Часть 4
22 февраля 2016 г. в 05:48
— Всё же придётся замутить какую-нибудь фигню, чтобы от нас отвязались до конца года, — сообщает Намджун, вальяжно устраиваясь на полу крыши.
Он кто-то вроде лидера их разновозрастной компании. Юнги этим заниматься лень, да и не он тут отличник, который умеет делать умный вид и кивать в нужных местах; остальные горазды только веселиться и ходить на голове. Система складывается сама собой: учителя говорят Намджуну, тот — компашке, в итоге работа над имиджем хороших мальчиков приходит в действие. На данный момент их прегрешения в виде каштановых волос 95-лайна, пары прогулов загулявшего с девчонкой Хосока и просыпающего Юнги превышают лимит терпения школы.
— Зачитаем рэпак на каком-нибудь детсадовском фестивале, — лениво острит Юнги, устраиваясь на сломанном столе, и только в носу не ковыряя, демонстрируя всем видом своё «воодушевление».
— Сходи на олимпиаду, хён, — находится Хосок.
— И Чонгука возьми, — подхватывает Чимин. — Он у нас во всём хорош.
Волны обожания как всегда направляются в сторону младшего, и тот привычно отмахивается, скрывая небольшое смущение. Он тут вообще-то на равных и такой же крутой, как Намджун.
— Может, как в прошлом году тогда? — с надеждой предлагает Хосок. — Возьмём английский, напишешь за нас всё, мы в паре мест ошибёмся — и делов-то.
Юнги ржёт, а Намджун отмахивается:
— Нас в прошлом-то году чуть не запалили. Твои оправдания, что ты писал любовное письмо и тебе очень стыдно его показывать, прокатили только с училкой Пак — она молоденькая и даже от прямых взглядов краснеет. А в этом году будет моя англичанка, эта сканирует даже то, как шевелятся извилины в наших головах. И закончится всё выговором, а не поблажками.
— Ну и плевать тогда на них, — отмахивается Юнги. — Петь трот я всё равно не собираюсь, а рэп они не заценят — им свэга для этого не хватит.
— Хён может просто поулыбаться, и ему всё простят, — Чимин посылает лучи любви рыжему, и Чонгук мрачнеет.
Он плохо помнит, как смиряется с тактильностью Тэхёна, который раскладывает свои бесконечные конечности преимущественно на Чимине — этого-то хоть иногда отталкивают и даже пинают, а Юнги достаются исключительно улыбочки.
— Тогда Хосок ставит номер, и все пускаются в пляс.
— С тобой на передовой, — ехидничает Юнги.
И Намджун тут же закатывает глаза и хаотично трясётся, изображая танец, который, правда, больше похож на судороги.
— Нет, с меня и олимпиады хватит, — заключает он, оставив попытки и сев нормально.
— А я, значит, танцевать? — выгибает бровь Юнги, кидая взгляд на Хосока, который уже включает какой-то девчачий трек и радостно выплясывает, вжав в себя хохочущего Чимина.
Тэхён тянет к ним скрипящего зубами Чонгука, пока старшие продолжают разговор, но тот не даётся, и Тэхён уносится один. Сразу становится тихо.
— Ну можешь начать вставать вовремя, — лыбится Намджун.
Юнги кривится.
— Поправь матан, и, может, от тебя и так отвяжутся.
— Не нуди, — прикуривает Юнги, садясь рядом с ним.
— Мне твоя мать звонила, просила подтянуть.
— Забей, — флегматично выдыхает сизый дым Юнги, — ты ж всё равно на год младше.
— Она и моей позвонила. У меня теперь ни одной примочки нет — всё под замком.
Юнги матерится — у него самого всё под «арестом» ещё с начала года, а Намджун хлопает его по плечу и кивает на ухохатывающуюся танцующую тройку, мол, либо так, либо танец ждёт главного солиста.
— Мой сосед в том году выпустился. Он мне не откажет, — вклинивается в полный отчаяния вздох Чонгук, думая только о том, как бы отвадить Юнги от танцев, где он, конечно, первым делом полезет к Чимину.
А тот по доброте душевной будет с ним оставаться, чтобы потренировать, встречаться отдельно по выходным, задерживаться допоздна, напрашиваться в гости на чай, заваливаться в его комнату, садиться на его кровать, тянуть за собой, трепать по волосам, приобнимая… Всё, что угодно, только не это. Сокджина-хёна он как-нибудь уговорит.
И какого чёрта вокруг Чимина столько тактильных людей?