Мир в наших руках

      Кап. Кап. Кап…       Что-то мокрое, и пахнущее сырой землей так и наровилось попасть мне на лицо, но пока что задевала только край правого уха. Я бежала уже много времени, до тех пор, пока не вышла на более светлую местность. Немного отойдя от погони, я смогла различить то, что у меня под ногами. И кто бы знал, как я ошибалась, когда думала, что это глина… Это что-то невообразимое. Это ужасно вонючая красная жижа. Интересно, все башни настолько мерзкие и страшные?! Кто вообще их такими создавал? А ты думала, сейчас придешь и вот тебе все как на ладони, иди да бери? Облизнись Исидора, Шарркан не зря волновался, а ты дура… Ну и где твоя МАГИЯ?! Точно! Магия! Почему ты с этим чудовищем не сражалась? Дура, испугалась, ну ничего! Вот появится оно… — Раз, два, три, мы тебя нашли! — Крикнуло что-то из темноты. Той темноты, от которой я всего на несколько шагов дальше… И что теперь? Идти дальше по этому узкому проходу, или наконец увидеть то, что на тебя движется? Конечно же… Оставлю храбрость для храбрых! Чем дальше, тем уже этот проход, сколько вообще он длится? — А-а-а-а-а-а-а-а-а! — Удар об землю. Видимо, не долго… Судя по тому, сколько я падала, то шесть метров, судя по тому что я жива, метр… И черт, только этот туннель был светлый, везде опять кромешная тьма, и сколько можно так бегать?! Вот я смотрю на небольшой земляной выступ с которого упала. И вот на нем появляется что-то напоминающее человека, только кошачьи глаза и красная полуулыбка, оно было одето в какой-то комбинезон, черный, с белыми бантиками. Оно смотрело на меня не со злобой, а с игрой… Слегка повернув голову на бок, оно оголило в улыбке свои острые клыки. — Четыре, пять, шесть, Самое время умереть. — Но это говорил не тот Человек-кот. (Буду называть его так). Снова что-то металлическое прошлось по мне. Верней по спине… Но боли нет, и это уже хорошо… Наверно. Не важно. Так… так… — Bærne* — Не то, что бы я это сказала, я это проорала, боюсь, что это последнее заклинания, которое я знаю… Вспышка света и вот я вижу выход, и только сейчас я заметила, что стены мраморные, и аккуратные разными узорами… Тут даже пол и потолок нормальный. Так. Выход… Позади этой… Девочки? Это гребанная девочка с длинными когтищами, которая гоняла меня по всей этой дороги? На когтях кровь?! Ох, ну и дети пошли… Так вспышка потухла, и я бегу огибая ее. Бегу так быстро, как могу. Слышу, как что-то бежит рядом и смеется. — Acwence þa bælblyse! — На этот раз, на самом деле огромнейший ветер, подул в сторону этой девчонки из страшных легенд. Глухой удар об стену… Черт… Пару шагов вправо и я попадаю не в стену, а в дверь… Везучая, что сказать… Все во круг закружилось. — Проснись… Эй, проснись, Исидорочка. — Открываю глаза… Что? Кай?! — Кай. Как я рада тебя видеть… Как рада. — Я посмотрела вокруг. Освещенная солнцем комната… Синдрия? Мне все это приснилась? Мне радоваться или плакать?! Вроде чудовище не рядом, а вроде опять искать подземелье… — Проснись Исидора- Опять сказал он мне, на лице играла улыбка… Проснуться? — Ты не представляешь, что мне приснилось. — Улыбнулась я, в груди сильно щемило. да, там я испугалась не на шутку… — Даже там, я смогла показать свою неуклюжесть во всей красе, Ахахах… — Проснись. — Уже без улыбки говорил Кай. Весь свет, будто начала потухать. В комнате тоже воцарилась тьма. — Очнись! — Что?! — Ох, и напугала ты отца то, тебе полегчало? — Я… — Яркий солнечный день, я лежу на своей кровати в Магроре? — Это сон… — Аха-хах, нет милая, сойти за сумасшедшую не выйдет. — Лучезарно заулыбался он, даже через прикрытое занавеской окна, свет проникал в комнату. Пения птиц, и шелест деревьев… тот звук, который я так любила здесь. — Зачем ты окатила водой Калеба? Ахах, нет, ну согласен, это смешно! — Захохотал он. Подувший ветерок разлохматил его волосы, собранные в хвост. Золотые, будто поле осенью, за которые я дергала в детстве, а он еще так смешно айкал… И голубые глаза, такие, которые я сравнивала с небом. — Сон… — Я сильно зажала одеяла в руках. — Всего лишь сон. — Что-то горячее полилось по щекам… Больно… — Эй… Ладно, давай просто забудем, я вижу, что ты… сожалеешь об этом. — Неуверенно и в своей манере начал говорить он. Да, он всегда так терялся, когда я плакала раньше, становился мягким и готовым дать кучу шоколада, даже если нельзя… Папа… Конец POV Исидора — Папочка. — Девушка уже была не в силах держать себя в руках. — За что? Если это очередное испытания подземелья, то это слишком жестоко!       Её плачь разлетелся на всю округу… Начался дождь. Сильный, что плакал вместе с ней. — Эй, подземелье? — Зашла мать. — Я же говорила, что из-за твоих рассказов ей кошмары будут снится. — Мама? — Ты как себя чувствуешь? — Она нежно приложила свою ладонь ко лбу. — Так, скоро будет обед. Ой, белье надо снять, дождь ведь! — Начала она тараторить и в спешке побежав на улицу. — Папа. — Он крепко ее обнял — Папа-а-а-а. — Это была не та Исидора, какой она стала после смерти отца, это был маленький потерянный ребенок, которого заставили снова погрузиться в жестокое прошлое. Да если и прошлое? Она была готова жить в нем. Иллюзия это, или нет. — Тише… Давай, попьем чаю и поговорим о том, что тебе приснилось…       Он встал чтобы пойти на кухню, но девушка на столько боялась, что он больше не придет с кухни, что просто повисла у него на шее. — Не уходи, нет, не надо. — Слезы уже начали высыхать. Понемногу к ней начал возвращаться рассудок. Она поняла, что нависла и чуть ли не скидывала отца с кровати. Прокашлявшись, встала. — То есть, я с тобой. — Улыбка засеяла на лице у Исидоры. — Ахах, вот это я понимаю…       Сидя у окна за кружкой любимого чая, она начала рассказывать, что ей приснилось, что это было на столько ужасно, видеть во сне его смерть, и то, что мать предала их… так больно… — Да-а-а. Милая, то есть во сне я рассказал, что мы маги? — Его бровь медленно поползла вверх. — Ух, я рассказывал лишь о подземельях… — Он почесал затылок… — Да, вроде скоро замуж, а все еще фантазия работает. — Улыбнулся он. — Замуж?! — Чай пошел обратно. — Да, или во сне ты не соглашалась выйти за Калеба? — Вспоминая Калеба, она помнила того рыжего мальчишку с веснушками, пухлый и вечно задирающийся… вот кого-кого, но его она замуж не возьмет. Даже Шарркан и то лучше… Шарркан? Подземелье? Все казалось и вправду забытым сном, и было уже не так страшно… «Очнись» Что-то опять больно ударило в сердце. Слезы покатились, будто ручьи. «Борись» — Нет. — Прошептала она… — Это сон. — Через силу проговаривая каждое слово. — Прости отец, я не останусь здесь. — Голос был предательски тонок, кружка упала на пол. — Прости… Но в реальности все не так… Даже если мне хорошо здесь, я не могу упиваться тем, чего нет в реальности… — Больно… «Проснись»       В дверь «задолбились» все сильней и сильней пока просто не вышибли ее. Отец смотрел на Исидору, с грустью и болью. — Глупое дитя, могла жить счастливо… — Но разве это счастье? — Истерика опять захватывала ее. Все было как в тот день. Люди забежали, заточили отца в цепи. — Если бы ты так не считала, то тебя бы здесь не было. — И вот его вывели из дома. Она осталась одна. Свет потух… Опять кромешная тьма. Кап. Кап. Кап… — Это самое ужасное испытания, которое ты могло придумать. — Кап. кап.кап. Слезы не переставали бежать по ее щекам, будто куда-то торопясь… Сев на пол, она сжалась в комок. Тот ужас она пережила еще раз.       Вся затряслась. И вот, она стоит возле эшафота. Рядом отец, один толчок, стул слетит, один толчок, и его жизнь оборвется. Во круг жители. Смотрят, кто со страхом, кто, зная отца с жалостью и болью, а жрец с отвращением и с неким удовлетворением, да, он давно точил зуб на отца…       Девушка не видела этого дня. Мать заперла ее в комнате, чтобы та не мешалась. Но как? Это чудовище и иллюзии может создавать. Мать подходит к отцу. — Прости. — Это те слова, которые повергли Исидору в шок… Полушепотом, чтобы не услышал жрец. — Мне жаль, что все получается так… — И вот она плачет… — Я заклинаю тебя, не проявляй не грамм сочувствие или любви к ней. -Твердо, и с жесткостью. — Ее убьют, лишь из-за этого… — Это жестоко… — Чуть ли не срываясь шептала  та. — Но так она выживет, делай все, чтобы она выжила. Мне плевать на сколько тебе будет больно, Изабель, плевать. — В его глазах читалась ярость с примесью боли. — Сделай так, чтобы ей не было за что ухватиться, пусть она будет свободной, уйдет как можно дальше. Пусть не испытает той боли, которую испытали мы с тобой. Это мое последнее желания. — Лишь одна слезинка скатилась по его щеке. Одна. И он смиренно наклонил голову, мать встала, и с презрениям сказала, громко и отчетливо: — Я еще воспитывала твое отродье. — И пошла прочь, хоть и у самой глаза были на мокром месте. И для кого они разыгрывали весь этот спектакль? Для кого мирились с этой болью? Лишь для Исидоры… Лишь для того, чтобы она вырвалась прочь… с этого проклятого места. Рассудок окончательно покинул девушку. Она заорала, в голос, что есть силы, так, что легкий дождь стал ливнем, сильный ветер начал сносить все прочь… Да. Именно такую погоду она помнит в тот день, яркие молнии и ужасный гром, которые она боится до сих пор. — Нет! — Орала она. — Нет! Нет! Нет!!! — Темнота. — И что теперь для тебя иллюзия. — Она очутилась в просторном светлом помещении. Весь верх был из прозрачного стекла. Над головой день? Ясная и убаюкивающая погодка не как не сочеталась с состоянием души. Она сидела на полу, смотря куда-то перед собой пустыми глазами, в красных от слез глазах не читалась ничего… — Сломалась? «Борись» Кай? «Сестренка борись» Кай… — Я. — Начала она. — Я… — Глаза опять на мокром месте. — Я… — Что ты? — На против стоял тот человек-кот. Красивый, с длинными русыми волосами, только уже с черными бриджами и с голым накаченным торсом. Он синий? Но даже это не уменьшала его красоты. — Тебе не сломать меня. — Ох, какая пафосная фраза, от такой, как ты… — Это не пафос. — Так же сухо сказала она поднимаясь. — Я и так сломанная. — Голубые глаза устремились на него. — А там, наверху есть те, кто может помочь мне. — Слезинка прокатилась по щеке. — Понимаешь? Они мне нужны, мне нужен Кай… — А мне то какой толк? — Развел руками тот. — Да ты. — Быстрыми шагами она направилась к нему. — Да ты хоть понимаешь, что я пережила? Сначала за мной гонится девка из страшилок, но между делом я падаю в вонючие жижу, потом меня посылают в самый ужасный день в моей жизни, да знаешь что? — Уже в притык подойдя к нему, она прокричала: — Возьми за это ответственность, предурошный кошак! — Ха? — Усмехнулся тот. — Ха-ха-ха-ха-ха. — Смех разлетелся по всему залу. — Что? — Слез больше не было, был шок. Но он не переставал смеяться. Потом, отойдя на шаг, он поклонился. — Что?! — Все еще не отошла она. — Ты не разу не попыталась сражаться, ты слаба… И говоришь мне принять ответственность? — Потом весело засмеялся. — Алдинах к вашим услугам — Что мать вашу?! Меня отчитали, но приняли?        Ой. Что? На шее что-то сильно прижгло. И тут же там появилась золотая толстая цепочка в притык кожи. — Эй, меня подождите! — Выбежала та девочка, только тоже синяя? Она Хамелеон? — Приветик! — Привет. — Улыбнулась Исидора, ну, точнее, попыталась. — Я Аластер. — Поклон, и без просу. Что-то обвило руку девушки. Аластер исчезла, и на руке появилась золотая перчатка с рисунком медведя? Меня начинает удивлять эти джины…       Бабах. Треск стекла… рушится здания? Бабах! Бабах! Бабах! — Ой-ой-ей, плохо! — Девушка бегала из стороны в сторону. — Куда теперь? — Ну вы там помогли бы, что ли! Блин! Абракадабра помогите! Асаламмасалмм помогите! Ну хоть как-нибудь, черт возьми, помогите! — Сияния. Темнота. Помогли или угробили?.. И потеря сознания.