Spectator

Девочка с копной спутанных розовых волос жалобно хнычет, крепче сжимая в объятиях плюшевого мишку. Она сидит прямо на грязном полу ванной комнаты, где витает мерзкий тухлый запах; из-за повышенной влажности в помещении девочке было до жути холодно. Но она предпочла находиться здесь, в относительной безопасности, чем там — за дверью, за которой то и дело слышалась брань, вперемешку с пьяным гоготом. Девочке хочется сбежать. Укрыться подальше от этих монстров. Она ненавидит его. И ненавидит её. Она любит только своего мишку. Мишка Тедди её любит и никогда не причинит боли. Мишка Тедди хороший, не то, что они. Девочка про себя заметила, что сегодня он ругается на неё больше обычного. Он кричит, надрывая горло, и девочка представляет, как он брызгает слюной, пачкая её красное платье. И эта слюна разъедает непрочную ткань, оставляя безобразные ожоги. Она кричит в ответ, пуская в ход острые ногти, оставляя кровавые царапины на его опухшем от постоянных пьянок лице. Скорее всего, он её ударит после этого. Вероятно, бросит новый тостер. А может приложить головой об стол. Всё зависит лишь от того, сколько он выпьет. Ну а после... Девочка вздрагивает. Она надеется, что этого "после" не произойдёт. Тедди тоже так думает. Он всегда с ней соглашается. Тедди хороший. Но его тяжелые шаги становятся ближе. Девочка слышит, как она всё ещё воет на кухне. Вскоре станет ясно, что он таки приложил её головой об стенку. Девочка крепче обнимает Тедди. Всё же, это "после" произойдёт. Тедди смотрит на неё своими глазками-пуговками, словно успокаивая. Но она уже рыдает. Она боялась этого "после". Хуже, чем клоунов и шариков. Он выламывает дверь, словно она была сделана из картона. Злобно усмехается, сверкая жёлтыми зубами. Она вжимается в стену, пытаясь слиться с ней, не мигая уставившись на него. Словно кролик на удава. Он очень пьян. Он нормально не соображает. Она не отрицает, что хочет, чтобы он сдох. Тедди тоже не против. Он всегда с ней соглашается. Она хочет, чтобы он умер самой ужасной смертью. Но он живучий. Его ничего не берёт. Она пыталась, всё тщетно. Девочка не успевает опомниться, как её хватают за шею, поднимая над полом так, что она еле дотрагивается носочками кафеля, а после безжалостно бьют лицом об край умывальника, возле которого она сидела. Несколько её пока ещё молочных зубов вместе с кровью покидают разинутый рот, отправляясь на пол. Она надрывно кричит, но выходит лишь какое-то жалкое хлюпанье. Она боится захлебнуться собственной кровью и слюной. Она не хочет умирать. Нет-нет. Грубая рука зарывается в её волосы, выше приподнимая над полом это всхлипывающие маленькое тельце и подносит девочку поближе к треснутому зеркалу, чтобы она получше рассмотрела себя; она с ужасом замечает, что от подбородка до самой груди тянется прерывистый кровавый след, а её рот теперь напоминает окровавленную рваную рану с торчащими осколками костей, коими теперь являются зубы... Я кричу, резко садясь на кровати. В ушах стоит непонятный гул, а из-за образовавшейся пелены слёз я вижу только мутное очертание предметов. Подступивший к горлу комок мешает нормально дышать, и я жадно хватаю ртом воздух, стараясь унять предательскую дрожь в руках. Крепко сжимаю в руках одеяло, впиваясь в материю ногтями. Я разбудила Лесму своим криком, и теперь я краем уха слышу, как она взволновано интересуется, что же произошло. Смеюсь как-то обречённо. — Я ненавижу его и ненавижу её. Я люблю только Тедди, ведь он не причинит мне боль, — улыбаюсь практически счастливо, не без досады отмечая, что такими темпами скоро начну сходить с ума. Дожили, ёлки.

***

— Делора, ты вообще меня слушаешь? — устало смотрю на как обычно чем-то раздраженного Спектру, сидевшего за рабочим столом в своей комнате и взиравшего на меня с крайней холодностью. Он вызвал меня к себе в комнату час назад, для обсуждения какой-то очередной "важной" и "секретной" информации. Не то, чтобы я была против, но всё же. Слабо улыбаюсь, кивая в ответ, заслужив лишь очередной холодный взгляд с мелькнувшим в нём подозрением. Но вскоре Фантом вновь принимается за монотонное прочтение содержания своих бумажек, углубляясь в них с головой. Честно признаться, подобное лишь убаюкивало меня всё больше и больше. Я не могла себя заставить запомнить хоть что-то, как и принять хоть какой-то задумчивый вид. Принимаю в кресле самую неудобную позу, надеясь с помощью такого хода перестать нагло проваливаться в объятия сна. Но моему уставшему сознанию было откровенно на это плевать. Ещё бы, моё хрупкое и нежное тельце не привыкло не дрыхнуть дольше трёх дней, а здесь я прям бью рекорды. Пять дней без сна. Долбанных. Пять. Дней. Как я до сих пор жива — для меня самой загадка. Хотя, вот был чувак, который около девятнадцати суток без сна просидел, жалко имени не помню. Если у вас зародилась мысль, что я решила побить рекорд этого чудака, то, естественно, вы ошибаетесь. Всё здесь дело в кошмарах. Мне и раньше снилась всякая фигня, вроде говорящих кактусов и танцующих джигу лемуров в розовых трусах, бывало там зомбаки за мной в снах гонялись, или меня разрывали на части клоуны-убийцы, но та ересь, что происходит сейчас — это огромная жирная... задница. Спать хотелось — просто нет сил. Но я, чёрт возьми, боялась заснуть. Вы не ослышались, я реально до смерти боюсь уснуть. Потому что мне сняться вещи похлеще тупых зомби и прочей нечисти и больше всего на свете я боюсь увязнуть в этих кошмарах. Снова. Словом, скрывать от других тот факт, что я страдаю бессонницей оказалось тяжело. Мало того, что запасы кофе в нашем отделе стали стремительно сокращаться, а Гас пугался того количества косметики, которое я наносила на свою физиономию, дабы скрыть мешки под глазами и какую-то больную бледность, так ещё я стала более агрессивной и рассеянной, чем обычно. И я засыпала везде и всегда, да. Понятно, что многие заподозрили неладное, но выдумывать отмазки я всегда умела. — Аддерли, — только мой любимый лидер, солнышко наше радиоактивное, всё ещё мог достучаться до моей головушки одной лишь фразой, пугая до смерти похлеще любых кошмаров. — Если тебе неинтересно — встань и выйди. Мне надоело читать самому себе то, что я и так без того знаю. Холод в его взгляде — получше ведра с ледяной водой, которое выливают на голову. Спектра больше всего а жизни не любил двух вещей: когда его недооценивают и когда его попросту игнорируют. Он просто приходит в бешенство. — Извини, — тихо бормочу, немного поерзав. — Я тебя слушаю. Плотно сжатые губы и сжатые в кулаках руки ясно выдавали то, что я откровенно достала бойца Пайруса. Пипец мне. Вот теперь точно. Я видела, что с каждой новой выходкой я всё больше его раздражаю, но поделать вряд ли что-то могла. Это, похоже, было последней каплей. А я только начала надеяться, что он добреет... — Тебя будто подменили, Делора, — сталь в его голосе заставляет меня вздрогнуть. — Ты стала более рассеянной и невнимательной, делаешь ошибки в элементарном. Твои отчёты откровенно ни о чём, а те твои проекты, что ты мне переслала, — откровенная чушь. Мне не нужны сотрудники, которые ничего путного сделать не могут. Я понятно объясняюсь? Внутри всё похолодело. Крепко сжимаю ручки кресла, шокировано уставившись на блондина. Стоп-стоп. Подождите. Он меня... прогоняет? После всего, что произошло? Реально прогоняет? Нет... — Ты... шутишь? — нервно усмехаюсь, всё ещё не до конца понимая смысл происходящего. Пристально всматриваюсь в невозмутимое лицо Спектры, ища хоть какой-то намёк на то, что это была просто нелепая шутка. Что это несерьезно. — По мене видно, что я шучу? — хмуро заявляет блондин. — Здесь тебе не игры, Делора. Весты занимаются серьёзными делами, а не бездельничают и не тратят время на глупые вещи. Я предупреждал тебя. Моё терпение не вечное. Так что водитель отвезёт тебя завтра домой. Приготовь вещи. Что-то внутри оборвалось. Улыбаюсь как-то безумно, на вдруг дрожащих ногах поднимаясь и шагая прочь с этой комнаты, подальше от Спектры. Стоило мне выйти из этого ставшего душным помещения, я буквально бегом устремилась в свою комнату. Скорее. Быстрее. Если бы таким образом можно было убежать от всех проблем — я бы подохла, но не перестала бы бежать. По дороге натыкаюсь на оставленное посередине коридора ведро с мыльной водой, цепляюсь за него и падаю, больно ударившись коленями об пол, пачкаюсь в этой грязной жидкости, намочив одежду. Кто-то пытается помочь, но я отталкиваю чью-то тёплую руку, неловко поднимаюсь самостоятельно. Какой-то едкий голос произносит язвительный комментарий в мою сторону, но я попросту не слышу и не вижу никого. Я не помню, как я добралась в свою комнату. Всё — словно в тумане. Буквально заваливаюсь в ванную комнату, игнорируя возгласы Лесмы, после чего обессилено опускаясь прямо на пол, наконец, дав волю слезам. Прекрасно, Делора, просто прекрасно. Вчера я поссорилась с Джи. Из-за какой-то глупости, но она прорыдала целый вечер после этого, о чём мне сообщил её отец. После я и с ним разругалась. Мало того, сегодня я разочаровала Спектру, а до этого успела разозлить Гаса, из-за чего он психанул до такой степени, что разбил свой гантлет. У всех из-за меня проблемы. Я только всё порчу. — Господи, да что же я за ничтожество такое? — глухо проговариваю я, всхлипывая и вытирая слёзы рукавом плаща. — Мне нельзя общаться с другими вестами. Лучше бы я никуда не выходила со своей комнаты. Обнимаю себя руками, ещё больше скрутившись на полу. Меня начинало знобить. Хотелось кричать на весь мир и крушить всё на своем пути. Ужасное жжение и холод в груди заставляет задыхаться, а сердце грозилось просто разорваться от боли. Кажется, что происходящее — всего лишь страшный, быстротечный сон и стоит щелкнуть пальцами, как он закончится. Но, к сожалению, это не так. Кошмар всей моей жизни воплотился в реальность. Почему-то все считают меня сильным вестом. Каждый раз, слыша подобное, мне хочется рассмеяться тем, кто говорит подобное, в лицо. Я не сильная. Сильные люди не зацикливаются на прошлом, не завидуют другим, не совершают одни и те же ошибки снова и снова и они не боятся одиночества. Как видите, всё же бездарное я существо. Спектра прав — мне здесь не место.

***

Похоже, я всё-таки была в отключке, потеряв связь с реальностью прямо там, на холодном кафеле ванной комнаты. Очнулась я от шума, возникшего совсем рядом со мной. Это был разговор двух — я отчётливо различила мужской и женский голоса. Знакомые голоса, но вот только чьи? Не помню. Да и я не могла расслышать о чём конкретно говорили голоса, происходящее вокруг доходило до меня словно сквозь вату. Я лежала на чём-то мягком, мало того, ещё и была укутана чем-то тёплым. Утыкаюсь носом в эту материю, пытаясь сообразить, что, собственно, происходит. Попыталась открыть глаза, но веки словно потяжелели; голова болела, словно её сдавливал металлический обруч. Такое чувство, что я, чёрт возьми, мертва. На какое-то мгновение голоса затихают, вновь давая мне возможность насладиться тишиной, которая приносила ощущения покоя и умиротворенности. Обычно я не люблю тишину. Не переношу. Но сейчас было... спокойно. Хорошо. Моей головы вдруг касается чья-то тёплая ладонь, чьи-то пальцы, на удивление, мягко проводят по моим волосам, касаются лба. Приятно. Меня на какое-то мгновение окутывает в свои тёплые объятия аромат хвои. С чем-то тёрпким, но, безусловно, приятным. Почему-то чётко осознаю, что я... Мне нравится... этот запах. Я не могу без него. И если это все ещё сон, то даже не думайте меня будить. Я хочу полежать так ещё чуть-чуть. Совсем немножко...