Проиграй меня

В комнате было темно и жарко. По крайней мере, именно такие ощущения были у Реске. Хотя, наверное, кто-нибудь другой сказал бы, что здесь не так уж и темно и достаточно прохладно. Курамочи же был полностью согласен. Здесь темно и жарко. Свет, исходящий от экрана телевизора, не в счет, а прохлада незаметна, потому что оба они находятся на последнем уровне нетерпения. Кажется, двинешься, сделаешь хоть малейшее движение, и все вокруг взорвется к чертям, словно комната наполнена опасным газом. Но ничего не происходит. Они жмут по кнопкам, Ре-сан, как обычно выигрывает, — ничего особенного. До того момента, когда после очередного проигрыша Курамочи не садится позади Реске, обхватывая его ногами, опускает на его плечо подбородок, накрывает своими ладонями чужие, в которых Коминато держит джойстик, и шепчет: — Научи меня. Ре-сан пытается скрыть свое возмущение и действительно начинает показывать шорт-стопу приемы, которые использовал в последней партии, но тот лишь лениво целует его в шею, кажется, совсем не обращая внимания на слова семпая. — Ты меня вообще слушаешь? — раздраженно шипит Реске. — Ага, — кивает Йоичи и оставляет чуть ниже затылка засос, упиваясь запахом чужого тела и прикрывая от наслаждения глаза. Коминато поворачивается к нему именно в этот неподходящий момент. — И внимательно смотришь, что я тебе показываю, — с сарказмом продолжает Ре-сан. — Конечно, — отвечает Йоичи, смотря прямо на него. — Какой же ты врун, — проговаривает, улыбаясь, Реске, и его голос нисходит на нет, потому что Курамочи целует его в ухо, потом в скулу и доходит до уголка губы. — Придется тебя наказать… Вставая на колени, Ре-сан полностью поворачивается к нему и жадно целует в губы, чувствует, как шорт-стоп обхватывает его за талию, притягивая к себе, и ткань майки кажется незначительным препятствием, но все же ее хочется немедленно снять с себя, чтобы горячие пальцы Йоичи касались именно кожи, и никак по-другому. Шорт-стоп падает на спину, утягивая семпая за собой, ухмыляется едва заметно, снова спрашивает: — И кто из нас извращенец, Ре-сан? Ре-сан улыбается, ладонью проскальзывая под футболку шорт-стопа. — Ты, — весело отвечает он и легонько кусает за нижнюю губу, потом целует, так уверенно и настойчиво, что только из-за этого поцелуя Курамочи готов с ним не согласиться. Он переворачивается так, что Реске теперь оказывается на полу, и прижимается к нему всем телом, нетерпеливо облизывая шею, так что Ре-сан даже чуть отодвигает его от себя, без слов прося быть помедленнее. Курамочи радуется этой небольшой победе, но все напрасно, потому что когда он встречается с Реске глазами, понимает, что тот, как обычно, все продумал, что владеет ситуацией он, а не шорт-стоп. Йоичи это раздражает, и это раздражение медленно переходит в агрессивное возбуждение, нетерпеливое желание овладеть им прямо сейчас, хотя Курамочи уже сомневается, что это поможет вывести из Ре-сана это раздражающее «Я победил». В какой-то момент он с ужасом осознает, что этого действительно никогда не произойдет. Но паника затухает, и он берет себя в руки, стараясь продолжать следовать мысли, что ничего невозможного нет. Когда-нибудь наступит момент, когда Реске сдастся. К Ре-сану же вернулась прежняя уверенность. Сначала такая настойчивость кохая его напугала, но чем больше проходило времени, тем яснее он понимал, что способен ее контролировать, и от этого испытывал еще большее удовольствие, находясь с Курамочи рядом. Он оставался победителем, несмотря ни на что, и явно не собирался отдавать это знамя другому. Все мысли о высоком и духовном сгинули прахом, когда скрипнула дверь. Может, для Курамочи и Реске было темно и жарко, но ведь на самом деле было не так уж темно и достаточно прохладно. Джун бы сказал, что было даже очень ярко и холодно, но на какое-то время потерял дар речи от того, что увидел. — Играете, … значит? Ре-сан не успел ничего ответить, потому как за его соседом стремительно закрылась дверь. — Черт, — расстроенно прошипел он. Следом послышался учтивый стук в дверь, и они оба поспешили встать и привести себя в порядок. Вошедший Тецу включил свет и глубокомысленно кивнул. — Ладно, я пойду тогда, а то уже поздно, — с этими словами Курамочи вышел из комнаты Ре-сана и направился в свою. Джун стоял недалеко от лестницы и дышал свежим воздухом. — Прости за это, — пробурчал шорт-стоп, проходя мимо, весь красный, как спелая помидорка. Исашики проигнорировал эти слова, как и самого шорт-стопа. Намного интереснее ему было поговорить с Реске, которого он считал одним из самых близких друзей, и от которого не ожидал подобного предательства. Когда он открыл дверь и одним поворотом головы позвал его на улицу, Ре тут же последовал за ним. Они прошлись до лестницы и там остановились. Это было любимое место Джуна еще с тех времен, когда они только поступили в Сейдо, когда стали соседями и друзьями. — Играете, значит? — с насмешкой в голосе повторил Исашики. — Я-то думал вы действительно хорошие друзья, но какого черта?! — он посмотрел на Реске, и в его взгляде не было ничего, кроме слепой ярости. — Может, поговорим, когда ты немного успокоишься? — почти мягко предложил Ре-сан. — Да разве я могу успокоиться после того, что видел?! — продолжал настаивать Джун. — Я думал, ты нормальный парень, а ты… — Я что? — перебил Коминато, едва сдерживая охватившую его злость. Исашики долго молча смотрел на него. — Ты ничтожество, — он направился обратно в сторону комнаты. — А такие друзья мне не нужны. Впервые Ре-сану пришлось справляться с тем, что кто-то назвал его ничтожеством. Это происходило нечасто и обычно не трогало его, потому что так говорили люди, плохо его знающие, но сейчас. Он не мог поверить, что кто-то смог заставить его расплакаться лишь из-за одной фразы. В тот вечер он так и не вернулся в свою комнату. Просто не смог себя заставить зайти в помещение, где находился Джун, который, казалось, теперь ненавидел его. Позже Реске пришел к выводу, что слишком размяк. Стал слабым и беззащитным, ведь первая мысль была пойти к Курамочи. Но он не мог туда пойти. Не мог показаться перед ним таким разбитым и одиноким, таким проигравшим. Если ты слаб, не показывай этого другим, оставайся один, когда тебе плохо и только тогда сможешь стать счастливым рядом с другими. Всю боль ты должен принять сам, а не просить помощи у других, — только тогда ты станешь сильным. Он не мог пойти ни к Курамочи, ни к Харуичи, ни к кому-либо еще, он не хотел видеть их обеспокоенных взглядов, в которых лишь жалость, его от этого тошнило. Но он так и не смог заставить себя вернуться в свою комнату, в очередной раз доказав себе, что он не так силен, как хочет казаться, как хочет верить, что является. — Ре-сан? — разбудил его Курамочи, часов в шесть утра, заметив его улегшегося на скамейке. — Ты чего здесь? — спросил он, нахмурившись. — Йоичи, — прошептал Реске и улыбнулся, но улыбка снизошла на нет, когда к нему вернулись воспоминания. Он встал, потянулся и зевнул. — Вышел на утреннюю пробежку и, кажется, заснул. — Кья-ха! Я думал, такое только с Савамурой случается! Смех шорт-стопа был похож на искренний, но серьезный взгляд, без капли веселья, говорил об обратном. Впрочем, даже если Курамочи догадался, что Реске соврал, он не собирался ничего объяснять. Но и Йоичи ничего не собирался спрашивать — он знал Ре-сана слишком хорошо, чтобы думать, будто для него такое участие считается заботой. * Вернуться домой было все еще непросто. Реске долго стоял перед дверью, и его выражение лица нельзя было назвать нерешительным, но именно с этим он боролся внутри себя. Наконец дверь неожиданно открылась, и перед ним встал заспанный Тецу. — Где пропадал? — поздоровался капитан. — Решил прогуляться, — ответил, усмехнувшись, Реске и прошел внутрь. Исашики уже встал и одевался. Он хмуро кивнул бывшему другу и продолжил заниматься своими делами. «Кажется, я здесь лишний», — подумал Юки и поспешил уйти в ванную. И Джун, и Реске прокляли его за это. Атмосфера была весьма напряженная. Коминато тоже решил переодеться, потом взял полотенце и ванные принадлежности и хотел было уже уйти, но слова Исашики его остановили: — У этой сволочи переночевал? — Не думаю, что обязан отвечать на этот вопрос, — процедил Реске, сжав кулаки. Если бы он не стоял к Джуну спиной, то точно бы ударил его за такое видоизменение имени шорт-стопа. Исашики хмыкнул. — Разве ты не понимаешь, что это противоестественно? Ре-сан повернулся и посмотрел на него. — Почему? — Потому что, — Джун замолк, на минуту задумавшись, — потому что природа создала нас так, что мужчинам подходят только женщины, а женщинам только мужчины, и никак иначе. — Раньше люди жили в пещерах, а теперь зачем-то строят небоскребы. Использовать то, что дала нам природа, лишь в первоначальной форме? Разве это не похоже на деградацию? — он снова направился в сторону двери. — Ты узко мыслишь. Дверь с шорохом закрылась, скрыв розовую макушку Коминато-старшего. Джун вздохнул. — И как выбить из него эту дурь?