Spectator

— Ты, главное, не расстраивайся, — я чувственно укусила вкуснейшую булочку, чуть не заурчав от удовольствия. — Подумаешь, проиграл Драго. Всё равно он скучный какой-то — всё время молчал и даже не шевелился. Мне порой казалось, что он помер. — Кто тебе сказал, что я расстроился? — мрачно откинул Спектра, над которым скоро сгустятся чёрные тучи, и пойдёт дождь вместе с градом. Гас, до этого успешно сохранявший молчание, красноречиво хмыкнул, окинув меня предупреждающим взглядом. Но я лишь строю ему рожицу, не без удовольствия протягивая: — Твоё светлейшее лицо, Спектра. Гас смотрит на меня укоризненно, ну а обладатель светлейшего лица лишь окинул меня холодным взглядом севера. Зануды. Как вы уже поняли, матч-реванш с Дэном Кузо таки состоялся, и, на моё глубочайшее удивление, Спектра в этот раз проиграл, и Драго вернулся к своему законному владельцу. Звучит, как хэппи-энд, правда, не для нас. Точнее, не для Спектры, который хоть и утверждал, что все необходимые данные уже получил, но я же вижу, что он слегка расстроен. И дело здесь не в сильнейшем Драгоноиде, когда-то державшего первенство среди себе подобных, а в том, что Фантом, в принципе, не любил проигрывать. Да кто любит, просто Спектре обидно вдвойне — он же до появления этого мальчишки не проигрывал никому. Но стоило этому выскочке-землянину появиться, как до этого идеальный список побед Фантома пополнился проиграшеми. И это его, уж поверьте, сильно грызёт. — Но в принципе, никто же не доберётся до вершины горы, не набив при этом шишек, правильно? — решаю утешить несносную льдину психологически-мотивирующей цитатой, которые он, кстати, очень любит. Начитался всякой психологическо-философской фигни, а нам страдать. Точнее мне, так как, к сожалению, объектом наблюдений почему-то очень часто стаю я. Не скажу, что информация, которой делится Спектра является бессмысленной, нет. Наоборот очень интересной и познавательной. Вот только мне не очень нравится исполнять роль подопытного кролика. Как обычно, в выборе стратегии я просчиталась, ведь на меня посмотрели так, словно хотели прибить в сию же минуту. Вот стараешься для вестов, а они этого не ценят. — Просто помолчи и жуй свою булку, — в голосе пуделя проскользнули нотки раздражения, он втиснулся между мной и Спектрой, как бы отгораживая своего мастера от меня и моего пристального внимания. Больно надо. Обиженно фыркаю. Если ещё со вторым напутствием я была согласна, то с первым моя вредная душенька не желала смириться. Да и вообще, что-то они оба стали уж больно нервными. А нервной в нашей команде могу быть только я. Мы дошли до земного парка, который, стоит заметить, был весьма оживлённым. И это не странно, через минут двадцать и солнце сядет, а это значит, что к вот этой куче детишек, мамочек и унылых бабулек присоединятся влюблённые парочки. Наблюдать последних индивидов я не планировала, ведь обычно они меня жутко бесили своей беспардонностью и неприличными телодвижениями, что так травмируют мою детскую психику. Тем временем, пока я размышляла, как бы посадить всех этих ванильных существ на одну ракету и запустить в открытый космос, мяч, с которым играли земные дети, молниеносно пролетел мимо клумбы, зацепив несчастный цветочек и чуть не убив меня, плавно остановился прямо возле Его Величества льдины. Чую, счас будет много крови. Дети нерешительно взглянули в нашу сторону. Через несколько мгновений самый высокий из них выпихнул из их группы мелкого мальчишку с милыми карими глазами и копной тёмных волос, кивком головы указывая на мяч. Несчастному, ничего не подозревающему парнишке выпала роль человека, который, жертвуя собой, должен был принести обратно общую собственность. Наверное, в этой компашке его не очень то и любят. Мальчик, очевидно, ничего худого не предвидя, со слегка глуповатой улыбочкой на лице, вприпрыжку направился прямиком к своей смерти. Мне даже стало его немножко жалко. Но не настолько, чтобы пнуть мяч, ведь, как бы эгоистично и жестоко это сейчас не прозвучит, но лучше пусть Спектра выпустит пар на этом существе, чем на мне. Я уже слегка устала, и вообще этот мальчишка точно не помрёт, максимум — получит психологическую травму на всю свою жизнь. Ну, а если и помрёт, то популяция землян от этого никак не пострадает. Боги, общение с этими двумя парнями делает меня жестокой. Смертник наклонился за мячиком, и, по глупости своей, поднял взгляд на Спектру, который и так, в принципе, детей на дух не переносил, так ещё и пребывал в скверном расположении духа. Карие глаза будущего пациента психолога широко распахнулись, и в его взгляде вспыхнул поистине животный страх. Я бы на его месте тоже испугалась. — Мама! — громко закричал мальчик, отскакивая от Фантома пулей, правда, мяч таки забрал, вызвав у остальных членов своей банды облегчённый вздох. И всё? М-да, обошлись малой жертвой, ну что тут ещё можно сказать. Я рассчитывала хотя бы на то, что ему выпустят кишки. Эх... Скучающе наблюдаю, как кареглазый мальчишка, рыдая, будто его режут, упал в объятия матери. Идея попросить Спектру научить меня так же пугать окружающих одним только взглядом никак не уходила из головы. Звучит, конечно, заманчиво, но парень явно не согласится. В какой-то момент встречаюсь взглядом с разъярённой мамочкой мальчика и тут же спешно его отвожу, не сильно желая наражаться на открытый конфликт. Вместо этого я решила продолжить поглощение булочки, краем уха слушая Спектру и Гаса, которые завели разговор о прошедшем бое. Но вскоре я прекратила вслушиваться в их скучный диалог, так как моё внимание привлек он. Голубь. Беленький, с чёрным пятнышком на крылышке. Он сидел на обочине и выглядел очень грустным. Птица опустила голову и, словно обидевшись на своих сородичей, надулась. Рядом сновали другие пернатые, но голубь их как-будто не замечал, погрузившись в свои мысли. В какой-то момент мне стало его так невыносимо жалко, что я даже прекратила поглощать вкуснейшую булочку. Вот есть совы, есть жаворонки, а есть ты, голубь, постоянно голодный, страшненький и мешающийся всем под ногами независимо от времени суток. Никому не нужный, но с такой доброй и светлой душой. Внутренний супергерой во мне тут же проснулся, издав боевой клич и расправив длинный, с пятнами от многочисленной жирной еды плащ. Ощущая прилив его геройской энергии, я гордо подняла голову, вытянувшись, словно солдат. Я приняла решение — я покормлю его. Пусть его жизнь полна грусти, но он хотя бы сытым будет. Отламываю от булочки ощутимый такой кусочек, медленно начиная подкрадываться к голубю, дабы не спугнуть его. Птица же, очевидно, неправильно восприняла мои действия, раз тут же вздрогнула, перепуганно воцарившись на меня своими бездонными, слегка глупыми глазками. — Цып-цып-цып, — я решила тихо подозвать её к себе, так же медленно продолжая приближаться к выбранному объекту. Голубь, вместо того, чтобы с радостным кличем побежать ко мне навстречу, сделал пару нерешительных шажков назад. Что-то я явно делаю неправильно. — Точно, ты же не курица, ты голубь, — хаотично пытаюсь вспомнить, как кричат голуби на Вестале, но в голове, почему-то, только мелькает образ кричащего Хайдрона. — Эм, курлык-курлык? Очевидно, и здесь я просчиталась, так как голубь в прямом смысле принялся бежать. Ну нет, никуда ты не сбежишь! Где мне ещё героя играть возможность подвернётся? Перехожу на быстрый шаг, начиная неистово догонять голубя, но птица, обернувшись на меня с явным испугом на личике, включила турбо-режим и перешла на столь быстрый бег, что я усомнилась, не является ли она реинкарнацией страуса. — Зараза, да дай я тебя покормлю! — в сердцах вскрикнула я, пытаясь донести до этого глупого сознания, что я, чёрт возьми, желаю ей только добра. Но птица, явно пережившая деградацию, лишь испугалась ещё больше, попросту залопотал крыльями и взлетев на ближайшее дерево, где села на одну из веток, тупо глядя на меня сверху вниз. И это меня, знаете ли, очень даже задело. Отомстить ей за унижение — теперь дело чести. — Чёртовое мясо на лапках, я тебе сейчас покажу, — агрессивно шиплю, быстро заворачивая остатки булочки в пакетик, после чего пряча её в карман плаща. Немного подумав, снимаю и плащ, небрежно бросая его на траву; ветка, находившаяся к земле ближе всего, казалась прочной. Поэтому, чуть присев, прыгаю, хватаясь за неё руками и элегантно повиснув на ней. Насколько можно быть вообще элегантной, будучи в подвешенном состоянии. Ветка не сломалась под моим весом, так что я позволила себе слабую ухмылку, без труда подтягиваясь и забираясь на её. В детстве я проводила много времени на свежем воздухе, и, в отличии от своих сверстниц, не считала постыдным лазать с мальчишками по деревьям, срывая яблоки, дабы их потом или съесть, или же бросаться в тех несчастных, которые оставались на земле. Поэтому сейчас я без труда начала карабкаться вверх, прямо к будущей мёртвой тушке птицы, невзирая на то, что обо мне там подумают окружающие. Но птица, очевидно, таки не была уж такой глупой. Потому что стоило мне добраться к её ветке, как она тут же вспорхнула ввысь, улетая от меня подальше. Теперь мне понятно, почему она сидела одна — с такими скотинами обычно никто не дружит. — Вот же чучело, — в сердцах выругавшись, удобно располагаюсь на ветке, где до этого сидел голубь. Так всегда — хочешь сделать добро кому-то, а тебе же и хуже после этого становится. На этом мои страдания не закончилось. Ведь стоило мне опустить взгляд вниз, как я тут же встречаюсь со знакомым бирюзовым огоньком Спектры. Его личико было всё таким же мрачным и настолько недовольным, что я пожалела, что забралась не на яблоню и у меня нет возможности бросить в него фруктом. Гас же, напротив, стоял с такой насмешливой ухмылкой, что меня аж перекосило, и я во второй раз пожалела, что из всех деревьев в этом парке глупый голубь не выбрал яблоню. — На что смотрите? — недовольно интересуюсь у этих индивидов, крепче ухватываясь за сук, дабы ненароком не упасть. Меня, конечно, радует перспектива в качестве мести упасть на этих двоих, но с другой стороны, если упаду, то это явно будет последний полёт в моей жизни. Если не сломаю себе шею при падении, то её мне обязательно сломают. — На ребёнка, — в глазах Грава пляшут огоньки веселья. — Я не ребёнок! — Ты только что преследовала голубя, размахивая куском булки, а после полезла за ним на дерево, — издевательски тянет парень, скрестив руки на груди. — И что здесь такого? — начинаю болтать ногами в воздухе, решая, что за мной на дерево эти "взрослые" уж точно не полезут, а значит можно слегка понаглеть. Но моему блаженству не было суждено длиться долго. — Спускайся, — с холодком протягивает Спектра, побуждая у меня порывы бросить в него ботинком; останавливает только чувство страха за собственную жизнь. — Ты меня плохо слышишь? Да хорошо я слышу, правда, иногда жалею, что не оглохла где-то годика три назад. Тяжело вздохнув, я чётко осознала, что кроме как подчиниться у меня выбора то и нет. Жить охота. Поэтому, скрипя зубами, начинаю медленно спускаться, моля всех богов, чтобы моя прирождённая неуклюжесть вдруг не проснулась и не приподнесла мне неприятный сюрприз. — Только не сломай себе шею, пожалуйста, — пудель, ничего не обещаю, я рукожоп. Да и долгое отсутствие практики таки даёт свои плоды. Эх, а говорила мне Джи — занимайся, пенёк, скалолазанием, тебе же легче в жизни будет. Не послушала я её. Крепко хватаясь за ветки, сжимаю зубы, моля всех известных мне богов, чтобы они защитили меня от нежелательного падения. Но, видимо, им было недостаточно жертв, которых я преподносила им в течении года, раз в какой-то момент один из суков, за который я ухватилась, угрожающе заскрипел, треснув. И я не успеваю сохранить равновесие, начав стремительно падать. Да чтоб его! Паникуя, пытаюсь схватиться за ближайшие ветки, дабы зацепиться хоть за что-то, но, видимо, земля настолько соскучилась по мне, что решила как можно быстрее организовать нашу встречу. Зажмуриваюсь и мысленно готовлюсь к сильной боли. Но её не последовало; да и в общем полёт мой длился недолго. Меня поймали, крепко обхватывая руками, заставив охнуть и вцепиться в спасителя, словно пиявка. Аккуратно открываю один глаз, а потом второй, тут же встречаясь взглядом с бирюзовым огоньком Спектры, который и оказался моим спасителем. Аромат хвои при подобной близости, кажется, окутал меня с головы до ног; с неким упоением вдыхаю этот интенсивный аромат, и он буквально тут же вскружил мне голову. Мысленно пребывая немножко в другом измерении, чисто машинально обнимаю Фантома за шею. Чёрт его знает, что мною двигало. На сие действие парень лишь насмешливо хмыкнул, прожигая непонятным взглядом, но перехватил моё тельце покрепче, заставив отчётливее почувствовать его горячие руки на моём теле. Ещё больше меня выбило из колеи именно то, что ощущение его ладоней на моей спине и под ягодицами вызвало жар в местах соприкосновения. Организм, ты чего? — Вот это я называю элитным спуском, — нервно хихикаю, пока одинокий таракан в моей голове хаотично бегал с криками, что, чёрт возьми, делать в такой ситуации. — Тяжело? — Нет, — о боги, о боги, лицо Спектры настолько близко, что ещё пару сантиметров и мы точно чмокнемся. Этого нельзя допустить. — Тогда давай ещё раз, мне понравилось, — к счастью, меня как всегда выручает моё странное чувство юмора. — Ещё чего, — хватка Спектры таки слабеет, и меня аккуратно ставят обратно на свои две, убирая до неприличия горячие грабли. — Будь добра, больше не лезь на дерево — это неприемлемо в общественных местах. — Ни один закон не запрещает лазать по деревьям, — с невероятным трудом давлю в себе порыв броситься целовать землю. — Зря, — с до жути строгой физиономией изрекает Спектра. — Для таких, как ты, стоило бы принять подобный закон. Чтобы вы не лезли, куда не стоит. — Ты встречал много таких, как я? — Нет, никогда. — Хорошо быть единственной и неповторимой, — у меня, на удивление, прекрасное настроение, так что я даже игриво подмигиваю айсбергу. Спектра склоняет голову на бок, всё так же глядя очень странно, что не может не пугать. Что-то такое было в его взгляде, что заставило моё сердце бешено колотиться. Буквально выворачивает наизнанку, выпотрошивает все внутренности одним лишь этим чёртовым взглядом. — Пойдёмте, а то Лора скоро точно станет звездой здешних соцсетей, — вздрагиваю, когда мне на плечо ложится ладонь Гаса. — Да и солнце вот-вот сядет, нужно думать, где мы переночуем. В ангар уже возвращаться нельзя — бойцы знают об этом месте, да и мы такой шум подняли, что набредут всякие. — Ты прав, — когда Фантом отводит взгляд, мне отнюдь не становится легче. Наоборот, меня охватило разочарование. И честно, не могу объяснить, почему. С одной стороны, я была вроде бы и рада, что благодаря пуделю наши гляделки прекратились, и Спектра потерял ко мне всякий интерес; но с другой стороны, было что-то этакое в этом нашем с ним зрительном контакте, из-за чего хотелось оттянуть время как можно дольше. Я совершенно не понимаю, что со мной происходит. Почему у меня такая неадекватная реакция на этого веста?

***

— Линк? Ты серьёзно? Я искренне негодую, скрещивая руки на груди. Мой взгляд скользит по абсолютно спокойному лицу Спектры, где, к сожалению, нет и намёка на шутку. — Вполне. — Но он же крыса! Фантом лишь упрямо сжимает губы, тем самым показывая, что разговор закончен. Несносный айсберг! — Делора, прекрати так называть Волана, — из нас троих, казалось, только Гас пребывал в хорошем настроении, лукаво усмехаясь. — Ты оскорбляешь крыс. Злобно бурчу себе что-то под нос. Гнев внутри меня так и кипит, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не треснуть до жути упрямого и несносного Спектру по его светлой головушке за столь безумные идеи. Хотелось ухватить его за плащик и трясти до тех пор, пока здравый смысл, который практически всегда был доминирующим в поведении парня, проснулся из своей спячки. — Я просто не могу понять, какого чёрта ты хочешь взять Линка в нашу команду,— всё-таки, выдержка никогда не была моим коньком. — Он же шпион Хайдрона. — О да, он первоклассный шпион, — равнодушно проговаривает блондин. — Несмотря на свой юный возраст, этот мальчишка, не побоюсь этого слова, пожалуй, один из лучших шпионов Вестала за всю историю. — Линк предан Хайдрону. — Делора, ты плохо разбираешься в вестах. Линк предан только себе и служит Хайдрону только потому, что ему это сейчас выгодно. Если предложить ему больший приз, то он сменит своего "покровителя". Что-то мне кажется, что скорее я пойду в балетную школу, чем подобное вообще случится. — А если нет? — Я уверен, то, что предложу ему я, придётся ему по вкусу. Фантом высказывает свою позицию до жути спокойно, хладнокровно и ни один мускул не дрогнул на его лице. И за это я была готова убить его с особой жестокостью. Если бы он не был мне по-своему дорог, я бы тут же свершила кровавую расправу. — Ну а вдруг он заразился от землян честностью и справедливостью? — я всё ещё не сдаюсь, хотя результат нашего противостояния был очевиден ещё в самом начале. Вот уже и Спектра начал раздражаться, хоть и внешне всё ещё казался обманчиво спокойным. Но я его хорошо знаю и догадываюсь, что такими темпами даже железное терпение парня иссякнет. — Ты мне доверяешь? — Фантом смотрит на меня слишком пристально, словно стремится заглянуть в самую душу. Эх, и почему вот в такие моменты я чувствую себя так, словно оказалась перед лицом стихии: неукротимой и непостижимой? — Да. Мой ответ очевиден. Хоть Спектра и полон загадок, но да — я доверяю ему и всегда буду на его стороне. Я могу не принимать органично его безумные идейки и планы, но твёрдо могу сказать, что скорее помру, чем его предам. И чёрт его знает почему я настолько сильно привязалась к этому несносному индивиду. — Тогда сиди тихо, — парень усмехается и с довольным видом направляется в сторону, дабы связаться с Воланом. Кривляюсь ему вслед, скрестив руки на груди. Что за несносный, хладнокровный и до жути упрямый индивид? А ещё говорит, что я вредная. Ну-ну. — Сегодня просто не твой день, — Гас утешительно усмехается, но мне от его слов отнюдь не стало легче. Лишь нервно передергиваю плечами, отвернувшись от него. Сейчас меня бесило всё на этом свете. Даже холодный ветер не был способен остудить моё чересчур нервное и гневное тельце, хоть и на крыше высотки он был до жути сильным. Что мы делаем на крыше высотки? Идея Гаса. Видите ли, здесь нас точно не достанут. Ну да, ну да. Зато очень велика вероятность упасть и сказать слёзное "прощай" этому жестокому миру. Единственное, что радовало — великолепный вид на ночной город, который светился яркими огнями, составляя конкуренцию по красоте завораживающему звёздному небу. А небо на Земле красивое. У этой планеты всего один спутник, который, к сожалению, увидеть на небосводе можно не всегда. Это вам не Омега-678, у которой их целых десять — весьма непривлекательных звёздных тел, наблюдать которых можно хоть целый день. Зато огоньки-звёзды здесь прекрасны. Некоторые из них можно соединять в созвездия, имеющие очень смешные название. Чего стоит только "Большая Медведица". Ну и выдумщики эти земляне. Они же придумали загадывать желание на падающую звезду. Вряд ли оно, конечно, сбудется, но чисто любопытно. — Звёздочка! — дождавшись сего весьма занятного явления, я не смогла сдержаться. — Хочу стать великой морской королевой, чтобы в любой момент иметь возможность съесть одного из своих подданных. Краем глазом вижу, как Спектра, очевидно, закончив свою увлекательную беседу с Линком, направляется в мою сторону, поэтому спешно прибавляю: — А ещё сделай так, чтобы Спектра перестал быть злым бобром. Не сдержалась, каюсь. Хотя, чего это я — мне даже не стыдно. Дразнить этого парня — моё всё. Когда рука Фантома привычно ложится мне на плечо, крепко сжимая, я даже не морщусь, продолжая рассматривать звёздное небо. — Согласно астрономии, когда ты загадываешь желание на падающую звезду, то ты опоздала на несколько миллионов лет, — голос айсберга, холодный, как и эта ночь, звучит возле моего уха, от чего я таки вздрагиваю. — Эта звезда уже мертва. Как и твои мечты. Любит же Спектра нарушать моё личное пространство. А когда я пытаюсь нарушить его — злится. В этом мире нет справедливости. — Благодарю, о добрейшее существо, — несильно бью его по руке, тем самым принуждая не терзать моё нежное тельце. — Как прошёл разговор с крыс... Линком? Ты со стороны выглядел очень романтичным. Но принудить Спектру сделать что-либо, всё равно что принудить Зеногелда отречься от престола. Последствия будут печальными. Лучше уж сразу заняться спортом. Повисеть шеей на канате, например. Руку не убрали. Зато сжали так, что я аж ойкнула. Садист. — Мне кажется, у тебя от переедания галлюцинации начались. — Я в этой жизни никогда не переем. Что правда, то правда. Еды много не бывает. — Как можно быть такой худой и при этом так много есть? — Гас, свет души моей, если бы я сама хоть знала. Такое чрезмерное употребление пищи началось у меня в подростковом возрасте. Мама думала, что глисты, врачи предполагали, что у меня просто метаболизм быстрый, «сжигающий» любые пищевые излишества, а мои сверстницы думали, что я ведьма. Пока они занимались этим ненужным умственным процессом, я продолжала есть и не толстеть, на зависть всем выше перечисленным. — Записывай рецепт, — я важно распрямляюсь, гордо подняв голову, не без облегчения замечая, как Спектра таки убирает свою граблю, отходя от меня на приличное расстояние; просто чует, что сейчас будет просто бомба. — Покупаешь пиццу, обязательно сугубо сырную, попкорн, тоже сырный, кстати. Что там ещё? Ах, да, сыр, собственно. Любой, кроме камамбера, воняет он страшно. И ровно в полночь берёшь это всё с собой в лес, не забыв надеть жёлтую одежду. Волосы тоже можешь покрасить в жёлтый, чтоб уже наверняка. Находишь любую лужайку и приносишь все продукты в жертву Сырной Богине; если себя не жалко — сверши самопожертвование. Так, я что-то не вижу, что ты старательно записываешь. Пудель, говнюк такой, лишь смотрел на меня своими красивыми зелёными глазками и гадко ухмылялся. Даже рукой подбородок подпёр, всем видом показывая, что вот в такие моменты он меня всерьёз явно не воспринимает. Совсем страх потерял. Закатываю рукава плаща и водолазки, демонстрируя свою худую руку; бледная кожа казалась ещё бледнее при подобном освещении, а выступающие вены и вовсе были способны спугнуть любое, даже смелое существо. Ну мне почему-то так казалось. — Бойся! — я грозно начинаю вымахивать рукой перед лицом Грава, театрально округлив глаза. — Дрыщ, — вместо того, чтобы ужаснуться перед моим величием, Грав лишь насмешливо щурится. — Сухое дерево дольше скрипит, — поучительно изрекаю, но пудель лишь шире усмехается; похоже, и здесь я проиграла. — И вообще, мышцы у меня не дряблые, а вполне так подтянутые, я тебе скажу. — Это какие, жевательные? — Очень смешно, — игнорирую ремарку пуделя, как и последующую за ней смешную рожицу. — Вообще, у меня есть пресс. Накаченный. Его зовут Гарольд. Чтобы там никто не подумал, но я с гордостью могу сказать, что спортом я занимаюсь. Хоть и не испытываю к нему особой любви. Всё началось с пробежек по утрам, а закончилось пытками в спортзале, причём по собственной воле. Вот что делает с вестами скука. — Кошмар, — трудно понять, что так именно ужасает синеволосого засранца — то, что я спортивный вест, или то, что называю пресс по имени. — Хочешь, познакомлю? — Нет уж, откажусь. — Не бойся, тебе понравится. Гас тут же в панике смотрит на Спектру, всем своим видом показывая, что он до жути напуган и его срочно нужно спасать. Напоминает сказки о принцессах и отважных рыцарей, которые спасали этих бедных глупых созданий от устрашающих драконов. Вот честно, лично мне в таких историях всегда было жалко именно дракона. Мало того, что он обычно похищает столь неразумное существо, так ещё по сюжету и любит её по-настоящему. Ну, или же просто хочет кушать. И то, и другое ощущения — святое. — Мастер, она меня домогается, — жалуется это, оказывается, весьма впечатлительное существо, а ведь с виду то и не скажешь. Спектра равнодушно окидывает меня взглядом с головы до ног, после скучающе проговаривая: — Делора, прекрати доставать Гаса. — Хорошо, буду доставать тебя, — горжусь собой, что не растерялась в такой ответственный момент. — А ты хочешь познакомиться с Гарольдом? — Нет. Значит да. Подхожу к нему чуть ближе; вспоминая все фильмы с эротическими сценами, я игриво улыбаюсь, плавным движением рук скользя по собственной талии. Элегантно хватая за низ водолазки и не отрывая взгляд от мрачной физиономии Спектры, я до жути медленно начинаю поднимать материю. Но продемонстрировать часть своего тельца мне так и не дали, отбив всё хорошее настроение категоричной фразой: — Прекрати немедленно. Ну вот так всегда, своей кислой мордашкой всё веселье портит. — Что, смущаешься? — Нет, не хочу себе настроение портить. А вот это уже даже обидно. Картинно надувшись, отворачиваюсь от него. — Никому ты, Гарольд, кроме меня не нужен, — грустно вздыхаю, мягко поглаживая свой живот. — Но не бойся, я обещаю любить тебя вечно. — Любовь — это всего лишь дофаминэргическая целеполагающая  мотивация к формированию парных связей и она не может длиться вечно, — теперь вы понимаете, почему мне иногда так хочется треснуть Спектру. — Зануда. Не слушай его, Гарольд, я тебя всё равно люблю. Он просто завидует. — Чему мне завидовать? — Что у меня есть пресс, а у тебя нет. — Кто тебе сказал? Оу, а вот это уже очень-очень интересно. Окидываю парня оценивающим взглядом, отмечая, что столь пристальное внимание ему не пришлось по душе; он скрещивает руки на груди, окидывая настолько холодным взглядом, что всё тепло, которое хранило в себе моё тельце, вдруг будто начинает испаряться. Страшный тип. — Покажи, пожалуйста. — Нет. — Ну Спектра. От негодования я даже ногой топнула. Вот зачем было бросать наживку, если тебе рыба то и не нужна? Нормальным языком — какого чёрта Спектра всегда завлекает, но в итоге так жестоко обламывает? — Я уже представляю заголовки в сети: "Делора Аддерли сексуально домогалась лидера Вексов", — в кои то веки Гас подкинул мне гениальную идею. — Ну, это серьёзное обвинение, дорогой мой, — важно говорю, вживаясь в роль настоящего следопыта. — Нужны голые факты. Так что, лидер Вексов, раздевайся и показывай, на что эта наглая девчонка посягала. Лидер Вексов на подобное заявление поперхнулся воздухом, уставившись на меня, как на седьмое чудо света; а вот Гас, хоть и вначале уставился на меня с невероятно огромным удивлением, но после одобрительно хохотнул, как обычно оценив моё странноватое чувство юмора. Люблю его. — М-да, наглее тебя я ещё вестов в своей жизни точно не встречал, — в голосе Спектры лишь сплошное удивление. Но пресс так и не показал, говнюк. Так не пойдёт, продолжаем дальше. — Так что, лидер Вексов, — подхожу ещё ближе к этому объекту, таки решив играть свою роль до конца. — Вы предоставите мне факты? Бирюзовый огонёк в маске загадочно блеснул. Я уже было обрадовалась, но, оказывается, рано; Спектра кривит свои тонкие губы в такой язвительной ухмылке, что я от ужаса аж икнула, понимая, что если я буду продолжать в том же духе, меня просто разнесут убойной дозой чёрного юмора. — Всё, всё. Я поняла, не показывай, — спешно поднимаю вверх руки, признавая своё поражение, пока меня не размазали жёстким сарказмом по стенке. — Только пощади мою психику, я тебя очень прошу. Ухмылка Фантома стала ещё шире. Боги, ну пожалуйста, я и так уже сегодня с дерева упала. Вы меня окончательно собираетесь добить? — Лора, только в обморок не падай, — пудель искренне веселиться, наблюдая за сложившейся катастрофой облокотившись об высокие перила, которые окружали крышу. Я лучше сразу с крыши спрыгну. И я серьёзно. Спектра сейчас похож на маньяка, который сбежал с дурки, уж поверьте — зрелище до жути страшное. — Хэй, Спектра, а давай я тебя обниму? — может, угроза личному пространству хоть как-то остудит его пыл, ну или же смягчит, кто знает. И о святой кабачок, свершилось. Гадкая ухмылка мигом сошла с личика айсберга, оставив место только сильному недовольству. — Даже не думай, — холодно предупреждает он. В его голосе – сталь. Во взгляде – проклятая решимость. Неожиданно это меня обижает, и хорошее настроение тут же как рукой сняло. Злость сама находит щель в сердце и разливается там горькой желчью. Ну вот за что? Ну почему он так не любит, когда я к нему прикасаюсь? Почему он реагирует на меня так, словно я змея какая-то и в любой момент его укушу? Почему весты так часто сторонятся меня, будто я больна какой-то смертельной заразой? Потому что твоя душа погрязла в грехах. Чёртова совесть. Чёртов мир. Я ведь тоже иногда хочу какого-нибудь внезапного порыва нежности. Прикосновения ладони, тёплых объятий, или же легкого, невинного, ни к чему не принуждающего поцелуя. Больно осознавать, что никого к подобному не тянет. Никого. — Поздно, я уже решила, — неконтролируемые нотки злости таки проскальзывают в речи; прикусываю внутреннюю сторону щеки, призывая себя успокоиться. На удивление, это помогает. Быстро сокращаю расстояние между нами тремя большими шагами, игнорируя мрачное предупреждение во взгляде Спектры. Ведь моря, как известно, покоряются только смелым и упорным. Или упоротым. А это уже по моей части. — Я хочу тебя обнять, — жестко ставлю этого индивида перед фактом, обхватывая его руками, ощущая, как он ощутимо напрягается. — Тебе удобно? — Нет, — недовольство в голосе парня так и разит, но я старательно делаю вид, что ничего не замечаю. — А так? — обнимаю крепче, прижимаясь к Фантому ещё ближе. Тепло, исходящие от его тела, успокаивает, хоть Спектра и напряжен, словно тетива, и будто в любой момент готовится спустить ядовитую стрелу. Но никаких действий освободиться он не предпринимает, разве что стремится взглядом прожечь во мне дыру. Грустно усмехаюсь. Я давно перестала верить людям на слово, предпочитая делать выводы из действий. И если бы Фантому были до невозможного неприятны мои объятия, он бы меня оттолкнул. Пусть и многие его действия мне непонятны, а его мысли о происходящем остаются для меня загадкой, но чёткое осознание того, что если Спектра действительно чего-то не хочет делать — он этого не сделает. Любыми обходными путями, обычным обманом он избежит этого. По крайней мере, я так пытаюсь себя утешить в данный момент. — Отлипни от меня. — Нет. Обнимаю его так крепко, как только могу, отчаянно желая показать, что в любой момент я здесь, рядом. Красиво ты сама себя дуришь. Скорее это тебе нужно. Не ему. — Я предупреждаю в последний раз, — даже явная угроза в его голосе меня не останавливает. — Ну смотри, ты сама напросилась. И знаете, что сделала эта скотина? Он меня ущипнул! За бок! — Фуи! Больно! — громко вскрикнув, спешно отскакиваю от него, потирая больное место. — У меня теперь синяк будет, безжалостное ты существо. — Ну я же тебя предупреждал. Ну зачем же так больно щипать нужно было! Совсем совести нет. — Больше тебя вообще никогда обнимать не буду, — обиженно кидаю ему, зыркнув злобно-презлобно. — Всё, я всё сказала. Спектра отреагировал красноречиво — отвернулся, этим жестом показывая всё своё отношение по этому поводу. — Побеги мамочке поплачься, — хохотнул Гас, смотря то на меня, то на Фантома, явно развлекаясь. — Мамочка, меня обижает злой-презлой Спектра. У меня в этот момент было такое ощущение, будто мне резко дали под дых, лишив нормального дыхания. Я явно не была готова срывать швы с ран так резко, но Гас, сам того не подозревая, затронул больную тему без предупреждения, не дав даже подготовиться и надеть защитную маску клоуна. Поэтому ощутимая часть боли таки звучит в моём голосе, когда я говорю: — Ей плевать. Скорее всего, она меня даже на порог не пустит. Естественно, они расслышали. Даже недотрога-айсберг вновь обратил своё царское внимание на меня. Стараюсь не встречаться с ним взглядом, помня его великолепное умение заставлять все самые страшные тайны выползать наружу. — Ого, а что ты такого ужасного уже натворила? — пудель интересуется осторожно, будто боясь сказать нечто такое, что сможет ещё сильнее задеть. Странная нотка злости скользнула в моём подсознании, но направлена она была явно не на Грава, нет. На саму себя. Смотрю на Гаса устало, потирая виски, дабы хоть как-то унять разыгравшуюся головную боль, которая будто показывает, что этому телу достало постоянно терпеть мои резкие перепады настроения. Ну вот что можно ответить, действительно? Что я на самом деле чудовище, сломавшее матери жизнь? Что я хочу выть, как избитый и брошенный пес? Что я готова рыдать, понимая, что нельзя ничего вернуть назад и исправить? Это ему сказать? Нет, конечно. Да, мою мать сложно поставить в пример, но она — моя мама. Родное существо. Возможно, она и не справлялась в какие-то моменты со своей ролью, но и я — та ещё сволочь. Я всё ещё помню тот день. До ничтожных деталей. Он снится мне вот уже сколько лет, вынуждая вскакивать среди ночи в слезах, захлебываясь старой болью, которая всё ещё живет внутри меня и, чёрт возьми, со временем не утихает. Самое комичное то, что я уже не справляюсь с ней, но и не могу никому показать. Можно, конечно, рассказать не всё, упустив постыдные детали, но не хочется больше притворяться и лгать. Хотя, я всю жизнь лгу. Изображаю из себя шута, который не чувствует боли, в страхе, что весты узнают, что я на самом деле монстр. Боюсь, что узнают, насколько я слаба. До ужаса устрашаюсь, что отвернутся те, которые стали так дороги. Поэтому это только моя боль. И никто о ней не узнает. — Лора? — вздрагиваю, насильно вырывая себя из кокона воспоминаний. В реальности Спектра всё так же разрывает душу своим пристальным взглядом, а Гас всё ещё ждёт ответа. Лицо пуделя необычно серьёзное, губы упрямо сжаты. Внимательно всматриваясь в взволнованные зелёные глаза, я выдавливаю из себя обычную клоунскую улыбку: — Родилась. Вообще лучшая реклама презервативов — это я. Но, то ли Гас таки почувствовал фальшь в моем деланном веселье, то ли я подобрала не подходящую шутку, но он лишь хмурится. — Что у тебя за ужасная привычка оскорблять саму себя? — Спектра явно раздражён, причём я честно не могу понять, от чего он злится в этот то раз. Я же его не трогаю. В чём дело? Смотрю на блондина удивлённо, недоуменно приподнимая бровь. — Я просто пошутила, смешно же, — аккуратно отвечаю, прекрасно понимая, что если пуделя обмануть ещё можно, то вот этого индивида практически нереально. Злится. Каким-то магическим образом я вижу, что он явно не верит мне, и это плохо. Тварь внутри злобно рычит, нетерпеливо стонет, бьется о хрупкую грудную клетку, умоляя выпустить наружу. И хочется кричать, молить о помощи, лишь бы это чудище свалило к чертям из моего тела, чтобы перестало разъедать все внутренности, стараясь добраться до сердца. Но я отчётливо понимаю, что если сломаюсь — будет ещё хуже. Я таки сумела на лице сохранить образ недоумения. Образ глупого животного, я бы сказала. — О да, очень смешно выливать на себя гору нечистот, — раздражение в голосе Фантома растёт с каждой секундой. — Ты хоть понимаешь, что таким образом ты не просто призываешь всех остальных считать тебя неудачницей, но и требуешь того же от себя? Это все равно что бы ты снова и снова лупила себя ломом. Мне кажется, такими темпами я таки потеряю контроль над собой. В душе и так слишком много худого накопилось и давит каменной плитой, а этот ещё и смотрит с холодком, добивая морально. Нужно срочно менять тему. Но как? — Звучит заманчиво, — пытаюсь сделать так, чтобы эта фраза звучала как можно более игриво, взглядом пытаясь донести Спектре, чтобы он прекратил. Прекратил выбивать меня из колеи своим чёртовым рентгеновским взглядом. Чтобы выключил своего психолога и перестал травить мне душу. Ну подыграй же ты мне. Выражение лица парня всё так же оставалось мрачным, но я вздыхаю с облегчением, когда он недовольно кидает: — Мазохистские наклонности всё чаще и чаще проявляются в твоём характере. Улыбаюсь ему искренне, мысленно облагородив раз сто за то, что помог сменить столь невыносимую тему. Что же, теперь ход за мной. Игра ведь способна на время забыть о реальности. — Ох, я была плохой девочкой, накажи меня, — наигранно взволнованно хнычу, чувствуя себя так, словно с моих плеч упал тяжёлый груз. Лидер Вексов от подобного обращения кривится так, словно съел кислицу. — С тобой просто невозможно разговаривать. — А ты не разговаривай — просто смотри и наслаждайся, — подмигиваю всё так же до жути унылому Фантому, когда вдруг неожиданно перед самым моим носом возникает рука Гаса, державшая... булочку. Кругленькую такую, с изюмом. Рот тут же заполняется слюной, и я слегка агрессивно выхватываю продукт из рук пуделя, прижимая его к себе. Да, если дело это касается еды, я становлюсь просто страшным вестом. Когда Гас положил руку на мою макушку, лохмача розовые патлы, у меня, к огромному ужасу, возникло настойчивое желание отстраниться и зарычать, словно этот жест превратил меня в жалкое раненое животное, изо всех сил защищающегося от чужака. Боги, аж самой противно. Надеюсь, пудель этого не заметил. — Спасибо, — бормочу, благодарно заглядывая в зелёные глаза Гаса, которые буквально излучали высшую степень доброты; чувствую себя последней сволочью. Это же Гас. Друг. Мозг, ты чего? — Ешь, — давлю в себе облегчённый вздох, стыдясь своей реакции, когда пудель таки убирает руку. — Еда ведь поднимает тебе настроение и является единственным способом заставить тебя умолкнуть хотя бы на пару минут. — Хоть пару минут тишины, ох, чудесно, — язвительно кидает Фантом, наблюдая за нами с явной насмешкой. — Ты молодец, Гас. И этот не заметил. Прекрасно. Я опять на высоте. Кусаю булочку, смотря на Спектру явно обиженно: — А меня похвалить? И этой фразой напоминаю сама себе битую псину, которая ползает перед хозяином, выжидая косточку. Наверное, прозвище "карманная собачка Спектры" теперь по праву должна принадлежать мне. — А тебя за что хвалить? — Ну придумай что-нибудь. Фу, какая мерзость. Точно, как верный пёс. — Давай, я в тебя верю, солнце. — Я кажется просил так меня не называть. — А я попросила меня похвалить. От оценивающего взгляда Спектры пол будто уходит из-под ног. — Когда ты молчишь, то кажешься очень милой. Но на самом то деле ты то ещё исчадие ада. Ну, я ожидала немножко другого, но и на том спасибо. — Папа ещё говорил, что у меня глаза красивые, — ляпаю, не зная зачем, тут же стушевавшись, опустив взгляд вниз. Всё-таки, стоит сегодня говорить поменьше, а то, гляди, скажу ещё больше того, что знать другим не стоит. — Соглашусь, они у тебя интересные, — хмыкает Гас где-то в стороне. — Светло-голубые радужки словно окольцованы тёмно-синими кругами, что придает тебе слегка диковатый вид, словно у ясноглазого хищника посреди пустынной равнины. Вот кто-кто, а Грав всегда умел подбирать красивые слова в нужный момент, как и делать сногсшибательные комплименты. Естественно, было приятно слышать подобное не со стороны, тайно завидуя осчастливившийся девушке, а слышать самой, понимая, что хвалят тебя, восхищаются именно тобой. Вот только ты не от Гаса ожидала подобное, правда? — Вау, вот это я понимаю, спасибо, Гас, — не сдерживаюсь, смотрю на Спектру дерзко. — Учись. Очевидно, желание уколоть хоть кого-то в такие моменты стало уже моим привычным состоянием. Парень никак не реагирует на мой колючий выпад, разве что уголки губ слегка приподнял, показывая, что задеть его так же легко, как сдвинуть с места скалу. — Тебя только что обозвали дикой, Делора. — Ага. Я хищник, я опасная. — Ты такая же опасная, как вязаные носки. Угу, я тоже так думала до одного случая. В какой-то момент перед лицом вновь мелькает образ разбитого лица веста: с заплывшим глазом, разбитыми вдребезги губами и неестественно перекошеным носом. Но я тут же мотаю головой, силой воли заставив себя отвлечься. Уж велика была вероятность, что терпение скажет мне "прощай" и уйдёт в закат. — Так, вот что — предлагаю пойти спать, — Гас зевает, спешно прикрывая рот ладонью. — Рано ещё, всего лишь час ночи, — категорично качает головой Спектра, от чего я лишь тяжко вздыхаю. Ну да, спит то он всего часа три от силы и при этом после ходит бодрячком. Я, когда сплю всего лишь три часа, хожу, как зомби, у которого выпали мозги. А говорят, что это я ведьма. — А может всё-таки пойдём? — смотрю на блондина с надеждой, хотя, честно говоря, не надеюсь, что у меня получится его переубедить. Спектра смотрит сначала на мою грустную физиономию, после на уставшее лицо Гаса. Тяжело вздыхает и смягчается, утвердительно кивая. За такое я была готова его расцеловать, вот честно. На крыше высотки была небольшая пристройка — этакий маленький домик-сарай, который функционировал в качестве мини-склада. На двери замка не было, что опять таки доказывает, какие земляне наивные существа. Внутри было теплее, чем снаружи, что уже было хорошо. Окон не было, зато на полочках стояли разные баночки с солениями, наверное, на случай, если я ночью проголодаюсь и захочу есть; на полу стояли подряд три больших ящика, на которых вполне могли уместиться трое взрослых существ; чем мы, собственно и воспользуемся. Спектра как только увидел это помещение явно не горел желанием здесь оставаться, но так как другого места для ночлега мы не нашли, пришлось довольствоваться этим и моститься втроём на этих ящиках. Стоило нам вновь зайти во внутрь, Гас тут же шустро юркнул под стенку и уснул практически сразу, как только его голова коснулась твёрдой поверхности. Видимо, прогулки на свежем воздухе таки его сморили. Или он сделал вид, что спит, чтобы никому не досталось столь удобное место под стеночкой. Смотрю на него с умилением, отмечая, что в такие вот моменты он сам напоминает маленького ребёнка. — Чего стоишь? — интересуется Спектра, снимая свою маску и, немного подумав, положив её на полочку рядом с банками; сам он выглядел явно измотаным. — Я посередине спать буду, что ли? — интересуюсь сугубо из-за любопытства, не имея ничего против с двух боков быть прикрытой от этого жестокого холодного мира. Но Спектра явно не так всё понял, раз в его бирюзовых глазах вспыхнуло раздражение. Под его глазами появились синяки от недосыпа и явной усталости, да и сам он был бледнее, чем обычно. Обычно в таком состоянии он весьма агрессивен, так что лучше быстренько сделать так, как он хочет, пока меня чем-либо не треснули по моей светлой головушке. Ложусь посередине, принимая более-менее удобную позицию, с интересом наблюдая, как айсберг таки ложится с краю, зыркая на меня волком. Хихикаю, не сдержавшись, радуясь, словно дитя, до конца, правда, не понимая, что мне нравится больше: бесить парня своим присутствием или же ощущать тепло чужого тела, вместе с головокружительным ароматом хвои. — Мы так близко, как романтично, — если бы взглядом можно было убить, от меня бы сейчас и мокрого места бы не осталось. Я ожидала, что мы опять начнём словесную перепалку, но Спектра меня удивил, просто взяв и демонстративно отвернувшись ко мне спиной. Эй, так нечестно! — Ну Спектра, повернись обратно! — нет, спина у парня ничего такая, но личико куда лучше. Меня проигнорировали, даже не пошевелившись. Обиженно толкаю его в бок, от чего айсберг злобно зашипел, но так и не повернулся. — Если ты сейчас же не оставишь меня в покое, то я сброшу тебя с крыши, — его голос как пронзающий кинжал с каплями яда на острие. — Некультурно вообще-то разговаривать, лежа к собеседнику спиной, — я упрямо не сдаюсь, повторно тыкая его в бок, конечно, явно играя с огнём, но терять мне уже нечего. Судя по тому, как напряжена его спина, ещё чуть-чуть — и я выведу его из себя. — Я сказал отстань. Что-то этакое было в его интонации, из-за чего больно кольнуло где-то в моем сердце, словно кто-то сделал мою куклу вуду и нещадно бил по одному и тому же месту. Не отталкивай меня. Ну хоть ты. — Повернись, пожалуйста, — тихо-тихо прошу, прекрасно понимая, что скорее всего это будет последней каплей в чаше терпения парня. Спектра злобно выругался себе под нос, резко разворачиваясь. Колючий, неприязненный взгляд прошелся по моему лицу, и тонкие губы сжались, словно он хотел убить меня и изо всех сил сдерживался. Бирюзовые глаза посветлели, и плескавшийся в них гнев грозился вот-вот вылиться наружу. — Довольна? — сквозь зубы цедит он, от чего я спешно киваю, сжавшись, словно готовясь к удару; пагубная привычка, которую так и не удалось искоренить. Такой Спектра пугал меня до чёртиков. На меня смотрят пристально, и я с облегчением отмечаю, что через пару мгновений взгляд Спектры перестаёт быть таким убийственным, и сам парень всем своим видом прекращает напоминать разъярённого льва, готового кинуться на свою жертву в любой момент. — А что если к нам зайдёт убийца и убьёт нас, пока мы будем спать? — нервно выпаливаю, чувствуя себя обнажённой под столь внимательным взглядом. — Он убьёт меня первым, ведь я лежу с краю. — Тогда давай поменяемся местами. Я не хочу, чтобы тебя убили, пусть лучше убьют меня. Спектра удивлённо вскидывает бровь, явно не ожидая подобного, но его голос спокоен, когда он говорит: — Делора, никто никого не убьёт. Ты думаешь хоть одно разумное существо по собственной воле поднимется на десятый этаж в час ночи? — Ну, не думаю, но... — Вот и славно, а теперь спи. Вздыхая, таки закрываю глаза, но спать явно не собираюсь. Никогда не могла понять, как весты могут уснуть, только лишь закрыв глаза. А как же обдумать всё, что произошло за день? Подумать, как бы я могла по-другому ответить? Или же по-другому себя повести? А как же заняться самобичеванием? Но, видимо, мои мальчики были теми самыми волшебными существами, у которых подобная магия таки получается, раз открыв глаза через небольшой промежуток времени, я с удивлением отметила, что Спектра тоже спокойно себе уснул, положив одну руку себе под голову. Выглядел он при этом до жути мило и трогательно. Черти внутри него явно успокоились. «Бегая» взглядом по его лицу, пытаясь понять, от чего же чёртовое сердце-то так колотиться, я невольно придвинулась к нему. Опустив взгляд на его открытую шею, я сглотнула, казалось, слыша гул собственного сердца в ушах. Словно мотылёк летит на пламя на встречу своей смерти, так и я через минуту после вновь тихонько придвинулась к Спектре ещё ближе, боязно поглядывая на него, в любой момент готовясь отскочить, если он вдруг проснётся. Дожили. Психбольница плачет кровавыми слезами. Сворачиваюсь калачиком, будучи настолько близко к айсбергу, что ещё чуть-чуть и я вполне смогу уткнуться носом в его грудь. Прислушиваясь к глубокому дыханию Фантома, я робко касаюсь пальчиками его груди; меня будто обдало столбом огня, настолько горячей была его кожа, это ощущалось даже сквозь ткань. Спешно отдергиваю руку, зажмурившись. Да что я, чёрт возьми, делаю? Кончики пальцев мелко покалывает от желания прикоснуться вновь, но нельзя. Нельзя. Боги, ну почему меня так безумно тянет к этому весту. К такому колючему и холодному. Который не подпускает к себе никого; которому, в принципе, никто и не нужен. Неуверенно подняв взгляд на его умиротворённое лицо, я, скрепя сердце понимаю, что он то мне нужен. Боги, да он был близок мне на всех известных и неизвестных уровнях. Спектра. Именно его моё глупое тельце подпускает к себе так близко, как никого другого. Эта болезненная тяга, естественно, не приведет ни к чему хорошему, но я не в силах более держать себя в руках. Хочу тепла. Хочу-хочу. Сильнее сжимаюсь, таки уткнувшись носом ему в грудь, аккуратно положив ладошку ему на плечо. Концентрируюсь на бесподобном аромате, на тепле чужого тела, обволакивающего меня с ног до головы, на ровном чужом дыхании. И постепенно вновь успокаиваюсь, чувствуя, как начинают тяжелеть веки. Комфортно. Хорошо. Чувствую, как тварь внутри меня окунулась в спячку, отступая, вновь позволяя дышать свободно, от чего я чуть не урчу от удовольствия. Думать становится всё тяжелее; сонная дымка охватывает мысли, путая хорошие с плохими, оставляя только покой. Спокойствие. Последнее, что я ощутила, перед тем, как меня окончательно охватил сон — тепло и тяжесть чужой руки, которая охватила моё тельце, притягивая к себе ещё ближе.