Spectator

Проснулась я от того, что тепло, окутавшее меня всю и вся, постепенно иссякало, после вовсе исчезнув. Недовольно фыркаю, сворачиваясь калачиком, дабы таки сохранить мелкие крупицы такого уютного тепла, но тщетно. Поэтому ничего иного не оставалось, как открыть глаза; в голове промелькнула назойливая мысль пойти искать нечто, что можно использовать в качестве батарее заменителя. Или кого-то. Как получится, собственно. Вздохнув, я села на ящике, смачно потягиваясь. Моё тельце при этом издало странный скрипучий звук, а в шее что-то подозрительно хрустнуло. Мне кажется, в моменты, когда моё тело по утрам потягивается — оно инстинктивно пытается себе что-то сломать, чтобы никуда не идти. Знает просто, что его хозяйка та ещё любительница находить приключения на свою задницу. Окидываю взглядом помещение, всего лишь на миг останавливая взор на баночках с огурчиками, но тут же спешно отвожу взгляд, дабы не тревожить и так сильно пострадавший из-за "земных каникул" желудок. Мало ли сколько эти огурчики здесь стоят. И не важно, что выглядят они до сих пор аппетитно. Так, нужно отвлечься. К счастью, сопящее рядом тельце отвлекло моё внимание от вышеупомянутых коварных огурчиков. Этим милым тельцем оказался Гас, который всем своим видом заставлял мой до этого спящий мертвецким сном материнский инстинкт громко завизжать от восторга. Пудель, очевидно, чувствуя, что стал объектом столь пристального внимания, забавно поморщил нос во сне, трогательно поджав колени к груди. Чёрт, сейчас он как никогда напоминал маленького мальчика. Его умиротворенное выражение лица как будто говорило, что его обладатель всё ещё верит, что проснётся в мире, где его никто не обидит, где ему нечего будет скрывать и нечего бояться. К сожалению, о таких чудесах мы можем только мечтать. Несколько синих прядей упали ему на лицо, забавно поднимаясь в воздух с каждым выдохом. Не сдержавшись, хихикаю, аккуратно убирая их, не без удовольствия перебирая. Мягкие, до жути мягкие, такое ощущение, что Гас принёс жертву какому-нибудь богу волос, и теперь его собственные кудри все двадцать четыре часа в сутки выглядят просто уматово. Не то что моё чудовище на голове. Особенно сейчас, когда я только проснулась и у меня нет возможности их расчесать. Да волосатая жаба и то выглядит красивее, чем я в данный момент. Окинув пуделя ещё раз внимательным взглядом, я с ноткой сожаления прекратила терзать его волосы. Вместо этого снимаю свой плащ, после бережно укрывая пуделя так, что из-под материи торчала только голова. Не просто так же он скрутился. Пусть хоть кто-то спит в тепле. Я же прыгаю на свои две, тихонько направляясь к выходу с настырным желанием найти одного противного, но поразительно вкусно пахнущего буку, который явно сейчас занимается чем-то интересным. И без меня. А так нечестно. Выглядываю из-под дверного проёма, морщась от порывов ветра. Даже на миг перехотелось выходить. Но внутренняя искательница приключений смачным пинком под зад пихнула меня прямо в объятия холодного пространства и не прогадала. Снаружи таки происходило нечто любопытное. Например, Спектра прямо сейчас с кем-то разговаривал, и это не могло не вызвать подозрительных мыслей. Не думала, что он любитель с кем-то поговорить ночью. Вообще не думала, что он, в принципе, любитель с кем-то поговорить. — ... Надеюсь, ты тоже там будешь, — в голосе Спектры звучат насмешливые нотки, и я не вижу его физиономии в данный момент, лицезрея только тоже весьма неплохую спину, но зуб даю, он явно ухмыляется. — Я всегда знал, что в глубине души ты оставалась с Вексами, моя дорогая. Меня аж дёрнуло. Боги, он, конечно, явно издевается над тем существом, с которым разговаривает. Его "моя дорогая" прозвучало так, будто кто-то острыми ногтями прошёлся по грифельной доске. — Ты знаешь, что не время шутить, — меня дёрнуло с удвоенной силой, когда я услышала усталый голос лидера Фронта Сопротивления. — Ведь ты мой брат, я хочу быть рядом с тобой. Ага, поняла, семейная мелодрама. Только не подумайте, это не сарказм, ни в коем случае. Наоборот, я слегка в шоке. Получается, Мира Фермин хочет присоединиться к нам? Офигеть, бобры пляшут... Пока я переваривала услышанное, Спектра завершил разговор со своей сестрой, и, судя по звуку, снял маску. Прищурившись, я осознала, что это действительно так. Он спрятал её в карман плаща, после опираясь руками об ограждение. И судя по понурой голове и чуть опущенным плечам — он сейчас испытывает вовсе не радостные эмоции. Что-то неприятно кольнуло в груди. Сжимаю рукой ткань одежды в районе грудной клетки, почему-то не решаясь больше двинуться с места. Будто какая-то невидимая сила заковала меня в оковы и пригвоздила к земле. Весёлое настроение как рукой сняло. Спектра никогда не показывает, насколько ему бывает тяжело. Для всех и вся он — всесилен и непоколебим, словно тот супермен, которого не берут пули. Но вот только веру в сверхчеловека я потеряла ещё в возрасте десяти лет, и ничто сейчас не способно меня убедить в том, что существуют такие несокрушимые индивиды. Знаете, если бы я могла, я бы забрала боль Спектры себе. Может, это звучит как-то неправильно и банально, но это так. Это то, что я чувствую и чего я хочу. Ведь для меня легче переносить состояние, когда боль терзает меня; но совершенно невыносимо наблюдать, как она пожирает тех, кто дорог. А ведь Спектра стал мне дорог. Как друг, как напарник, как, чёрт возьми, начальник. И поэтому я бы забрала всю его боль, до какой только дотянулась бы. Неистово хотелось его обнять, крепко сжимая в объятиях и поделиться той несчастной крупинкой тепла, которая всё ещё тлела во мне. Но я, увы, не всесильна и не способна на магию. Он никого не подпускает к себе, предпочитая переживать всё в одиночку. И из-за этого хочется биться головой об стенку из-за безысходности. — И как давно ты тут стоишь? — меня дёргает уже, чёрт возьми, третий раз за эти пару минут. Растерянно смотрю на недовольного Спектру, смотрящего на меня с неподдельным раздражением. Не быть мне, конечно, тайным агентом... — Относительно... недавно, — сглатываю, пытаясь звучать естественно, дабы это зловредное существо не надумало себе всякого лишнего. Раздражение во взгляде парня растёт с каждой секундой, и мне, честно говоря, становится не по себе от этого его выражения лица и жёсткого взгля­да, ко­торый, ка­залось, про­едал во мне огромную ды­ру. — Иди спать, — сухо кидает мне Спектра, отворачиваясь, от чего я не смогла сдержать облегчённого вздоха. Но уходит я никуда не собиралась это точно. Вместо этого я решительно направилась к блондину, останавливаясь рядом с ним, прямо возле ограждения. — Не хочу, я лучше с тобой постою, — весело проговариваю, блаженно осматриваясь. — Ух, красота-то какая! Ещё больше наваливаюсь на ограждение, при этом пребывая на ничтожном расстоянии от весьма хмурого Спектры. Всё-таки, прохладно, а парень за собой уже закрепил право быть моей ветрозащитой с одной стороны. К слову, вид на ночной город, который завораживающе переливался холодными бликами в свете почти полной луны, был и правда восхитительным. Кстати, луна, на удивление, сегодня похожа на пиццу. Было бы неплохо, если бы это было реальностью, а не простыми моими мыслями. Тогда бы я её съела бы и была бы ещё счастливее. — От тебя даже ночью нет покоя, Делора, — хмуро бубнят рядом, от чего я только улыбаюсь. — Но тебе же нравится, Спектра, признайся. По глазам вижу, что я права, — парень кривит своё красивое личико до невозможного, и это выглядит очень даже мило. — Эх, как же они у тебя красиво блестят при лунном свете. — Луна не светится. Это всего лишь солнечные лучи, отраженные от её поверхности. — Ну ты и бессовестный, — не сдержавшись, несильно толкаю его в бок. — Я его комплиментами тут одариваю, а он ещё и носом воротит. — Ты просто плохо умеешь подбирать комплименты, — Фантом делает от меня шаг в сторону, предпочитая делать вид, что он разговаривает с воздухом. — Я хотя бы их подбираю, в отличии от некоторых индивидов, которые слово доброго сказать не могут, — я же, в свою очередь, тоже делаю шаг, вот только в его сторону, отмечая про себя, что это явно не понравилось одному злюке. Ух, Спектра сейчас явно раздражён и полон энергии прокисших ягод. Он и до этого был не в духе, а тут ещё и я пришла и, как обычно, попала под горячую руку. В этом мире ничего не меняется. — Что ты хочешь от меня? — недовольно тянет Фантом, косясь с холодком, который пробивает до костей похлеще земного ветра. — Скажи, что я котик. — Ты сумасшедшая. — Не то, Спектра, совсем не то, — я укоризненно качаю головой, про себя отмечая, что, наверное, скорее Земля станет квадратной, чем Спектра скажет хоть один приличный комплимент. —Смотри, как нужно. Так, прошу повернуть своё личико ко мне и наслаждаться потоком комплиментов, будьте добры. Давай-давай. Парень вновь кривится, но, о слава земным огурцам, таки вновь милостиво поворачивает светлую головушку в мою сторону. Если бы ещё выражение лица попроще бы сделал — клянусь, я бы была вообще на седьмом небе от счастья. — Итак, узри моё великое творение, — я величественно подняла руки вверх, игнорируя скептический взгляд блондина. — Солнце, скажи, твои родители случайно не физики? Нет? А выглядишь ты, как удавшийся эксперимент. Вот так! Спектра смотрит на меня как-то устало, всем своим видом показывая, что он так задолбался от всего и вся, что сейчас не прочь оказаться на другой планете. Желательно как можно дальше. И желательно один. — Уйди с глаз моих, пожалуйста, я тебя очень прошу. — Ну блин, вообще больше тебе комплиментов делать не буду, — эта его вечная привычка строить из себя мученика рядом со мной побуждала у меня порыв его треснуть. — Стараешься тут ради него, и всё не нравится. Вздыхаю, недовольно обхватывая себя руками. Если мне пару минут назад и было обидно за Спектру, то сейчас слегка обидно за себя. Стараешься-стараешься, а всё без толку. И так всегда. — Больше тебе вообще не буду делать комплиментов. Всё, я всё сказала, — обиженно бурчу, мысленно спрашивая всех известных богов почему мир так несправедлив. Спектра лишь насмешливо хмыкает, из-за чего я ещё более обиженнее куксюсь, сильнее обхватывая себя руками. Но после я искренне удивляюсь, когда чувствую, как на мои плечи опускается знакомая вкусно пахнущая материя, а диковинные перья тут же начинают щекотать мне щёки, норовясь попасть в нос. Внутри моментально теплеет от такого небольшого заботливого поступка. Но уязвленная гордость требовала мести, так что так просто нельзя сдаваться. Даже если происходящее было очень приятным поворотом событий. — Мне не нужно от тебя ничего, — фыркаю я, демонстративно попытавшись вернуть одежду его законному владельцу, хоть душа и требовала обратного. Но снять плащ мне так и не дали, привычным жестом сжимая плечо, а взглядом принуждая подчиниться. — Выбирай: или ты спокойно стоишь в плаще, или идёшь спать, — Спектра непоколебим, и судя по тому, как сильно он сжал моё плечо, он тонко намекает — если я ещё раз его ослушаюсь, то меня точно сбросят с крыши. Ну что же, если я и дальше хочу нормально пообщаться с этим индивидом, придётся сыграть с ним в его игру. — Эх, плащ, так плащ, — не без удовольствия кутаюсь обратно в ставший таким привычным плащ. — Злой ты. — Какой есть. — Мира присоединяется к нам, я правильно же поняла? — Ты же всё слышала, — буркают справа от меня. — Её знания могут мне понадобится. К тому же, она — лидер Фронта Сопротивления, без неё у них будет не всё так гладко. — А ещё ты по ней очень сильно скучаешь. На меня посмотрели очень-очень холодно, из-за чего я помимо воли сжалась, но взгляд от посветлевших от испытуемых эмоций глаз Спектры я отводить не собиралась. — Я руководствуюсь только профессиональными мотивами, — цедит он. — Любить кого-то — это нормально, — парирую я. — Я всё сказал по этому поводу. Угу-угу. Как же. Мы уставились друг на друга, как два упрямых барашка, каждый оставался при своём мнении и не собирался отступать. — Но так же нельзя! — А мне плевать. Казалось бы, ничего такого Спектра не сказал, но мне стало так тошно, будто кто-то пробрался внутрь моего тельца, выворачивая всё наизнанку. Всё перемешалось — крыша, Спектра, пристройка, солёные огурчики, спящий крепким сном Гас. И я вижу себя со стороны: жалкую фигуру в слишком большом плаще, в который кутаюсь, сжимая ткань до боли в пальцах; стою со взглядом грустной собаки и уныло опущеными уголками губ. Существо, которое доказывает кому-то нечто, что никогда не будет услышано. И мне становится ещё паскуднее. От себя самой. Соберись, чёртовая тряпка. И не смей сдаваться. — Я считаю, что стремление держать близких как можно ближе к себе вполне нормальное явление, — собравшись с духом, упрямо произношу я, с вызовом уставившись на лидера. Но тот даже не удостоил меня взглядом, всё так же всматриваясь вдаль. Такое ощущение, что я какая-то мерзкая букашка, которая не заслуживает его великого взгляда в свою сторону. — Нельзя зависеть от кого-либо, — невозмутимо произносит Спектра. — А сильная привязанность и вовсе способна погубить. — Но согласись, порой же так одиноко быть наедине с самим собой. Спектра, наконец, прекращает изображать статую, оборачиваясь в мою сторону. В его глазах – немыслимая смесь эмоций и темнота прошлого; он кривит губы в хмурой усмешке, прежде, чем сказать: — Одиночество — это не отсутствие кого-либо вокруг, а отсутствие любви к себе. Невозмутимо пожимаю плечами. Рациональная и разумная часть меня полностью согласна с таким взаимозаключением. Но вот сердце не хотело мириться. — Ты так говоришь, будто если вест полюбит себя драгоценного, то и остальные мигом кинуться к нему с признаниями в любви. Фантом вновь лишь окидывает меня своим чёртовым рентгеновским взглядом. Долго молчит, рассматривая с головы до ног, в полной мере заставляя почувствовать себя не в своей тарелке. И в такие моменты чувствую себя цепочкой довольно сложных кодов, которые этот индивид с лёгкостью расшифровывает. Шаг за шагом. Клик за кликом. — Я просто хочу сказать, что стоит научиться жить одинаково счастливо с теми, кого ты любишь, и в то же время быть готовой вполне спокойно существовать без них, — спокойно произносит он, будто говорит нечто само по себе очевидное. Но при этом эмоции в его глазах, чёрт побери, совершенно противоречивые; будто он сам не верит в то, что говорит. По крайней мере, так мне подсказывает моя скудная интуиция и ничтожное умение понимать окружающих. За этот факт я и цепляюсь, как утопающий хватается за спасательный круг. И черт его знает, кого я намериваюсь переубедить в этой ситуации: его или себя. — Существовать можно, но жить же нельзя. Сейчас глаза Спектры напоминают бушующее море во время шторма; словно волны, в них бьются множество эмоций. Они переплетаются, сливаются, исчезают и вновь всплывают на поверхность, предоставляя возможность узреть весь спектр того, что испытывает их обладатель на данный момент. Но длилась такая возможность недолго. Спектра, вдруг как-будто опомнившись, вновь прячет себя настоящего, умеющего чувствовать, в свою броню бездушной скотины. Он на миг прикрывает глаза, а когда открывает вновь, то его глаза вновь излучают лишь холод. Он смотрит на меня с неподдельным раздражением и, казалось, сейчас задымит, как закипевший чайник. Его скулы свело, а губы настолько сжаты, что превратились в тонкую линию. И внутри он явно грызёт себя за то, что настолько углубился в раздумья, что случайно показал то, что не следовало, по его мнению, показывать. — Весты приходят и уходят, Делора, — цедит Фантом спокойным, ужасающе равнодушным тоном, пронзая ледяным взглядом, от чего сердце в моей груди медленно начинает покрываться коркой льда. — Дорогие тебе существа всё равно когда-нибудь исчезнут из твоей жизни: или умрут, или отвернутся от тебя. Но у тебя всегда есть ты. Только ты. Ведь, по сути, нам ничего не принадлежит — ни вещи, ни весты. И всё это чушь собачья о том, что нам кто-либо нужен для счастья. Мы сами его создаём. — Это так, но, — под его напором тяжело устоять, но я упрямо пытаюсь удерживать свою позицию. — Есть весты, которые "свои". Понимаешь? В глубине глаз Спектры вновь мелькает тень. Всего на какой-то ничтожный миг, но я успела заметить. Честно признаюсь, я в какой-то мере восхищалась способностью Спектры сохранять спокойствие в тех ситуациях, когда я бы уже, наверное, пробила бы оппоненту череп. И если бы буквально некоторое время тому назад я бы просто сделала вывод, что Фантом просто слегка отбитый и ему честно плевать на всех и вся, то сейчас я чётко понимаю одно — эти его спокойствие и хладнокровность всего лишь часть его маски. Маски, которая скрывает его натуру. Скрывает, может, таки действительно ту личность, которой присуща толика спокойствия и сдержанности, но на самом то деле поистине взрывную, бушующую, как пламя, эмоциональную, саркастическую, да просто-напросто до жути интересную. Наше общество вывернуто наизнанку, и каждый желающий может потрогать его швы. А подумать только, сколько людей страдают "комплексом дерьма" — патологической страстью кидаться своими экскрементами в других. Это способствовало нашему инстинкту самосохранения всегда быть начеку, и выбирать: или постоянно носить с собой туалетную бумагу, или надевать маски. Весь мир будто решил сойти с ума, отшлифовывая себя под чёртовые эталоны общества, вылепливая из себя личность, которая соответствует тому или иному социуму. Из-за этого мы раз за разом примеряем на себя разные роли. Мы бываем разными: высокомерными и эгоистичными; болтливыми и весёлыми; душой компании и местной заводилой; угрюмыми и сконцентрированными. Мы бываем разными. Но, увы, очень редко бываем собой. — Нет, Делора, они всё равно не "наши", как бы близко ни были, — голос парня не звучит уж так безэмоционально, как ему явно хотелось бы, от чего он ещё больше раздражается. — И даже тот факт, что за мнимое обладание ими мы платим нервными клетками и временем они не принадлежат нам никогда. Тебе принадлежишь только ты. Потому имеет смысл воспользоваться этим и развивать до совершенства то единственное, чем обладаешь в полной мере и что никогда не уйдет. — Знаешь, всё равно не вижу ничего худого в желании быть кому-то нужной, — неуверенно мямлю, пытаясь подобрать слова, дабы полностью довести до ведома этого парня то, что нет ничего постыдного в том, чтобы иногда позволять истинным желанием и мыслям быть выраженными. Практически сразу вскипает ненависть на саму себя, когда фраза звучит тихо и слабо. Сейчас я вполне похожа на скот на бойне, который ведут забивать. Растерянное животное, что излучает только страх. Не так говорят уверенные в себе личности. Вовсе не так. — Главное не погрязни в весте полностью и без остатка, полностью потеряв себя. От чего-то такого в его голосе у меня вновь неприятно щемит в груди, и я отвожу взгляд, чтобы он не увидел ту печаль, которую я чувствую. Что за чёртовая привычка принимать всё близко к сердцу? Спектра ещё некоторое время смотрит на меня, пытаясь считать все мои скрытые эмоции, но после лишь задумчиво хмыкает, тоже явно принимаясь размышлять о чем-то совершенно противоречивом. При этом делая выводы, естественно. Только вот какие — чёрт его знает. На самом же деле, в его словах есть доля правды. Чистейшей. Но я с большинством не хочу соглашаться. Вот просто не хочу. Да, я согласна, что стоит развиваться, стоит всегда рассчитывать только на себя. Но вечное существование наедине с самим собой способно свести с ума; просто-напросто заточить в комнату безысходности, с мыслями о собственной никчёмности. Да, я против того, чтобы зависеть от других. Я против, когда перекладывают ответственность на партнёра и вешают на него свои проблемы. Но. Определённо, весту нужен другой вест, а человеку нужен другой человек. Который послужит опорой и поддержкой, в те моменты, когда начинают опускаться руки; который выслушает и посоветует; который принимает тебя настоящего, несмотря ни на что. Который станет солнцем в этом жестоком тёмном мире. Ведь без солнца жизнь, в принципе, невозможна. Мы погрязнем в вечной темноте и холоде, медленно начиная угасать. Пока и вовсе не умрём, забытые всеми и вся, наедине со своей собственной болью. — Был когда-то хоть кто-то, без которых ты не представлял своей жизни? Тут же вздрагиваю от взгляда Спектры – тяжелого, пригибающего к земле – устремлённого на меня, и мне безумно хочется поежиться и отвернуться. Заставляю себя выдержать этот смертоносный взгляд, и, очевидно, прохожу проверку, раз парень через до жути длительный промежуток времени, когда разбирал меня на атомы, кратко отвечает: — Были такие. Жалко, что они оказались гнилыми и от них пришлось избавиться. На какое-то мгновение его губы трогает улыбка. Пустая улыбка. В ней нет ничего веселого, ничего манящего. Простое движение губ, будто он сам – оболочка, а внутри – лишь пустота. — Поэтому ты больше к себе никого не подпускаешь? Спектра мрачнеет и отворачивается, не отвечая. Но, в принципе, отвечать и смысла особого нет — всё же и так видно. Обжёгся. Больно обжёгся. Настолько сильно, что шрамы остались на всю оставшуюся жизнь. И, я конечно, не ясновидящая, но точно могу сказать, что сейчас сделает Спектра. Кардинально сменит тему. — Вот что, Делора. Пожалуй, буди Гаса, начнём собираться. Слабо улыбаясь. Кто бы подумал, что благодаря пребыванию на этой планете я начну лучше понимать этого веста. — А не рановато? — я и так копнула туда, куда, по сути, не стоило, поэтому самое лучшее, что я могу сделать для Спектры в этом случае — это поддержать такую его инициативу. Как и он поддерживал меня до этого. — Пока ты разбудишь Гаса, будет как раз вовремя. — А может давай ты? Он так мило выглядит, когда спит, у меня рука не поднимается. — Делора, не заставляй меня повторять дважды. О, чую, наше холодное Величество таки отошло. На лице помимо воли растягивается коварная улыбка, а из нутра начинает сочиться нестерпимое желание его немножко подразнить. — Ладно, не злись, солнышко, всё сделаю, — примирительно поднимаю руки вверх, признавая своё "поражение", уже предвкушая реакцию на свою ремарку. — Прекрати меня так называть. — Что, солнышко, ты что-то сказал? Ай! Моё плечо привычно сжимают в сильных тисках, а сам Спектра навис надо мной карающей гильотиной. Никогда не думала, что подобный ход событий будет предоставлять мне столько позитивных эмоций. — Ещё хоть раз услышу, что ты называешь меня подобным образом, ты очень сильно об этом пожалеешь, Делора. — Хорошо, Спектра, как скажешь, —лукаво жмурюсь, всматриваясь в раздражённое лицо парня, внутри просто-напросто завывая от восторга, от того, какое классное развлечение я себе придумала. Но знаете, Спектру же так просто не обмануть. В его глазах мелькает явное недоверие, но он таки отпускает меня, делая шаг назад; прищуривается, настороженно рассматривая меня, очевидно, раздумывая, что ещё мог придумать мой слегка отбитый мозг. — Я не расслышал, ты действительно прекратишь меня так называть? — в голосе Спектры такая доза недоверия, что я с трудом сдержала себя от коварного хохота. Конечно, свет души моей, ты что, я само послушание по своей природе. Невинная овечка, святое создание. — Да, я не буду больше тебя назвать "солнышком", — утвердительно киваю, подходя к Фантому ближе и доверительно подмигиваю. — С этого момента я официально буду называть тебя "змеючкой". И клянусь, я получала искренне удовольствие от того, как в глазах парня зажёгся смертоносный огонь. — Ану повтори, как ты сейчас меня обозвала? Боги, и столько ярости в нем, столько огня, что я физически чувствую, как он медленно начинает сжигать меня на месте. Кто заказывал Делору-гриль? — Змеючка, — настолько нежно, насколько, в принципе, способна, протягиваю я, для достоверности ещё и захлопав глазками. — Ты же похож. Такая змеючка-голубоглазка, ядовитая до предела и такая милая, когда злится. Ай! Опять больно сграбастывая мое хрупкое плечико, парень, напоминающий сейчас самого дьявола во плоти, шипит мне прямо в лицо, убийственно сверкая посветлевшими глазами: — Не смей называть меня змеёй. Чёрт, всегда мечтала подразнить самого дьявола. Кажется, высшие силы сегодня ко мне благосклонны. — Ну так не пойдёт, нужно же тебе какую-то милую кличку присвоить, — хихикаю, с восторгом всматриваясь в чужие резкие черты лица. — Поэтому выбирай: или "солнышко", или "змеючка". — Делора, — уже вырыкивает моё прекрасное имя Спектра, приближаясь настолько близко, что я имела возможность почувствовать его дыхание в районе собственных губ. — "Солнышко", так "солнышко", вот договорились, — дыхание, между прочим, всё также отдаёт ментолом. —Кстати, у тебя ещё осталась ментоловая пластинка? Спектра всё так же раздражён и зол, но после моего вопроса ещё и перешёл в состояние крайнего недоумения; он слегка приподнимает бровь, явно не понимая, на что я намекаю, и главное — из-за чего ко мне в голову пришла такая мысль. Пришлось объяснять. Парни, что с них возьмёшь. — Ну, у тебя дыхание вкусненько пахнет ментолом, вот я и подумала: почему бы не воспользоваться моментом и не стыбрить у тебя одну несчастную пластинку? Видели бы вы с какой быстротой и резкостью от меня отшатнулись, да и ещё уставились так, будто я предложила прямо сейчас пойти и надругаться над памятником отца Зеногелда. Ну, или над самим Зеногелдом, тут это особой роли не играет. — Боги, тебя лучше сразу устранить, чем вообще иметь с тобой общее дело, — Спектра выглядит сейчас до жути мило: с широко распахнутыми глазами и в явном шоке. — Так чего же не устраняешь? — Да сам не знаю. — А я знаю и даже великодушно поделюсь своей идеей. У тебя просто тоже крыша слегка того, съехала, а два психа не могут жить без друг друга. Клянусь, если меня сейчас не убьют прямо на месте, то я смело могу сказать, что это официально лучший день в моей жизни. — Делора, — угрожающе тянет Спектра, напоминая тигра, готовящегося к прыжку на антилопу, которую собирается растерзать. Ну а я что, я ничего. Котов я люблю. — Эх, от этих твоих красивых глаз можно окончательно с ума сойти, — довольно мурлыкаю, но на всякий случай отхожу подальше, мало ли. — Не получится, у тебя уже явно последняя стадия. — Ну ты и грубиян. — А ты просто невыносимая. Мы опять уставились друг на друга, как два барашка, но тут я уже не сдержалась и захохотала вслух, отмечая, как на губах Спектры появляется слабая улыбка. Боги, у нас точно у обеих кукуха поехала. Хотя, наверное, неправильно так сказать. Моя то поехала, но кукуха Фантома ещё держится, но уже сидит на чемоданах, и я будто слышу её тоненький голосок, говорящий, что ещё пару таких выходок, и она точно окончательно съедит. Поскорее бы. — Слушай, зато хоть наличие садистских наклонностей у нас с тобой общее. — Единственное, что между нами общее, Делора, это то, что мы оба смертные. — Эй, попрошу здесь не раскидываться такими заявлениями, — я важно расправляю плечи, гордо вскинув подбородок. — Боги живут вечно, а я, если ты не заметил, божество. — Не заметил. — Это прекрасно, значит я хорошо маскируюсь, — каким-то странным образом расстояние между нами значительно сократилось, а я, между прочим, с места не сдвинулась. — Но так и быть, солнышко, ты можешь обращаться ко мне "моя госпожа". — Да я тебя сейчас... — Обнимешь? — Нет, убью, — угрюмо пообещали, вновь жёстко сжимая моё вечно страдающее в такие моменты плечико. И я понятия не имею, откуда у Спектры такая маниакальная привязанность к моим несчастным хрупким плечикам. — А лучше бы обнял, — морщусь, дёрнув плечиком, но сделала себе только хуже — теперь меня схватили и за второе плечико, безэмоционально развернув лицом к источнику энергии Ада. —Вообще, ты такой недотрога, нельзя же так. Вот несправедливо: меня трогает, когда ему только вздумается, а сам не подпускает к себе. Нечестно! — Позволь мне самому решать, кем мне быть. — Неужели тебе самому не хочется простого такого тепла и уюта объятий? — Если я захочу тепла и уюта, Делора, я посижу перед камином. — Это же не то. Но мои убеждения, как обычно, разбились вдребезги об стену упрямства этого просто невыносимого индивида. — Сколько раз тебе твердить, что мне не нравится, когда ко мне прикасаются. — Почему ты так категоричен? Я тоже не всех подпускаю, но объятия тех вестов, которые мне дороги, я не променяю даже на самую вкусную в мире еду. — Да ты что? — Честно. На меня посмотрели нагло и насмешливо, явно совершенно не воспринимая всерьёз, заставив нахмуриться. Благо, хоть плечики больше не терзали, а то, клянусь, я бы его точно пнула. В какое-то мгновение физиономия Спектры вновь становится до жути серьёзной, и он опять уж слишком пристально всматривается в моё лицо. В такие моменты мне хочется проверить, не вырос ли у меня третий глаз или второй нос. Уж больно пристальный взгляд, аж как-то неловко. — Ты в курсе, что у тебя опять посинели губы? — Фантом хмурится, будто увидел нечто явно не очень приятное. А синий цвет, между прочим, в моде. Но этому парню же фиг докажешь. — Ну что могу поделать, я существо хрупкое, нежное. А тут прохладно. — Думаю, лучше тебе таки зайти внутрь той пристройки. Там, конечно, тоже не ахти, но хотя бы теплее. И тут в моей голове родилась очередная задумка. Кажется, моей несчастной головушке такими темпами можно присвоить роль многодетной мамы. — У меня есть идея получше. Скажи, ты знаешь, кто такие пингвины? Спектра наклоняет голову на бок, окидывая меня задумчивым взглядом. — Понятия не имею, — после нескольких секунд раздумий изрекает он. — Кто это? О. Боги. Неужели существует нечто, что этот индивид не знает, но знаю я? Чёрт возьми, это точно лучший день в моей жизни. — Это такие земные птицы, которые живут в холодных местностях. И у них есть довольно любопытный метод согреться, — я желаю риторическую паузу, многообещающе воцарившись на внимательно слушающего меня парня. — Они кучкой собираются, прижимаясь к друг другу, тем самым грея друг друга собственным теплом. — И к чему эта информация? — невозмутимо интересуется парень, но в глубинах его глаз я заметила искренний интерес. — Ты не хочешь стать моим пингвинчиком? Спектра смотрит на меня так, словно у меня выросли рога и появилась способность извергать пламя. Я же смотрю на него в предвкушении, жадно впитывая все эмоции, которые на пару мгновений отразились у него на лице. И честно, в такие моменты я чувствую себя наркоманкой, которая получила новую дозу после мучительного ожидания. А стоило мне посмотреть ему в глаза, так я и вовсе чуть не умерла от инфаркта. Ведь в глазах Спектры мне причудилась чёртовая игривость. У Спектры. Игривость. Остановите планету, я сойду. — Я здесь подумал, — огни в его глазах так и зовут к себе, и я чувствую себя мотыльком, летящего прямо навстречу своей смерти. — Я, пожалуй, откажусь. Так. Стоп. Чего?! Спектра Фантом самодовольно лыбится, явно наслаждаясь моим, безусловно, офигевшим и ошарашенным лицом. Ах ты ж... Скотина. Гнев, сменивший чувство растерянности, заполнил меня до краёв; злость, которая просто бешеным вулканом бурлила в жилах, готова была вырваться наружу. Чувствую себя животным, которое само напрашивается на ласку, но его по непонятным причинам только жёстко пинают, тыкают мордой в дерьмо, показывая всю степень его ничтожества. Почему-то стало так невыносимо больно в этот момент, что в глазах подозрительно защипало. Хотя ничего такого, по сути, не произошло. — Ну и больно надо, — зло кидаю ему в ответ, круто разворачиваясь и направляясь к пристройке. — Подумаешь, обойдусь. Сама себя согрею, сама себя обниму, не привыкать. А если и не согрею, то замёрзну и умру от переохлаждения. И всё — минус один раздражающий фактор в твоей жизни. Можешь потом сбросить мой труп прямо с крыши, что там руки пачкать... Но закончить мой гневный поток было не суждено, как и отойти на приличное расстояние; сильные руки в какой-то миг опустились мне на плечи, достаточно грубо прижимая к себе. Негодующе брыкаюсь, пытаясь вырваться из мощных рук, но это не дало никакого результата. Чужие руки опустились ниже, обхватывая меня со спины и складывая руки в замок в районе моего живота. Мало того, что моя злость из-за такого поворота событий испарилась, так я ещё и дар речи потеряла. — Ты маленький, противный, психованный и просто невыносимый манипулятор, — раздражённо шипит Спектра мне на ухо, действительно, в этот момент напоминая змею. — Сейчас я тебе устрою объятия, мало не покажется. Его руки в подтверждении сжимаются вокруг меня стальным кольцом, заставив вздрогнуть. Нет, я, конечно, не могу не отрицать, что рада, но это слегка таки неожиданно, что этот недотрога так легко сменил своё решение и таки серьёзно решил меня обнять. Хотя, наверное, неправильно называть столь ласковым словом стальную хватку парня, от которой, кажется, вот-вот треснут рёбра. Зато от него исходит настолько сильный жар, что вскоре придётся где-то доставать крем от загара. Ну хоть не буду похожа на мерца, в конце-концов, а на загорелую чику из рекламы, которая попивает мохито. Правда, даже будучи по природе своей существом не стеснительным, я таки почувствовала всю неловкость и неприличность своего положения и честно попыталась немного отодвинуться от чересчур горячего тела парня. Но жесткой сильной рукой меня вновь прижали к груди, сжимая так, что ребра жалобно затрещали и стало немного проблематично дышать. Если я умру от удушья, то знайте, что мне на могилу вместо цветов лучше приносить вкусняшки. Когда ночью я буду восставать из могилы, то буду питаться ими, а не каким-то не вкусным мясцом смертных. — Спектра, задушишь, — сдавленно охаю, дёрнувшись в скудной попытке сбежать, но сделала хуже только себе, ведь меня сжали так, что аж глаза из орбит чуть не вылезли. Он мне точно сейчас что-то сломает. — Ты же сама так хотела, чтобы я тебя обнял, — ласковый шепот на ушко безжально растерзал мою детскую психику, заставив тихо взвыть от ужаса. — Стой и наслаждайся. Нет ничего хуже, когда Спектра говорит вот так притворно-ласково. Честное слово, пираньи гуманнее к своей жертве, чем это существо. — Я передумала, отпусти меня, — даже его великолепный аромат не так очаровал, и не странно. Трудно наслаждаться чем-то, находясь при смерти. — Нет, — такой был весёлый ответ. — Я тебя укушу, — жалобно мямлю, в скудной надежде, что этот изверг таки одумается и отпустит моё несчастное тельце. — Учти, отомщу я тебе страшно, — в голосе Спектры столько коварства, что Линк бы от зависти позеленел. — Поэтому лучше тебе просто постоять тихо. Тишина и я — это две параллельные линии, которые никогда не сойдутся. По словам Лесмы, я даже когда сплю, издаю звуки. Она даже когда-то заявила, что именно этот критерий поможет ей в будущем определить, умираю ли я во сне и нет. Если буду умирать, тогда в комнате воцарится гробовая тишина, и это будет знаком того, что пора вызывать скорую. Вот это я понимаю забота. — Задыхаюсь, — хрипло протягиваю, закатывая глаза и делая вид, что вот ещё чуть-чуть и я в обморок упаду. Но мои актёрские способности в этом случае мне не помогли. То ли Спектра был таким хорошим психологом, то ли я уже старею. — Только давай без театральных постановок, — ехидно шепчет этот ангелоподобный монстр мне на ухо, сжимая моё тельце своими граблями так, что я аж взвыла. Да питон душит свою жертву ласковее, чем этот садист! — За что ты так со мной? — А что не так? Ты же сама методично капала мне на мозг, подталкивая к такому развитию событий. — Я хотела, чтобы ты меня обнял, а не душил. Уй-юй-юй! У меня перед глазами аж на миг потемнело, настолько сильно это жестокое существо меня сдавило. Такое ощущение, что меня кинули между двух падающих друг на друга бетонных плит. — Бедняжка, злой и занудный Спектра обижает столь нежное создание. Кошмар, не правда ли? — яд в его голосе окончательно растерзал в пух и прах мою детскую психику, так что теперь мне нужна помощь не только травмотолога, но и психолога. — Ну ты и мстительный, — мне ничего не остаётся, как тяжело вздохнуть. В который раз осознаю, что этот парень прекратит свои пытки только тогда, когда сам посчитает нужным. А поэтому приходится смириться со своим сжатым положением, устало откидываясь назад и стараясь хоть немного расслабиться. Насколько возможно это сделать в подобной ситуации. Пожалуй, в этой ситуации есть и свои плюсы. Будучи карликом по сравнению с блондинистым мучителем, мне всегда было проблематично общаться с ним, глядя в глаза — ниже его где-то на две головы, я доставала ему до середины груди, а это означало, что мне приходилось каждый раз задирать голову настолько высоко, что в шее каждый раз что-то трещало. Но в этот раз Спектре придётся почувствовать мучения разницы в росте, ведь судя по тому, что я могу легко откинуться ему на плечо, он явно согнулся в три погибели. Ну, не только же мне страдать. Немного замявшись, таки пользуюсь возможностью, откидывая голову ему на плечо, чуть прикрывая глаза и пытаясь абстрагироваться от того, что меня сейчас просто раздавят. Вот, всё-таки, зараза, сильные у него руки. Я, вообще, не имею ничего против. Наоборот — я обожаю сильные мужские руки. А в комплекте с выступающими венами они и вовсе приводят меня в неописуемое чувство восторга. Вот только я не очень люблю, когда меня эти сильные руки пытаются расплющить, как сейчас. Кстати, интересно, а у Спектры выступают вены на руках? Неуверенно прикасаюсь кончиками пальцев стальных граблей вышеупомянутого индивида, после более смело проводя невидимую дорожку от его предплечья до внешней стороны ладони и наоборот; обнаружив весьма спокойную реакцию на подобную наглость с моей стороны, я и вовсе осмелела. Девиз по жизни — если есть возможность, то нужно пользоваться. Так и существуем. С энтузиазмом маленького ребёнка вновь мягко вожу кончиками пальцев по внешней стороне ладони, плавно переходя на предплечье, а после веду невидимую линию дальше, прикасаясь к плечу. А после и вовсе с любопытством чуть сжимаю бицепс руки Спектры, очевидно, окончательно растеряв весь страх и стыд в тот момент. Мышца сама по себе явно накаченная, а из-за напряжения и вовсе казалась будто из железа сделанная. Просто неземной кайф, девочки, я вам отвечаю. — Ну и что ты делаешь? — голос Спектры до жути спокойный, но в нём присутствуют явное любопытство и другие, весьма странные нотки. Странные, но приятные, ласкающие слух. — Лапаю тебя, — лгать этому индивиду бесполезно, а сил придумать что-либо у меня уже не было, лимит смекалки на сегодня явно исчерпан. — Хоть наслажусь чем-то прекрасным перед смертью. Из горла Спектры вырвался какой-то странный звук, а после он и вовсе сипло захохотал, от чего его грудная клетка пошла ходуном. Знаете, есть такие специальные кресла-массажёры, в которые когда садишься, то тело утопает в приятных вибрациях. Вот у меня сейчас точно такое же чувство. Ну а вдобавок произошло и вовсе совсем мистическое — Спектра таки ослабил хватку, позволяя вырваться из плена своих конечностей. Да я чуть от счастья не издала победный клич. — Фух, — боги, никогда не думала, что какое же это, всё-таки, классное чувство дышать полной грудью. — Как иронично, что от жуткой смерти от удушья меня спасла нежность и честность. — Скорее наглость, — Спектра явно пребывал в прекрасном настроении, судя по самодовольной ухмылке. — И вообще очень грубо так обзывать безобидные объятия. — Если это были объятия, то я страус. В гробу я видала такие объятия. Уж лучше сразу повеситься. — Ты сама меня спровоцировала, — невозмутимо произносит парень, поражая каждой секундой увеличением наглости во взгляде. — То есть, я ещё и виновата? Я чуть не умерла! — Я бы не дал тебе умереть. — Тебе напомнить сколько раз ты меня хотел сбросить с крыши? — Но не сбросил же. Чёртовые огоньки в глубинах глаз, чёртовая улыбка, из-за которой появляются ямочки на щеках. Из-за всего этого мой глупый орган сокращается с удвоенной силой, а в мозг лезут глупые сопливые мысли. — Это потому, что я тебе нужна? — Кто-то уже давно должен был разбудить Гаса, — как обычно ускользает от ответа, как обычно не договаривает. И почему меня это задевает? — Я не пойду без тебя. Он так крепко спит, что одной мне не справится. С каких пор я стала зависеть от этого веста? — Нужно бы не забыть купить тебе погремушку. — О да, хорошо будет сочетаться с кляпом. Почему я стала такой впечатлительной? — Делора. — Спектра, — копирую недовольную интонацию Спектры, пристально всматриваясь в его глаза. Необычно шальные, веселые, и эти эмоции совершенно не вяжутся с серьёзным тоном парня. Моё глупое сердце от такого взгляда вновь бьётся так, словно я только что марафон пробежала. — Ладно, пошли уже, ребёнок, — огонь в глазах Спектры опять манит к себе, притягивает подобно магниту. — Сегодня будет тяжёлый день. Он подходит ко мне ближе, вновь охватывая в плен своим неземным ароматом, и привычно хватает меня за плечико. Настойчиво подталкивает в сторону нашего временного места ночлега и сжимает моё плечо сильно, ободряюще, будто цепляет якорь, чтобы я поняла — несмотря ни на что, всё будет хорошо. Всё-таки, с самой папиной смерти ни один представитель противоположного пола так ко мне не прикасался — будто показывая, что он в любой момент готов подхватить меня, когда растеряюсь, и я, точно будто бездомная псина, изголодавшаяся по любви, вдруг ощутила, как из глубины, из самой моей грязной души, рванулась верность, вместе со странным, трепетным, нежным чувством. Убеждение, что это хороший вест, который не обидит меня, и я могу ему полностью довериться крепко засело в моей голове и исчезать не собиралось. — Мы справимся, — уверенно проговариваю, уже который раз за этот день пристально всматриваясь в глаза этого несносного блондина, жадно считывая все эмоции, будто подсознательно пытаясь найти что-то такое, что сможет успокоить бешено бьющееся сердце. Но стало только хуже, потому что я окончательно утонула в этих бездонных омутах Спектры, который следил за моими эмоциями, словно коршун за добычей. Так что если в новостях скажут, что найдено труп неизвестной утопленницы, то знайте, что это я. — По-другому и быть не может, — Спектра улыбается уголком рта, от чего моя голова опять взорвалась нескончаемым потоком вопросов, на которых, увы, я так и не смогла найти ответы в данный момент.

***

— Какая дурочка, — Линк неприятно усмехается, с явным восторгом наблюдая за метаниями Элис Гехабит, которая искала его по всему парку. — Подставила друзей под удар из-за своей доверчивости. Становится неприятно и просыпается чувство солидарности, что ли, к этой рыжеволосой простушке. Но это чувство не было настолько сильным, так что мне удалось его достаточно быстро погасить. Тем более, сейчас начнётся такое веселье. Линк, увлёкшись любованием метаниями жертвы своего обмана, не замечал никого и ничего. Ему сейчас так легко скрутить шею, просто тихо подкравшись сзади. Но, к счастью для него, у Спектры на него другие планы. — Я так понимаю, твой ответ "да"? — не без удовольствия хмыкаю, наблюдая, как розоволосый крысёныш испуганно подскакивает от ехидной фразы Спектры, явно не ожидая увидеть нас так скоро. — А, ты, Спектра, — но стоит отдать ему должное, он достаточно быстро взял себя в руки. — Спасибо за приглашение. Вам крупно повезло, что я решил его принять. Но я требую награды. Он же специально провоцирует, ожидает насладиться очередным шоу. Сжимаю руки в кулаки, принуждая себя к спокойствию. Тщательно обуздываю свою ярость. Невозмутимо седлаю её. Ощущаю, как она плещется в крови, как насыщает лёгкие и сердце, как добавляет легкости конечностям и проясняет голову. Делаю глубокий выдох. — Наглый хорёк, — пока я пыталась держать себя в руках, Гас, в отличие от меня, сдерживаться и не думал. — Это честь для тебя служить мастеру Спектре. Прояви уважение, или я заставлю тебя. Линк лишь показывает ему язык, что выглядит очень-очень по-детски. Его хитрый взгляд скользит по напряжённой фигуре Гаса, а после перескакивает на меня, от чего я инстинктивно выпрямляюсь, готовясь защищаться. — О, и ты здесь, девчонка, как там тебя, — нахально тянет Волан. — А я думал, тебя где-то в лесу потеряли. — Надо же, ты умеешь думать, — язвительно вскидываю бровь, отмечая, что моя ремарка попала прямо в цель — парень кривит губы в презрительной ухмылке, но в глазах у него мелькает явная злость. И клянусь, он мне за это оскорбление жестоко отомстит. — Прекратите сейчас же этот детский сад, — холодно цедит Спектра, награждая каждого из нас порцией холода севера. — Скоро придут бойцы, нужно быть начеку. Мне бы сейчас твоё спокойствие и невозмутимость, Спектра, эх... — Слышала, прекращай, — Линк горделиво поднимает подбородок, побуждая меня врезать ему побольнее. — Что такое? В чём проблема? Спиной ощущаю предупреждающий взгляд Фантома, но нагло его игнорирую. Я бы была не Делорой Аддерли, если бы не ответила сейчас. — Да вот я теперь отчётливо понимаю, что мусор нужно утилизировать. А то к нему прикрепят ножки и получится нечто подобное тебе. И не было ничего прекраснее гнева в глубинах блеклых глаз крысёныша. По крайней мере, мне хоть на пару мгновений было весело, пока кое-кто, не будем тыкать пальцем, жёстко не вцепился в моё плечико. — Хватит, — голос Спектры полон стали, но куда красноречивее его варварское посягательство на моё нежное тельце. — Нам пора идти. Он смотрит на меня красноречиво, упрямо сжимая губы; вздыхаю, кивая, признавая своё поражение, легко дёрнув плечом, тем самым тонко намекая меня отпустить. Но, очевидно, намекать я тоже нормально не умела, так как Фантом понял меня совершенно не так, как я хотела. Ведь он сжимает меня ещё крепче, весь остаток пути на буксире таща к месту встречи бойцов Фронта. И не отпускает даже тогда, когда эти детишки приходят. Клянусь, как вернёмся домой, я возьмусь изучать психологию. Просто обещаю. Ради всего шоколада мира. Бойцы Фронта ничего не подозревали, разговаривая о чем-то своём. И даже рассказ Элис по поводу побега Линка не включил на полную мощность их инстинкт самосохранения. Нам на руку, собственно. Когда древний бакуган открыл портал, рука Спектры исчезла с моего плеча, а Грав поспешил исполнить финальный штрих нашего простого плана. — Мне жаль, но вы никуда не пойдёте, — Гасу явно доставило огромное удовольствие произносить эту фразу, судя по ухмылке размером с приличную планету. Он ловко бросил в воздух ловушку прямо над головами ошарашенных бойцов; та раскрылась через считанные секунды, захватывая тех в свой плен. Фишка этой ловушки заключалась в неком барьере, который находился под напряжением. Любое существо из плоти и крови при прикосновении к его поверхности получало мощный удар током, конечно, не способного убить, но боль принести адскую вполне могло. Не зря эту и ловушку прозвали "Адской", к слову. Выбраться из неё без посторонней помощи, не травмируя себя, — нереально. — Надо же. Четыре верных друга Векса, — мой взгляд останавливается на разъяренной физиономии Дэна Кузо, который, в отличии от других, ещё не смирился со своей участью. Это выглядело очень даже любопытно. Видеть желание врага оторвать тебе голову, но при этом отчётливо понимать, что сделать он этого не сможет. Так как он, подобно букашке, попал в наши сети. Но самое интересное началось тогда, когда этот землянин заметил, как их уважаемый лидер оказалась не в заключении. Шок. Для них всех, в принципе, это был сплошной шок. Замечаю, как пламя в глазах Кузо постепенно гаснет, сменяясь искренним непониманием с нотками боли. — Мира, так нельзя, — только и смог выговорить этот земной мальчишка, когда Фермин в скверном настроении встала с правой стороны от Спектры. Девушка подняла на него измученный взгляд, и на секунду мне показалось, что в её синих глазах помимо сожаления и раскаяния причудилась... мольба? — У меня нет выбора, я должна быть рядом с братом, — но стоит отдать ей должное — её голос не дрогнул. Наверное, у них со Спектрой это семейное — придавать голосу безмятежной интонации, не смотря на истинное состояние. Лицо Дэна перекосилось от переполнявших его чувств. Ему определённо было больно осознавать, что его друг засадила ему нож в спину в тот момент, когда он больше всего не ожидал. Хотя, он, в принципе, не ожидал, что она его предаст. Но посмотреть, что будет дальше мне не дал Спектра, как обычно вмешиваясь на самом интересном месте. — Чего стоишь? Гас уже прыгнул, — он кивком головы указывает на всё ещё открытый портал. — Вперёд, Делора, шевелись. Быстро оглядываюсь по сторонам, отмечая про себя, что, действительно, неугомонный пудель таки успел прыгнуть в портал; не было и крысёныша. — А ты? — я нерешительно взглянула на портал, если честно, не очень сильно желая прыгать в него, хоть домой и хотелось. — Ты же прыгнешь после меня? Смотрю на Спектру вопросительно, и его моя медлительность явно злит. — Куда я денусь, Делора, — хмуро буркает он, после задумчиво взглянув на Миру, которая всё так же буравила взглядом Дэна Кузо. — Прыгай только быстрее. Вздыхаю, лишь кивая. Буквально пару секунд мне понадобилось для того, чтобы собраться с силами, а после я таки прыгаю, ощущая, как моё тело плавно зависает в воздухе, и портал начинает засасывать меня внутрь. Ну что же, прощай, Земля. Не думала, что скажу это, но я буду скучать.