Проиграй меня

Больше всего в Савамуре Кадзуе нравилась его отходчивость. Это было удобно. Он быстро забывал все обиды, и поэтому над ним можно было шутить вечно. Но совсем по-другому дело обстояло с вещами, которые выходили за рамки обыденности. Хоть они вроде как и помирились, в отношениях все равно осталась какая-то холодность. Ее нельзя было прочувствовать в словах или поведении, лишь легкая тень в глазах указывала на нее, и более ничего. Когда Миюки наконец решился поговорить с Эйджуном честно и открыто, первогодка застал его врасплох. — Крис-семпай лучше всех, — совершенно спокойно произнес он, поняв, к чему клонит Кадзуя тему разговора. — Он отличный кетчер и многому меня научил, жаль, что мы не можем сыграть вместе в бэттери. — Ты издеваешься, — пробормотал Миюки, улыбаясь, но сдерживая раздражение. — В последнее время мы с Фуруей тренируемся по его методике, и я, честно говоря, вообще не понимаю, как нам это поможет, но уверен, что это улучшит наши навыки. Ведь так сказал Крис-семпай. Оперевшись на скамейку, на которой они сидели, Миюки приблизился к нему вплотную, на некоторое время заставив умолкнуть. — Миюки Кадзуя, ты ревнуешь, — пораженно заключил Эйджун. Еще несколько секунд удивленно разглядывал его, а потом рассмеялся. — Ты дурак? — спросил он кетчера. Тот раздраженно нахмурился. — А еще сегодня Крис-семпай обещал потренироваться со мной вечером, что ты об этом думаешь? — Наверняка он разделит время между тобой и Фуруей, и тренировка получится очень короткой, — попробовал отшутиться Миюки. — Что ты об этом думаешь? — повторил Эйджун, выделяя каждое слово. Кадзуя нервно сглотнул. Провел по нижней губе питчера большим пальцем, чуть надавил, приоткрывая рот. Потом поднял на него взгляд и ответил: — Меня это раздражает. Никогда больше не произноси его имени. Произноси только мое. — Такигава Крис-Юу, — по слогам произнес Савамура. Его лицо выражало такое удовлетворение, что не на шутку захотелось его ударить. Эйджун продолжал смотреть на него, не веря своим глазам. Миюки схватил его за запястье, притягивая к себе, почти соприкасаясь с ним губами, но не настолько близко, чтобы поцеловать. — Что ты там мямлишь? — раздраженно переспросил кетчер. — Миюки Кадзуя, — восхищенно выдохнул Савамура. — Миюки Кадзуя, Миюки Кадзуя… Миюки Кадзуя, ты действительно считаешь меня своей шавкой, так ведь? — Да, — жестко отвечает Миюки, только крепче сжимая его запястье. — Я буду делать с тобой все, что вздумается, и никто мне не помешает. Эйджун накидывается на него, свалив на спину и страстно целуя, отстраняется и с победной улыбкой объявляет: — Нет, это ты мой. И я буду делать с тобой все, что захочу. Да, Савамура застал его врасплох. В очередной раз показав Кадзуе, что хозяин ситуации не он. * Лето с каждым днем наступало все больше. Фуруя прятался в тени, отлынивая от тренировок, а Савамура становился все более нетерпеливым. Оставалось всего несколько дней до летнего турнира. — Зайдешь сегодня? — голос Ре-сана звучал неестественно, но это заметил только Курамочи. Он согласно кивнул, поспешив отвести от семпая взгляд. Иначе кто-нибудь точно заметит, что он пялится на Реске, пока тот переодевается. Кто-нибудь вроде Миюки, кто не забудет об этой детали и упомянет в самый неподходящий момент. — Миюки Кадзуя, мы еще не закончили! — объявил Савамура, ворвавшись в раздевалку. Кетчер не успел ничего ответить, потому что его утащили вон, судя по горящим глазам питчера, в буллпен. * — Эй, Бакамура, я сегодня, вообще-то, ничего тебе не обещал, какого черта ты… — Закончить Миюки не успел, потому как его заткнули весьма своеобразным образом. — Какого черта ты хотя бы про вежливость не вспомнил, засранец? — невозмутимо продолжил кетчер, когда первогодка отстранился. Он стукнул Эйджуна по голове. — Прекращай называть меня полным именем, «Миюки-семпай» звучит куда лучше. Савамура проигнорировал его в манере Фуруи и направился в сторону буллпена. — Эй, и ты туда же! Эйджун относился к тем людям, которыми управлять невозможно. Они все равно делают то, что им в голову приходит, и никого не слушают. С одной стороны, это плюс, потому что такие люди никогда не откажутся от своей цели из прихоти других, с другой стороны, — такие люди ужасно упрямы и часто делают глупости. Миюки приходилось признавать, что в какой-то степени и он относится к такому типу людей, но как говорится, если ты встретишь человека, у которого в точности такой же характер, как и у тебя, ты возненавидишь его. Савамура был не «в точности», но похож. И это восхищало и злило одновременно. — Еще не научился выбивать хоумран? — поинтересовался Миюки из искреннего желания вывести питчера из себя. — Нет, — насупился первогодка. — Эх, как жаль, — театрально расстроился Кадзуя. — А вот Айри-чан вчера… — остановившийся в перчатке тяжелый мяч заставил его замолчать. — Опять издеваешься?! — Да, — кетчер рассмеялся. — Савамура, тебе должно быть стыдно, что хрупкая девушка умеет махать битой, а ты нет. Ты же в бейсбольном клубе! — Зато у меня банты хорошие… — пробурчал тот. — И вообще, прекращай рассказывать о своей Айри-чан, раздражает. — М-м? — с хитрой ухмылкой протянул Миюки. — Ты что, ревнуешь? — О, кстати, — ответил Эйджун после небольшой паузы. — Крис-семпай сказал, что завтра мы начнем тренироваться по какой-то новой программе. Несколько секунд они прожигали друг друга взглядами. В этот момент они испытывали друг к другу чувство, которое можно было выразить в одном слове. «Бесит». Миюки словил последнюю подачу, встал и начал снимать защиту. — Все? — разочарованно выдал Савамура. — Пятнадцать раз… — Лучше, чем в прошлый раз, — усмехнулся кетчер. — Чем ты недоволен? — Давай еще хотя бы пять. Эй, Миюки Кадзуя! Миюки подошел к нему поближе. — Не хо-чу, — ответил он по слогам. Первогодка заскрежетал зубами от злости. — И сколько уже повторять, зови меня семпаем. — А я так хотел еще побросать, — разочарованно продолжал Эйджун, не обращая внимания на кетчера. Миюки притянул его за запястье, прижавшись лбом к его лбу. Питчер сначала опешил, но потом, поняв, что Кадзуя не собирается продолжать, успокоился. Выпрямился, ясно и уверенно посмотрев на кетчера. — Я перед тобой на таком расстоянии, и мне не страшно. Я могу разговаривать, могу сделать все, что вздумается. Могу даже сказать, что не влюблен в тебя. Тебе не страшно, Миюки Кадзуя? — Я похож на труса? — спросил, усмехнувшись, второгодка. — Вылитый, — ухмыльнулся Эйджун. Миюки улыбнулся в ответ, но лишь для того, чтобы скрыть, что Савамура прав. Ему действительно страшно. Страшно, что Эйджун может сбежать в любой момент. Он наклонился и укусил питчера за скулу. — Не смелей, Бакамура. * Курамочи вечно мучила одна и та же мысль: как победить. Какую стратегию выбрать, какую тактику, чтобы все пошло так, как нужно, чтобы все препятствия преодолевались без особых усилий, а результат всегда удовлетворял. Он мог представить себе такое в тренировках или матчах, но не с Ре-саном. Что бы он не делал, он всегда оставался недовольным. Его всегда преследовало нетерпеливое раздражение, требовавшее лишь одного — победы. Это чувство в самой глубине души все твердило, так высокомерно и уверенно, что это просто, что не стоит ни капли усилий, но никогда не говорило, как достичь цели. Не давало даже подсказок. Стоило шорт-стопу хоть чуть-чуть продвинуться, хоть на шаг, поверить, что он идет в правильном направлении, как Реске снова загораживал путь, ставя его перед фактом. «Здесь тупик. Что будешь делать, Йоичи-кун?» В такие моменты Курамочи действительно чувствовал себя растерянным, но лишь на несколько недолгих секунд. Потом он снова брал себя в руки, набирался смелости, чтобы продолжить, чтобы не сдаваться. Он знал, что эта победа просто ему не дастся, он прекрасно понимал это, но все равно не мог стать терпеливее. Хотя было бы удивительно, если бы Курамочи Йоичи был терпеливым. Савамура ворвался в комнату, как обычно, чуть не сломав к чертям дверь. — Миюки Кадзуя! — за последние две недели это стало привычным приветствием питчера-первогодки. — И тебе добрый вечер, Бакамура. С соседней койки послышалось бульканье — это поздоровался Маско-сан. — Аргх! — Эйджун бросился на свою кровать. — Он что, с девятого круга ада вернулся, чтобы мучить грешников при жизни? … — Интересно, какой ужасный грех ты совершил, чтобы это заслужить? — усмехнулся Курамочи. Он спрыгнул со второй полки и взял со стула летнюю куртку. — Кстати, что-то ты зачастил о Миюки в последнее время, да и он ведет себя странно. У вас что, роман, кья-ха? — хоть предположение шорт-стопа и было серьезным, спросил он в шутку. Савамура насупился. — Не твое дело, — пробурчал он, — я же не спрашиваю, чем ты с «Большим братом» занимаешься с выключенным светом. Эйджун даже закончить не успел, как шорт-стоп скрутил его, сам покраснев до кончиков ушей. С соседней койки снова донеслось бульканье. — Пойду за пудингом.