, спустя неделю после их размолвки тем ранним утром они, уставшие и измотанные, завалились вместе на эту же кровать. Алек тогда словно забыл о скромности, оставшись в одних боксерах и прильнув к парабатаю с голодным поцелуем. Джейс отлично помнил те несколько часов, что они провели сплетаясь друг с другом, неспособные выпутаться из объятий ни на минуту. Он помнил вкус кожи и жар дыхания. Помнил поджарое тело, выгнувшееся под ним напряженной струной. И он был бесконечно рад тому, что они повторили это ещё не раз. Джейс запустил руки под ткань его боксеров, огладил ягодицы, коротко сжимая. Повел ладонями вверх, ногтями царапая вдоль позвоночника, заставляя Алеку вздрогнуть, притеревшись ближе. Внизу живота в узел свернулось горячее возбуждение. Алек оседлал бедра, аккуратно отцепляя от себя его руки, зафиксировал его запястья на подушке, не позволяя двигаться. Поерзал немного. — Детка? — от неожиданности Джейс даже не подумал вырываться, только двинул бедрами вверх. Алек охнул, склоняясь к нему, и поцеловал его в шею. — Какой же ты раздражающий. — Но ты… — Какой же ты невыносимый. — Но я тебе нравлюсь? Не удостоив его ответом, Алек слегка прикусил судорожно бьющуюся жилку на шее, зализал место укуса, цепочкой поцелуев спускаясь от ложбинки между ключицами вниз. — Ещё слово и я передумаю... Пе-ре-ду-ма-ю... — каждый слог он сопровождал поцелуями​, обжигающе-яркими по сравнению с прохладой его пальцев. Алек сполз пониже, перестал контролировать его руки, но Джейс покорно остался лежать в той же позе, хотя нестерпимо хотелось прикоснуться. Тяжесть в паху и движения парня сводили с ума. Дышать становилось тяжелее. Горячий воздух давил на грудь, и во рту пересохло настолько, что он смог лишь хрипло простонать. — Слушаюсь, — Джейс дернулся от щекотки. Алек наконец добрался до его груди, поцеловал правый сосок, оттянув губами, вобрал в рот. — Тогда ты не услышишь, насколько ах... мне это нравится. — Я запрещаю тебе лишь говорить. Алек отвлекся от своего увлекательного занятия, выпрямился на бедрах Джейса, сжимая их коленями. Легко чмокнул в губы, мазнув носом по скуле, жарко выдохнул в ухо, клыком цапнув маленькую серёжку. Алек любил кусаться. Как маленький котёнок, игриво и безболезненно. Но это было ново, и Джейс с удовольствием открыл для себя эту его черту и беззастенчиво пользовался. Подставлял шею, сам отвечал тем же. И редко, совсем редко, Лайтвуд позволял себе брать контроль над ситуацией. Это действительно заводило. Джейс шумно выдохнул, пытаясь продлить прикосновение. Схватил Алека за затылок, притягивая к себе, возвращая жаркий развязный поцелуй. Приподнялся на локтях, перестав удерживать Алека. Тот облизнул припухшие, покрасневшие губы и медленно, едва касаясь, провел кончиками пальцев по груди, торсу и слегка сжал член сквозь ткань трусов. Более прекрасного зрелища Джейс в своей жизни ещё не видел и то, как под кожей сокращаются мышцы, заставляло его сходить с ума. Он никогда бы не подумал, что парабатай увлечет его настолько, что он перестанет соображать. Джейс зарычал, поддаваясь бедрами вверх, напряг пресс, чтобы сесть, и оставил в чувствительном местечке под шеей свой след. С силой провел руками от линии ребер до бедер. — Хватит меня мучать... — Хватит? — Алек соблазнительно улыбнулся, подался назад, прижавшись пахом к паху. Он выглядел таким великолепным. В полутьме комнаты его кожа казалась опалово-бледной, темные волосы растрепались по плечам, а глаза... Ох, эти глаза хотели довести Джейса до высшей точки немедленно. — Иди ко мне, — Джейс поманил его к себе. Обнял, широким жестом огладив напряженную спину, притянул к себе за затылок, намереваясь поцеловать. — Эй! В дверь постучали. Алек замер в дюйме от губ Джейса и под его разочарованный стон выпрямился, утирая губы рукой. — Чего тебе, Иззи? — Разлетайтесь по своим гнездам, голубки, — даже в приглушенном голосе хорошо слышалось ехидство. — Родители приедут через час. — Зачем? — А я откуда знаю? — буркнула сестра и, судя по отдаляющимся шагам, ушла. — У нас есть целый час... — проурчал Джейс, намереваясь залезть рукой Алеку в трусы. — ...чтобы прибраться и быть пай-мальчиками, — юноша перехватил его пальцы, подцепившие резинку боксеров. Улыбнулся, глядя на недовольное лицо парабатая, и склонился над ним, оставляя на губах поцелуй. Джейс потянулся за ним, легонько прикусил его нижнюю губу, и повалил на кровать, подминая под себя. Возбуждающее волшебство утра исчезло, но Джейсу все ещё было хорошо, хотя где-то в глубине души появилась неуверенность. Алек засмеялся, пытаясь уйти от вездесущих пальцев, и чуть не свалился с кровати, если бы Джейс ловко не перехватил бы его за талию, затаскивая назад. На минуту они так и замерли. Алек, прижатый спиной к груди Джейса, и Джейс, уткнувшийся носом ему в затылок. — Поиграли и хватит, — тон Лайтвуда стал чуть прохладнее. Он выпутался из объятий, выскользнул из постели, собирая по комнате разбросанную ранее в спешке одежду. Джейс следил за ним, приподнявшись на локте. — Алек. Я не хотел тебя тогда обидеть. — Но сделал это, — Алек мельком глянул на него, натягивая на себя мятую футболку. Джейс смотрел на то, как под тканью исчезает руна парабатай, и с сожалением прикрыл глаза. — Я не думал, что... — Я понял, что не думал, — отрезал Алек. За какие-то несколько минут в нем не осталось ничего от той игривости, что овладела им. Он стал самим собой, и эта холодность, возводящая границы, Джейсу ужасно не нравилась, но он понимал, что вина на столь резкой смене настроения лежит на нем. — Тогда зачем ты пришел вчера? — Я все ещё твой парабатай, — Алек подошёл к нему, усаживаясь на край кровати. Провел рукой по золотым волосам, убирая выбившуюся прядку за ухо. — Я беспокоился о тебе. Рейд прошел не очень хорошо. — Но я в порядке. — Ты в порядке, — эхом отозвался Алек, поднимаясь. Он более не смотрел на него. Только остановился, прикоснувшись к дверной ручке. — Вставай скорее. Не хочу, чтобы родители были недовольны. — Ал, прости... Он хотел сказать что-нибудь ещё настолько заезженное, насколько и совершенно ненужное сейчас, но на лице у Алека застыло вполне определенное выражение. Он не выглядел обиженным или оскорбленным, лишь грустным и самую малость растерянным, но Джейсу и этого хватило, чтобы понять, что лезть к нему не стоит. Алек мельком глянул на него и выскользнул из комнаты, разорвав хлопком двери одну из тысяч нитей, протянувшихся между ними.

***

Клэри шикнула на Алека, когда он поднял руку почесать нос. Саймон заржал, глядя на смутившегося парня, а Алеку пришлось применить усилие, чтобы не закатить глаза. Они втроем сидели на одной из многочисленных лавочек в Центральном Парке. Слабый ветерок гонял по асфальтовым дорожкам желтые листья, и рябь по воде небольшого прудика. Саймон соблазнял Алека запахом горячего латте и свежих, облитых глазурью пончиков. Клэри старательно набрасывала в своем облепленном наклейками альбоме сразу несколько портретов Лайтвуда и забавно раздражалась каждый раз, когда Алек уставал сидеть неподвижно. Она была по-настоящему талантлива и, на самом-то деле, уже написала серию картин с его участием. За пафосным названием «Цветение в сумраке» скрывалось истинное волшебство. Алек уже однажды убедился в том, что Клэри необычна. Он не мог считать себя знатокам в искусстве или хотя бы более менее что-то в нем понимающим, но то, как ей удавалось передать его суть, его силу, было невероятно. Картины были выполнены в пастельных тонах, единственными яркими пятнами были синие цветы в волосах или на коже. — Эй! Алек вздрогнул, когда Клэри щелкнула пальцами перед его лицом. Она завершила свой рисунок парой штрихов, запихнула альбом в сумку и взялась за кофе с пончиком. Алек глупо улыбнулся, наблюдая за тем, как она пытается одновременно бороться с волосами, лезущими в лицо, и слизнуть с выпечки глазурь. Услышал, как щелкнула камера где-то сбоку. — У тебя такое забавное лицо, — умилился Саймон в ответ на его возмущение, блокируя дисплей смартфона. — Не выложи только никуда, — предупредил Алек. — Ой, мистер супершпион, ты мне скоро плешь проешь. Посмотри-ка сюда, — Льюис ткнул пальцем себе в макушку. — Я планирую к сорока годам все еще щеголять с этой великолепной шевелюрой, а не с блестящей лысиной. Ты от кого конспирируешься? Или ты агент Гидры, скрывающийся от Щ.И.Т.а, поэтому убьешь меня, если я раскрою твою личность? Алек закатил глаза, пришибленный очередной словесной волной. Если бы он мог выпускать стрелы с такой скоростью, с какой Саймон говорил, он бы уничтожал гнезда на рейдах в первую же минуту. А если бы Льюис стоял при этом рядом, уши демонов свернулись в трубочки еще раньше. В общем, из них вышла бы неплохая команда. — Эм, гидры? Зачем мне скрываться от щита? — О, Боже, — выпучил глаза Саймон, в притворном ужасе всплескивая руками. — Он выполз из пещеры! Или был заморожен во льдах целых семьдесят лет? — Хах, Саймон, дай мне спокойно поесть! Покрасневшая от смеха и горячего кофе Клэри замахала рукой, в которой держала пончик. Саймон возмущенно смахнул с щеки прилетевший кусочек кокосовой стружки. Алек тяжело вздохнул, спрашивая себя, как он все еще терпит этих примитивных. Одна — огненно-рыжий кролик-энерджайзер. Другой осыпает непонятными отсылками к современной культуре, находится везде и сразу и исполняет на гитаре какие-то совершенно умопомрачительные вещи. Алек, конечно же, не был совсем дремучим в этом. Он кое-что знал и, Господи Боже, у него же был выход в интернет, просто тренировки и обучение занимали много времени, хотя Джейсу и Иззи это не мешало отлично разбираться в фильмах и музыке. Просто для Алека это было не так... важно. Несущественно. В конце концов, у него будет целая вечность, чтобы научиться следить за современными трендами. — Значит так, Лайтвуд. Я тебе пришлю список всего, что должен посмотреть, послушать, прочитать уважающий себя молодой парень двадцать первого века. Ты выполнишь все инструкции, а потом мы заведем тебе аккаунт, чтобы ты мог найти себе подходящую девушку. На такие глазищи любая клюнет. — У меня есть парень, — ляпнул Алек лишь бы прервать этот оглушающий словесным поток. Глаза Клэри и Саймона синхронно лукаво заблестели. Они оба одинаково хитро заулыбались и переглянулись, и Алек со стоном подумал, что эти двое могли бы стать прекрасными парабатай, если бы не были столь надоедливы. — О, современный подход. Так, тиндер вычеркиваем. Но в аккаунте на грайндере на аватарке будет стоять вот это миленькое фото, — Саймон отработанным движением пальца пролистал несколько фотографий и чуть ли не ткнул Алека носом в экран смартфона. Тогда они были знакомы лишь две недели. Клэри потащила их обоих на любительский фестиваль фонариков, устроенный студентами местной академии искусств. Алек на фото держал зажженный фонарик в руках, и мягкий желтоватый свет падал на его лицо и ладони. На фоне ночного неба с серебристой россыпью звезд, которые так редко можно увидеть в мегаполисе, он смотрелся волшебно. И нет. Алек вовсе не бахвалился. — Даже спрашивать не буду, когда ты успел ее сделать. Скинешь мне? Пара движений пальцев и сообщение прилетело на телефон Алека. Лайтвуд автоматически глянул на дисплей. Два непрочитанных сообщения. Одно из них ожидаемо было от Льюиса, а второе — а вот это уже интересно — от детектива Гэрроуэя. Он редко писал ему. В последнее время ничего серьезного не происходило, и они иногда выбирались вместе попить кофе. «Здравствуй, Алек. Нам нужна твоя помощь. Кое-что случилось по твоей части. Встретимся на углу сорок шестой улицы и одиннадцатой авеню как можно быстрее.» — Простите, ребята. Долг зовет. — Какой еще долг в твои-то годы? — возмутился Саймон, вытащил картонный стаканчик латте из подставки и протянул ему. — Хоть кофе возьми. — Спасибо. — Алек, мама приглашает тебя на ужин в субботу! — спохватившись, девушка прокричала ему в след. — Придешь? — Подумаю!

***

— Ритуальное жертвоприношение? Ты позвонил Лайтвуду? Аларик поежился от пронизывающего холодного ветра, пробиравшегося под куртку. Поморщился, когда на нос прилетела крупная капля начинающегося дождя. Они с Люком, наскоро припарковав служебную машину, пробежались под эстакадой Нью-Ютрит под грохот проносившихся по ней автомобилей. Глядя на расписанное граффити здание из светлого кирпича, Люк припомнил криминальную статистику. В отличие от того же Бедфорд-Стайвесант, где пару месяцев назад погибли примитивные, принявшие опасный наркотик, район Боро-Парк не мог "похвастаться" высоким уровнем преступности, но преступления здесь все же случались, и на памяти Люка всегда случались самые худшие. Вот и сейчас их и группу криминалистов вызвали на массовое самоубийство. Ритуальное. Жители близлежащих домов почувствовали неясное беспокойство, переросшее в страх, еще рано утром. Конечно, ощущения — это не повод для вызова полиции, но примитивные, на самом-то деле, достаточно чувствительны ко всякого рода проявлениям сверхъестественного и, если что-то почувствуют, то будут вести себя недоверчивее и осторожнее. Как зверёк перед хищником. Так миссис Арчи, проснувшаяся около четырех утра и более не ложившаяся, заявила, что что-то странное происходит в заброшенном здании театра Юниверсал. Она рассказала о странных звуках, похожих на "стенания душ из самого Ада" из документальной передачи в прошлый четверг. Несколько соседей сообщили о схожих явлениях. Но все они сошлись в одном. Группа людей проникла в здание около полуночи и в спешке покинула здание ближе к семи утра. Первые патрульные отряды прибыли за несколько минут до десяти, а потом уже ближе к полудню и подтянулись детективы. Люк примерно представлял, что его ждет, но мало надеялся на быстрое и безпроблемное расследование. Он знал, что лишь Сумрак заставляет людей бояться по-настоящему, а не те игры, в какие любят играть примитивные в подвалах, вооружившись парой свечей и доской Уиджи. — Аларик, так мы каждое дело будем расследовать с его помощью. Кто из нас полицейский? И да, я написал ему. — Ну, он — сверхъестественный полицейский. Кстати, слышал, он сблизился с Клэри. — Не он с ней сблизился, а она, — хмыкнул Люк, лавируя сквозь толпу зевак. — Донимала меня, как он великолепно смотрелся бы в качестве модели, какой у него великолепный профиль и так далее! У меня уже в ушах его имя эхом отдавало. Так что она отстала от меня только после того, как получила его номер телефона. Теперь достает его. — А он что? То есть, Клэри — красивая девушка. Не смотри так на меня, я просто констатирую факт! Он — привлекательный молодой парень. Между ними, ну знаешь, искра и все такое? — Господи, сплетница, у тебя нет других тем для разговоров? Если хочешь знать, у Алека есть парень, и я не одобряю копание в их личной жизни. — Знаешь ли, некоторые любят и с теми, и с другими. — Не воплощай свои извращенные фантазии на этих детях! — Я ничего не воплощаю! — А... — с усмешкой протянул Люк, поднимая перед другом желтую ленту. Сержанту, охраняющему вход в театр, хватило мелькнувших на поясах детективов жетонов. Он и ещё несколько патрульных были заняты тем, что отгоняли​ от театра первых репортёров. — Значит, ты все же думал об этом. — Детективы! — доктор Эдди вырос на другом конце просторного холла, подзывая их к себе. Он был одет в свой обычный белый рабочий костюм, и Аларик, мгновенно настроившийся на рабочий лад, тихо заметил, что доктор по бледности не намного уступает форменке. — Что известно, Зак? — Восемь тел, самодельный алтарь и оккультные предметы. Жуткое зрелище, — он покачал головой, проходя в огромный концертный зал. Люк слышал о театре Юниверсал. Здание, декорированное в итальянском стиле, напоминающее богато украшенный амфитеатр под открытым небом, сейчас переживало свои худшие времена. Темно-синяя краска на потолке облупилась, статуи девушек в нишах и лепнина покрылись плесенью в некоторых местах, но все ещё витал здесь особенный дух прошлого, наполненного аплодисментами зрителей и великолепными представлениями. Стоявший в помещении запах, который благодаря волчьему чутью чувствовался особенно остро, слегка дезориентировал Люка, но он быстро взял себя в руки, стараясь вдыхать как можно реже. — Эх, потрясающее место было, — вздохнул Аларик, рассматривая ряды стульев, обтянутых пыльных бордовым бархатом, и пожелтевшую лепнину на стенах. — Мама рассказывала, что они с отцом часто сюда ходили. Шутка ли, пятьдесят центов за билет? На дощатой сцене на несколько рядов ниже словно разыграли дешёвый спектакль. На полу мелом был вычерчен некий знак, понять значение которого Люк не смог бы, даже если бы захотел. Меловые линии в некоторых местах стёрлись, и детективу оставалось надеяться, что криминалисты сразу сделали нужные фотографии. По центру знака был установлен небольшой шаткий столик, на котором каким-то​ образом уместился ряд оплавленных восковых свечей, несколько букетиков жженых трав-корешков, и треснувшая стеклянная посудина. Какая бы жидкость в ней ни была, она вся вытекла, пропитав деревянную столешницу. Несколько густых капель блестело на полу. — Ступайте осторожно, — предупредил Эдди. — Пол может провалиться.

***

Алек остановился около толпы зевак, наблюдая за парой парамедиков, вкатывающих в свой фургон тело на носилках. Судя по тому, что рядом стояло еще три таких фургона, и несколько машин с новостных каналов, случилось что-то действительно страшное. Уже на подходе к зданию театра юноша ощутил смутное беспокойство, сворачивающееся тугим клубком в груди. Обычно это значило лишь одно. Крупные неприятности. У Алека была хорошо развита интуиция на такого рода вещи. Активировав руну невидимости, Алек незамеченным проскользнул внутрь театра. Быстро пробежался по холлу, стараясь не задевать снующих мимо полицейских и не стучать каблуками ботинок по грязному мраморному полу. Поморщился от поистине могильного холода, царящего в помещении. Если снаружи было просто промозгло и начинался ледяной дождь, то здесь холод был статичен, неприступен и ощущался гранитной плитой над головой. Алек иногда чувствовал тоже самое на кладбищах. Скорбное безмолвие прошлого, которое не разбить ничем. Невидимый и тихий, Алек следовал за одним из криминалистов по широкой лестнице на второй этаж, с каждым шагом погружаясь в тяжелую атмосферу, царившую в театре. Мрачные, пыльные, полные призраков прошлого заброшки, потерпевшие поражение в сражении со временем. Алек никогда не любил такие здания. Они напоминали ему о том, что вечен он, но не его семья. Он сразу представлял, как через несколько десятков лет он, все ещё молодой и полный сил, будет бродить среди могил своих любимых. И от этого становилось настолько больно, что Алек иной раз не мог сдержать слез. Взяв себя в руки, Алек преодолел последний пролет и не останавливаясь прошел за криминалистом в концертный зал. В нос ударил неприятный запах жженых свечей, трав и подгоревшего мяса. Слегка дезориентированный, Алек остановился между рядами кресел, выискивая среди полицейских Люка или Аларика. Оба нашлись на местами провалившейся сцене. — Здравствуй, Люк, — шепнул он ему на ухо, прекрасно зная, что оборотни его заметили. — Привет, Алеек, — протянул в полголоса Аларик, хитро глянув в его сторону. — Что здесь произошло? — Не видишь? — Люку пришлось притвориться, что он говорит по телефону. — Какая-то секта орудовала здесь посреди ночи, и вот, посмотри, что из этого вышло. Он как можно незаметнее указал на последнее оставшееся тело, которое спешно упаковывал в черный мешок молоденький криминалист. Под четким контролем знакомого Алеку доктора Эдди он судорожно пытался сложить обгоревшие руки покойника так, чтобы не прищемить их молнией. — Это от него так пахнет? — поморщился Алек. — Только от него. Остальные в более... приемлемом состоянии. Неособо похоже на самоубийство, верно? — Надо было мне раньше прибыть, чтобы тела самому изучить. Хм, ладно. Мне нравится ваш доктор Эдди. Результатам его вскрытия можно доверять. Но... — Мы понимаем, Алек. Спокойно. Пойдешь посмотреть? — Я... Нет, — Лайтвуд почувствовал, что не может сделать шаг вперёд. Что-то останавливало его, и это что-то было очень знакомым. Он окинул взглядом столик и знак, мельком глянул на последнее оставшееся тело: худенькая девушка со стеклянными глазами лежала на боку. Она была в некое подобие мантии, а на лице застыло одухотворенное выражение. Она будто увидела в свой последний миг что-то, к чему была готова. Алек подумал, что эти люди добились того, чего хотели. А значит где-то в городе сейчас бродит дух или — что гораздо хуже — демон, и только вопрос времени, когда он начнет действовать. — Родители прибыли сегодня в Институт. Я подключу их к работе. Они должны знать о таком. — У тебя не будет проблем с тем, что ты сотрудничаешь с полицией? Как я понял, Роберт и Мариза не знают. — Я справлюсь. Кстати, о родителях. Люк. Миссис Фрэй пригласила меня к вам на ужин в эти выходные. — И в чем проблема? — Ну, это нормально, если я приду? Она в курсе этого всего? — Алек сделал неопределенный жест пальцами, указывая на свои руны на ладонях. — О чем? — ехидно спросил детектив. — Джослин знает, что ты охотник, а я — оборотень. Довольно сложно скрыть такое от любимой женщины. — Джослин Фрэй? Опять. Имя такое знакомое. Мысль крутится на периферии сознания, но вспомнить Алек никак не мог. Где-то видел, где-то читал, но где? — Что-то не так? — Нет, нет, все нормально. — Так ты идешь? Вообще-то, идея поужинать всем вместе принадлежит мне. Джослин обязана познакомиться с парнем, с которым ее дочь проводит так много времени. А ты обязан попробовать ее яблочный пирог. — Раз ты рекомендуешь... — вдруг Алек заметил что-то между досок, тускло блеснувшее в свете фонарика. — Что там такое? Аларик пошарил рукой в проломе, поморщившись от количества паутины, налипшей на ладонь, и выудил серебряную чашу на толстой ножке. Встал так, чтобы никто не видел, и передал ее Алеку. Люк заинтересованно оглядел предмет. Как только Алек осторожно перехватил чашу за ножку, у него нехорошо засосало под ложечкой. Он знал, как холодят руки темные артефакты, а от этого настолько сильно фонило, что кожу ладоней неприятно защипало. Чаша оказалась гораздо тяжелее, чем выглядела. На ее грубо отчеканенной поверхности проступал узор в виде змея, держащего в клыкастой пасти собственный хвост. Алек осторожно пропустил через чашу кроху своей магии, ровно столько, чтобы воздействовать на нее и не попасться чувствительным к магии оборотням. Те внимательно следили за его действиями, но вряд ли что-то заметили. Темно-пурпурный камешек, заменявший змею глаз, тускло вспыхнул. Серебряная фигурка крепче перехватила свой хвост, и слегка повела головой вверх. Охотник и детективы, затаив дыхание, наблюдали за тем, как на ободке медленно, словно выписывается чернилами, проявилась надпись на латыни. Hic est draco caudam suam devorans — Что это? О, Алек прекрасно знал значение этой фразы. Мерзкое чувство зародилось где-то в затылке и мурашками сползло по спине. Только этого им сейчас не хватало. — Дракон, пожирающий свой хвост. О, Ангел, Уроборос!.. — простонал Алек. — Это не просто секта, Люк. Это культ демона Ваала.