12 октября
«О хороших парнях никогда не пишут столько, сколько о плохих».
Сериал "Во все тяжкие" (Breaking Bad)
Можно вообразить и предвидеть все, кроме глубины моего падения.
Поговорим о мировой литературе и чему она нас учит. Поговорим о мужской солидарности. Мужик мужика предупреждал:
Шекспир «Ромео и Джульетта». Она. Яд. Смерть.
Дюма «Граф Монте-Кристо». Влюбился? Будь добр, отсиди 7 лет в тюрьме.
Достоевский «Идиот». Настасья Филипповна и Ко полностью разрушают психику Мышкина и окончательно превращают его в идиота.
Оруэлл «1984». «Она предала вас, Уинстон. Сразу, безоговорочно».
Макьюэн «Искупление». Крошка Брайони очень любила сочинять. Благодаря ее воображению невинный парень попал в тюрьму.
Вернемся в реальность.
Мне хотелось, чтобы её муки не прекращались до конца дней, ежесекундно свидетельствуя о её неугасимой любви до последнего вздоха. Но ко мне, а не к нему. Конечно, ненавидеть человека - значит желать, чтобы он был кем угодно, только не с тобой.
Ну, простите…
Вдобавок в моем вымышленном зале ожидания я один. Здесь нет ни других страждущих, чьи кровоточащие раны успокоили бы меня, ни иллюстрированных журналов на низком столике, которые бы меня отвлекли, ни шоколадок, которые повысили бы уровень эндорфинов* в крови, ни автомата, выплевывающего талончики с номерами, которые дали бы надежду, что ожиданию придет конец. Сука, конец ее ебаным отношениям с ним.
Даже сатану не могу вызвать… Живу, как в еврейском анекдоте: «Как продать душу ДЬЯВОЛА дьяволу так, чтобы он остался мне должен?»
Просто думаю: «Раз она так счастлива с ним, какого черта здесь делаю я?! Улетаю домой. Все. Пусть будет с кем хочет. Нахуя во все это ввязался? Бля, мне нечего было делать?» Я могу говорить только о том, что испытываю. Мне все кажется ничтожным. Все для меня остановилось. Я стараюсь не извлекать из этого никаких выводов, пробуждающих во мне горечь или тщеславие. Но не получается.
Папина смерть нереально подкосила меня. Каким бы он ни был - он был моим отцом. Я остался совершенно один. И выходит, только она разделяет мое одиночество. Долгую, уродливую, взрослую жизнь.
Ничего уже не понимаю. Я просто в каком-то ступоре. Решил, что все, она – моя. Что этот чмошник самоустранился. Что о нем забыли, как о первом IPhone. Что вселенский иммунитет избавил меня от генетически чужеродного объекта. Этого микроба – Маркоса. Виндоус очистил корзину. Кислотный дождь испепелил его.
Но потом я думаю: «ЧТО? Какая-то девчонка заставляет тебя понервничать. Какого хуя так, Рикки? Ты всегда и везде победитель. Номер один. Разве ты позволишь кому-то растоптать себя?»
Это уже стало принципиальным. И кто он такой по сравнению со мной? Мальчишка? Тоже мне, противник. Она будет моей и точка.
Потому что слишком поздно даже для сожалений. Остаётся только продолжать.
Да и вообще, мужчина, который уступает женщину другому, - тряпка. Горький был прав.
17 ноября
"Мужчина, который уступает женщину другому, — тряпка".
Максим Горький
Пока все мои попытки разлучить их не увенчались успехом. И я сделал еще одну роковую ошибку (первой была - связаться с Линарес). Я переспал с Кирой. Дебил, да. С самокритикой у меня все ок. Просто я знал, что эта дура будет рассказывать всем и вся о своих победах на личном фронте. Ждал реакции от сиротки. Возмущения, ревности, удивления, ну хотя бы чего-нибудь.
И что я получил в итоге? Новую головную боль (не представляю, как отделаться от Киры теперь). И никакой отдачи от сиротки. Только прежний безразличный взгляд.
20 ноября
«Единственный способ излечить человека, наделенного властью, - это не дать ему еще больше власти».
«Колыбельная» Чак Паланик
Она светится от счастья. Постоянно улыбается. А он постоянно крутится возле нее. Я уже не выдерживаю. Не знаю, что делать. Может просто убить его? Да и по делам. Так нет же - она будет плакать над его могилой. Она же мать Тереза. А он станет великим, всемирным мучеником.
Так. Начнем все с начала. Кто такая Линарес? Брошенный, никому не нужный ребенок. Чего она боится больше всего? Что ее опять бросят. Чего она хочет? Быть любимой и крепкую семью. Почему она вернулась у Маркосу? Да хуй ее поймет…
Я, Маркос, Линарес, Фернанда…
Фернанда!!! Ну конечно. Архимед, можешь заменять слово «Эврика» на «Фернанда». Потому что я действительно нашел. Нашел выход!
Не хочу быть Гитлером. Но мне срочно нужен Муссолини. Мне нужен союзник. Да и я не Фердинанд II, чтобы вести Тридцатилетнюю войну. Пора с этим заканчивать.
У Линарес в телефоне должен быть ее номер. Хотя они и враги, но все же.
Пока она не видит, я забираю из холла ее сумку. Прячусь. Ищу телефон.
Так, кошелек, тетради, ручки… Оу… Контрацептивы. Disgustingly/Омерзительно. Пытаюсь пересилить отвращение. Все же нахожу смартфон, быстро переписываю номер принцессы, набираю.
- Фернанда Пералто Рамос слушает.
Ой, пиздец. Началось. Ну что ж, милый Рикки ушел в отпуск. Есть только злой Блас. Заранее прости за дерзость.
- Я звоню на счет Маркоса.
- Кто это? Что Вам нужно?
- Не раздражай меня. Давай без этих правил этикета. Тебе он нужен или нет? – она мнется. – Я еще раз спрашиваю: тебе он нужен или нет?
- Нужен, – голос звучит робко.
- Замечательно. У меня мало времени, поэтому встретимся через полчаса в кафе «La venganza».
Выхожу из дома, сажусь в машину. Эх, сколько совершенства в этой пародии на Ад!
***
«Обиженные любят обиженных. Подлинный факт».
«Снафф» Чак Паланик
Есть миллион других способов, чтобы пометить «свою» территорию. Но я выбираю этот. Хочется крикнуть: «Чур, не играю». Мне совершенно ясно - я зашел слишком далеко. Наверное, нельзя играть «по-маленькому». Мой план слишком жестокий… Я точно буду гореть в аду. Хотя сатана найдет во мне самого верного и надежного друга.
- И так, Фернанда, обойдемся без предварительных ласк. Сразу перейдем к делу. Ты спала с ним перед расставанием? – она начинает мяться, возмущаться, почти проклинать меня. Главное, что еще не ушла. – Я тебе не враг. Я помогу его вернуть. Мне нужна Лухан. Меня данная ситуация не устраивает. Ответь на вопрос.
Она молчит.
- Сиротка увела у тебя парня. Как, ты мне скажи, такое возможно? С твоими титулами и заслугами? Внешностью? - тишина. - Слушай, я третий раз спрашивать не буду. Просто развернусь и уйду. А ты останешься наедине со своим одиночеством и унижением.
- Да, мы были вместе.
- Отлично. Сейчас ты пойдешь к Лухан и скажешь, что ты – беременна. Скажешь, что Маркос отказался от ребенка. Что не знает, что ты пришла. Что он любит только ее, что сказал тебе сделать аборт, потому что он остается с Лухан. Что ты пыталась покончить с собой, потому что тебе очень больно жить с мыслью, что это ребенок Маркоса, а он тебя не любит.
- Но я не беременна, - первое, что слышу от нее.
Идиотка.
- Соврешь и потом что-то придумаешь… Просто отвлеки его на время. А я сделаю так, чтобы они больше никогда не были вместе, - ее взгляд полон осуждения.- Или ты делаешь, как я сказал или они поженятся... Я слышал подобные разговоры в доме Колуччи…
***
На следующий день я отдыхаю. Хотя, я не Бог и не проработал 6 дней. Зато я богат, как Бог…
И дело сделано. Сиротка никогда не допустит аборта. Пожалеет ребеночка. Отпустит Маркоса.
Жду цепной реакции…
