***
Как и ожидалось, остальные Вексы встретили нас вовсе не с распростёртыми объятиями и радостными возгласами; наоборот, на их лицах читалось явное разочарование, они ж то думали, что мы на Земле минимум потерялись, а максимум — померли. Особенно прикольно у них вытянулись лица, когда они увидели, что некогда лидер Фронта присоединилась к нам. Больше всего возмущалась Майлин, как обычно, в принципе. Её лицо было на тот момент злющим-презлющим, и на какой-то миг мне показалось, что ещё чуть-чуть и Спектре придётся волноваться насчёт своего звания "самая злая физиономия галактики". — Предателем здесь не место, — её последнее гневное причитание, кажись, стало последней каплей в чаше терпения Спектры, которая и так в последнее время грозится треснуть. — Мира Фермин присоединилась к Вексам, — жёстко проговорил Фантом, всем своим видом показывая Майлин, что ей стоит побыстрее замолчать, если она не хочет покупаться в химикатах. — Так что привыкайте. Тоже так хочу уметь ставить остальных перед фактом, да так, что ни одна скотина не могла возразить. Пожалуй, о таком я могу только мечтать. Майлин кривится поистине ужасающе, и под насмешливым хмыком Волта демонстративно отворачивается. — Ты вовремя подсуетилась, Фермин, — Шэдоу, до этого спокойно стоявший рядом со злющей Фэрроу, вальяжной походкой подходит к вмиг напрягшейся Мире. — С Фронтом Сопротивления давно покончено. Он окидывает её каким-то уж больно диким взглядом, клацая пальцами. Перед всеми тут же возникает экран, с изображёнными на нём бойцами Фронта, которые находились в капсулах сна. Ничего себе, что мы успели пропустить... Мира ойкает, во все глаза уставившись на своих друзей, и я вижу, как сильно она поникла. Сейчас та девушка, которая казалась такой смелой и уверенной в себе, была похожа на маленького загнанного в угол котёнка, которого все обижают, не давая проходу. Глядя на её в данный момент ссутуленную худую спину, я почему-то подумала, что она действительно всего лишь... ребёнок. Маленький. Ребенок, на которого только что взвалили непосильную ношу. Которого опустили, ткнули лицом в грязь. К сожалению, Шэдоу это тоже понял. И теперь принялся хохотать, да ходить прямиком рядом с ней, окидывая поистине издевательским взглядом. И из-за этого кровь внутри моя забурлила похлеще прежнего. Здравый смысл заорал благим матом, заклинал хоть раз в жизни подумать хорошенько. Но в груди как-то неприятно закололо. Слишком странное необъяснимое ощущение, будто кто-то вонзил в район сердца тонкую острую иглу и теперь с особым садистским удовольствием ковырял ею у меня в груди. Хотя, почему же необъяснимое. Вполне даже знакомое чувство. Чёртовое понимание. Всё вокруг будто помрачнело, потеряло свои яркие краски; воспоминания нахлынули абсолютно внезапно, затянули в свою воронку и беспощадно затянули обратно в ненавистное прошлое. Девочка испуганно смотрит на недовольное лицо мальчика, который с каждым шагом сокращает расстояние между ними; она боязно вжимает голову в плечи, медленно отходя назад, пока не опёрлась спиной об стену. Бежать ей больше было некуда. Мальчик криво усмехается; в его глазах сплошная тьма, которая так и намеревалась поглотить трясущееся у стенки создание. Раскромсать на части, разобрать на атомы, а после и вовсе стереть с лица земли. А её страх подталкивал сотворить подобное как можно скорее. — Пит, я же просто... — она не успевает и фразы закончить; её больно хватают за ткань футболки на груди, заставляя встать на носочки. Пискнув, она в ужасе уставилась на мальчика, который с истинным удовольствием считывал все эмоции на её лице. Казалось, он хотел впитать в себя этот животный страх и беспомощность жертвы; черты его лица заострились, делая его похожим на куницу, а кровожадный оскал заставлял кровь леденеть в жилах. — Ты просто посмела явиться сюда, чудик, — издевательски выдыхают ей в лицо; от него ужасающе воняло потом и малиновой жвачкой. Как же она ненавидела малину... — Отпусти меня, пожалуйста. — Что ты там проблеяла, страшилище? — её резко притянули ближе, из-за чего ткань на футболке жалобно затрещала; она кривится, не в силах скрыть омерзения от вида его жёлтых, нечищенных уже явно несколько дней зубов. — Ты смеешь мне указывать? Она честно попыталась хоть как-то исправить ситуацию, в которой она, по сути не была виновата. Пристально всматриваясь в тёмные глаза, она пыталась взглядом донести, что сдаётся. Признает своё поражение. Чем окончательно подбила существо перед ней на дальнейшие, поистине мерзкие действия. Ей никто никогда не объяснял, что подобные индивиды, лишь однажды одержав победу над жертвой, просто-напросто доведут её до полной и окончательной маргинализации*. А после с такими жертвами и вовсе не будут считаться в будущем, низвергая до уровня нуля. — Пит, честно, я просто... — но закончить ей так и не дали. Резкий удар пришёлся в районе скулы; в ушах раздался невыносимый звон, и боль начала растекаться по щеке, отдаваясь протяжным эхом в висках. Она было рванулась в скудной попытке спастись, но сделала себе только хуже. Её грубо перехватили за волосы, вновь сильно ударяя по лицу. Напополам со жгучей болью раздался хруст, и из носа брызнуло что-то тёплое. Через мгновение последовал ещё один удар, который пришелся в этот раз по губе; противный металлический привкус крови во рту вызывал рвотные позывы. Её жёстко толкают, и девочка, неуклюже замахав руками, со вскриком полетела вниз, не успев подставить руки, дабы хоть как-то смягчить удар, а поэтому больно стукнулась лбом об землю; из глаз будто посыпались искры. Чтобы не взвыть от неожиданной бешено пульсирующей боли, она лишь прикусила и так уже пострадавшую нижнюю губу, чувствуя, как горячая влага застилает глаза. Она не успевает опомниться, как на неё вновь обрушивается удар — на этот раз в живот, от чего она глухо стонет, сворачиваясь калачиком. Через ничтожные секунды девочка вновь вскрикивает от боли, почувствовав ещё один размашистый удар, который пришелся по спине, заставив выгнуться; в глазах подозрительно потемнело. — Будешь теперь знать, что будет, если ты посмеешь ещё раз сюда явиться, — слышится явно довольный голос сверху после чего удары уже посыпались один за другим. По спине, по ягодицам, по голове. Хлестко, сильно, беспощадно. Ещё и ещё и ещё... Внутри у неё всё кричало от обиды и бессилия, но остатки гордости не позволяли выпустить эту боль наружу. Из-под сжатых зубов вырывались только скупые стоны и хрипы. Она не понимала, в чём её вина. За что её бьют? За что?! — Ты жалкий кусок дерьма. В какой-то миг всё прекращается, и она, со скрытой надеждой осмеливается поднять голову и оглядывается. И обнаруживает, что на заднем дворе они с Питом не были одни. Несколько одногруппников окружили их плотным кольцом и не сводили глаз с развернувшейся сцены. Они с явным любопытством наблюдали за происходящим и как никогда напоминали стервятников, сидящих на дереве и приглядывающихся к сдыхающему животному, томясь в ожидании уже поскорее наброситься на него и разорвать на части. Девочка скользит взглядом по их лицам, будто не веря собственным глазам. А после, в бессилии, закрывает лицо руками, сворачиваясь калачиком, и дышит тяжело, мечтая только об одном – чтобы эти чёртовые весты ушли. Но те, будто бы назло, не уходят мучительно долго, стоят, будто бы выжидая, а у девочки больше сил не хватает сдерживать слёзы. И она плачет – беззвучно, уткнувшись мокрым лицом в колени и до боли сжав свои плечи пальцами. Сверху слышится пару смешков и кто-то кидает очередную язвительную ремарку, которая жалит похуже ядовитой медузы; раны внутри кровят, растут, и яд растекается прямо внутри них, принося невероятно сильную боль, заставляя всё внутри кричать от бессилия и безысходности. Дрожь не желала униматься. Минуты тянулись неимоверно долго, пока не раздался спасительный гудок, оповещавший о начале занятий. Твари в обличие вестов, нехотя, один за другим начали покидать задний двор. А девочка так и продолжала лежать на земле, крича внутри из-за боли; она поднимает заплаканное лицо, провожая их взглядом, пытаясь рассмотреть в них хоть что-нибудь, что способно хоть на один шов закрыть развернутую рану в её душе. Схватив себя за руку выше предплечья, она впивается коротко остриженными ногтями в собственную плоть, пытаясь хоть таким образом заглушить ужасное чувство, разрывающее её пополам. В заложенных, словно водой, ушах всё ещё слышатся смешки и обидные фразы; в глазах застыли образы бездушных лиц. Никто ведь так и не пришёл ей на помощь. И не собирался. И все ей казалось чужим. Не родным, мерзким и до чёртиков нежеланным. А все это из-за того, что она такая. Мерзкая и никому не нужная... Мира обхватывает себя руками, смотря на Шэдоу совсем уж несчастным взглядом. А тот, с до омерзения довольным видом, начинает ходить вокруг неё, будто зверь, рассматривающий свою добычу. И это стало последней каплей. — Отойди от неё, — честно признаюсь, я сама с трудом узнала свой собственный голос; он как-будто мне и не принадлежал, казался таким чужим и бесдушным. — Чего? — Проув оборачивается в мою сторону, и на лице у него мелькает удивление. — Отошёл. От. Неё. Гордо поднимаю голову, глядя прямо в кроваво-красные глаза парня, которые после моей фразы ещё больше ожесточаются; правда, плескавшийся в них гнев вызывает у меня лишь издевательскую ухмылку. — Ты что себе позволяешь? — угрожающе тянет он, оставив таки Миру в покое, но теперь уже приближаясь ко мне. Уже практически инстинктивно сжимаю руки в кулаки. Не отвожу взгляда от опасно сощуренных глаз оппонента; только уже не пытаюсь молить о пощаде и помиловании. Нет, такой ошибки я больше не допущу. Взглядом я предупреждаю его, что нахожусь вполне в состоянии перегрызть ему горло, если он посмеет меня обидеть. Когда Шэдоу Проув угрожающе нависает надо мной, я лишь шире усмехаюсь, язвительно проговаривая: — Это так по-мужски пытаться самоутвердиться за счёт издёвок над девушкой. Ты ещё большее ничтожество, чем я думала до этого, Шэдоу Проув. В глазах бойца Даркуса разит чистейшей яростью, а сам он скалится, в этот момент как никогда действительно напоминая хищного зверя. — Ты... — Я, — на его рычание я лишь отвечаю убийственным взглядом, в какой-то момент искренне отблагодарив Спектру за бесплатные мастер-классы. — По-другому решать проблемы ты не умеешь, кроме банального запугивания и нависания над вестом своей немаленькой тушкой? — Да я тебя сейчас... — когда Шэдоу хватает меня за плечо, больно его сжав и всем своим видом показывая, что сейчас он просто-напросто разорвёт меня на части, я даже не дёргаюсь, но мысленно готовлюсь расцарапать ему глаза или же впиться зубами в глотку, если он продолжит своё варварское посягательство на моё тельце. Но совершить задуманное не было суждено ни мне, ни ему. — Шэдоу Проув, — чувствую, как сильно вздрагивает рука парня у меня на плече от количества холода в знакомом до жути голосе. — Советую тебе прекратить этот детский сад. В какой-то момент взглянув на Спектру, мне и самой, если честно, поплохело. Вот умеет же этот вест только лишь своим видом запугать так, что заикой можно на всю жизнь остаться. У меня у самой в груди расползался могильный холод, я уже молчу, что творилось в этот момент с Шэдоу. — Ты привёл сюда врага, так ещё и не научил свою свинку, как правильно себя вести, — поражаюсь, откуда у бойца Даркуса столько глупости ещё и пытаться что-либо возражать. Видимо, у него в наличии был всего лишь один мозг, и к сожалению, именно спинной. Ведь самое худшее, что можно сделать в этом истинном эпицентре шторма — попытаться спорить со Спектрой или, что ещё хуже, заявить, что на самом деле он в чём-то не прав. — Следи за своим языком, Шэдоу, а то ты его лишишься, — вот уже и Гас подключается в это безобразие, всем своим видом показывая, что ещё буквально чуть-чуть и он сам Проув глотку перегрызёт; никогда в жизни я не наблюдала столько злости в его глазах. Но несмотря на сложившуюся напряжённую ситуацию, внутри ощутимо так потеплело; темнота внутри наконец-то постепенно начала рассеиваться, отступая. Мои мальчики меня защищают и не дают в обиду. Странно. Непривычно. Необычно. Но так спокойно и тепло. Спектра делает шаг вперёд и кривит губы в поистине ужасающей ухмылке, от которой бы самый страшный клоун из фильма ужасов с испуганными криками убежал бы прочь, а после длительное время посещал бы психолога. И при виде этой его ухмылки, расцветающей на бледном лице как распускающаяся роза, Шэдоу поспешил быстренько убрать свою граблю с моего плечика, окончательно признавая поражение; он недовольно хмыкает, но отходит в противоположный конец зала, бурча себе под нос что-то явно нецензурное. — Цирк, — фыркает Майлин где-то сбоку. — Давайте, поубивайте друг друга, делать же вам нечего. — У нас слишком много дел, чтобы заниматься подобным, Майлин, — лишь холодно проговаривает Спектра. — Но если ты так сильно хочешь умереть, могу тебе в этом помочь. Мамочки... Заберите меня отсюда, пожалуйста. — Ты мне угрожаешь, Спектра? — Майлин ухмыляется так кровожадно, что я честно обрадовалась, что наши с ней комнаты находятся в противоположных сторонах здания, и у меня, благо, нет возможности с ней встречаться в коридорах уж очень часто. — Предупреждаю, — а вот когда Спектра ухмыляется куда ещё похуже, я окончательно решила, что куплю себе гробик, на всякий случай. Майлин в ярости поджимает губы, но не рискует ничего сказать в ответ; в отличии от Шедоу она была достаточно умной, чтобы понять, что с Фантомом шутки плохи. Она лишь горделиво отворачивается, всем своим видом показывая, что она точно отомстит при возможности. Причём очень страшно. — Раз все уже сказали, что хотели, то нам пора идти, — и честно, я даже не дожидаюсь, когда разъярённое радиоактивные солнышко обратит свой убийственный взгляд в мою сторону, а просто от греха подальше сразу же быстрым шагом подхожу к двери, терпеливо ожидая остальных. Те, не будучи самоубийцами, тоже решили послушаться злобного айсберга с первого раза и последовали моему примеру. Даже Линк не рискнул ничего прокомментировать, а это многого для него стоит. Поэтому покинули мы зал в полнейшей тишине, что не могло не радовать. Сейчас главное уйти до того момента, когда Спектра решит свершить своё наказание. А он это сделает, уж поверьте. Я его, конечно, не избегу своим побегом полностью, но отстрочу до того момента, когда Спектра прекратит всем своим видом олицетворять дьявола во плоти. Правда, во время нашего шествия впятером по коридору, со смертельно опасным Спектрой во главе, мне даже на какой-то момент стало весело. Наверное, от стресса мой здравый смысл окончательно съехал, ибо вместо того, чтобы искать всевозможные пути побега, я от чего-то решила сравнить нашу славную братию со пчёлками, которые покорно следуют за цветочком со вкуснейшим нектаром. Правда, ядовитым, колючим и ужасающе опасным, но цветочком. Стукните меня кто-нибудь. Хотя, лучше не нужно — чую, меня ещё сегодня стукнут и не раз. Лучше купите мне поесть, хоть перед смертью покушаю вдоволь. Кстати, во время нашего мини-марша, некто практически весь промежуток времени безпринципиально меня рассматривал; сначала я честно пыталась игнорировать этого наглеца, но в конце концов таки не выдержала. Оборачиваюсь, тут же встречаясь взглядом с очень серьёзной Фермин. Ага, вот кто во мне дыру прожигал. И стоит заметить, вот такой вот взгляд, как у неё, свойственный больше следователям или частным детективам, но никак не милой на вид девушке. С некой долей иронии понимаю, что даже здесь они со Спектрой похожи; вот только Мира явно мягче и аккуратнее своего брата. Тот же вообще как рентген, так еще и ядом бросается, как змеючка. С каждой минутой убеждаюсь, что эта кличка ему куда больше подходит. В синих глазах теперь уже бывшего лидера Фронта на миг мелькает искренний интерес; она склоняет голову на бок, задумчиво прикусывая нижнюю губу. Лишь хмыкаю на подобное поведение, отворачиваясь. Всё-таки, она немного странная, эта Мира Фермин. Но от этого она становится всё больше и больше мне симпатичной. Сама в шоке. В момент, когда до ужаса длинный коридор разделяется на две части, ведущие, судя по карте, в абсолютно разные стороны, наш цветочек останавливается, холодно зыркнув в нашу сторону. И всем пчёлкам, наверное, в этот момент действительно захотелось провалиться сквозь землю. Хорошо же шли, тихо так. Зачем то так момент портить? Эх... — Гас, покажи Мире её новую комнату, — ледяной взгляд Спектры скользнул по напряжённому лицу пуделя, а после остановился физиономии Линка, который явно чувствовал себя не в своей тарелке. — А ты свободен. Пока что. Тот хмуро хмыкает, лишь засовывая руки в карманы, и вальяжно направляется в один из образовавшихся проёмов. Он явно не горит желанием сейчас иметь дело со злым, как чёрт, айсбергом. И я его понимаю. В этот момент я сама завидовала ему самой чёрной завистью, зуб даю. Наверное, именно дурацкое чувство обиды и непонимания заставило меня сделать следующее глупейшее безумие. — А я? — бездумно ляпаю, тут же моментально пожалев, что не откусила себе язык, когда выпала из портала. Вот скажите, кто меня вообще тянул такое выдать, ну честно? Перехватываю обеспокоенный взгляд Гаса, который, будучи всё ещё бледнее обычного лишь одними губами прошевелил одно простое слово, которое даже такое создание, как я, смогла понять. Беги. Он был прав: в такой ситуации лучше всего скоренько убегать, будто я опаздываю на собственную операцию на сердце. И честно, я попыталась. Рванулась было трусливо бежать в другую сторону, но жёсткой сильной рукой меня моментально беспощадно остановили, до такой степени сдавив плечо, что клянусь, оно аж жалобно хрустнуло. Травматолог, скоро мы встретимся у тебя в кабинете, дорогой ты мой. — А ты идёшь со мной, Делора, — не сдерживаясь, таки икаю от ужаса, воцарившись на просто страшного до чёртиков Спектру, чей огонёк в маске был пугающе алым. — Нам следует многое обсудить. Спасите! Под сочувствующим взглядом Гаса и непонимающим взором Миры, Спектра преспокойненько тянет меня на буксире, судя по направлению, в одну из наших лабораторий; так тигр обычно тянет свою трепихающеюся жертву в пещеру, где собирается её сожрать. Надеюсь, мне получится убедить лидера, что я слишком дохлая и совершенно невкусная. А пока я не рискую сопротивляться, послушно следуя за парнем, лишний раз боясь не то, чтобы рот открыть, даже взглянуть на него. Ведь вот такого Спектру я серьёзно боюсь. Дошли мы очень быстро, к несчастью; быстро разблокируя дверь, меня довольно грубо пихают вовнутрь, тут же заходя следом, отрезая за раз все пути отступления. В лаборатории было пустынно. С одной стороны, хорошо, конечно, никто не будет пялиться и подслушивать; а с другой стороны, плохо, ведь когда меня будут убивать, никто даже охрану вызвать не сможет. Спешно сажусь на ближайший небольшой диванчик уставившись на Фантома, словно испуганный сурикат. Тот же принимается разъярённо бродить туда-сюда где-то минимум минуту, которая, если честно, казалась мне вечностью, а после замирает, уставившись на меня просто диким взглядом. — Ты поступила необдуманно и выглядело это просто нелепо, Делора, — несмотря на явный ураган эмоций, бурливший внутри него, голос парня всё ещё холоден; но клянусь, если бы он снял свою маску, у меня была бы возможность наблюдать настоящее адское пламя в его глазах. — Зачем ты вообще полезла туда, куда не стоило? Смотрю на него вначале неуверенно, нервно прикусывая нижнюю губу; но после беру себя в руки, гордо поднимая голову вверх и воцарившись на Фантома решительным взглядом. — Он её обижал, а нельзя обижать маленьких, слабых и беззащитных. Бирюзовый огонёк в чёрном проёме маски на миг как-то странно блеснул. Спектра неоднозначно хмыкает, внимательно окинув меня взглядом с ног до головы, прежде чем уже не таким ледяным тоном произнося: — Моя сестра не такая уж и слабая и беспомощная, как может показаться на первый взгляд. Хотя, ты не первая, кто так о ней думает, не зная, что из своей красоты, доброжелательности и якобы безобидного внешнего вида она сделала оружие. Оружие, которым пользуется весьма ловко и беспринципно. Запомни, Делора, если бы Мира Фермин была слабой, она бы никогда в жизни не смогла создать Фронт Сопротивления и так умело им руководить столь длительное время. — Ну, я, может, и не смыслю ничерта в психологии, но она была искренней. — Она подала тебе хоть какой-то знак, что её нужно спасать? — Нет. — Почему тогда ты рванулась делать то, о чём тебя не просили? Потому что я понимаю, какого это — остаться один на один с обидчиком, который явно сильнее тебя; знаю, как больно и невыносимо, когда окружающие весты смотрят на твои страдания, но никто из них даже и не подумает протянуть руку помощи; осознаю, что такое быть одинокой и никому не нужной. Чужой в коллективе. Белой вороной. Но вслух это всё я, конечно, не скажу. — Потому что на её месте я бы хотела, чтобы за меня кто-либо заступился. Но всё-таки, Спектра явно ощущает, что я что-то ему недоговариваю. Порой мне кажется, что он действительно видит меня насквозь, и это пугает; я будто какой-то труп на вскрытии, который изучает умелый патологоанатом. — Но ты не на её месте, — Фантом ухмыляется, и от этой его ухмылки меня слегка дёргает; уж больно она сейчас у него была неприятная. — Но по ней было видно, что ей некомфортно. — Естественно, это весьма логично, Делора. Мало кому вообще нравится подобное. Устало смотрю, как Спектра неторопливо подходит к кнопке активации системы, после чего запуская все механизмы в лаборатории; впиваюсь ногтями в собственные ладони, дабы подавить внезапную душевную боль, которая неприятно пульсировала внутри меня. Так нельзя. Нельзя же. Почему в этой чёртовой жизни всё так жестоко и сложно? — Это несправедливо, — тихо протягиваю, опустив взгляд в пол, рассматривая идеально чистую бетонную поверхность. — Если ты ищешь справедливость, мне стоит тебе сказать, что ты родилась не в той галактике, — и мне бы сейчас не помешало то спокойствие, которое присутствовало в голосе лидера. — И всё же, — вновь перевожу взгляд на Спектру, отмечая, насколько внимательно он меня изучал своим рентгеновским взглядом. — Если бы ты попал в кодло ядовитых змей, я бы посмотрела, как бы ты себя вел. — Делора, я уже там нахожусь, — тот лишь усмехается с ноткой горечи. — И всё же... Мне тоже было тяжело в первые дни, — от чего-то выпаливаю я, не в силах отвести взгляд от мерцавшегося бирюзового огонька. — И знаешь, я тогда не была против, если бы за меня кто-либо заступился. И вообще, Мира твоя младшая сестра, и где же твой инстинкт старшего брата и всё такое? — А ты только представь: лидер Вексов повсюду носится с бывшим врагом, которая только недавно вступила в наши ряды. Смешно, не правда ли? Да, звучит действительно странно и глупо. Но я всё равно не собиралась мириться с подобным. — Но она твоя сестра. Ты же её любишь, как можно не стремиться защитить того, кто дорог? Лично я всегда защищаю тех, кто дорог. И если бы была возможность, я бы накрыла всех дорогих сердцу вестов крепчайшим куполом, который защищал бы их от всех нападок, несправедливости и зла; который грел бы, подобно объятиям в моменты, когда становится тошно и тяжело. — Делора, ты сейчас рассуждаешь точно как дитя, которое всё ещё живёт в мире иллюзий и фантазий. — Угу, такая я отсталая, ибо верю в любовь, мир, дружбу и жвачку. Больше совершенно не имею желания продолжать этот разговор. Обхватываю себя руками, вновь уставившись в пол. Спектра не поймёт. Единственное, что берётся в расчет для него, – это факты. Логика – вот что должно быть на первом месте. Он слишком прагматичный. Конечно, он так же наделен чувствами, как и все остальные, и он ценит некоторых вестов. По-своему. И поскольку Спектра не позволяет втягивать себя в эмоциональные штормы, он часто производит впечатление весьма холодного человека. Никакой мимики, никаких жестов, никаких эмоций вообще. Он часто вообще никак не выдает своего интереса к другим вестам. Его может, пожалуй, заинтересовать только то, чем он занят в данный момент. А судя по тому, как прогнулся диван, и меня охватил аромат хвои, — он в данный момент сел рядом со мной; тёплая рука тут же невозмутимо опустилась на моё плечико, требовательно разворачивая лицом, собственно, к её обладателю. Похоже, в этом мире покоя мне рядом с этим вестом точно не видать. Вот объясните, чего ещё хочет это противное существо, чья физиономия сейчас до такой степени спокойная, будто это я буквально минут пять назад металась по лаборатории, словно разъярённый тигр по клетке, а не он. — Ты не отсталая, ты просто ещё маленькая, — уголки рта Спектры приподнимаются в едва заметной улыбке. — Вексы не глупы, в противном случае, они так долго не смогли бы оставаться на своих местах. Пойми, все решения, которые тем или иным способом касаются нашего отряда, без моего ведома и согласия не случаются. Мира пришла со мной. Ты думаешь, они ничего не поняли? Вновь прикусываю нижнюю губу, в свою очередь посмотря на него снизу вверх. М-да, на его фоне я сейчас точно выглядела плевком на асфальте. — Но ведь Шэдоу Проув всё равно к ней прицепился. — Было бы странно, если бы он этого не сделал. Большего он сделать не может, поэтому выражает протест только таким вот способом. — Раз так, тогда почему ты заступился за меня? Спектра вновь неоднозначно хмыкает, на какой-то миг прерывая зрительный контакт, и это не может не удивлять. Больше того, Фантом, у которого, казалось, всегда было что ответить, выглядел сейчас даже слегка сконфуженным. Будто сам до сих пор не мог осознать мотив своего поступка. Но когда он вновь смотрит мне прямо в глаза, вновь кажется уверенным, говоря: — Потому что Проув зашёл уж слишком далеко. — В любом случае, спасибо тебе, — несмотря на дурной настрой, улыбаюсь ему вполне искренне. — Я это очень ценю. Рука с моего плечика исчезает, но взгляд Спектры становится до жути странным; парень гипнотизирует, подобно змее, до жути ядовитой, но, на удивление, неопасной. Для меня. По крайней мере, угрозы в его взгляде не было, наоборот что-то этакое... притягательное. Заставляющее сердце биться чаще. Но внезапная мысль, пришедшая в голову, заставляет на миг образумиться, выходя из дивного транса. — Послушай, а если... — я обрываю себя на полуфразе, не осозная до конца, корректно ли сейчас спрашивать подобные вещи, но Спектра одобрительно кивает, тут же наклоняя голову на бок, показывая, что он весь во внимании. Пришлось продолжать. — А если бы вдруг с каких-то причин ты от неё отвернулся, то тогда... Замолкаю, всё ещё будучи неуверенной, стоит ли озвучивать подобное вслух. Наверное, Спектра на каком-то инстинктивном уровне опять это понимает, раз вновь усмехается, заканчивая фразу за меня: — Да, они бы её уничтожили. И от этого безобразия я всё-таки вздрагиваю, в который раз с ужасом понимая, в каком жестоком мире я живу. Стоп. Стоп-стоп. Погодите, тогда же... — Получается, если бы ты тогда не взял меня в свою команду, то меня бы тоже попытались истребить? — с явным шоком от понимая, в какое милейшее местечко я на самом деле попала, во все глаза смотрю на Спектру, который вновь становится серьёзным. — Всё верно. И если бы ты меня не заинтересовала в тот момент, то больше тебе скажу — я бы тоже принял активное участие в твоём уничтожении. — Пипец. Точно змеиное кодло, ёлки-палки. — Так везде, — лишь пожимает плечами Спектра, говоря таким тоном, будто мы сейчас о погоде разговариваем, а не о мерзких качествах вестов, которые, словно паразиты, каждый день борются за место под солнцем, поближе к лакомому кусочку, не брезгуя избавляться от друг друга самыми низкими методами. — И чем выше поднимаешься, тем ещё страшнее и отвратительнее. И мои розовые очки, за которыми я всё время безмятежно пряталась, сегодня разбились окончательно стёклами вовнутрь. Теперь я ненавижу этот мир ещё больше. Пока я вела в себе внутреннюю борьбу, прощаясь со своим поистине детским восприятием этого мира, Спектра безмятежно встаёт, подходя к кофемашине и нажимает нужную комбинацию кнопок, тем самым её активируя. — А почему ты решил взять меня в команду? — вопросительно поднимаю бровь, наблюдая, как парень достаёт две большие чашки и ставит в специальный проём. — Мне казалось, я тебе с первого взгляда не очень понравилась. Кофемашина издаёт неприятный звук, секунд десять светясь синим цветом, а после вновь не очень мелодично пищит; из проёма на специальной подставке мягко появляются те же две чашки, только в этот момент они уже были заполнены поистине великолепным напитком, за которым я скучала не меньше, чем за едой на Земле. — Это мягко сказано, — буднично заявляет Спектра, возвращаясь обратно на диван уже с двумя ароматными чашками кофе. — Держи. Он протягивает мне одну чашку, на которую я таки косюсь с подозрением. — Там яд? — недоверчиво интересуюсь, смотря то на подозрительно подобревшего парня, решившего самостоятельно сделать кофе для вашей покойной слуги, то на чашку, напоминающей мне сейчас чуть ли не ящик Пандоры. — Нет, я сейчас в вполне хорошем настроении, поэтому там просто чистый капучино, — парень произносит это с таким видом, что я честно еле подавила в себе желание пнуть его ногой. — И пять ложек сахара, как ты любишь. Вау, а вот это приятно. Рискую забрать у Фантома свой капучино, обхватывая чашку ладошками. Кто бы мог подумать, что Его Холодное Величество таки запомнит, какой кофе я люблю. — А какую характеристику ты мне дал при первой встрече? Спектра отвечает не сразу, делая небольшой глоток из своей чашки. Если не ошибаюсь, пьёт он свой любимый американо без сахара. И даже не кривится. Страшный вест, поистине страшный вест. — Наивная, трусливая, глупая простушка, у которой не все дома и которая абсолютно потеряна для этого общества. В который раз убеждаюсь, что айсберг первый вест в моей жизни, кто так уничтожающе умеет оскорблять остальных вестов. Золотце, а не парень. — И когда же твоё мнение поменялось? — тоже делаю глоток из чашки, тут же млея от великолепного вкуса кофе. Божечки, как же хорошо... — Когда ты пришла ко мне просить о задании. — Оу, и тогда ты кардинально поменял своё мнение обо мне? Спектра ухмыляется, глядя на меня явно с издёвкой, от чего я сделала вывод, что прямо в данный момент мне повезёт получить свою дозу яда и чёрного юмора. — Нет, тогда я вычеркнул слово "трусливая" из твоей характеристики. Ну, хоть и на том спасибо. — Доброта от тебя просто водопадом течёт, — дерзко отмечаю, косо глянув на язвительную скотину, сидевшую рядом со мной, причём очень близко; наши ноги соприкасались, а своим плечом я то и дело упиралась об его предплечье. А диван вполне широкий, скажу я вам. — Когда ты ушла, мне даже стало любопытно, что в итоге выйдет из этой затеи, — что-то огромное в лесу такое сдохло, что Спектра вдруг прекратил шипеть из-за того, что его "личное пространство ущемляют". — Вдобавок я попросил Гаса найти всю возможную информацию о тебе и был даже слегка удивлён. Наивная простушка, оказывается, была вовсе не глупой. И достаточно изобретательной. Вот только в том, что у тебя не все дома, я точно убедился — это же нужно было додуматься создать держатель для головы. — Между прочим, очень удобная вещь, — откидываюсь на мягкую спинку, тем самым убивая сразу двух зайцев: не напрягаю и так болевшую после земных приключений спину и прекращаю находиться уж так возмутительно близко к парню. — Зачем напрягать мускулы шеи, если есть супер удобное изобретение, которое удерживает её для тебя? Ещё и с вмонтированным умным механизмом, который функционирует как будильник, массажёр и небольшой компьютер средней мощности. — Я не удивлён, что это придумала ты, — но фиг тебе, Лора, а не личное пространство: Спектра тоже невозмутимо откладывается на спинку дивана, от чего мои щёки моментально начинают обретать цвет спелого помидора. — Когда ты пришла на бой, ты шла с таким видом, будто тебе сейчас откусят голову. Но несмотря ни на что, когда ты активировала карту старта, в твоих глазах было столько решимости, что мне даже весело стало. Ты серьёзно собиралась выиграть у меня. И ты в это верила. Это было так смешно со стороны, ты бы знала. Поворачиваюсь к нему и кривляюсь, стараясь сделать самую устрашающую рожицу, на которую только способна, и напугать этого засранца; но Спектра лишь насмешливо фыркает, из-за чего я сделала окончательно вывод, что фиговый из меня пантомим. — Ну-ну, не кривляйся, сама захотела знать все подробности. — Больше похоже на оскорбления. — Храбрость и ум — два качества, которые я больше всего ценю в вестах, — от оценивающего взгляда в свою сторону я подавилась кофе, который решила выпить в самый неподходящий момент. — А ты ещё оказалась весьма забавной, мне показалось, что стоит таки веселья ради взять тебя в команду и посмотреть, насколько быстро ты сломаешься. — Кхе-кхе, скорее Его Величество король Зеногелд признает себя неправым, чем я сломаюсь, — закашливаюсь, проклиная сидящую рядом занозу за полнейшое уничтожение моей психики. — А что ты скажешь обо мне теперь? — Скажу, что приятно удивлён. — И всё? — А что ты ещё хочешь услышать? — Что-то вроде "о боги, как я мог быть таким носком и думать, что это прекрасное, умнейшее, просто восхитительное создание непутёвое". Фантом лишь сипло хохочет, побуждая треснуть его кружкой по светлой головушке, а после вкрадчиво говорит: — Могу лишь сказать, что я настолько к тебе привык, что вряд ли теперь позволю так просто исчезнуть. — То есть, я уже не наивная простушка, которая попросту потеряна для общества? — Нет, ты всё ещё наивная и потеряна для общества. Но ты не простушка. — А кто тогда? И знаете что делает это просто невыносимое существо? Загадочно усмехается, встаёт и идёт делать себе вторую порцию американо. Вот как его после этого не хотеть треснуть? И так всегда, на самом интересном месте. Чёртов любитель интриги. — Кстати, а чего ты такой злой прилетел с Земли? — как раз вовремя вспоминаю ещё одну интересующую меня деталь. Хотя, он же по жизни злой. А пугать умеет до смерти. Истинное солнышко, ребята. — Просто терпеть не могу, когда весты вовсю проявляют свои чувства при посторонних, — мне показалось, или в голосе Спектры опять проскальзывает холод севера? — В следующий раз если захотите пообниматься, то делайте это где-либо наедине, будьте добры. Я честно пыталась сдержаться. Ладно, вру, я не пыталась. Громко, со вкусом и явно ужасающе, смеюсь что есть мочи, откидывая голову назад. Зрелище это, конечно, со стороны было не очень приятное, а звуки, которые вылетали из моего хохочущего тельца и вовсе могли испугать самого закалённого веста. Но мне было хорошо. — Что я такого смешного сказал, Делора? — судя по голосу, Спектра был явно слегка удивлён, и это смешит меня ещё сильнее, из-за чего я даже нечаянно хрюкнула, тут же затыкая себе рот рукой. Правда, ненадолго, унять дикий смех я таки не смогла. Скрутившись калачиком на диване, я попыталась успокоиться, но единственное, чего я добилась, — прекратила ржать, как гиена, переходя в стадию всхлипов. — Послушай, ты просто неправильно всё понял, ой, божечки, — с трудом перевожу дыхание, смахивая накатившиеся слёзы.— Ох... Ты же помнишь, какое у меня было состояние, когда мы телепортировались в ту летающую кабинку на Земле? — Ты свалилась на меня, конечно, я помню, — хмуро произносит Спектра, рассматривая меня с таким подозрением, от чего я вновь хихикаю, с огромным усилием подавив в себе желание вновь захохотать похлеще гиены. Я посидела у Спектры на коленках, а вы чего в жизни добились, а? — Так вот сегодня было практически тоже самое, — мой черёд одаривать лидера насмешливым взглядом, хоть ему это, судя по физиономии не очень то и понравилось. — Только тебя не было, пришлось падать на стену, уж извини. Гас мне помог принять вертикальное положение, так как сама я этого сделать, к сожалению, не могла. А потом, когда я таки рискнула стоять самостоятельно, телепортировались вы с Мирой. Яркий свет от открытия портала меня ослепил, и я бы упала на пол, если бы Гас меня не схватил. Вот так всё было. Спектра всё ещё смотрит на меня с явным подозрением, явно не до конца веря во всё сказанное, но всё же сухо кидает: — Понятно. Эх, таки обиделся. — Поверь, солнышко, после твоих милейших объятий я добровольно не хочу никого обнимать минимум месяц. — Бедняжка, как же ты теперь будешь жить? — Страдая и проклиная тебя, — широко улыбаюсь ему, с удовольствием наблюдая, как моментально мрачнеет физиономия Спектры. Всё-таки, в этой жизни что-то таки остаётся таким, как прежде.***
— Ты просто поехавшая девчонка, — фыркает Лесма, когда я после всех приключений наконец-то добралась до собственной комнаты. — Такое ощущение, что у тебя семь жизней, как у кота, а не одна. — Если бы у меня было в наличии ещё шесть дополнительных жизней, я бы шесть раз суициднулась, — устало вздыхаю, смахивая напарницу с плеча, от чего та принялась что-то злобно бурчать под нос. — Будь добра, оставь свои язвительные замечания на завтра, я так устала, что нет сил на то, чтобы их слушать. Я даже есть перехотела, о чём ты. Феникс вновь что-то фыркнула, но, к счастью, отстала, отлетая куда-то в сторону; не без облегчения вздыхаю, окидывая взглядом свою комнату. Будучи таким вестом, который трепно бережёт своё личное пространство и свою личную коморку, я пригрозила смертной казней всем горничным, которые осмеляться убрать в моей комнате; поэтому сейчас в ней царил такой бардак, от которого моя матушка бы поспешила в ужасе выпрыгнуть в окно. Вы не подумайте, я не свинья какая-то, просто личность сумбурная. И сейчас меня интересует только кровать. Единственное, на что у меня хватило сил — сбросить обувь; довольно мурлыкнув, я падаю на кроватку в позу звёздочки лицом вниз, получая в этот момент такое неземное удовольствие, которое не получала уже давно. Такая мягкая, родная, тёплая. — Боги, кровать, я так по тебе соскучилась, — в сердцах бормочу в подушку, блаженно закрывая глаза. — Всё, родная моя, сегодня мы с тобой точно переспим. Под издевательский смешок Лесмы, я накрываюсь головой с одеялком, наплевав на то состояние, в каком будет моя форма, да и глубоко забивая на то, что я не принимала душ уже вот несколько дней. Спать. Хочу спать. Но только я уже начала дремать, как идеальную тишину в моей комнате, словно гром среди ясного неба нарушил робкий стук в дверь. Ёлки-палки, енот тебе в рот. За что?! Может, сделать вид, что меня нет? Так и сделаю. Накрываюсь одеялком с головой, полностью спрятавшись от всех и вся в своём укрытии. Меня нет дома, уходите все. Стук повторился. И в этот раз нарушитель моего покоя был куда настойчивее. Клянусь, существо, если ты ещё раз постучишь, я лично сожгу тебя как еретика в пламени своего негодования. На мгновение стало тихо, от чего я даже блаженно усмехнулась, но через пару секунд я таки сажусь, громко выругавшись, ведь в мою проклятую дверь кто-то вновь настойчиво постучал. Дятел, блин. Ух, счас как открою дверь, мало кому-то не покажется. Агрессивно рыкнув, я выкарабкиваюсь из-под одеяла, гневно направляясь к злосчастной двери, уже готовясь убить самым жестоким и извращённым способом того индивида за дверью, который бесил меня своей настойчивостью и упрямством с каждой секундой. — Прибью, — предвкушающе шиплю под гогот Лесмы, набирая нужную комбинацию цифр, разблокируя дверь и уже готовясь в пух и прах растерзать нарушителя моего покоя. Но как только дверь отворилась, и неведомое существо появилось в поле моего зрения, моя злость испарилась так же быстро, как и появилась. — Мира? — я шокировано уставилась на девушку, которая робко мялась у двери, неуверенно улыбаясь. — Привет, — в её синих глазах явная настороженность; наверное, слышала мои гневные причитания и теперь явно чувствует себя некомфортно. И почему здесь такие тонкие стены? Не практично. — Ну привет, — окидываю её задумчивым взглядом, не совсем понимая причину её визита. — Что-то случилось? — Я просто хотела тебя поблагодарить за то, что заступилась за меня, — Мира смотрит на меня снизу вверх, что явно выбивает меня из колеи. — Не за что, — только это и получается промямлить. Таращась на девушку, как на инопланетное существо, я прислоняюсь к косяку двери плечом. Кто бы мог подумать, что я буду иметь возможность пообщаться с лидером Фронта, хоть и бывшим. Вблизи она казалась ещё красивей. Особенно меня поражали огненного цвета волосы, которые были в таком красочно-взвихреннём и вьющиймся беспорядке, что у меня моментально возникло желание их потрогать, перебрать рыжие пряди; наверняка они будут получше моих патлов. Мира вообще была хрупкой с виду, с бледной кожей и просто очаровательным личиком. Черты её лица были плавными и мягкими, а синие глаза были настолько глубокими, что, думаю, ни один парень в них канул на дно. Она определённо была очень красивой девушкой. Но, как бы сейчас это странно не звучало, в ней не было того магнетизма, которое присутствовал у её брата. На него хотелось смотреть вечно, а полыхающий огонь в его глазах был способен навсегда забрать в свой плен. У Миры же такого огня не было. — Можно зайти? — ей явно было некомфортно находится прям на пороге, да и ещё быть объектом пристального внимания. Хозяйка из меня так себе, конечно. Ни капли гостеприимства. — Эм, да. Проходи, — спешно пытаюсь хоть как-то исправить ситуацию, пропуская девушку в свою комнату, а после заходя за ней следом и закрывая дверь. — Присаживайся, где тебе будет удобно. — Спасибо. Мира осматривает мою комнату и, будучи явно воспитанным вестом, делает вид, что не замечает ужасный беспорядок, за что я ей была очень благодарна. Она садится на краешек кровати, скромно сложив руки на коленях и смотрит на меня с явным любопытством. Наверняка, тоже составляет мою характеристику у себя в голове, как и я пару мгновений назад. Всё честно. — Хочешь шоколадку? — буднично спрашиваю, подходя к своему мини-бару. — Нет, спасибо, — она настолько мило мне улыбается, что я с трудом поборола в себе желание затискать её в сию же секунду.— Я не ем сладкого. Почему-то меня это даже не удивляет. С одного же дерева яблочки попадали. — Ох уже эти чёртовые гены, — шутливо ляпаю, открывая мини-бар и оценивающим взглядом глядя на его содержимое. Этот бар был единственным предметом в моей комнате, в который я разрешала иногда заглядывать персоналу; всё-таки, кушать я любила, и это позволяло мне закрывать глаза на нарушение моего личного пространства на пару минут. Наряду с неинтересным набором алкогольных напитков и газировок, в нём уместились аж три шоколадки, пару фруктов и, о боги-божечки, огромный, аппетитный тортик. Мне кажется, я знаю, чем я займусь в ближайшее время. Всё-таки, я погорячились с высказыванием, что я не голодна. — Ты о чём? — удивлённый голос Миры заставляет отвлечься, и обернуться в её сторону. — Спектра тоже не любит сладкого. Мира понимающе кивает и вновь улыбается. — От чего же, сладкое я люблю, но ем редко, — мелодично проговаривает она, перекинув ногу на ногу и посмотрев на меня с долей смешинки. Вы знаете, она мне нравится. Хоть по факту и нелогично так быстро открываться и подпускать к себе других, но что-то было в этой девушке такое тёплое, что я сразу же отмела все невидимые барьеры. Тем более, когда я изначально прислушивалась к логике и здравому смыслу? — Фух, я уже думала, что тоже потерянный случай. А чай будешь? — Буду. На самом деле, знакомство с новыми людьми меня не особенно интересует. Меня и так достаточно нервируют те, которых я знаю. Но, пожалуй, сегодня я отойду от своих принципов. Уж больно интересным вестом мне казалась Мира Фермин. — С твоего позволения, я отрежу себе кусочек тортика, — оглядываюсь на манящее лакомство, в предвкушении облизываясь. — Только я честно понятия не имею, откуда у меня этот торт. Обычно такой прелести в мини-барах не бывает. — Может, в честь какого-то праздника? — задумчиво предлагает Мира, склоняя голову на бок, пока я, плотоядно улыбаясь, достаю лакомство и торжественно ставлю его на столик рядом с кофемашиной, чуть её при этом не перекинув. Только отрезав себе маленький кусочек (где-то пол тортика), я вновь оборачиваюсь в сторону своей гости, досадно цокая. — Ах, точно. Как же я могла забыть то... У меня же день рождения скоро. — Правда? А когда? Включаю электрочайник, начиная отбивать ритм пальцами по столику и игриво усмехаюсь: — Через пять месяцев. Глаза Миры теплеют, обретая глубокий тёмно-синий оттенок; она звонко смеётся, и я поражённо замираю уже который раз за эти последние пару минут. Такое ощущение, что ко мне из сказки выскочила какая-то добрая принцесса, которая сейчас будет пить со мной чай. Если я сплю, то не смейте меня будить. — Ты очень забавная, — мягко протягивает Мира, с каждым мгновением всё больше расслабляясь и явно ощущая себя более комфортно. Где-то я уже это слышала... — Делора, я... — Так, сразу же на этом месте попрошу остановиться, — аккуратно перебиваю её, пытаясь засунуть свою вечную дерзость и толику грубость подальше в комод. — Просто Лора. Почему-то с этой девушкой хотелось быть максимально вежливой и доброй. Поражаюсь своим мыслям. — Прости. Я слышала, что Кит тебя так называет, вот и подумала, что лучше тоже так к тебе обращаться. Она похожа на цветочек. Маленький и хрупкий. Люблю цветочки. — Меня так только Спектра и называет. Все остальные Лорой. Скажу честно, звучание моего полного имени меня всегда раздражало и дико бесило. Но из уст Спектры оно звучит как-то не так уж противно и ужасно. Странно, но это так. — Хорошо, Лора, как скажешь, — Мира кивает, даже и не подумав спорить, возражать или придумывать какие-то издёвки, в отличии от своего родственника, не будем тыкать пальцем. — У тебя, кстати, милая комната. Творческая, я бы сказала. — Между прочим, издеваться нехорошо. — Но я серьёзно. Чайник оглушительно забулькал, закипев. С чистой душой кидаю два чайных пакетика в чашки и заливаю их горячей водой. Доставая из недр одной из тумбочек две ложки и сахарницу, я удобно их перехватываю и вместе с кусочком тортиком на тарелочке несу на комод возле кровати. Под внимательным взглядом Миры, я делаю ещё одну ходку, забирая две чашки, и неуверенно подхожу к девушке ближе, лихорадочно размышляя, куда лучше поставить чашки, куда лучше сесть, да и вообще, что лучше делать в такой ситуации. Годы идут, а я всё ещё не умею нормально общаться с вестами. И, о слава всем богам, Фермин избавляет меня от подобных мучений, чуть отодвигаясь, тем самым как бы приглашая уместиться рядышком. С облегчённым вздохом падаю с ней рядом, протягиваю ей чашку с чаем; та лишь благодарно улыбается и молча забирает свою чашку, на мгновение наклонившись ко мне чуть ближе. Меня сразу же окружил очень-очень вкусный аромат, напомнивший мне зиму, с её посиделками под пледиком и праздниками. Ведь от Миры вкусно пахло мандаринками. И честно, я не знаю, сколько мы вот так просидели: молча и попивая чаек. Но тишина в комнате меня не раздражала, наоборот, придавала какой-то гармонии что ли. Мира, подобно своему брату, обладала необыкновенной возможностью даже ничего не говорив, придавать мне спокойствия. И кстати, тоже пила чай без сахара. — Я... честно очень тебе благодарна, что ты за меня заступилась, — через какое-то время проговаривает она, поворачиваясь ко мне; в глазах её благодарность смешалась с неуверенностью. — Но если честно, я удивлена. Почему? — Нельзя обижать девочек, — смотрю на неё с полуулыбкой, ставя чашку на тумбочку рядом с так и нетронутым тортиком; Лесма недовольно буркнула, подвигаясь. — Вообще никого нельзя обижать, раз на то прошло. Мира Фермин вначале смотрит на меня с удивлением, а после недоверчиво щуриться, пристальным взглядом впиваясь в моё тельце; после недолгого изучения, видимо, она таки что-то находит этакое, раз тут же расслабляется. В её глазах появляется столько облегчения и тепла, что меня аж трусонуло от неожиданности. Непривычно, всё-таки. Давно на меня так не смотрели, если честно. — Ты очень добрая, — от солнечной улыбки внутри меня всё закричало, противно переворачивая внутренности вверх дном. — Удивительно, как ты смогла выжить среди остальных... Вексов. Знаешь, да меня просто вовремя приютил кое-кто. Тут же отворачиваюсь от неё, пытаясь силой воли утихомирить образовавшуюся бурю внутри. Боги, ну не смотри на меня так светло и по-доброму, это же невыносимо вытерпеть. — Я не такая уже и добрая, как может показаться, — наверное, из-за переживаемого, мой голос звучит чуть резче. Потому что избитанная скотина явно не привыкла к открытой ласке и доброте. — Глаза никогда не врут. По ним всё видно, Лора. Именно поэтому я не хочу на тебя сейчас смотреть. А знаете, что я сейчас хочу? Хочу узнать, правда ли это всё. Не играет ли Фермин в какую-то свою искусную игру, притворяясь милой и доброй, дабы выведать какую-то информацию. Или того хуже — собирает на меня досье, дабы потом побольнее ударить. Но я так хочу, чтобы происходящее было не наигранным шоу. — Извини за нескромный вопрос, — отвлекаюсь от разглядывания собственных пальцев, вопросительно взглянув на безмятёжную Миру. — Ответишь честно? Недоумевая, лишь киваю, вновь беря чашку с чаем и делая глоток. Мира, видимо собираясь с духом, молчит какое-то мгновение, после выпаливая: — А какие отношения у вас с Китом? Остатками чая я благополучно захлебнулась, тут же закашливаясь. Мира заботливо стучит мне по спине, а я в шоке воцаряюсь на неё, чуть было не уронив чашку. — Что ты имеешь в виду? — Ну, вы встречаетесь? — в её глазах плескались смешинки. — О боги, нет! — Да? — она вздыхает, тоже делая глоток из своей чашки, пока я всё еще пребывая в огромном шоке смотрю на неё, как на седьмое чудо света. — Ну, думаю, скоро будете. — Чего?! Святые огурцы, что происходит, чёрт его побери? — Да брось, всё же и так видно, — она заговорщически усмехается. — Я пребываю с вами очень краткий промежуток времени, но заметила, что смотришь ты на него весьма красноречиво. Да и Кит ведёт себя уж больно любопытно, когда ты находишься поблизости. Мне кажется, вы просто-напросто влюбились друг в друга, но так как страдаете ерундой, то никак не можете уже начать встречаться, как нормальные весты. Да что за бред?! — Ничерта я не влюбилась в этого агрессивного айсберга! — гневно вскрикиваю, под издевательский смешок Лесмы; я её убью, вот честно, хоть бы поддержала. — Ага, а ушки у тебя покраснели, словно рассерженные эмбрионы. Сразу же ошарашенно щупаю своё лицо, понимая, что оно просто горит; очевидно, цветом я сейчас действительно напоминаю помидор. — Потому что они офигевают от того, что слышат, — укоризненно смотрю на явно довольную какими-то своими взаимозаключениями Миру, которая хитро щурилась. — Боги, а мне ты показалась таким хрупким и милым существом вначале, а теперь я вижу, что ты просто копия своего брата с его вечными философскими мыслями и рентгеновским взглядом. Кошмар то какой! — Ты знаешь, что если вест в беседе часто упоминает имя одного и того же существа, то это вторая стадия влюблённости? В её глазах читалось: "Это судьба". В моих же всё кричало: "Это клиника". — О боги, за что вы все мне на голову свалились то? — устало стону, наконец оставив несчастную чашку в покое, поставив её обратно на тумбочку, а после зарываясь пальцами в волосы. — В любом случае, мой тебе совет, Лора, на будущее: мой брат ревнив. Очень, — как ни в чём не бывало заявляет Мира, пожав плечами. — Ну, ты, в принципе, сегодня уже убедилась. — Я не понимаю о чём ты говоришь, — устало смотрю на неё искоса, не совсем начиная понимать, о чём твердить это рыженькое создание. Взгляд Миры же просто бьёт рекорды по количеству удивления и тепла одновременно. — Оу, — улыбка у неё искренняя. — Ты ещё такая маленькая. — На минуточку, я старше тебя на год. И всё же, что ты имеешь в виду? — Вспомни случай при нашем с ним прибытии. Скептически хмыкаю. Ну-ну. Чтобы Спектра ревновал? Да ещё и меня к кому-то? Да ну, бред какой-то. — В общем, он до такой степени жуткий собственник, что если признает кого-либо "своим", то уже вряд ли отпустит, — щебечет дальше Фермин. — Если только этот кто-то станет ему неинтересен. Видела бы ты, как он моих ухажёров гонял, из-за него я, между прочим, ни разу ни с кем нормально не встречалась. Хорошо хоть Дэн... Она, очевидно, опомнившись, тут же замолкает. А я же с большим интересом начинаю её рассматривать, ощущая, как ей от моего взгляда стало некомфортно. — Дэн Кузо? Он тебе нравится? — вкрадчиво интересуюсь, отмечая, как Мира тут же тушуется, нервно начиная перебирать волосы. — Он мне ни капли не нравится! — вскрикивает она, при этом краснея так, что я со своим вечным цветом спелого помидора могу пойти нервно покурить в сторонке. — Ну-ну, — моя очередь хитро щуриться. — И давно ты в него влюблена? Но в отличии от меня, смекалка у бывшего лидера Фронта работала отменно. — Хорошо, предлагаю мир: я больше не упоминаю о Ките, а ты не упоминаешь о Дэне, — деловито произносит она, от чего я, не сдержавшись, хихикаю, с облегчением видя ответную улыбку в ответ. Решено. С этих пор я буду называть её мандаринкой. Звучит вкусненько. — Вот это я понимаю хорошая сделка. Нужно бы её отметить. — Я не против, — Мира утвердительно кивает. — У тебя есть вино? — Вино? Эм, вообще я имела в виду....— но тут же осекаюсь, не очень желая в этот момент выглядеть уж сильно по-детски. — Ладно, где-то должно быть. Только я не пью. — А мы по чуть-чуть, — заговорщицки подмигивает Мира, от чего я окончательно сдаюсь, вздыхая, и вставая искать бокалы. Знала бы я в тот момент во что обернётся это "по чуть-чуть", в жизни бы не согласилась... *Маргинализацию можно описать как процесс разрушения гражданского общества, проявляющийся в распаде социальных групп, разрыве традиционных связей между людьми, потере индивидами объективной принадлежности к той или иной социальной общности и т.д.