Проиграй меня

Ре-сан, несмотря на угрожающий вид, никогда не прибегал к физическому насилию. Конечно, это не исключает насилие моральное, но все же. За все время их знакомства, Реске лишь один единственный раз был груб с шорт-стопом. Это произошло ровно год назад, летом, когда Йоичи только начал знакомство со странным семпаем по имени Коминато Реске. Почему-то все советовали подружиться именно с ним. Проскакивали фразы по типу „У вас много общего“ и „Ре-сан — тот, кто тебе нужен“. Этим фразам Курамочи придал значение намного позже, когда понял, что в них действительно есть смысл. Солнце медленно опускалось к горизонту, когда они пошли до автомата за напитками в тот день. Заодно они неспешно прогуливались по территории общежития, которое было удивительно пустынным в ту неделю, — почти все уехали на каникулы домой. Речь незаметно зашла на темы скверные для жары. Курамочи сидел на скамейке, допивая прохладную газировку, Ре-сан стоял рядом, подбрасывая в руке бейсбольный мячик. — Как ты пришел к этому? — неожиданно спросил Йоичи. — Я имею в виду, мне всегда было удобно держать в руке биту, а что насчет тебя? Реске перестал подбрасывать мяч и долго смотрел на шорт-стопа испытующим взглядом. Потом отвернулся в сторону, рассматривая сокрытую в тени здания часть земли, от которой веяло приятной прохладой. — Когда-то, — через какое-то время заговорил он, — еще очень давно, когда я только узнал, что такое бейсбол, я хотел стать питчером, — его лицо озарила улыбка, почти детская, но с долей печали. — Мне нравилась эта позиция — она отхватывает больше всего внимания, — его глаза на секунду загорелись и тут же погасли. — Можно сказать, это была моя детская мечта, которую мне пришлось закопать глубоко в себе. Жизнь решила, что мне нужна бита. Реске вызывающе ухмыльнулся, сжав в руке бейсбольный мяч, но эта ухмылка не произвела на Курамочи никакого впечатления. В тот момент он с сожалением заключил про себя, что Ре-сан ничем не отличается от других людей. За веселой историей каждого всегда скрывается что-то темное, и это может никак не очернять самого человека, но от осознания самого существования этой темной стороны становилось грустно. Приходилось признавать, что жизнь, в основном, печальная вещь, несмотря на все ее плюсы. — Ты не обязан быть сильным, — твердо произнес шорт-стоп, в упор уставившись на семпая. Реске пристально смотрел на него, сжимая в руке мяч. Он не выглядел расстроенным, смущенным или удивленным, Йоичи вообще не мог разгадать этого выражения лица. Лишь в последнюю секунду он понял, что это злость. Когда Ре-сан перебросил мяч в другую руку и со всей силы ударил его по щеке освободившейся ладонью. — Но ты хочешь, — продолжил Курамочи, широко ухмыльнувшись с болезненным восхищением. Ре-сан долго смотрел на едва видный в свете автомата и лучей садящегося на горизонте солнца силуэт. — Именно это мне в тебе и нравится! — с каким-то детским восторгом воскликнул Йоичи. Коминато бросил мяч. Тот ударился об стену и послушно вернулся в его ладонь. Через минуту он уже купил в автомате банку газировки и кинул ее Курамочи. — Приложи к щеке, а то распухнет, — почти приказал он, а потом улыбнулся, пытаясь скрыть нахлынувшую досаду. — Мне не нужна поддержка. И друзья. Я один, и это мое преимущество, — совершенно серьезно сказал он. — Меня это устраивает. Никто не путается под ногами, когда я иду к своей цели. Курамочи не верил ему. Он отвернулся в сторону, скрывая проступившую во взгляде взволнованность. Он был уверен, что в глубине души Ре-сан одинок и несчастен, и он хочет, чтобы его хоть раз обняли и сказали, что он не должен переносить все на своих плечах. Но взволнован шорт-стоп был не из-за этого, а из-за того, что в нем никак не успокаивалось тревожное предчувствие чужой искренности. Он дрожал перед силой человека, который способен с полной честностью говорить такие слова. Потом, когда в Сейдо появился Харуичи, Курамочи понял насколько глупыми были его слова. Также он понял, насколько глупыми были его мысли. Ре-сан и одиночество? Ре-сан и печаль? Ре-сан и беспомощность? Теперь он мог только посмеяться над этим. Коминато Реске был единственным человеком, которого Курамочи по-настоящему уважал, которому всегда верил на слово и не просил доказательств. Доказательством была его уверенность. Его сила, вечная и непоколебимая. Если бы Курамочи спросили, что на свете самое прочное, он бы без раздумий ответил: „Коминато Реске“. Он всегда оставался победителем, никогда не опускал головы, никогда не сомневался и никогда не сдавался. От этого желание сломать его, узнать, что произойдет, если он все-таки сдастся, становилось только больше. Йоичи презирал это желание в себе, но именно оно было источником его стремления догнать Ре-сана, раскрыть его козыри и украсть огонек, который так мерцающе зажигает его взгляд самодовольным: „Я победил“. Об этом думал Курамочи, в очередной раз проигрывая ему. Когда экран снова загорелся красным „Game over“, Реске громко вздохнул. За двадцать минут, что он провел в пятой комнате, у него совсем пропало настроение. — Ты собираешься сегодня выигрывать? — раздраженно поинтересовался он у шорт-стопа. — Это скучно, — Коминато ненадолго замолчал, бездумно уставившись в экран. — Поимей меня уже, и закончим на этом. — Старший брат, не используй такие слова, а то Курамочи-семпай неправильно тебя поймет, — откликнулся со своей койки читающий мангу Эйджун, беззвучно посмеиваясь. Ре-сан посмотрел на Йоичи и обнаружил, что питчер прав. — Извраще-енец, — сладко протянул Реске, выражая такое презрение, от которого звук его голоса стал невыносимым для слуха. Не с точки зрения физической, а с точки зрения совести. — Бакамура, отнеси это Миюки, быстро! — в Савамуру полетела стопка тетрадей. — Что?! Почему я? — встрепенулся Эйджун, но тут же напрягся, застыв под угрожающим взглядом „добродушного“ соседа по комнате. — Есть вопросы? — Нет, сэр! — ответил первогодка, собрал тетради с пола и выбежал из комнаты. Выгнав питчера, Курамочи тут же пожалел об этом — в комнате стало слишком тихо. Лишь клацанья по кнопкам разбавляли молчание с началом новой партии, но от этого атмосфера не стала менее напряженной. По крайней мере, для Йоичи. Ре-сан же, казалось, чувствовал себя в своей тарелке и уже и думать забыл о произошедшем. Такое безразличие немного успокоило шорт-стопа, и он со временем тоже отпустил это событие в прошлое. Но все равно было тихо. Савамура почему-то не возвращался, а после произошедшего начать разговор было сложновато. О чем спросить его? Какая тема сейчас подойдет? Лихорадочно вспоминая недавние мысли, Курамочи смог сформулировать лишь один вопрос. Он хотел узнать у Ре-сана, до сих пор ли он считает, что в одиночестве может справиться лучше, чем в команде. Шорт-стоп вдруг ясно осознал, что Реске сильно изменился за этот год, и почему-то почувствовал себя виноватым. Будто это изменение было ненужным, вредным для Коминато-старшего. Разве идет Ре-сану дружба? Разве ему нужна чья-либо помощь, чтобы добиться того, к чему он стремится. Он никогда никого не просил о помощи, и не просил не потому что считал, что другие его не поймут или не смогут ничего изменить. Он верил в свои силы, сначала и до сегодняшнего момента, и таким будет и в будущем, Курамочи был в этом уверен. Коминато использовал специальный прием и в очередной раз выиграл у кохая. — Как ты это сделал? — пробормотал шорт-стоп, не веря собственным глазам. — Тройное комбо с разбега?! Впервые такое вижу! Реске долго смотрел на него, как на безнадежно больного. Потом вернулся к созерцанию экрана, в мыслях рассчитывая тот нереальный момент, когда Йоичи сможет играть на его уровне. Расчеты закончились неудачей, и Коминато вздохнул. Опустил глаза на джойстик, едва заметно кивнув. — Смотри внимательно, показываю один раз. Курамочи сосредоточился, на полном серьезе пытаясь повторить комбинацию, которую показал ему Ре-сан, но как уже говорилось, расчеты закончились неудачей. Реске нахмурился, пытаясь вообразить, что перед ним сейчас не Курамочи Йоичи, а какой-нибудь другой человек, Савамура или тот же Миюки, или кто там ведет себя по-идиотски? Он сел позади Йоичи, оперевшись подбородком на его плечо, и обхватил руками его руки, в которых он держал джойстик. Неожиданно оказалось приятным прикасаться к горячим пальцам шорт-стопа. — Вот так… — показал Ре-сан еще раз, совсем медленно, будто хотел растянуть это мгновение. — Понял? Курамочи молча кивнул, еще сильнее нахмурившись. Вставая, Коминато заметил чуть покрасневшую мочку уха и усмехнулся, испытывая странное удовольствие, которое он не пытался в себе разгадать. Вернулся на свое место и, только взяв в руки свой джойстик, понял, что его одурачили. „Разве это не было уловкой?“ — проскочило в голове обжигающе приятной стрелой. — И вообще, это и моя комната тоже! — объявил Эйджун одновременно раскрывая дверь, сбрасывая с себя обувь и кидая на вешалку летнюю куртку. — Какого черта ты постоянно меня из нее выгоняешь?! Ре-сан и Курамочи посмотрели на него, и Савамура понял, что в этот раз действительно зашел не вовремя. Всем троим стало не по себе. — Номер пять — это комната Савамуры Эйджуна… — пробормотал он, забираясь к себе на кровать, достал из-под подушки томик, который не дочитал, и спрятался за ним, тут же умолкнув. «Номер пять — это комната идиотов, — подумал Реске, снова нажимая на „Start“. — Хорошо, что Харуичи здесь не живет».