Per aspera ad astra

Может быть, подумалось ему, таких вещей, как плохие или хорошие друзья, просто не существует, а друзья всегда просто друзья — те люди, которые стоят рядом плечом к плечу с тобой в трудную минуту и готовы помочь тебе. Наверное, они всегда стоят того, чтобы за них беспокоились и жили ради них, может быть, даже умирали за них, если в этом есть необходимость. Не хорошие друзья. И не плохие друзья. Просто те люди, кого тебе хочется видеть, кто занимает место в твоем сердце. Стивен Кинг, "Оно"

У реки, широкой серебристой лентой опоясывающей долину, конь остановился и, низко опустив длинную морду, принялся жадно пить. День выдался на удивление жарким. После пронизывающего до самых костей холода Скеллиге тепло медленно угасающего лета на Большой земле было чертовски приятной переменой. Ветер ласково перебирал волосы, осторожно касался кожи и убаюкивал, шепча на ухо давно позабытые сказки. Солнце купалось в лесных ручьях и небольших озёрах, искрилось в отражении металлических заклёпок на курточке чародейки и слепило глаза. Даже ночью прогретая за день земля согревала её не хуже костра. Порой она забредала в чей-то давным-давно заброшенный амбар и устраивалась на ночлег в стоге колючего сена, почему- то до сих пор крепко пахнущего цветами и солнцем. А порой подсаживалась к костру таких же путешественников, как она сама, и до самого рассвета слушала приятный голос странствующего барда, неплохо знакомого с репертуаром Лютика. Но с каждым новым днём ей встречалось всё меньше людей и поселений, да и широкая дорога постепенно сужалась, превращаясь в едва заметную тропинку, а потом и вовсе скрылась от глаз. Узнать о её наличии мог бы теперь только тот, кто бывал в этих краях раньше. Тот, кому было хорошо известно, что находится в Синих Горах. Кроме ведьмаков существовали и другие. Посвящённые. Но они в большинстве своём эти места старались обходить стороной. Трисс не смогла бы их осудить. Она слишком хорошо помнила свой первый визит в долину. И вряд ли ей вообще удастся забыть это когда-нибудь. Дело было не только в ведьмаке, который сопровождал её в тот, самый первый раз. И даже не в их частых остановках, которые они совершали, чтобы напоить лошадей и заняться любовью в тени какого-нибудь высокого дерева. Дело было в ощущениях, которые рождало в глубине её души это место. - Ты чувствуешь... это? - спросила она Геральта тогда. - Словно ручей журчит гораздо тише, чем следует. Словно птицы разучились петь, или же попросту все вымерли, хотя, могу поклясться, я видела предостаточно гнёзд в ветвях деревьев. Только ветер шумит в листве и перебирает стебли травинок. Будто шепчет что-то на неведомом языке. Геральт кивнул. И по его бледному лицу, не выражающему никаких эмоций, скользнула быстрая едва уловимая тень. Он знал, что имела в виду чародейка, потому что чувствовал то же самое. - Но я не могу понять, в чём причина, - не унималась она. Ей было двадцать. Её живой ум, требующий знаний и ответов на все вопросы в мире, нуждался в разгадке. Она ещё не понимала тогда, что есть вопросы, на которые лучше никогда не отвечать. - Если здесь и присутствует магия, то скорее остаточная. Едва уловимая. - Здесь действительно применялась магия, - помолчав, ответил Геральт. - Давно? - Не один десяток лет назад, - хмуро кивнул он. - Значит, это было по-настоящему сильное колдовство, если даже по прошествии стольких лет, я могу почувствовать его отпечаток. Геральт ничего не ответил. Складывалось впечатление, будто ему не особо приятно обсуждать эту тему. - Впрочем, знаешь, думается мне, магия здесь не причём. В этой долине царствует что-то другое. Гораздо более сильное и могущественное. - Верно, - кивнул Геральт, взглянув себе под ноги. Проследив за его взглядом, Трисс громко ахнула и зажала себе рот ладонью. То, что она приняла вначале за гладкий белый булыжник, оказалось человеческим черепом, который смотрел теперь на чародейку пустыми провалами глазниц. - Здесь царствует смерть. Это потом, от Весемира, она узнала о страшной битве, которая разразилась здесь за полвека до её рождения. Битве, которая уничтожила почти всех ведьмаков и усеяла долину их костями, словно семенами полевых цветов. В свои последующие визиты Трисс уже без страха смотрела на белеющие то тут, то там черепа и гораздо спокойнее воспринимала тишину здешних мест, но странное чувство, щемящее сердце от одного взгляда на следы этой старой бойни, неизменно сопровождало её на протяжении всего путешествия. Однако, несмотря на это, Каэр Морхен, виднеющийся теперь за верхушками деревьев, нравился чародейке. Она любила его просторный внутренний двор, заваленный разным бесполезным хламом, который ведьмаки наотрез отказывались выбрасывать по причине своей лени. Впрочем, они этот факт никак не подтверждали, и даже напротив - говорили, что никакого хлама во дворе нет. А всё, что там находится, необходимо им для каких-то важных целей. Любила Трисс и старые мишени, изрешеченные острыми наконечниками стрел. Любила даже уродливых пугал, на которых юные ведьмаки когда-то очень давно оттачивали своё мастерство. И хотя в свои первые посещения крепости чародейка сочла все эти ведьмачьи тренировочные снаряды настоящими орудиями пыток, она однако не могла не признать, что результат этих пыток действительно того стоил. И Цири, несколько лет назад удиравшая от Маятника, получавшая бесчисленные синяки и ссадины на Мучильне, - живое тому доказательство. Лучше девушки мечом владел, пожалуй, только её первый учитель. Улыбнувшись приятным воспоминаниям, Трисс потянула на себя поводья и приказала коню продолжить путь через узкий деревянный мостик, соединяющий между собой два каменистых берега реки Гвинлех. Вечерело. Долину у подножия Синих Гор заполнили чёрные тени. Солнце, запутавшееся в ветвях деревьев, медленно высвобождалось, отчаянно желая убраться отсюда поскорее, и вот-вот должно было окончательно скрыться, оставив после себя вязкую беспросветную тьму. Перспектива встретить в долине ночь не пугала чародейку, но и приятных эмоций не вызывала. Даже днём это место тревожило её. Погружённая в свои размышления, она не услышала шагов. Хотя, пожалуй, она не услышала бы их в любом случае. Ни одна ветка куста, из-за которого он вышел на тропинку, не дрогнула. Конь, который и до этого без особого рвения поднимался в гору, теперь и вовсе резко остановился и едва не сбросил чародейку, встав на дыбы. - Спокойно, - сложив пальцы в знак Аксий, мужчина взял утихомирившегося коня под уздцы и взглянул на Трисс. - Чародейка, - хмыкнул он. - Ну, надо же. Живая и здоровая. Сколько лет, сколько зим. Мужчина, перегородивший ей путь, был, пожалуй, последним человеком, которого она ожидала здесь встретить. Хотя, если уж говорить совсем откровенно, человеком назвать его было весьма сложно. Гора бугрящихся мышц, смуглое лицо, покрытое шрамами, жёлтые глаза с вертикальными зрачками, кривая ухмылка и медальон на шее в виде змеи, свернувшейся в причудливый узор. - Лето, - выдохнула Трисс. - Даже не знаю, кого ты напугал больше: меня или моего коня. - Обоих, если судить по ритму биения ваших сердец, - от его улыбки у слабонервных мог бы случиться приступ неконтролируемой паники. - Что ты здесь делаешь? Это же... - Каэр Морхен, - кивнул Лето, взглянув на полуразрушенную крепость, до которой оставалось примерно полчаса пути. - Цех, где ковали ведьмаков школы Волка. Я в курсе, чародейка. Давай я помогу тебе слезть с коня, и мы продолжим нашу беседу за приятной прогулкой по здешним живописным местам. И пусть вороны, заглядывающие в пустые глазницы человеческих черепов, не пугают тебя. Здесь, как я понял, это в порядке вещей. Он протянул ей руку, помог спуститься и, насмешливо поклонившись, указал рукой в сторону замка. Какое-то время шли молча. Ведьмак поглядывал на чародейку, не скрывая своего интереса. Трисс от его взгляда становилось как-то не по себе. Почему-то в присутствии Лето, она всегда ощущала странную, необъяснимую тревогу. Даже когда ведьмак вёл себя дружелюбно и не выказывал намерений навредить ей. - Боишься меня? – словно прочтя её мысли, спросил он. Спросил без иронии и насмешки, абсолютно серьёзно. Трисс пожала плечами, скользнув взглядом по серебристой змейке, которая едва уловимо поблёскивала во тьме. Может, дело было в этом? В принадлежности ведьмака к школе Змеи? Лето был умён, хитёр, по-настоящему опасен, и едва ли делил людей на друзей и врагов. Для него, похоже, существовали только попутчики, с которыми можно провести некоторое время вместе, и все остальные, до кого ведьмаку вообще не было никакого дела. И те, и другие мало интересовали Лето, но это не помешало бы ему убить их, если бы они вдруг встали на его пути. В присутствии ведьмаков школы Волка Трисс ощущала себя совсем иначе. Даже Весемир, который сам толком не помнил, сколько ему лет, внушал чародейке защиту и безопасность, и напоминал старого вожака, который разорвёт глотку любому, кто посмеет обидеть члена его стаи. Чародейка невольно задумалась о том, почему ведьмаки разных школ так похожи на символы своих цехов. Происходят ли с ними изменения в процессе становления ведьмаками, или даже сюда вмешивается то самое Предназначение, в которое почти ни один из них не верит? - Не боюсь, - в конце концов, ответила она. - Так я и понял. Ты в курсе, что здесь гостит Йеннифэр? Трисс медленно кивнула. - Моё дело предупредить. А то мало ли. Разнесёте здесь всё, сровняете крепость с землёй, а она и так на ладан еле дышит. Нет? Не разнесёте? - Времена меняются. И между нами тоже кое-что изменилось. - Я так и подумал, когда Йеннифэр вышвырнула из окна башни кровать. Чародейки, решил я, обожают перемены. Треск был слышен за милю отсюда. А вот кровать действительно было жаль. Понять мотивы Йен труда не составляло, но тем не менее. - Вон и Геральт недавно с каким-то пугалом явился. Я-то грешным делом поначалу думал, что голубки приехали на зимовку, но нет. Голубки друг с другом почти не разговаривают. Что-то здесь затевается. Что-то серьёзное. И коль скоро мы с тобой встретились, может ты просветишь меня? - Может для начала и ты ответишь на мой вопрос? - Прости мне моё невежество. Я простой ведьмак, и не обучен правилам хорошего тона. Что я здесь делаю, спрашиваешь ты? Ты вот о переменах говорила. Меня перемены тоже коснулись. В некотором роде. После того, как я выполнил для нильфов грязную работу, они решили от меня избавиться. Геральт помог мне перебить небольшой карательный отряд и предложил на время отсидеться здесь. Я и отсиживаюсь. - Значит, Эмгыр не сдержал своего слова? - задумчиво проговорила Трисс. - В противном случае меня бы здесь не было, - кивнул Лето. - Не знаю, лично он отдал приказ убить меня, или кто-то из его приближённых постарался, но это мало что меняет. Императору нужна моя голова, но мне она пока что нужна не меньше. Вот и торчу в этой глуши, уповая на милость его величества. Ну, или на то, что обо мне рано или поздно забудут, наконец. Спешить мне некуда. Всё, что у меня есть - это время. - А как остальные ведьмаки приняли тебя? - Как и положено ведьмакам другого цеха. Никак. Им моё присутствие не мешает, зато их присутствие мешает мне. - Каким это, позволь узнать, образом? - Старик Весемир достал нравоучениями. Тот, что помоложе, Эскель, кажется, предпочитает проводить время вне замка, охотясь на местных тварей. А самый молодой надоел мне своим нытьём о том, как противно ему, видите ли, быть ведьмаком. - Похоже, ты имеешь в виду Ламберта, - заметила чародейка. - Именно. Не понять мне этого. Носить за спиной мечи, убивать чудовищ и сетовать на то, как несправедливо обошёлся с тобой этот грешный мир? Чтоб он знал, мир вообще справедливостью никогда не отличался, но иметь необычные глаза и нечеловечески быструю реакцию - не самая большая несправедливость. Однако в конфликт на чужой территории вступать я не хочу, поэтому обитаю не в самом замке, а у озера в старой деревянной развалюхе. Оттуда вид поживописнее и нытья практически не слышно. Идиллия, мать её. - Ты говорил, что Геральт привёз какое-то пугало. Что ты имел в виду? - А то и имел. Пугало. Не иначе. На монстра эта тварь не тянет, а человека напоминает только очень издалека. И то если сильно не присматриваться. Но вот настала и твоя очередь отвечать на мои вопросы. Какого хрена вы здесь затеваете? Трисс помедлила с ответом, не до конца уверенная в том, что имеет право посвящать Лето в их планы. Ведьмак, провожающий её до ворот крепости, редко в своих поступках руководствовался кодексом чести, а о морали разве что в книге читал. Но и это не точно. Причин помогать им у него не было, да и особого желания совершить благородный поступок, очевидно, - тоже. Разве что... Скука? Обнажить меч против войска короля Дикой Охоты Лето мог бы просто потому, что тихое существование в развалюхе у озера в отрезанной от остального мира долине могло наскучить ему. Нильфгаардцы всё ещё ищут его, а значит уйти отсюда он пока не может. Чем чёрт не шутит. Стоит рискнуть. - Возможно, - произнесла чародейка, - здесь будет бой. В скором времени. Возможно. Но точных прогнозов у меня нет. - Против нильфов? - хмыкнул Лето. - Против Дикой Охоты. Ведьмак остановился. Повернулся к ней лицом и долго, очень долго вглядывался в её глаза. - Не лжёшь. Надо же. Какого чёрта Дикой Охоте может понадобиться здесь? - Есть предположение, что им нужно "пугало", которое привёз сюда Геральт. Хотя и это мне наверняка не известно. Я слишком много времени провела в дороге. Поэтому если тебе нужно больше подробностей, обратись за ними к Геральту. - Подробности нужны базарным бабам. Если здесь будет бойня, я хочу принять в ней участие. - Не думаю, что кто-то станет возражать. Желающих сразиться с Красными Всадниками, честно говоря, не так много. - Потому что их считают призраками, не иначе, - фыркнул Лето. - Их появление связывают с глупой мистикой, но ничего мистического в них нет. Они не парят над землёй подобно призракам, не скачут по небу в волшебной колеснице и, что самое главное, они смертны. А мне, честно говоря, без разницы, кого убивать. - Да, - кивнула Трисс, - я помню. Лето провёл ладонью по морде её коня, потрепал его по холке и улыбнулся. - Не можешь мне Фольтеста простить, Меригольд? - Ты спас мне жизнь. Остальное теперь не имеет значения. - Ты не ответила на мой вопрос, чародейка. - Ответила. Лето осклабился. Он подошёл к ней ближе. Трисс сделала шаг назад, злясь на себя за то, что не сняла перчатки, но ведьмак только посмеялся над ней и с силой вложил поводья в её руки. - Когда на кону будет что-то, что окажется по-настоящему важным для тебя, Меригольд, вспомни этот разговор. Вспомни меня. И поступи так, как сочтёшь нужным. А после - сожги трупы. Всё ещё посмеиваясь, Лето вновь шутливо поклонился ей и ушёл, растворившись в темноте. Трисс перевела дыхание. Попыталась унять частое сердцебиение и медленно обернулась к воротам старой крепости. Следовало, наверное, подать какой-то знак, оповестить ведьмаков о своём прибытии. Хотя, если судить по жуткому скрежету подъемного механизма, обитатели Каэр Морхена о её визите уже знали. *** Почти у каждого более или менее порядочного чародея имелся более или менее приличный дом. В семи из десяти случаев это непременно был огромный особняк где-нибудь в зажиточном районе столицы, окружённый цветочными клумбами, изящными скульптурами и в некоторых, особо запущенных случаях, даже фонтанами. Внутри же помимо дорогой мебели из самых прочных пород дерева, посуды из благородных металлов и предметов искусства, в котором обязан был разбираться всякий уважающий себя чародей, на каждом шагу имелся опознавательный знак. Чтобы у случайного гостя не возникло сомнений, что он находится в доме не какого-нибудь купчишки или вельможи, а самого настоящего мастера магических искусств. Это могло быть всё что угодно, начиная от хрустальных шаров и заканчивая громоздкими мегаскопами. В домах чародеев даже запах был особый. Чародейский. В отличие от той же Йеннифэр, которая могла назвать своим домом роскошный особняк в Венгерберге и периодически посещать его, у рыжеволосой чародейки постоянного жилья не было. Почти каждый месяц с тех самых пор, как она стала настоящей колдуньей, был связан с каким-нибудь переездом. Это были короткие поездки к друзьям чародеям, посещения всевозможных приёмов и собраний, путешествия из одного города в другой по делам государственной важности. И не только. Трисс честно пыталась обзавестись домом. Приобрела небольшую квартирку в Вызиме, обставила её по последнему слову темерской моды, заказала семена заморских цветов и трав, чтобы разбить снаружи пёстрые благоухающие клумбы... Но, в отличие от давших ростки голубых назаирских роз, сама в этом доме абсолютно не прижилась. Трудно было сказать, что стало тому виной, но из двенадцати месяцев в году чародейка проводила в своём убежище не больше двух или трёх. Потом началась война с Нильфгаардом, и ей пришлось оставить дом. Вторая попытка обзавестись жильём случилась уже в Новиграде. Это был настоящий особняк, полностью соответствующий всем чародейским стандартам, но Трисс прожила в нём не больше месяца, потому что в городе завелись Охотники на ведьм, и нужно было срочно спасаться бегством. Ей бы расстроиться. Но, если уж на то пошло, о безвозвратно утерянном имуществе она совершенно не горевала. Быть может, дело было в том, что по долгу своей службы ей так часто приходилось разъезжать по свету, что она просто не успевала по-настоящему привыкать к дому. А может, давящая на уши тишина, которая неизменно царила в четырёх стенах, пугала чародейку и заставляла искать убежище среди людей. Так вот за все годы странствий ни одно место, в котором доводилось бывать Трисс, она не смогла по настоящему назвать своим домом. И ни одно из них не оказывало на неё такого воздействия, как эта старая, полуразрушенная крепость. В залах и спальнях Каэр Морхена не звучала музыка. На окнах не было штор, а в некоторых помещениях не было даже окон. Здесь по коридорам не сновали слуги и солдаты. Здесь гуляли сквозняки и призраки, навеки привязанные к этому замку. Здесь не подавали роскошных десертов и коллекционных вин. Но только здесь она ощущала себя по-настоящему желанным гостем, потому что только здесь по-настоящему были рады ведьмакам и колдуньям. По крайней мере, до сего дня. - Я запрещаю тебе даже думать об этом. Слышишь? - При всём моём уважении к вам, запрещать мне вы не в праве. И требую я этого не из собственной прихоти, если вы до сих пор этого не поняли. А ради дела. Ради Цири, в конце концов. Понятно? - Куда уж понятнее. Трисс, ну а ты-то что скажешь? - Я... - Вот видите, Трисс полностью со мной согласна. Другого выхода у нас нет. - Есть. И прежде чем ты проведёшь это существо через все круги ада, я попробую свой способ. - Шалфеем его напоите? Сплюнете через левое плечо? - Заберу с собой в горы. Дам отвар из болиголова. К утру вернёмся. Хуже, по крайней мере, ему не станет. - Мы потеряем время. - Мы теряем его на этот бессмысленный спор, Йеннифэр. Но пока я командую в этом замке, ты будешь подчиняться мне, а не наоборот. Уясни это, чародейка. - Трисс, скажи ему. - На самом деле... - Видишь, Трисс со мной согласна. Доброй вам всем ночи и до встречи утром. Старый ведьмак подхватил на руки Уму - престранное создание, которое привёз из Велена Геральт, и вышел вместе с ним на улицу. - Вот же упрямый... - Осторожнее, Йеннифэр, - подал голос Ламберт, до сих пор молча наблюдавший за развернувшейся в холле замка сценой. - Не стоит произносить вслух слов, о которых потом придётся пожалеть. - Как я до сих пор жила без твоих бесценных замечаний? - Не знаю. Скучно, наверное. - А ты не хочешь взять пример со своего учителя и тоже заночевать в горах? Раз уж у нас сегодня вечер бесплатных советов. - Не хочу. Но если уж на то пошло - могу порекомендовать тебе то же самое. Горный воздух, говорят, успокаивает. Чтобы успокоить тебя, потребуется очень много гор… и воздуха. Ну-ну, не смотри на меня так. У нас же вечер бесплатных советов, забыла? Йеннифэр не снизошла до ответа и, стиснув кулаки, решительно поднялась по лестнице наверх. - Знаешь, Меригольд, я был убеждён, что именно ты - худшее, что могло бы с нами случиться. Но, должен признать, твоя подружка здорово тебя обошла в этом деле. Так и чешутся руки подложить ей под дверь двимеритовую бомбу. Ламберт, который полчаса назад открыл ей ворота и впустил в замок, поднялся со скамьи, взял со стола пустой кувшин и направился в кладовую. - Ах, да, Меригольд, - вспомнил он вдруг у самой двери и обезоруживающе улыбнулся. - Добро пожаловать в Каэр Морхен. После ухода Ламберта, Йен и Весемира в просторном холле замка стало как-то совсем пусто. Чародейка сняла перчатки и плащ с капюшоном, прошла дальше, в зал, где был разведён огонь, и обвела взглядом огромное помещение. На длинном деревянном столе - пустые кружки и тарелки. В ящиках и сундуках у стен покоится разный хлам, до которого никому нет дела. Под потолком - узоры из паутины. Колонны, поддерживающие высокий сводчатый потолок, не падают только каким-то чудом. Ведьмачья обитель являла собой очень печальное зрелище. Казалось, что замок умирает, медленно, но верно, и ничто уже не способно вдохнуть в него жизнь. "А ведь где-то внизу, - с грустью подумала чародейка, - в подвалах, за семью замками покоятся секреты, о которых не знают даже ныне живущие ведьмаки. Жаль, что теперь не узнает уже никто". Входная дверь, не издав ни звука, открылась и закрылась. Трисс обернулась, ощутив дуновение прохладного вечернего воздуха. - Тихо, - проговорил знакомый голос, от которого сжалось сердце. - Куда все делись? - Может, поубивали друг друга? Я говорил, что не стоит оставлять без присмотра твою бывшую. - Эскель. - А, нет, погоди. Кто-то есть. Сердцебиение такое частое, словно... Здравствуй, Трисс. Она кивнула, увидев вошедших в большой зал ведьмаков. Это всё, что ей удалось сделать. - Рад тебя видеть. Добралась без проблем? Еще один кивок. Менее уверенный. Боги, отчего же так жарко? - А мы тут с Геральтом на вилохвоста... - Эскель? - Да, Геральт? - Уйди. Эскель несколько мгновений переводил взгляд с чародейки на лучшего друга, после чего молча кивнул и без лишних вопросов покинул зал. - Я... - Трисс облизнула пересохшие губы, - я так рада тебя видеть. Кажется, вечность прошла с того момента, как они попрощались в кабаре Лютика. Наверное, у ведьмака прибавилось шрамов. Вероятно, копилка ведьмачьих историй пополнилась парочкой новых, не менее страшных, чем остальные, и таких же интересных. Сколько ужасов видели эти глаза? Сколько крови, человеческой и не только испил покоящийся теперь в ножнах меч? Ей хотелось задать эти вопросы вслух, но слова не шли, а язык будто прилип к небу. Всё, что могла делать чародейка, - это стоять и внимательно следить за каждым шагом ведьмака. Геральт тоже молчал. Не сводя с неё взгляда, он медленно обходил по кругу длинный стол, за которым в былые времена собирались все зимующие в крепости ведьмаки и их гости, и расстёгивал пряжку на ремне, наискось пересекающем его грудь. Наконец, чудом взяв себя в руки, Трисс проговорила: - Мне столько тебе нужно рассказать. И... Геральт, я... Чародейка с опасением ждала этой встречи. Вначале, будучи уверенной в том, что Геральт всё-таки вернулся к Йеннифэр, она полагала, что если им и суждено будет встретиться когда-нибудь снова, то поговорить едва ли получится. Она боялась только того, что не сумеет скрыть эмоций, выставившись перед бывшей подружкой и ведьмаком полнейшей идиоткой. Наивной и сентиментальной. Позднее, когда выяснилось, что опасения её всё-таки оказались напрасными, в сердце чародейки поселились новые страхи. Что ему сказать? Как оправдать своё недоверие? Как извиниться за сомнения, которые сводили её с ума? А главное – где найти слова, чтобы выразить всю гамму чувств, которые заставлял чародейку испытывать один только взгляд этих жёлтых глаз с нечеловеческими зрачками? По пути в Каэр Морхен ей удалось разучить более или менее приличную речь, но теперь заранее приготовленные слова позабылись. Перестали что-то значить. Трисс стояла около стола, нервно сжимая дрожащими пальцами плащик и перчатки, и смотрела на приближающегося к ней ведьмака. Вот он обмотал ножны ремнём и отложил их вместе с мечом на край стола. Вот сделал шаг. Ещё один. И ещё, пока не оказался слишком близко. Не достаточно близко. - Я... - Трисс предприняла ещё одну попытку заговорить с ним. - Я знаю, - наконец, произнёс ведьмак, осторожно разжав её пальцы и переложив плащ и перчатки из её озябших ладоней на длинную скамью. - Я тоже. Геральт взял её руки в свои и поочередно растер каждую огрубевшими пальцами, удивительно тёплыми, несмотря на то, что ведьмак только вернулся с улицы. - Ты вся дрожишь, - тихо заметил он, отпуская её руки. - Не от холода, - едва слышно ответила чародейка, ощущая разливающееся по телу тепло. - Я знаю. - Геральт... Он предпочёл обойтись без слов. Всё, что мог и собирался сказать, Геральт вложил в прикосновение. Ладоней к её щекам. Губ к дразняще-сладким губам. Нетерпеливым. Дрожащим. Хранящим чуть солоноватый вкус моря. Хотя, быть может, это не море, а слёзы, непонятно откуда взявшиеся в уголках её глаз. Сейчас она сильнее, чем прежде была похожа на прежнюю Трисс Меригольд. Хрупкую и беззащитную девчонку, в которую он влюбился много лет назад. Девчонку, пока ещё не знакомую с настоящей несправедливостью и жестокостью этого мира. Девчонку, которая отчаянно нуждалась в нём, и в которой отчаянно нуждался он сам. От её тела даже сквозь одежду исходил жар, и ведьмаку стоило по-настоящему немало усилий сдерживать порыв избавиться от бесполезных тряпок прямо сейчас. Потом. Позже. У них ещё будет время. Много времени. Геральт отстранился первым. Взял её лицо в свои ладони, вытер слезинки большими пальцами с нежных щёк и заглянул ей в глаза. - Нет зрелища более жалкого, чем плачущая чародейка, правда? - проговорила Трисс, неверно истолковав его внимательный изучающий взгляд. - Почему ты не приехала на Скеллиге? – спросил он тихо. – Ты обещала мне. - Приехала. Но тебя там уже не было. - Трисс. - Мы с Йен... - она почувствовала, как ведьмак напрягся, - мы немного поговорили. Там, на Скеллиге. - Она не упоминала о том, что встречалась с тобой, - помолчав, произнёс Геральт. - Думаю, это может быть как-то связано с тем, что при нашем последнем разговоре Йен грозилась стереть меня в порошок. - Мне казалось, она нормально восприняла наше расставание. - Возможно, ей хочется, чтобы ты так думал. - Возможно. - Геральт… Я… Мне следует сказать тебе, что… - Не нужно, Трисс. - Ты не понимаешь… - Понимаю. - Я должна… - Не должна. - Геральт... Ты не представляешь, сколько всего я передумала, пока… - Не представляю, - согласно кивнул он. – И боюсь представить. Но знаешь, что по-настоящему тревожит меня в данный момент? - Что? - Боюсь, что в Каэр Морхене не осталось спален с приличной кроватью. - Ты смеёшься надо мной? - Едва ли, - покачал головой ведьмак. Выглядел он на редкость серьёзным и опечаленным. – Ни одной кровати. Правда есть несколько довольно приличных медвежьих шкур. - И все они хранятся в твоей спальне? - Ты чертовски догадливая чародейка. - Я знаю. - Трисс? - Что? - Эскель предложил устроить сегодня вечером небольшую… попойку. - И? - Думаю, у нас есть немного времени в запасе, чтобы, ну, знаешь, оценить по достоинству эти медвежьи шкуры. - Хорошая идея. А Эскель не сильно обидится, если мы немного опоздаем? - Он будет безутешен, но сумеет нас простить. Рано или поздно. *** Безутешным Эскель не выглядел. Эскель выглядел задумчивым и слегка, самую малость, пьяным. Он сидел за столом в окружении Ламберта, Йеннифэр и нескольких пустых бутылок и внимательно смотрел на вошедших в зал Геральта и Трисс. Ламберт тоже порой на них поглядывал, но, судя по всему, гораздо больше удовольствия ему доставляло смотреть на Йеннифэр, которая одна из всех присутствующих не смотрела ни на кого вообще. Она с самым безмятежным видом потягивала тёмный эль из огромной кружки и, кажется, интересовалась только царапинами на массивном столе. Трисс пожалела, что пришла сюда. Если бы Йен метала взглядом молнии и выражала лютое негодование, даже тогда находиться в её обществе не было бы настолько опасно. Миролюбивая на первый взгляд чародейка на самом деле представляла для общества куда более серьёзную угрозу, чем бьющая посуду и выкрикивающая проклятья. Трисс взглянула на Геральта, но по его непроницаемому лицу понять что-либо было трудно. Впрочем, ведьмак занял место подальше от бывшей возлюбленной, и слабо верилось в то, что он сделал это потому, что безумно соскучился по Ламберту. Всякий, кто был знаком с Ламбертом достаточно близко, едва ли мог вообще когда-нибудь по нему соскучиться. Сама Трисс не спешила усаживаться за стол. Она продолжала стоять возле длинной скамьи и обводила внимательным взглядом всех присутствующих, борясь с постыдным желанием уйти отсюда. - Стоит ли расценивать это ваше… - начал было Ламберт, но Эскель не дал ему договорить. - Выпивка почти закончилась. Я схожу за новой порцией. - Я помогу тебе, - произнесла Трисс и, не дав ведьмаку даже слова вымолвить, вышла из зала первой, наивно надеясь на то, что остальные не воспримут её поступок как бегство. Кажется, Геральт всерьёз переоценил её выдержку, когда предложил спуститься вниз и пропустить со старыми друзьями стаканчик другой. Неловкость, которая возникла между ней, Йеннифэр и ведьмаком, можно было, казалось, даже рукой потрогать. Она вошла в просторную мрачную кладовую, каждая поверхность которой была покрыта толстым слоем пыли, словно сюда лет сто не заглядывал никто, кроме мышей, и, щёлкнув пальцами, зажгла огарок свечи, притаившийся на одной из полок. Ощутив присутствие человека, мыши попрятались под массивными шкафами. - Вот и я сбежала, словно мышь, - проговорила чародейка. - Трусливая и жалкая. - Разве ты трусиха? - шагов Эскеля она, конечно, не услышала, но его спокойный голос не напугал её. Трисс обернулась и улыбнулась ему жалкой вымученной улыбкой смертельно уставшего человека. - Выходит, что так, - она пожала плечами. - Я так не думаю. Геральт много рассказывал о том, что ты делала в Новиграде для чародеев. Сомневаюсь, что трус вообще когда-нибудь до такого додумался бы. - Драться с Охотниками оказалось немного проще, чем выдерживать присутствие Йен. Завидую ведьмакам. Эта ваша хваленая бесчувственность... - Ты ведь понимаешь, что мы чувствуем точно так же, как обычные люди, да? - спросил Эскель. – Именно это толкает нас на необдуманные поступки, заставляет делать глупости и влипать в неприятности. А ещё, - ведьмак подошёл к одной из полок и выудил из покоящихся там бутылок самую большую. - Это делает нас живыми. - Глупости? - хмыкнула Трисс. - Чувства, - без улыбки ответил Эскель. - Это когда-то свело нас с тобой. - Эскель, я... - Я рад, что вы вместе, - перебил он её. - Ты не мучаешься. Не плачешь по ночам. Не ищешь в ком-то другом его черт. И он... Он тоже обрёл покой. Вы заслужили это. Вы оба. - Я лишь хотела... - А что до Йеннифэр, - он обернулся. Заглянул ей в глаза. Лицо его оставалось таким же бесстрастным и спокойным, как и всегда, но это, Трисс знала наверняка, было лишь видимостью, - ей нужно время, чтобы осознать произошедшее и успокоить сердце и раненное самолюбие. Может быть, пару месяцев, может годы, а может целая вечность. Но ты не Йеннифэр. Ты можешь быть счастливой здесь и сейчас, независимо ни от чего. Попробуй, чародейка. Может, это не так уж сложно? - Забавно. - Что именно? - В последнее время я получаю аналогичные советы от совершенно разных людей. - Может, пора, наконец, к ним прислушаться? – ведьмак взял с полки ещё одну бутылку и всё так же, бесшумно, вышел из кладовой. - Может, и пора, - пробормотала Трисс, глядя ему вслед. *** - Ну, господа и дамы, какие новости? – поинтересовался Ламберт, осушив свою кружку почти наполовину. – В том, что мы редко видимся, однозначно есть свои плюсы. - Кто бы мог подумать? - съязвила Йеннифэр. - При встрече нам не нужно искать тему для разговора, - не обратив на неё внимания, продолжал ведьмак. – Мы всегда можем рассказать друг другу о своих приключениях. - Вот ты и начни, - чародейка обезоруживающе ему улыбнулась. – Я с нетерпением хочу узнать о том, через что тебе пришлось пройти за время нашей долгой разлуки. - У меня, что б ты знала, был довольно выгодный контракт в Лан Эксетере. - Ковир… - задумчиво проговорил Эскель. – Чудный край, где золота немеряно. Знаешь, сколько за утопца дают? Я даже подумывал там осесть. - И что помешало? – спросил Ламберт. - Как ни банально это прозвучит, но погода. Когда у тебя нечеловечески острый слух, стук дождя по крыше не убаюкивает, а раздражает. Словно кто-то неустанно палит из пушки. Каждую ночь. Каждый день. Умом можно тронуться. Трисс украдкой взглянула на Геральта. Оказалось, что он и сам давно на неё смотрит. Трудно было понять по его лицу, что ведьмак думал о словах Эскеля, но чародейке показалось, что перспектива засыпать под шум дождя его как будто бы не тревожила. - Каким изнеженным ты стал, - фыркнул Ламберт. – Дождь ему мешает, видите ли. Бедолагам, которые заключили со мной контракт, мешал, к примеру, великан. Караваны грабил, народ в болота утаскивал… - Наверняка, ещё и на большаках гадил, которые из-за того становились ужасно скользкими, - добавила Йен. – Давай уже ближе к сути. - Как изволите, госпожа чародейка. В общем, оказалось, что никакой это не великан, а самый обычный толстый горный тролль. А караваны грабила шайка разбойников. - И что ты сделал? – спросил Геральт. - Перебил разбойников, чтобы на дороге спокойно было. Потом – тролля. Награду-то за его голову давали. - Тролля мог бы и пощадить, - заметил Геральт. – Как я понял из твоего повествования, он к беспорядкам отношения не имел. - И жрал бы я потом корешки? И спал бы в придорожных канавах? – ощетинился Ламберт. – По троллю никто не плакал, а мне были нужны деньги. Геральт не ответил. Он не всегда разделял прагматичность самого молодого ведьмака их школы, но сейчас не хотелось раздувать из этого спор. - Помянем бедолагу, - нарушив воцарившуюся тишину, миролюбиво предложил Эскель и первым опустошил свою кружку. Геральт благодарно кивнул ему. Ведьмак, похожий на Белого Волка почти как близнец, за исключением цвета волос и шрамов, уродовавших некогда привлекательное лицо, всегда выступал в их компании в роли миротворца. Рассудительный, спокойный, сдержанный Эскель умело сглаживал острые углы, уверенный в том, что гневу и злости нужно давать выход на тренировках или в бою. В мирное время всегда можно опрокинуть стаканчик-другой, либо просто разойтись по разным углам, пока разгорячённый пыл не остынет сам по себе. - Ну а тебя-то где носило? – спросил Геральт, поставив опустевшую кружку на стол. - Много где, - пожал плечами ведьмак. – Грел свои старые косточки под палящим солнцем Зеррикании. Был проездом в Темерии, если можно так назвать теперь землю, которую прибрал к рукам Нильфгаард. Пил дивный мёд с эльфийками из Долины Цветов. Чуть не прибил старого сильвана по имени Торкве, который велел кланяться тебе при встрече и вообще-то оказался забавным малым. Геральт хмыкнул. - Помню его, как же. Всё ворует у кметов семена? - На этот счёт мне ничего не известно, но про то, что умеет доставать откуда-то на редкость крепкий спирт, знаю, как говорится, не понаслышке. - Не понять мне этого, - произнёс Ламберт раздражённо. - Не знаю, где обучали вас двоих, но лично меня учили в Каэр Морхене. Учили убивать чудищ, а не пить с ними, не жалеть их, не воспринимать как равных себе. Чудища, они на то и чудища, чтоб их истреблять. Само их существование - противоестественно. Они - выродки, от которых необходимо избавляться. А вы, - ведьмак смерил собратьев по цеху презрительным взглядом, - якшаетесь с ними, словно с людьми. Йеннифэр усмехнулась, но воздержалась от комментариев, принявшись разглядывать сетку мелких трещинок, покрывавших стенки её кружки. Если у чародейки и имелось на этот счёт мнение, она предпочла ни с кем им не делиться. - Тут вот какое дело, Ламберт, - в своей привычной, спокойной манере ответил Эскель, - те же самые люди в равной степени считают выродками и чудовищ, и ведьмаков. Наше существование тоже кажется многим противоестественным. Ну а я считаю, что монстры и чудовища это не те, кто в силу обстоятельств отличаются внешним видом от людей. Монстры и чудовища, брат мой Ламберт, среди тех же самых людей встречаются ничуть не реже, чем в заброшенных домах и гнилых топях. Не внешность определяет, что ты есть. Поступки. Только это. А посему я буду пить спирт с безобидным сильваном, буду трахаться с суккубом и принимать с ним фисштех, если захочу, буду защищать дракониху от охотников за драконьими шкурами, и убью каждого тролля, бруксу или волколака, причиняющего людям по-настоящему серьезный вред. Ты еще молод, Ламберт. Молод, упрям и зол на весь мир за то, кто ты есть. Но у тебя впереди достаточно времени, чтобы принять себя и понять, что мир не делится на Людей и Чудовищ. Иной тролль может оказаться человечнее "людя", который зверски убил семью из трех человек ради пары серебряников. Эскель умолк, поднял свою кружку вверх, салютуя всем собравшимся, а потом залпом осушил её до самого дна. - Ну а ты? – вдруг подала голос черноволосая чародейка. Взгляд её оставался всё так же прикованным к кружке, но ни у кого не возникло сомнений, к кому она обращалась. – Есть новая интересная история? Трисс взглянула на Геральта. На его лице не отражалось никаких эмоций. На Йеннифэр он не смотрел, но, судя по отсутствующему взгляду, действительно перебирал воспоминания, собираясь извлечь из недр памяти нечто особенное. Похоже, ему действительно было что рассказать. Вот только рассказывать об этом он отчего-то передумал. - Был один контракт на высшего вампира в Оксенфурте, - пожал плечами ведьмак. - И всё? – Йен не удалось скрыть разочарования в голосе. – Всего-навсего один старый кровопийца? Геральт кивнул. Встретился взглядом с Трисс и улыбнулся уголком губ. - И всё, - подтвердил он. – Я – простой ведьмак, который всю свою жизнь старается держаться подальше от неприятностей. Мои будни однообразны, а заказы до безобразия похожи друг на друга. - Пожалуй, ты прав, - согласилась Йеннифэр, - никаких политических разборок, никаких тайн и заговоров против короны, ничего нового и интересного. Как же скучно, наверное, быть ведьмаком вроде тебя. - Не представляешь, насколько. - Представляю, отчего же… - А ты, Трисс? – перебил чародейку Ламберт. – Есть что рассказать? До нас доходили слухи о борьбе за независимость чародеев на Севере и о твоём непосредственном участии в этом, но только ты можешь ответить, что из этого правда, а что – ложь. Трисс почувствовала на себе взгляд Йеннифэр. Похоже, впервые за весь вечер, бывшая подруга соизволила обратить на неё внимание. - Чародеи покинули Новиград, - ответила Трисс. – Все кто выжил. Сейчас они в Ковире залечивают раны и пытаются привыкнуть ходить по улицам, не скрываясь. - А ты? - Я тоже пытаюсь залечить раны, - пальцы искалеченной руки сами собой сжались в кулак, - но, боюсь, что пройдёт по-настоящему много времени, прежде чем я исцелюсь окончательно. - А что именно… - Прости, Ламберт, но с твоего позволения, я не буду больше отвечать на вопросы о Новиграде и Охотниках. Эту страницу своей жизни я хочу навсегда оставить в прошлом. Всё, что имеет значения сейчас – это Цири. И Дикая Охота. Ламберт кивнул. От дальнейших расспросов воздержался. Дальнейший разговор не клеился. Напряжение между чародейками и беловолосым ведьмаком никуда не делось, и с каждым часом притворяться, что всё хорошо, становилось всё труднее. Первой не выдержала Йеннифэр. Перебив Эскеля, предложившего поиграть в Гвинт, она с громким стуком отставила свою кружку в сторону и, демонстративно зевнув, произнесла: - Пожалуй, на этой ноте я отправлюсь спать. В сон потянуло от ваших разговоров. - Правильно, - согласился с ней Ламберт. – В твоём возрасте не стоит засиживаться допоздна. - Можешь язвить себе сколько угодно. Но когда завтра утром Весемир явится с Умой, так и не сумев его расколдовать (а в том, что ему не удастся это сделать, я ни сколько не сомневаюсь), то именно мне, друг мой Ламберт, предстоит заняться самой неприятной частью в этой… хм… операции… Если только… - она пристально взглянула на Трисс. Взглянула без неприязни и злости, устало и… будто бы даже миролюбиво. – Если только Трисс не согласится мне в этом помочь. - О какой помощи идёт речь? - Я могу посвятить тебя в детали, разумеется, если ты не сильно увлечена игрой в карты. Буду ждать в гостевой комнате. Полагаю, дорогу найдёшь без подсказки. Чародейка умолкла, встала из-за стола, и, пожелав ведьмакам доброй ночи, вышла вон. - Останься, - накрыв руку Трисс своей тёплой ладонью, попросил Геральт. – Ты не обязана идти у неё на поводу. - Я не собираюсь идти у неё на поводу. - Но в гостевую, тем не менее, пойдёшь? - Иногда нужно ставить интересы общего дела выше своих собственных. Я буду утешать себя тем, что делаю это ради Цири. - Я буду ждать тебя в своей комнате. Не задерживайся. Ты нужна мне. - Поэтому я здесь. *** Без массивной дубовой кровати, которую Трисс хорошо запомнила в последний свой визит в Каэр Морхен, комната для гостей, тем не менее, пустой не выглядела. Йеннифэр всегда путешествовала с комфортом и окружала себя милыми сердцу вещами в любом из своих временных пристанищ. Сейчас комнату заполнили кованые и деревянные сундуки, украшенные причудливой золотой вязью, туалетный столик, заставленный бесчисленными флакончиками и баночками, источающими аромат сирени и крыжовника, несколько стульев с высокими, обитыми тёмным бархатом спинками, мегаскоп и несколько медвежьих шкур, выполняющих, очевидно, роль ложа. Чародейка стояла у мегаскопа, когда Трисс без стука вошла в комнату. Она не удивилась появлению бывшей подруги, так как ничуть не сомневалась, что та придёт, не обернулась, не произнесла ни слова. Молчание длилось вечность. Или дольше вечности. - Так вот в чём дело, - в конце концов, произнесла Йеннифэр, не оборачиваясь. – Шрамы на твоей руке. Последствия борьбы за права чародеев? - Охотники на колдуний были очень настойчивы, пытаясь объяснить мне, что магия – это болезнь, - ответила Трисс. - Были, - в голосе черноволосой чародейки мелькнуло что-то похожее на удовлетворение. - Были, - согласно кивнула Трисс. - Ты действительно изменилась. Я уже говорила тебе, не очень люблю повторяться, но тем не менее. На Содденском холме ты… - Умерла. Йеннифэр всё-таки соизволила обернуться и окинуть давнюю подругу внимательным взглядом. - Как однажды сделал это каждый из нас, прежде чем стать чем-то иным. Кем-то совершенно другим. Как однажды сделала это ты. - Мне не хватает той Трисс. Впрочем, кажется, и это я уже говорила, - Йеннифэр провела пальцами по черным локонам, обрамляющим её бледное лицо, заправила их за уши, потом неожиданно тряхнула волосами, от чего тугие завитки начали извиваться по её плечам и спине, словно аспиды. – Ну, хватит, сантиментов. Мы собрались здесь не за этим. Она сумела взять себя в руки, быстро переключившись на деловой тон, и кратко, настолько, насколько это было возможно, посвятила чародейку в суть дела. - Значит, испытание травами, - задумчиво проговорила Трисс. - Если ты начнешь читать лекцию о том, насколько бесчеловечно я хочу поступить с этим существом, то не стоит. Весемир тебя опередил. - Нет, - пожала плечами чародейка, вглядываясь в собственное отражение в тёмных кристаллах мегаскопа. – Я думаю, что это может сработать. Подготовив тело этого… Умы, или как там его, к физическим изменениям с помощью ведьмачьих эликсиров, и задействовав филактерий, который может вместить в себя наложенное заклятье, мы вполне могли бы добиться успеха. Единственная сложность – это хрупкость организма этого создания. Без магической поддержки он едва ли сумеет пережить воздействие трав. - Хорошо, что здесь есть целых две чародейки, неплохо сведущие в искусстве магии. Поэтому лично я проблемы не вижу. Сменяя друг друга по очереди, мы сможем сохранить ему жизнь. Нам ведь не впервой работать в команде, правда, подружка? Трисс воздержалась от комментариев, понимая, что черноволосая ведьма просто издевается. - Как думаешь… - после минутной паузы, тихо проговорила Йен, - это действительно может быть она? - Не знаю. Но как бы там ни было, завтра мы это выясним. И даже если это существо окажется кем-то другим, оно должно нам помочь в поисках Цири. - Я так устала, - пробормотала чародейка, склонившись над своим туалетным столиком и уперевшись ладонями в его гладкую столешницу. – Гоняться по свету за её призраком. Переживать. Волноваться. Бояться, что каждая новая нить, которая попадает в мои руки, оборвётся, и я навсегда потеряю возможность снова увидеть её. Когда Эмгыр предложил мне ввязаться во всё это, я не сомневалась ни секунды. И Геральт… я знала, что он тоже не станет колебаться, потому что она не просто ребёнок, однажды объединивший нас, она… она…. Понимаешь… - Нечто Большее? – подсказала Трисс. - Да, - чародейка взглянула на бывшую подружку и устало кивнула. – Ты понимаешь это. Понимаешь всю важность этого мероприятия. И всё-таки тебе даже в половину это не важно так, как важно мне. Трисс не стала спорить. Она любила Цири, как младшую сестру, любила искренне и всем сердцем, но для Йен пепельноволосая ведьмачка и правда была чем-то большим. Дочерью? Шансом, который не смогла дать ей её чародейская природа, но смог дать один счастливый случай? Они ещё долго обсуждали детали обряда, который решила провести Йеннифэр, изучали наложенное на Уму заклятье, продумывали ритуал до мелочей, и лишь далеко за полночь решили разойтись. Напряжение между ними никуда не делось, но о нём было негласно решено позабыть ради общего дела. На какое-то время. А дальше… дальше будет видно. *** - А я говорила. Йен не пыталась скрыть самодовольства, с интересом рассматривая стол для проведения Испытания травами, который притащили в Большой зал ведьмаки. - Наверное, очень горда собой? – спокойно поинтересовался Весемир, с почти отеческой нежностью удерживая на руках действительно престранное создание, называющее себя Умой. Чародейка не снизошла до ответа. Она была занята тем, что отдавала приказы ведьмакам, готовясь к предстоящему обряду, и старалась не смотреть на Уму, который мог оказаться Цириллой. Трисс, подобно ведьмакам, молча повиновалась приказам и помогала готовить необходимые для ритуала эликсиры. - Меня одного тошнит от того, что мы собираемся делать? – пробормотал Ламберт, распутывая многочисленные ремни, призванные удерживать жертву на столе во время Испытания. Он и правда выглядел очень бледным. - Пить надо было меньше, - ответила Йен. – Тогда бы и не тошнило. - Ты не могла бы заткнуться? – огрызнулся ведьмак. - Советую тебе сделать то же самое, - отрезала чародейка. – Это не я до глубокой ночи опустошала винный погреб и бродила по замку, разодевшись, словно падшая девица. - Между прочим, это были твои платья, - буркнул Ламберт. – А надели мы их только потому… - Я солидарен, - вымученно проговорил Эскель, которого, как и Ламберта, терзало похмелье. - Вот видишь… - С Йеннифэр. Заткнись, Ламберт, и без тебя тошно. Ведьмак обиженно замолчал и продолжил с остервенением распутывать ремни. - Ну а как ты дозировку то рассчитывала? – в конце концов, спросил Весемир, до последнего пытавшийся отговорить Йен от её затеи. - Экстраполировала данные. Сделала несколько сложных вычислений. Провела симуляцию процесса. - Словом, всё наугад? – грустно улыбнулся старый ведьмак. - Угу. - Йен, это существо… - Хватит болтать. Лучше помогите уложить его на стол и закрепить ремни. Он будет вырываться. И кричать от боли. Не хотелось бы, чтобы в какой-то момент нам пришлось прерывать обряд и пытаться сковать его обратно. Ты готова? – обратилась она к Трисс. - Готова, - кивнула чародейка. - Хорошо. Тогда давайте начинать. Мы и так потеряли уже слишком много времени. И тишину старого замка пронзил нечеловеческий крик. Существо, которое, по словам Лето, напоминало человека очень отдаленно, скорчилось от боли и завыло, словно раненный зверь, угодивший в смертельный капкан. Йеннифэр вводила в вены существа причиняющие ему страдания эликсиры, стараясь не обращать внимания на крики, но, видят боги, ей давалось это слишком тяжело. - Мы делаем это ради неё, - тихо проговорила Трисс, пару часов спустя, коснувшись ладонью локтя чародейки. – Давай я сменю тебя. Йен напряженно кивнула и уступила своё место бывшей подружке. - Спасибо. За всё, - одними губами произнесла черноволосая ведьма. Трисс подняла на неё взгляд, пытаясь понять, не почудилось ли ей это, но Йен уже опустилась в кресло и закрыла глаза. Никто, кроме Трисс, казалось, не услышал этих слов. Вздохнув, она продолжила ритуал.