Однострочники по А.Н.К.Л.

Илья всегда считал себя сильным и стойким, но к такому его жизнь не готовила. Работая в КГБ он, конечно, не рассчитывал, что умрет спокойно от старости в собственной постели, но замерзнуть насмерть в гигантской морозилке в его планы не входило. Тем более не одному, а с напарником и другом. Холодильная камера была размером с небольшой гараж и плотно закрывалась снаружи. Способов выбраться самостоятельно не было – ни хитростью, ни силой. Первые минут пятнадцать Соло метался по помещению, предлагая один за другим варианты, был вполне себе позитивен и бодр, искренне веря, что они смогут выбраться без особого труда. Вскоре его энтузиазм иссяк, сомнение овладевало им вместе с холодом. Они отправили Габи маячок еще на подходе к старому заводу, где должны были накрыть преступников, а в итоге сами попались в ловушку. Курякин был уверен: их найдут, вот только непонятно, живых или мертвых. Все было плохо, чертовски плохо. У Наполеона посинели губы, и иней сделал длинные ресницы абсолютно белыми. Напарник сполз по стене на пол и замер, подтянув к груди колени. Его трясло крупной дрожью, шутка ли – оказаться в таких условиях в тонкой шелковой рубашке. Илья, как мог, пытался спасти ситуацию – сел рядом на пол и стиснул его в объятьях, неуклюже, даже чуть грубо – но так шансы продержаться подольше увеличились минимум вдвое. Соло, кажется, уже бредил – нес севшим голосом что-то про русскую тайгу и медведей, смотрел в одну точку, но в ответ прижался крепко и затих, вцепившись в отворот старой куртки Курякина. Илья накрыл его руку своей, с трудом разжал ледяные на ощупь пальцы и почти силой заставил сунуть руки себе под куртку. Наполеон обнял в ответ крепче, зажмурил глаза – иней на ресницах превратился в мокрые капли – и, кажется, даже дышать перестал. Было темно, больно – от глубоких вдохов резало легкие, но Илья из последних сил вслушивался в сердцебиение рядом. Только дотянуть бы до помощи, как и раньше – вместе… Звук открывающейся двери камеры стал последним перед падением в бездну. * * * Илья бинтовал обмороженные пальцы, сидя рядом с койкой напарника, схватившего после миссии пневмонию, и думал о том, что они оба везунчики. Если бы он верил в ангелов-хранителей, то сказал бы своему спасибо. Соло лихорадило, он мерз даже под двумя одеялами, дышал прерывисто, но когда Илья решился и улегся рядом, прижался уже как-то привычно и затих. Илья накрыл его руку своей, улыбнулся в темноту больничной палаты и решил, что останется до утра.