Под венком из сельдерея

Mark 'Oh - Tears Don'T Lie

      Капитану Джеку Харкнессу было одиноко.       Бесконечное одиночество в этом бесконечном мире. Вот поэтому он сидел в настоящее время в этой уютной хижине в центре суровых канадских лесов и отчаянно предавался меланхолии.       Место было выбрано удачно.       Пустынная красота заснеженных гор прекрасно сочеталась с темными мрачными лесами и пронзительно белым снегом.       В доме было два этажа. Наверху три спальни, внизу — кухня, переходящая в гостиную, кладовка и один большой санузел со встроенной сауной.       Внутри дом был обшит деревом. В гостиной на том месте, где добропорядочные граждане ставят широкоформатный монитор, помещался камин, в котором весело горел огонь.       Джек лежал на диване в сером толстом свитере, черных джинсах и теплых носках со стаканом неразбавленного виски в руке.       Алкоголя в этом доме было достаточное количество, и еды тоже.       Джек пил и размышлял.       Конечно, все было очень хорошо, если не принимать во внимание одно несущественное обстоятельство — Джек был бессмертным, а все, кого он любил, имели обыкновение покидать его. Неважно, как это случалось — умирали ли они от старости, гибли, попадая в передряги, или просто уходили…       Это было жутко несправедливо.       Если бы все были бессмертными, как он!       Это было бы здорово!       Ибо нет ничего лучше того, когда два любящих человека проводят с друг другом всю жизнь, наблюдая, подмечая и радуясь…       Джек отпил и закрыл глаза.       Торчвуд развалился. Янто, Оуэн и Тошико погибли. Гвен растит ребенка.       Джек вздохнул.       Он искренне любил всю команду… и тем больнее было, когда они уходили.       Оуэн…       Сердитый драный бродячий кот. Колючий, словно еж. Он не смог отпустить его. Не смог… подарил ему жизнь… Черт! Это была уже не жизнь, а чертово существование. Ему нужно было отпустить его вовремя... но он не смог.       Тошико.       Трагическая нелепая смерть ради… Ради чего она умерла? Ради него? Ради его амбиций? Ради Торчвуда? Джек надеялся, что она не винила в своей смерти его… Умная маленькая японочка. Верная, настоящая дочь самурая…       Янто…       Преданный, умный, но такой нежный и ласковый… Господи, да если бы он знал, что эти гады инопланетные распылят эту дрянь… он бы никогда бы не взял Янто с собой… И он был бы жив…       А Гвен ушла…       А он бы точно бы остался с ней. Она верила в него с самой первой встречи. И даже когда он лежал несколько суток, приходя в себя после встречи с демонической сущностью, только Гвен сидела рядом с ним, не позволяя запихнуть его тело в холодильник. И в то время, когда он был смертным, а все вокруг перестали умирать, он позволил Гвен убить себя.       Джек открыл глаза и посмотрел на темный деревянный потолок.       Вот что… это и была основная причина, почему он отсиживался здесь… он больше не хотел терять друзей и любимых…       Ему просто надоело это все.       Бесконечные потери…       Бесконечная боль…       И бесконечное желание остаться с теми, кого любишь…       И невозможность этого желания…       И как только Джеку удалось вернуться, он затаился в этих суровых лесах, убаюкиваемый суровой красотой и белым безмолвием.       Джек встал с дивана и пошел к бару налить себе еще. По дороге он посмотрел в окно.       Небо было белесым, и в нем висело солнце. Пережаренный оладышек. Его озябшие лучи слабо отражались в слежавшихся кристаллах снега. Было холодно.       Джек налил себе, взял бутылку с собой и вернулся на диван. Жар камина создавал приятное тепло, и Джек вскоре задремал.       Проснулся он уже поздним вечером от жуткого грохота, раздавшегося снаружи дома. Джек вскочил с дивана и посмотрел в темное окно... но там ничего не было видно. Тогда Джек потеплее оделся, обулся, взял ружьё и фонарь и вышел наружу.       Посветив фонарем, он увидел следующее. В десяти метрах от его дома росла лиственница. Толстая и огромная. И теперь рядом с ней стоял искореженный лендровер, смятый и сжатый. А между лиственницей и Джеком в снегу лежало чье-то тело. Джек отложил ружье и подошел к лежащему.       Перевернул его.       Его взору предстал молодой мужчина в черной парке, черных джинсах и светло-серых унтах. Основных повреждений на человеке не было, только по лице стекала быстро подсыхающая струйка крови.       Джек поднял пострадавшего и внес в дом. Потом вернулся за фонарем и ружьем.       Он положил незнакомца на диван, раздел его и принялся осматривать.       Бессмертие существенно развило его навыки, и Джек мог работать во всех специальностях и профессиях. Он мог быть кем угодно. И делать что угодно. Единственное, что он не мог сделать, в силу физиологических причин, так это родить ребенка. А так из него бы вышла неплохая акушерка.       Незнакомец представлял из себя хорошо сложенного накаченного брюнета лет тридцати пяти. Джек промыл ему рваную рану на лбу, забинтовал, переодел неожиданного гостя в теплую одежду, укрыл одеялом и, сочтя свою миссию выполненной, удалился спать.       Хотя, он сперва перекусил, а потом спать лег, но это существенной роли не играет.       Над домом воцарилась холодная зимняя ночь.