Spectator

— Почему ты так категорически настроен мне ничего не рассказывать? Спектра хмыкнул и откинулся в своем ненормального размера, как его эго, кресле. Бирюзовые глаза пронзили меня внимательным взглядом, и клянусь, в этих омутах на самом деле водится кто-то похлеще чертей. Сам дьявол бы испугался познать их глубины. — Потому что я не люблю ничего о себе рассказывать кому-либо, — упрямо твердит радиоактивное солнышко, от чего я чуть не застонала от разочарования. Спектра, чёрт его побери, с грацией брошенной в воду морской змеи ловко избегал вот таких любопытных вестов, как я, да что там, даже папарацци, сохраняя свою личную жизнь исключительно личной. А я всегда говорила, что увлечение тёмной магией до добра не приведёт. — Я клянусь хранить твою тайну до самого гроба, — торжественно клянусь, положив руку на сердце. — Хоть один фактик, ну Спектра. Гас, между прочим, очень часто использует этот жест — рука на сердце и смирительно-покорный взгляд. И с помощью такого хитрого трюка всегда добивается того, чтобы его выслушали и вникли его пожеланиям. Должно быть, мне нужно взять у него уроки сего искусства, ибо Спектра на мою несчастную пародию лишь кривится, недовольно протягивая: — Не ной. Что есть такого в Гасе, чего нет во мне? Противный голосок из глубин сознания мерзко протянул, что, например, моё убожество, которое я почему-то называю причёской, нельзя даже сравнивать с роскошной шевелюрой пуделя. А Спектра же тоже уделяет огромное внимание причёске. Наверняка, для него тоже важен этот аспект в собеседнике, ибо мы обычно проецируем наши идеалы и пожелания на других вестов, разделяя их после на категории "свой — чужой". Никогда не думала, что нравоучения противной игнорщицы Джи — игнорирует меня с того момента, как я вернулась обратно — в магазинах пойдут мне на пользу. В голове мелькает образ подруги: с закушенной нижней губой и пристальным взглядом вдаль. Каштановые кудри при этом у неё топорщились, словно мини-антенны; такое ощущения, что она с их помощью ловила микроволны других людей или же связывалась с космосом. Да что там, она вообще считала себя "дитём космоса", раз на то пошло. Ещё до появления Вексов как таковых, подруга часто захаживала в секту, другими словами её не назвать, где застревала по несколько часов и выходила странно-взволнованной. При этом несла такую чушь, что хотелось повеситься. И я не шучу. Если обнимашки с деревьями для заполучения энергии космоса ещё можно было стерпеть, то за её гневные восклицания о том, что если я сяду на шпагат, то у меня анус выпадет, хотелось треснуть её учебником по анатомии. Радует, что с появлением Вексов Джи бросила ту секту, правда, сразу же переметнулась в другую — в клуб их фанатов. Но это уже так, отступление. Так вот, Джи в магазинах пристально окидывала взглядом всех барышень, иногда цедя себе под нос что-то типажа "прошлый век", "фу, она бы ещё в сеточку надела", "цвет жабы в обмороке* нынче не в моде" и тому подобное. И только когда видела барышню, чей образ был последним писком моды — спешила познакомиться. Типичное распределение "свой — чужой". Правда, у меня вопрос, как Джи при таком раскладе могла дружить со мной, ну да ладно. — Нечестно, — бурчу, от негодования шаркнув ногой по полу. — Все вокруг всё знают, а я, как обычно, довольствуюсь сугубо информацией с Инфопедии**. — Кто "все"? — Гас и Мира. Я же не прошу тебя говорить о чём-то эдаком. Спектра хмыкает, после уж больно ядовито проговаривая: — Не переживай, когда я посчитаю нужным, я тебе что-то да и расскажу. Ну-ну, значит никогда. — Злой ты. — На меня твои примитивные манипуляции не подействуют, уж поверь. — Это не манипуляц... — О нет, это как раз таки манипуляции, — спокойно, но твёрдо отрезает Спектра, пожимая плечами. — Ты сейчас попыталась надавить на меня с помощью чувства вины. — Это не манипуляция, а чувство обиды,— упрямо твержу я, хотя, если честно, внутренне таки капельку сомневаясь. В психологии я же, всё-таки, была не сильна. — Смотри, Делора, иногда мы используем манипуляции спонтанно, даже не осознавая до конца. Чисто инстинктивное действие. — А почему так получается? Радиоактивное солнышко принимается вертеть в руках ручку, будто хотел из неё сотворить самолётик и запустить его в небо. Или в меня. Неважно, на самом деле, главное то, что вот эта возникшая пауза меня слегка нервировала и заставляла ёрзать на месте от нетерпения. — На самом деле, — наконец, тянет парень, не отрывая взгляда от своей ручки, — существует несколько видов методик, которые позволяют нам тем или иным образом управлять оппонентом или же воздействовать на него: среди них методики рацио, давления и манипуляции. Последний способ наиболее распространённый и намного легче, чем первые два. Вот ты знаешь, кого считают лучшим манипулятором? Это он ручку спрашивает или меня? Потому что взгляда от неё он так и не оторвал. У меня теперь новая цель в жизни, ребята, — быть круче ручки, чтобы Спектра обратил на меня своё драгоценное внимание. — Тебя, — буркаю, всё ещё недовольна тем, что какой-то предмет канцелярии оказался интереснее, чем я. Нет, ну ладно, если это была бы муха, ещё понять можно. Особенно, когда они протирают свои долбанные маленькие лапки, будто что-то замышляют. Так и хочется их спросить, что она может замышлять, если её продолжительность жизни составляет всего восемь дней. Спектра, наконец, прекращает терзать ручку и зыркает на меня так, что, клянусь, если бы он умел испепелять взглядом — мой прах бы уже развеялся по прохладному потоку воздуха, исходящего из кондиционера в комнате. Кстати, вы никогда не думали, как бы вы хотели умереть? Не подумайте, я ни в коем случае не имею склонность к суицидальным мыслям, просто я когда-то об этом серьёзно размышляла. Я бы вот хотела, чтобы меня кремировали, чисто из-за того, чтобы на моей урне с прахом написали "Решила развеяться". Прикольно же, сразу бы было видно, что умер недокомик. Или, в крайнем случае, мою бы урну хранили бы какие-то родственники, которые, стоило бы их детям побегать максимально близко к месту расположения моей урны, ворчали бы: "Осторожно, не урони, пожалуйста, тётушку Делору". Идеально, на мой взгляд. — Мне очень приятно, что ты обо мне столь высокого мнения, но нет, — криво усмехается парень, очевидно, посчитавший мою ремарку оскорблением, а никак не комплиментом. — Есть ещё варианты? Ладно. — Да чёрт его знает, на самом деле. — Подумай. Я тебе даже дам подсказку: этот метод выбирают, когда предыдущие два, рацио и давление, не столь развиты или вообще отсутствуют. То есть, насколько я поняла, манипуляция — это самое примитивное, что может быть. И если вест не владеет другими двумя навыками, то он или глуп, или слишком зелёный. Или вообще муха. — Ну, наверное, чем старше вест, тем ему легче даются рацио и давление, — неуверенно отвечаю, с удивлением отмечая, как губы Спектры трогает слабая улыбка. Вау, похоже, я таки где-то права. Похвала в виде улыбки у Спектры, хоть даже такой слабенькой и еле заметной — всё равно что тысячи комплиментов от поклонников. В моём случае, вымышленных, но это не так важно. — Лучшими манипуляторами считаются дети, — подводит итог Спектра, и его улыбка меняется насмешливой ухмылкой. — Именно поэтому этот метод тебе так привычен. А можно сделать возврат и вернуть обратно улыбку и спокойный тон? — Спасибо, Спектра, а теперь объясни, пожалуйста, почему именно дети? Хочу посмотреть, насколько мои догадки верны. — Как мы уже обнаружили, чем старше вест, тем ему легче даются рацио и давление, — не смотря на то, что Спектра вновь начал озвучивать тонкости психологических методов, серьёзная тема, всё-таки, ухмылка не собиралась сходить с его симпатичного, но нахального личика. — В детстве нам эти два метода не доступны; мы их осваиваем в период дальнейшего взросления. Но дети же тоже хотят добиваться своего в определённые моменты, правильно? И они это делают с помощью манипуляций. Так что этим навыком мы все владеем с рождения. Значит, я в кое-чем была права. — А бывает такое, что вест до конца жизни не освоит методы рацио и давления? — интересуюсь, поджав под себя ноги, ибо в комнате стало ощутимо прохладней, а я не надела свои тёплые носочки с кактусятами и теперь мои босые ноги спасибо мне не говорили отнюдь. — Бывает, — благо, парень обратил внимание на моё нахальное посягательство на его кровать, но ничего не сказал, не хотелось показать уж сильно наглой и чересчур пользоваться его гостеприимством. — Для того, чтобы свершить задуманное, они будут использовать только манипуляции. Таких индивидов очень легко выбить из колеи. — Почему? — удобнее устраиваюсь, взглянув на Спектру снизу вверх. — Если ты всю жизнь прокачиваешь один навык, разве ты не становишься экспертом в этой сфере? — Да, в манипуляциях этому весту, в практически всех случаях, нет равных. Но его можно легко сбить с толку: он же не владеет навыками рацио и давления. А значит его легко можно обезвредить с их помощью. Делора, тебе холодно? — Чуть-чуть, — виновато проговариваю, зябко повёв плечами. На самом деле, в комнате лидера стало ужасно холодно. Наверное, комбинация кондиционера и айсберга имела свои плоды. Когда Спектра невозмутимо увеличивает температуру в помещении, я благодарно ему киваю, нетерпеливо спрашивая: — А можешь подробнее рассказать о рацио и о давлении? — Рацио — методика, основана на логичных доводах. С её помощью ты уничтожаешь оппонента фактами, логичными аргументами и умными фразами. Давление подразумевает подавление оппонента с помощью собственного авторитета. — Ух, давление — самый сложный способ. — Для того, чтобы использовать давление нужно иметь внутренний стержень, уметь плевать на остальных вестов, забивать на мораль и благородство и научиться оставаться жёстким и непоколебим в любом случае. В этом методе частенько используют самые грязные методы. — Оу. — Пока ты к нему не готова, — сказал Спектра, как отрезал. — Ты слишком ранимая и мягкая, на тебя легко надавить. И тебе ещё рано использовать грязные техники и жестокость. Спасибо, айсберг, за своеобразный вклад в мою низкую самооценку, она и так с ходом некоторых событий, падает всё глубже и глубже, просьба не ускорять её падение, пожалуйста. — Ты во мне сомневаешься? — именно поэтому этот вопрос прозвучал обиженно, что не могло не остаться незаметным. Спектра вздыхает, посмотрев мне прямо в глаза, так уверенно и спокойно, от чего моё глупое сердце забилось об лёгкие, горло и пятки одновременно. Я уже было вновь открыла рот, дабы что-то сказать, но беспомощно его захлопнула. Наверное, чуть ли не в первый раз в моей жизни мне просто не хватало слов. — Я не сомневаюсь в тебе, Делора, — рентгеновский взгляд этого парня, как обычно, попросту выбивал из колеи. — Но у тебя на самом деле проблемы с самооценкой, плюс, как я тебе уже говорил, пока ты ещё слишком маленькая, чтобы использовать давление. — Я не маленькая, — только и получается выдохнуть. — Ещё то дитё и не спорь, — не смотря на жёсткость тона, глаза парня оставались полными умиротворяющего спокойствия. — Пока будем работать с защитой от этого всего добра и с рациональной аргументацией, а там посмотрим. Но это произойдёт не так скоро, вначале ты должна знать основы. — Поражаюсь тобой, вот честно, — вполне искренне произношу. — Всё ты умеешь. Со всех сторон ценный кадр. Коды расшифровываешь, оказываешь психологическую поддержку юным и не очень личностям; сражаешься прекрасно, манипулируешь людьми просто превосходно... что еще? Спектра самодовольно усмехается, лукаво прищурив свои поистине блядские глазищи. — Ты продолжай-продолжай, — хитро протягивает змея в обличии обычного веста. Вот так себя: только стоит похвалить его, сделать какой-то комплимент — и всё, мигом наглеет. Если есть куда ещё наглеть, конечно. — Ещё ты настоящая скотина, — не сдержавшись, мурлыкаю, с удовольствием отмечая, что физиономия радиоактивного солнышка стала на грамм менее наглой. Но он быстро берёт себя в руки. А после и вовсе откидывает куда-то в сторону несчастную ручку, которую мне, если честно, стало даже слегка жалко, и плавной походкой хищника плывёт в мою сторону. Несмотря на мурчащее удовлетворённое чудовище, сыто хихикающее у меня в груди, я испытывала что-то, весьма близко граничащее с паникой. И когда Спектра вовсе не аристократично буквально плюхается рядом со мной, я и вовсе испуганно икнула. — Эм, это моё место, — в панике бормочу, ощущая, как аромат хвои охватывает меня с ног до головы, а невообразимый жар, исходящий от тела айсберга, который, если честно, не казался на данный момент айсбергом, заставлял мои щёки предательски заалеть. — Вообще-то, раз на то пошло, это моя кровать, — хмыкает Спектра, непонимающе поднимая бровь и, казалось, придвинувшись ко мне ещё ближе. А в голове у меня будто зажглась красная лампочка, по цвету напоминающая сейчас цвет моих щёк. — Если ты не отодвинешься, я закричу. — Если бы тебя что-то не устраивало бы, ты бы отодвинулась. — Я считаю до... — Трёх? — хитро ухмыляется парень, окидывая меня заинтересованным взглядом. Ага, трёх. Тысяч. Знаете, температура плавления золота приблизительно 1064°, а вот моих мозгов — когда Спектра смотрит на меня своими чёртвовыми бирюзовыми глазами так. Вот и сейчас, этот всепоглощающий огонь в его глазах, трижды опаснее, чем адское пламя, грозил прожечь меня насквозь. И клянусь печеньками, такими темпами скоро прожжёт. — Чёрная полоса в моей жизни когда-нибудь закончится или нет? — бурчу себе под нос, но острый слух змея, нахально развалившегося рядом со мной, даже это учуял. — Конечно, закончится, жизнь же не вечная, — зыркаю на его взглядом злобной совы, после, не сдержавшись, несильно толкнув его в плечо. — Боги, Делора, у тебя не ладони, а ледышки, я даже сквозь одежду ощущаю. Такими темпами ты очень скоро можешь познать прелести загробной жизни. Спешно сжимаю руки в кулаки, виновато потупившись: — У тебя слегка прохладно. — Как по мне — наоборот жарковато, — Спектра вздыхает, вновь поднимаясь и направивишись в сторону шкафа. — Тебе повезло, мерзлячка, у меня где-то был плед. Я бы температуру прибавил, но тогда я просто умру от жары. Не думаю, что ты захочешь находиться в комнате рядом с трупом. Нервно хихикаю, с интересом наблюдая за парнем, который с деловым видом искал плед в своём шкафу. Сказал бы мне кто-то месяц так назад, что я буду сидеть у Спектры на кровати, да ещё и сам лидер будет искать мне плед — со смеху бы лопнула. — Мне неудобно, что ты из-за меня шкаф себе перерываешь, — Спектра на миг отвлекается от активных, но безуспешных на данный момент поисков, непонимающе поднимая бровь. — Обойдусь. — Чтобы ты замёрзла до смерти? Ну нет, — фыркает парень, продолжая поиски, через пару мгновений таки вытаскивая из шкафа плед. Красный. Пискаю, когда этот красный ворох падает мне на голову, под язвительную ремарку: — Укутайся, несчастье ходячее. Честно, внутренний упрямый ослик требовал бунта, но замёрзшее тельце хотело тепла, поэтому я без лишних слов кутаюсь, внимательно наблюдая за действиями Спектры. Пока я занималась кутанием в кокон, парень, очевидно, таки решил снять пиджак, дабы, как он выразился, "не помереть от жары". Стоит сказать, что даже пуговицы этот несносный вест расстегивал элегантно. Его тонкие пальцы быстро, но с толикой аристократичности, что ли, расправлялись с каждой; непривычно было видеть Спектру без его постоянного атрибута — перчаток. Но когда Спектра снял пиджак, моё внимание мигом переметнулось с злосчастных пуговиц и пальцев. Потому что, чёрт, кому они интересны, если перед твоими глазами такое. Как оказалось, под пиджаком была чёрная обтягивающая футболка. Которая хорошо так обтянула прекрасные физические данные. Знаете, даже в одежде я с уверенностью могла сказать, что Спектра — парень спортивный. И только сейчас я поняла, что у него не просто красивое и спортивное тело, оно у него офигеть какое шикарное. Но больше всего моё внимание привлекла татуировка на правой руке парня. Бушующие языки пламени охватили руку, будто демонстрируя власть стихии: силу, отсутствие преград в достижении задуманного. Вечная стихия, сопровождающая жизнь веста, источник энергии для повседневной жизни и пламя Ада, в котором сгорают души грешников. И в случае Спектры — не только грешников. У этого веста буквально пламя снаружи и пламя внутри — попробуй не сгори. Футболка, к сожалению, не давала возможности, рассмотреть тату во всей красе. Судя по всему, это была тату рукав, но я не была уверена. А может, она охватывает не только руку, а заходит и на грудную клетку? — Какая красивая татуировка, — восхищённо выдыхаю, не в силах отвести от неё взгляд. — Ах, эта, — Спектра безразлично скользит взглядом по собственной руке. — Сделал ещё до того момента, как стал лидером Вексов. — А у тебя есть ещё татуировки? — Ну, есть ещё одна. — О, круто! — я аж подпрыгнула от восторга, во все глаза уставившись на слегка растерянного от моего явного восхищения парня. — Покажи, пожалуйста. — Боюсь, маленьким девочкам ещё рано созерцать подобные места, — язвительно протягивает Спектра, невозмутимо вешая пиджак на кресло, в то время как я стала самого красного оттенка, который вообще существовал в мире. — Ты хочешь сказать, что татуировка... мм, там? Боги-боги-боги. Ну за что мне это всё за один то вечер? — "Там" — понятие растяжимое. Конкретизируй, Делора, и может быть я тебе покажу. Нет, я не имею ничего против интимных тату, не подумайте. Но Спектра сообщил об этом с такой интонацией и с таким странным подтекстом, что смутилась бы даже самая раскрепощённая девица, я уже не говорю о себе. А ещё я помимо воли представила эту татуировку на теле парня. Ну всё, моей детской психике окончательно конец, несите цветочки к её надгробью. — Извращенец, — тихо пискаю, когда Спектра вновь вовсе неаккуратно плюхается рядом, тут же схлопотав за обзывательство несильный, но ощутимый тычок в ребро. — Ай! — Ану не обзываться на моей кровати, — насмешливо-укорызненно фыркает радиактивное солнышко, удобнее устраиваясь на кровати, и опять до возмутительного рядом со мной. — Вот, лучше возьми у меня со стола листик да ручку и запиши то, что за сегодня узнала. А я отдохну. Так утомительно просвещать тёмные умы. — А я могу как-то потом это сделать, я только укуталась. — Не можешь. — Бука. — Ты ещё здесь? Вздохнув, в скидываю пледик, гневно взглянув на представителя ледяного царства, нахально развалившегося на кровати и мучающего меня своими чёртовыми листочками. Самому то жарко, аж пиджак снял, и глаза от удовольствия прикрыл. Стоп. Если Спектра закрыл глаза, это же значит, что он сейчас не видит, что я буду делать, правильно? С трудом сдержав довольно хихиканье, я медленно и аккуратно протягиваю руку в сторону парня, норовясь просто взять и жестоко схватить этого засранца за нос из-за его вредности. Потому что я могу и воспользуюсь возможностью. Но видимо, чуйка Спектры работала на ура, раз только я преподнесла свою руку ближе к его холеному личику, как жёсткая рука обхватывает моё запястье, с силой сжимая и заставляя вскрикнуть от тонкого отголоска боли. Парень приоткрывает глаза, лениво интересуясь: — Ну и куда? — Туда, — стараюсь вырвать руку из стального захвата, но не тут то было — легче пробить голыми руками дыру в застывшем бетоне, чем вырваться из лап парня. — Руки держи при себе, барышня, или я буду расценивать подобное, как приставания. Вот честно, сегодня я просто бью все рекорды по смущению и красным щекам. Чёртов засранец Спектра, похоже, сегодня решительно решил отыграться на мне за все мои грехи. — Я...Я... Я просто хотела померить тебе температуру, — ну и как не мямлить при таком раскладе, вот скажите? — Да? — в глазах радиоактивного солнышка искреннее садисткое удовольствие. — Да, ты выглядишь нездоровым. Прям аж чувствуется жар. Не парень, а ходячий костёр, честное слово. — Да что ты говоришь? — как-то особенно бархатно протянул этот блондинистый засранец, лукаво сощурившись. — Ну измеряй температуру, доктор Делора. Так и быть, потерплю, всё-таки моё здоровье важнее моей нелюбви к чужим прикосновениям. — Недотрога. — Я могу и передумать. Правильно, Лора, не тормози, действуй, пока ты можешь. Нерешительно вытягиваю руку, замешкав на миг, загопнитизованная чёртовыми бирюзовыми глазами, я делаю глубокий вздох и, наконец осмелев, прикасаясь к его кожи. Правда, не лица, так как на подобный смертельный трюк мне смелости так и не хватило. Зато на руку, охваченную колоритной татуировкой, хватило. И первая мысль, которая возникает у меня в голове при подобном прикосновении: почему, чёрт возьми, у него всё такое бархатно-приятное? Тогда, на крыше, я уже смогла убедиться в том, что у радиоактивного солнышка накачанные руки. Но теперь, имея возможность не только их пощупать сквозь одежду, а посмотреть в открытую, да ещё и пощупать, я чётко осознала одно. Руки Спектры были просто воплощением искусства. Сильные, опутанные нитками выступающих вен. Обвожу кончиками пальцем твёрдые мышцы, ин­тимно пе­река­тыва­ющи­еся под ко­жей при малейшем дви­жении, прослеживаю линии вен, ощущая, как краснею ещё гуще, ибо в голову приходили очень странные, противоречивые мысли. Святые грибы-мухоморы... — Вообще-то, Делора, температуру измеряют по лбу, а не по рукам — от чего-то чуть хриплее обычного произносит парень, может, действительно, начинает заболевать. В любом случае, я старательно игнорирую его огненный взгляд, продолжая с бешено бьющимся сердцем очерчивать невидимые линии у него на руке, прогоняя прочь ужасные мыслишки. — У меня свои методы вообще-то, — хмыкаю смущённо. — Могу, конечно, засунуть градусник тебе в задницу, но, боюсь, тебе не понравится. Взрыв хохота заставил меня дёрнуться, испуганно воцарившись на Спектру. Он чуть опрокинул голову, прижмурившись и, не стесняясь, хохотал во всё горло. В груди разлилось странное тепло, щекочущее горло. Будто сейчас происходило что-то беспрецедентно важное и воистину прекрасное, но что именно — я так и не могла понять. Но то, что происходящее было завораживающим — это безусловно. — И, что скажете, доктор? — сквозь смех фыркает Спектра, с трудом выговаривая эту фразу членораздельно. Кто бы мог подумать, что этот айсберг может так смеяться, о боги... — Думаю, ты живой. А ещё у него прямо восхитительные руки. Но об этом ему говорить необязательно — лопнет же от самодовольства. Или от новой вспышки смеха. — Вау, Делора, какой профессионализм,— с трудом успокоившись, выдыхает парень, приподнимаясь на локте и заинтересованно скользя взглядом по моему тельцу. — Ты выбрала не ту профессию. Так, тему нужно менять и срочно. Иначе я со стыда сейчас просто лопну. — А когда ты начал вообще изучать психологию? Похоже, мой вопрос застал Спектру врасплох, ибо он даже противно ухмыляться прекратил. — Трудно сказать, — задумчиво протягивает он. — Думаю, до начала практики в лаборатории профессора Клэя. — А сколько тебе приблизительно было лет? — Двенадцать, по-моему. В двенадцать лет я ловила тараканов, собирала их в банку и ждала, пока они начнут размножаться, чтобы потом снять это всё безобразие на видео и сохранить в свой маленький архив диковинок. Да, проблемы со психикой у меня начались давненько. — Ого, — аж как-то неловко становится, что я фигней занималась, а вест в моём же возрасте занимался наукой. — А кто тебе помогал изучать сию науку? — Никто, я самостоятельно всё изучал. Подождите-подождите. Мне кажется, или Спектру потянуло на откровения? Боги, спасибо, я вас просто обожаю, честное слово. Я с благодарностью принимаю ваш дар и продолжу выпытывать у него всё, что мне интересует. Потяните этот прекрасный момент. — Это, наверное, очень сложно. А Мира тебе помогала? — Мира? Нет, скорее наоборот — она всё время жаждала моего внимания, у отца то времени никогда не было, чтобы с ней банально поиграть и... Очевидно, халтурщики-боги одурманили Спектру всего на несколько секунд, раз он тут же отрезает на полуфразе, взглянув на меня так убийственно, что меня аж передёрнуло. Сейчас он выглядел таким злющим и непривычно растерянным. Во мне враз проснулось что-то похожее на охотничий азарт, который полностью сместил в сторонку инстинкт самосохранения. Ведь блондинистый змеёныш ненароком показал мне своё мягкое змеиное брюхо и теперь следовало действовать быстро, чтобы тот не опомнился и снова не выставил свои ядовитые клыки. — То есть, ты у нас умничка, — довольно протягиваю, внутренне ликуя, что узнала хоть что-то новое об этом невообразимо интересном и загадочном весте. — Сильный и независимый... Ай! И этот взрослый, сильный и независимый вест знаете, что сделал? Он кинул в меня подушку! Подушку. В меня. Спектра. Ну, ребята, это война. — Ну, держись, — угрожающе тяну, хватая ближайшую подушку и сильно стукнув его в отместку, уже предвкушая свою будущую сокрушительную победу. Ага, размечталась. Одним ловким и чётким движением радиоактивные солнышко толкает меня так, что я тут же, вскрикнув, плюхаюсь прямо на спину, а после невозмутивно начинает бить, хоть и несильно, но ощутимо, меня той же злосчастной подушкой, которой я до этого его треснула. При этом он жёстко прижимает мои руки над головой, коленом придавливая мои ноги к кровати. Естественно, долго выдержать это безобразие я не смогла. — Всё! Я сдаюсь-сдаюсь, — визжу, что есть мочи, уж если не смогу достучаться до Спектры, так оглушу. — Спектра! — Нежная ромашка, — издевательски хмыкает парень, таки прекращая терзать меня чёрной подушкой, но вот из захвата выпускать не собирался, нависнув надо мной карающей гильотиной. — Злобный кактус, — хмуро кидаю этому засранцу прямо в лицо, заёрзав, намекая, что неплохо бы было меня ещё и отпустить. Но, очевидно, Спектра намёков не понимает. Или не захотел понимать. — Неплохой урок получился на мой взгляд, — протягивает этот...этот... бука, пристально всматриваясь в моё лицо, будто пытаясь найти там что-то этакое. — Да-да, классный урок, нужно будет повторить, — недовольно бурчу, вновь дёрнувшись. — Только слезь с меня и не бей подушками. Спектра хмыкает, но, всё же, отпускает меня, тут же обескураживающе улыбаясь и попросту вот такой вот улыбкой выбивая из меня остатки духа. Да я сейчас не то чтобы ругаться на него не могу, я сейчас и с кровати не встану. — Сделать тебе кофе, Делора-не-любитель-подушек? — как ни в чём не бывало интересуется этот змей-искусситель чёртов. Если бы ещё подмигнул, у меня бы инфаркт и вовсе случился бы. Только и могу, что кивнуть, пристально наблюдая, как эта заноза в моей пятой точке невозмутимо поднимается и направляется к кофемашине. Скольжу взглядом по фигуре блондина, в какой-то миг окончательно делая окончательный вывод, что всё тело Спектры было таким же великолепным, как и его руки. Определённо. Так. Стоп. Делора, ты вообще в курсе, что ты сейчас делаешь? Ты пялишься на Спектру. Нет серьёзно, ты понимаешь, что сейчас делаешь? Честно — нет. На Спектру вообще невозможно было не пялиться, ведь он завораживал, был интересен и непредсказуем. И красив, как может быть красивой огромная, смертельно ядовитая змея. Тот факт, что большинство людей трясёт от страха и омерзения при виде змей, вовсе не делает опасных тварей менее привлекательными в глазах тех, кто понимает суть вещей. И точно не делало парня менее красивым в моих глазах. Нет, конечно, Спектра был чёртовым невыносимым засранцем. Не хватало сил, чтобы выудить из памяти какую-то более точную формулировку того, каким конкретно засранцем он был. И с ним действительно было трудно. С его острым языком, странными заморочками и прирождённой хладнокровностью он априори не мог быть простым. Правда, Спектра хоть и был засранцем до мозга и костей, но открывался мне с каждым днём с новой стороны. Спокойный, с шикарным чувством юмора, способный на толику заботы и понимания, с адским огнём в глазах — такой Спектра тоже восхищал. Вредный, несносный и просто невыносимый парень, который может быть вот таким, как сегодня. Каким-то более... настоящим. *цвет жабы в обмороке — если описать этот цвет, он является чем-то средним между серо-зеленым и каменным. **Инфопедия — аналог Википедии на Вестале