Spectator

— Они уничтожили контролёр измерений Бета-сити, — гневно цедит Майлин, окидывая нас крайне колючим взглядом, под которым я, правда, даже не вздрагиваю; очевидно, настолько привыкла к убийственным взорам радиоактивного солнышка, что уже попросту не обращаю внимания на какие-то их жалкие пародии. — И все наши пленники сбежали. Всё ты виновата, ты. А вот Миру ощутимо так дёрнуло, когда яд Фэрроу затронул и её. — Это неправда, — тихо отвечает мандаринка, так скиснув, что я с трудом сдержала порыв взять её за руку в качестве поддержки. Эх, ей ведь сейчас тяжелее всех. Мало того, что она считалась новенькой в нашем окружении, так ещё и являлась бывшим лидером Фронта, что явно не повышало степень доверия к её персоне. Даже вместе направляясь в Зал Управления я не могла не заметить косые взгляды, которые кидали на неё все желающие, включая обычную горничную и заканчивая охраной. Да что там — даже Гас ей не доверял. Не скажу, что меня особо жаловали, когда я только прибыла в команду, но по сравнению с Мириной ситуацией — меня приняли очень даже с почестями. Но стоит отдать мандаринке должное — она всегда шла с высоко поднятой головой и уверенно расправленными плечами, не показывая, как её ранят это всё шушуканье вокруг её персоны. И это очень даже правильно, ведь только дай остальным вестам заметить, что слова ранят тебя, и тебе никогда не избавиться от насмешек и издевательств. Увы, проверено. Казалось, единственные два веста, которые воспринимали её, как равную, были я и Спектра. Мельком взглянув на холодную физиономию айсберга, я тихонько вздохнула. Хотя, с этим тоже всё непонятно. С одной стороны, он вроде бы и доверяет Мире, но с другой стороны, он ведёт себя с ней так холодно и отстранённо, будто он и вовсе не её брат. Из-за этого, честно, мне иногда хочется его стукнуть. Потому что не могут весты так поступать с близкими, которых любят. Хотя, он же освободил её друзей; именно с этой целью я взламывала ему сервер, дабы предоставить все необходимые ключи и пароли. М-да уж, только слепой не увидел бы ту боль, которая мелькнула в глазах у Миры, когда она увидела Бойцов в капсулах. И хоть я Бойцов, после недавних событий, недолюбливаю, но мандаринка не заслужила испытывать эту чёртову боль. И Спектра, хоть и имевший свои странные планы, сложные взгляды на жизнь и целую уйму загадок, не был равнодушен к страданиям сестры. Под уничтожающим взглядом Майлин, Спектра делает шаг вперёд, и я с удивлением отмечаю, что он становится прямо передо мной и Мирой, тем самым заслоняя нас собственным телом. Медленно скольжу взглядом по его демонстративно вальяжной позе, чувствуя, как внутри начинает разливаться странный приятный жар. А вот ли он был вызван с этим внезапным порывом айсберга, или же с чем-то другим — я так и не смогла понять. — Ты пригласил её. Ты позволил врагу присоединиться, и всё рухнуло, — Майлин, не испытав удачи унизить нас с Фермин, ожидаемо переключила внимание на лидера Вексов. — Молчишь? Майлин, поверь, мысленно он тебя уже убил раз сто самыми жестокими способами. — Ты во мне сомневаешься, Майлин? —обманчиво спокойно протягивает Спектра, при этом распространяя на весь периметр зала лучи прокисших ягод и чистейшего зла. — Осторожно. Чёрт, такое ощущение, что нас всех вмиг запихнули в огромную морозилку... — Вообще-то это ты виновата, Майлин, — теперь уже и Гас решил включиться в это безобразие, тут же заработав и на свою голову очередной гневный возглас бойца Аквоса. — О да, конечно, это ведь ты проиграла бой, а теперь обвиняешь мастера Спектру... Так, чую, это будет надолго. Поэтому, не теряя больше ни минуты, хватаю Миру за ладошку, чуть её сжав; ладонь у мандаринки была маленькая, холодная, и прям так и хотелось согреть. Да и вообще обнять само рыжеволосое чудо, смотревшего на меня уж сильно усталым и грустным взглядом. — Не обращай на неё внимания, — пытаюсь ей подбадривающе улыбнуться, но, видимо, получается так себе — Мира так и не улыбнулась в ответ. Ещё и Шэдоу решил в порыве злости бросить кресло в стену, тем самым напугав мандаринку ещё больше; она аж подскочила на месте, вырывая свою ладошку из моей хватки и прижимая её к груди. Странная реакция. Нет, конечно, не спорю, кинуть кресло в стену — это очень странно, но не в случае с Шэдоу. Наоборот, хорошо, что он в стену Линка не кинул, этот псих может. Хотя, я бы была не против понаблюдать за эпичным полётом Волана в объятия стены. Внимательно окинув Миру пристальным взглядом, я окончательно убедилась, что с ней что-то не так. Её лицо было настолько бледным, словно она увидела паука у себя на рабочем столе; в глазах вместо привычной мягкости и спокойствия мелькали странные панические нотки. Да и губы все искусаны. Такое ощущение, что её кто-то по дороге сюда напугал. Причём сильно. Хмурюсь, задумчиво закусив нижнюю губу. Плохо. Нужно сказать об этом Спектре. Не думаю, что она мне настолько сильно доверяет, что расскажет, что же с ней приключилось. А вот собственному брату вполне может. Даже немного ей завидую: у неё есть возможность прийти к кому-то, по-настоящему близкому, уткнуться в плечо, вдыхая родной запах, и молчать, зная, что с этим вестом можно просто побыть чуть-чуть слабой. Я так говорю, будто я знаю, как это на самом деле. Мотнув головой, отгоняя ненужные депрессивные мысли, я не раздумывая больше ни минуты и уверенно подхожу к Спектре, аккуратно потянув его за рукав; парень, до этого со скучающим видом наблюдавший за психами Шэдоу и тщетными попытками Волта и Майлин его утихомирить, вопросительно воцарился на меня. Кивком головы указываю ему в сторону Миры, которая всё ещё продолжала вести себя очень странно. Соображает Спектра всегда с маниакальной скоростью. Он хмыкает, внимательно окинув собственную сестру фирменным рентгеновским взглядом; аж удивительно, что он был предназначен не мне, если честно. — У нас дела, Гас, Мира, — в какой-то момент холодно протягивает Фантом, уже сделавший собственные выводы из увиденной картины, провёвший подсчёт, анализ и тому подобное. Даже не взглянув на остальных, наше злобное солнышко поплыло к выходу, а мы, как послушные тучки направились следом. Кстати, мне когда-то папа говорил, что когда две тучки целуются, то идёт дождь. В Бета-сити дождь шёл несколько дней подряд. Гром, молния, всё, как положено. Интересно, чем же они таким занимаются, что прям так долго и с такими спецэффектами? — Мастер, что у нас по плану? — как самый сверхактивный и прилежный помощник, Гас просто не мог не поинтересоваться, какими мучениями он будет заниматься дальше. Мазохист в нём меня поражает с каждым днём всё больше и больше. — Делора тебе расскажет, — ага, то есть, укрощать мазохиста внутри пуделя придётся мне, понятненько. — Мира, ты идёшь со мной. Спектра кладет руку на плечо мандаринки, и не так, как меня обычно цапает, а аккуратно. Но Мира, даже не смотря на столь аккуратный жест со стороны парня, удивляя уже не только меня, но и самого айсберга, резко дёргается в сторону, тем самым избегая какого-либо тактильного контакта даже с собственным братом. Боги, кто же её так напугал то? Переглядываюсь с пуделем, вопросительно подняв бровь. Но Гас лишь лениво дёргает плечом. Его единственного не особо волновала возникшая ситуация. А вот мне что-то подсказывает, что в ближайшее время нас будет ожидать очень "приятный" сюрприз.

***

— Делора, ты усядешься наконец или нет? Раздражённо поставив стул на его первоначальное место, я угрюмо уставилась на Спектру, который сидел за собственным рабочим столом, устало подперев подбородок рукой. — Важно принять правильное положение, чтобы хорошо усвоить информацию, — отмечаю, вновь взяв злосчастный стул в руки и задумчиво повертев им в воздухе. Спектра скептически фыркает, окинув насмешливым взглядом вначале стул, а потом меня. Никогда не думала, что буду уступать даже стулу. Я знаю, что вас интересует больше всего: что же ты, Лора, делаешь в комнате Спектры? Всё так просто и банально, на самом то деле. Спектра вернулся обратно в лаборатории без Миры и очень-очень задумчивый. Настолько, что даже не прицепился к тому, что папочки на стендах были поставлены неправильно (по цвету, по запаху, по ширине, высоте вкусу там), а реактивы всё ещё находились на рабочих столах. Это было очень и очень странно. Ведь работать со Спектрой – всё равно что состоять на военной службе. Никакие оправдания не принимаются. Если у вас случился прокол, то вам следовало быть готовым к этому, даже если вы сожгли последний реактив, вы должны иметь план и на этот случай. Спектра любит задавать скептические вопросы, если вы просто попытаетесь объяснить, что "к сожалению, так получилось, накосячил", ну а после, считайте, вам выдадут пожизненный абонемент в лабораторию. На каторгу. И сейчас на часах время 3:45, и Спектра решил, что это как раз подходящее время для первого занятия с психологии. Радость на моём лице так же велика, как шанс того, что Гас прекратит есть мои вкусняшки. То есть, отсутствует. Кстати, о Спектре. Маску этот невыносимый индивид снял, да и привычного плащика на нём не было. Знать бы где он его припрятал - забрала бы себе. Тёмные мешки у Спектры под глазами делали его слегка похожим на добродушного панду, что, естественно, совершенно не соответствовало действительности. Этот индивид был таким же добряком, как и король Зеногелд. Разве что помоложе. И посимпатичнее. Но то уже такое, детали. — Ты уже минут десять мечешься по моей комнате. — Я не могу найти удобное место. У тебя всё такое жёсткое. — Нежная ромашка. — Злобный кактус. Спектра закатывает глаза, рукой указывая в сторону кровати, накрытой чёрным атласным полотном. И чёрными подушками. Тоже атласными. Я на такое дышать боюсь, а тут он сесть предлагает. Моё постельное бельё с единорожками пошло повесилось от горя. — Просто сядь уже на кровать и успокойся. — Но... это же кровать. — И? — Ты там спишь. Спал. Будешь спать. — Представляешь, я сплю не на полу. — Просто... — Садись, пожалуйста, не морочь мне голову, Делора. Обиженно надувшись, я таки демонстративно медленно усаживаюсь на самый краешек; кровать податливо прогнулась под весом моего тельца, а ещё казалась очень мягкой и комфортной. — Всё? — бровь Спектры скептически приподнимается. — Мы можем начинать? Вновь задумчиво проводя руками по поверхности кровати, я утвердительно киваю, начиная болтыхать ногами: — Да. Вновь посмотрев на меня укоризненно, Спектра проговаривает: — Мы начнём с самого элементарного: что такое психология, с чем её едят, для чего она нужна и так далее. Твоё дело — всего лишь внимательно меня слушать. — Я сама внимательность. С недоверием косясь на меня, парень вздыхает, на миг прикрывая глаза, а после спокойно начинает вещать о всех прелестях психологии и её гибридов. И честно, вначале я правда слушала. Пока не опустила взгляд вниз и не взглянула на губы парня. Сухие и тонкие. Потресканные. А сухость и шелушение, между прочим, можно воспринимать как крики о помощи и мольбы о влаге. Ведь кожа губ крайне чувствительна и тонка и первой реагирует на недостаток воды в организме. Нельзя же так. — Спектра, ты хочешь пить? — решаю спросить прямо, правда, не совсем тактично, но ничего страшного. Здоровье парня важнее. Спектра, явно недовольный тем, что его перебили, тем не менее искренне удивляется, как-то непонимающе спрашивая: — Нет, с чего ты взяла? — Да у тебя просто губы сухие, вот я и подумала... Ой. Спешно закрываю рот ладошкой, осознавая, что только что ляпнула. Я увидела, как шокировано распахнулись бирюзовые глаза Спектры, обрамленные длинными чёрными ресницами, как треклятые губы округлились, выдохнув беззвучное "о". Какое-то мгновение он смотрел на меня так, будто у меня выросли рога, или же у меня на лбу появился третий глаз. Но после он таки берёт себя в руки, снова нацепив "маску" — самодовольную, с гаденькой кривой усмешкой. — Губы, говоришь, сухие, ну-ну, — Спектра, не отрывая от меня уж больно хищного, что ли, взгляда, демонстративно медленно провел языком вначале по верхней губе, после и по нижней, а потом ещё и чуть прикусил её и так же медленно выпустил. Заворожено наблюдая за этим безобразием, я чувствовала, как горят уши, и щеки, и даже шея. Но почему-то взгляд от чужих губ я отвести так и не смогла. Сухими они и впрямь больше не выглядели. Так, подождите. Лора, что у тебя за мысли, да ёлки ж палки! Спешно отрывают взгляд от тонких, чёрт возьми, уже влажных губ парня, коря себя и за странную реакцию организма, и за внезапное помутнение сознания. — Так что скажешь? — с издёвкой проговаривает он, точно словно змей; от его шёлкового голоса хотелось послать всё к чертям собачьим и превратиться в морковку. — А сейчас они сухие? А глаза Спектры вообще как у дьявола. Шальные, дикие и очень странно блестят. Пламя Ада, ты ли это? От чего то сглатываю, хрипло отвечая: — Нет. Нормальные. Да блин, потому что при виде такого Спектры я будто оцепенела от странного, переполняющего внутренности ощущения. Ведь он издевается. Мучает. Дразнит. И в то же время... Прикусываю нижнюю губу, смущённо фыркнув и потупив взгляд. Когда Спектра вёл себя так, внутри меня всё сжималось. Весь он, с растрёпанными волосами, забавно вывернутыми кверху уголками рта и огнём в глазах просто выводил меня из равновесия. В его обществе всё будто оживало; он словно излучал колдовской театральный свет, наполняя сиянием каждый уголок моего сознания, высвечивая такие чудесные просторы, о которых я и не подозревала, панорамы, которые и существовали только в совокупности с ним. Мир рядом с ним казался ярче. — Вот и прекрасно, возвращаемся к психологии, — лицо Спектры приобретает выражение крайней сосредоточенности и серьёзности, но его глаза всё ещё смеются. Бирюзовые-бирюзовые. Такой глубокий цвет, утонуть можно. — Ага. — Только честно скажи: ты меня вообще слушала? Или ты только пыталась определить, когда я в последний раз употреблял какую-либо жидкость? Вот скажите, ему что, так нравится меня смущать? Да я по цвету лица скоро его плащ переплюну, да и свой тоже. — Я тебя слушала. — И что я сказал? — Ты сказал: "Ты меня вообще слушала?" Заинтересованно сузив свои хитрые глазища, Спектра склоняет голову на бок, проговаривая: — Я повторю ещё раз, но учти: если ты будешь продолжать такими темпами, то научишься разбираться в психологии только в глубокой старости. — Ты хочешь учить меня до глубокой старости? — Не очень горю желанием, поэтому сиди и слушай внимательно. Окинув взглядом далёкую фигуру одного противного существа, я неуверенно интересуюсь: — А ты так и будешь сидеть за столом? — Ты хочешь, чтобы я встал? — Ну, — да что ж это такое, Лора, ты можешь прекратить смущаться хоть на мгновение, — учителя обычно находятся максимально близко к своим ученикам. — Оу. Мне кажется, сейчас губы Спектры просто треснут от столь наглой, широкой и самодовольной ухмылки. — Хочешь, чтобы я находился к тебе поближе? — Лучше сиди за своим столом, — спешно прибавляю, дабы это противное создание в качестве нокаута не заставило меня своими уловками окончательно лишиться мозга. — И вообще, может ли быть такое, что ты вроде бы считаешь себя принцессой, но в то же время часто соглашаешься, что ты чмо? Спектра даже прекращает улыбаться, услышав подобное. Он трёт переносицу, спокойно отвечая: — Здесь больше дело в низкой самооценке. Такой вест с одной стороны вроде бы пытается повысить свою самооценку, но в то же время сам себе же роет могилу. Диссонанс. — Получается, это можно назвать синдром принцессы чмов? — Чмочессы. — Чмошной принцессы. Смотрю прямо в бирюзовые глаза Спектры, понимая, что каким бы он себя крутым взрослым не выставлял, он всё равно тоже, как и я, с тронувшимися мозгами. — Кстати, а почему именно "Спектра Фантом"? Почему такой псевдоним? — Да что первое пришло на ум, то и выбрал. — Многогранный призрак, неплохо-неплохо. На самом деле, тебе подходит. Личность ты действительно не однообразная, в тебе скрыто много чего интересного. Да и пугать ты можешь покруче любого призрака. А волосы ты почему покрасил? Айсберг сейчас так таращится на меня своими бирюзовыми прожекторами, которые почему-то называют глазами, что мне вновь становилось до жути неловко. — Потому что. — Обгрунтированно. Не знаю, мне кажется, что рыженьким ты бы тоже был вполне симпатичным. — Делора, психология. — А чего ты брови тогда в светлый цвет не покрасил? Вздохнув как-то мученически, парень устало говорит: — Так ты хочешь что-либо изучать, я понял. — Нет, я правда хочу. Просто я так мало о тебе знаю, что не могу сдержаться от вопросов. — Я тебе уже говорил, что терпеть не могу, когда лезут в душу. — Так я и не лезу, — улыбаюсь как можно более невинно и светло. — Хорошо, давай сделаем так: просто сам расскажи мне что-то интересное о себе и я от тебя отстану. — Нет. — Ну так нечестно, вечно ты так. Всё обо мне уже знал, а я о тебе вообще ничего не знаю, кроме самого банального. Как жесток этот мир. — Почему ты вечно стремишься что-то обо мне узнать? В чём твоя проблема? — Проблема в том, что ты слишком интересная личность, а я попросту не могу сдержаться. Ты мне настолько не доверяешь, да? Ох, зря я вообще затеяла этот разговор. А между прочим во всем виноват чёртов Спектра со своими вновь сухими губами и невероятными глазами. Удивительно, но ни у кого на свете я не видела таких глаз, как у него. В его глазах мне мерещилось море, которое с детства люблю больше всего. И каждый раз, когда взгляд Спектры скользит по мне, я просто чувствовала, как шумные волны внутри меня успокаиваются, усмиряют страхи и сомнения. Радиоактивное солнышко, наконец, вновь ухмыляется, нагло блеснув глазами, с огоньком вместо зрачков. — Я тебе доверяю, Делора, — твёрдо произносит он; эти его расслабленность и искорки в глазах заставили моё дыхание на секунду сбиться — так красиво сейчас выглядел Спектра Фантом. Ну что за чёртов несносный айсберг...