Проиграй меня

Да, пока в комнате никого не было, они снова занимались этим. С каждым разом Курамочи выглядел все более озадаченным и смущенным, а улыбка Ре-сана только больше показывала его превосходство. Вкупе с удовлетворенным светом узких глаз это складывалось в одну единственную фразу, говорящую об этом человеке все. Эта фраза была: «Я победил». — Да не может такого быть, это заводской брак! — воскликнул Йоичи после очередного проигрыша в игре, которую принес с собой Коминато. Он раздраженно отбросил в сторону джойстик и, то и дело хмуря брови и тяжело вздыхая, уставился в самый темный уголок за телевизором, где стена переходила в пол. — Тогда давай поменяемся, ты первым играй, а я — вторым. Заодно и проверим, — ответил Реске, изо всех сил пытаясь не засмеяться, но все-таки не смог удержать этот порыв и отвернулся, нервно задергав плечом. — Еще чего! — серьезно ответил шорт-стоп, прекрасно осознавая, что семпай над ним издевается. — Даже если это заводской брак, я тебя сделаю. — Да, только давай побыстрее, а то обещал мне это еще три часа назад, а исполнять не торопишься. Так мужчины не поступают. Коминато снова сосредоточился на экране и, закончив говорить, запустил новую игру. Всего мгновение Йоичи смотрел на его силуэт в голубоватом отсвете телеэкрана, но этого хватило, чтобы эта картина навсегда отпечаталась в его голове. Было два занятия, в которых, считал Курамочи, Ре-сану не было равных: бейсбол и видеоигры, но если в первом случае он признавал Ре как учителя и открыто стремился стать похожим на него, то во втором — называл соперником и ни за что не хотел проигрывать. Тем не менее, от Реске не уходили никакие детали: ни то, что во время их спаррингов шорт-стоп то и дело поглядывал на его пальцы, ни то, что он пытался разгадать его тактику, которой в принципе и не было. Может, из-за этого, сам того не замечая, Курамочи и проигрывал ему, но по той же причине Ре нравилось играть с ним — потому что только с Курамочи играть было по-настоящему интересно. В определенное время наступал момент, когда Курамочи входил в азарт и показывал свои настоящие способности, и тогда их схватка становилась еще интереснее, именно тогда наступал самый пик удовольствия сокрытый в агрессивной, жесткой борьбе. Но даже эта борьба рано или поздно надоедала. Тогда Ре-сан приносил новую игру. Игры менялись часто, и чем больше проходило времени, тем быстрее и способнее Курамочи подстраивался под семпая, хотя сам этого даже не замечал. Единственное, что оставалось неизменным, — это они двое в плохо освещенной комнате перед голубоватым экраном телевизора. Кнопки старого джойстика все чаще залипают, сюжеты меняются, меняется погода за окном и время суток — кажется, все это остается незамеченным для них. — Все, хватит на сегодня, — объявляет Ре-сан, устало падает в сторону Йоичи, приземляясь лбом на теплую ногу, и неожиданно понимает, что уже долгое время глаза щиплет от недостатка влаги, пальцы рук болят, и вообще, на все тело легла нечеловеческая усталость. Будто тренер их целый день гонял. Курамочи вздыхает и с экрана, на котором высвечивается надпись «Game over», переводит взгляд на Реске. На несколько секунд задерживается на пряди розовых волос, неаккуратно упавшей на щеку, но лишь дергает пальцем, почти неосознанно останавливая себя. Возвращается к созерцанию джойстика. — Ну уж нет, пока я хоть раз не выиграю, ты отсюда никуда не уйдешь, — серьезно заявляет он. — Собираешься стать похитителем? — смеется Коминато и с неохотой тянется за своим джойстиком, продолжая лежать, запускает новую игру, и они замолкают, снова сосредоточившись на процессе. Спустя какое-то время Ре-сан встает, откладывая джойстик в сторону. — Полагаю, теперь я свободен? — спрашивает он, пожимая плечами. — Да ты мне подыграл! — оскорбленно восклицает шорт-стоп. — Это не считается! — Ладно-ладно, — бормочет Реске, уже надевая куртку. — У тебя еще будет время для этого, я завтра тоже зайду, — продолжает он, едва заметно улыбаясь. Курамочи долго не отводит от него взгляда. После каждой такой игровой сессии он остается довольным, даже если проигрывает. Потому что для него даже видеть Ре-сана измотанным по причине, связанной с шорт-стопом, приносило достаточно удовольствия, чтобы хотелось это повторить. Надев обувь, Реске выпрямился и поднял на него взгляд, в котором читалось то же самое: он любит быть измотанным по этой причине и никогда не откажется от повторения этого удовольствия. Но одна вещь в глазах Ре-сана раздражала шорт-стопа. Раздражала, потому что ее не было в его собственных глазах. Ему хотелось, чтобы она принадлежала ему, он хотел вытащить ее из взгляда семпая и присвоить себе, но как это сделать понимал крайне смутно. В глазах Реске всегда горело раздражающее: «Я победил». * Все-таки бейсбол разительно отличается от видео-игр. Бейсбол значит «ты не один». Он подразумевает понимание и поддержку, дружескую атмосферу и достижение результата общими усилиями. Видео-игры означают одиночество. Ты не можешь верить своему противнику, не можешь ждать от него поддержки, не должен верить, если он предлагает помощь, и уж точно ты не можешь им восхищаться. Внутренний парадокс возникает, когда ты играешь в эти две совершенно разные игры с одним и тем же человеком. В бейсболе Курамочи мог доверить Ре-сану даже свою жизнь, в видео-играх — не доверил бы и мизинца. Но проходит время, стираются границы, и он перестает видеть разницу, все чаще думая о том, что хочет догнать Ре-сана, когда видит его на поле, и восхищаясь четким движениям пальцев в полутемной комнате за очередным файтингом. Но одно всегда оставалось и остается для Йоичи нерушимым постулатом: он должен победить. Должен несмотря ни на что победить Реске, разбить его в пух и прах, стать в тысячу раз лучше и хоть раз увидеть в его глазах удивление и восхищение, а не вечную издевку. Не вечное «Я победил». Курамочи верил, что оно не вечно. Он пришел и в следующий вечер, как и обещал. Перекинувшись всего парой слов, они сели за игру. Савамура куда-то ушел вместе с Харуичи и Фуруей, поэтому в комнате номер пять было необычно тихо. Лишь шуршание работающего телевизора нарушало идеальное отсутствие звуков, но Курамочи и Реске давно научились не замечать его. — Судя по тому, каким сонным ты был сегодня на утренней тренировке, ты всю ночь пытался понять, как я тебя обыгрываю? — с усмешкой произнес Ре-сан, посмотрев на Йоичи открыто вызывающе. — Еще бы! — ответил, ухмыльнувшись, шорт-стоп. — И судя по твоей улыбке, ты что-то все-таки надумал? — более довольно продолжил Коминато, не ожидая ответа на этот вопрос. Все, что сейчас было необходимо, — это сосредоточиться на игре. Потом минуты превратились в секунды, быстрые, острые, почти осязаемые и в то же проходящие так незаметно, что было невозможно поверить в их существование. Время попросту исчезло. Растворилось в бесконечном потоке действий, совершаемых на автомате и в то же время хорошо обдуманным, обдуманным заранее и доведенным до рефлекторных. — Недостаточно надумал, — констатировал Ре-сан, полностью довольный таким результатом. Курамочи хмуро посмотрел на него. Как минимум, ему хотелось скрутить семпая, лишь бы он перестал так откровенно над ним смеяться. Но сделать это Йоичи не решился. Перед Реске он испытывал какой-то особенный страх, и поэтому избегал прикасаться к нему. Он не боялся, что Ре-сан разозлится или врежет ему чисто ради шутки, что было вполне в характере старшего Коминато. Курамочи боялся взгляда, одного единственного, каким посмотрит на него Реске, если шорт-стоп это сделает. Он не знал, каким будет этот взгляд или каким он должен быть, и не знал, почему боится его. Он чувствовал на инстинктивном уровне, что должен избегать его, и без вопросов доверял интуиции, не пытаясь разобраться в причинах появления такого предчувствия. Они начали вторую партию, и Йоичи отвлекался, время от времени поглядывая на пальцы Ре-сана, но от этого только упускал возможности, не уделяя достаточно внимания своему персонажу, и в конце концов опять проиграл. Реске едва сдерживался, чтобы не прокомментировать этот наглый способ промышленного шпионажа, но одних неудач шорт-стопа было достаточно, чтобы вернуть ему веселый дух. — Если ты с сегодняшнего дня решил стать неудачником, то я ухожу отсюда, — объявил Коминато, когда Курамочи проиграл ему в четвертый раз. Шорт-стоп уставился на него, скрипя зубами и едва сдерживаясь, чтобы не высказать все, что накопилось на душе. Эти слова были не очень лицеприятные, и не каждому человеку понравится слышать о себе такие вещи. — Не сдерживайся, — с издевкой проговорил Ре-сан, — давай, скажи все, что ты обо мне думаешь. Курамочи, конечно же, понимал, что не может сказать ему, что он гадина мелкая и издевается над ним, даже виноватым себя не чувствуя, поэтому лишь обиженно проговорил в сторону: — Ре-сан, ты пользуешься моим хорошим отношением. Ре-сан рассмеялся. Потом огляделся на дверь и как бы совершенно случайно вспомнил: — Кстати, когда там Савамура возвращается? Снова пошлешь его за напитками, или он уже успел высвободиться из числа твоих рабов? — наблюдая за тем, как меняется выражение на лице шорт-стопа, которого только что поймали за тем, в чем он полминуты назад обвинял самого Коминато, Реске отвернулся в сторону, чтобы снова не рассмеяться. — Да. Тяжело живется семпаям, — заключил он и снова нажал на «Start».