Гермиона
Рон на завтраке сидел прямо напротив Гермионы и в первый раз в жизни не мог нормально есть. Погода на улице выдалась ужасная. Своды зачарованного потолка затянули грязные серые тучи, с которых изредка сыпался мелкий дождь. Капли воды, естественно, не долетали до собравшихся за столами учеников, но настроение от этого лучше не становилось. Из одного конца зала в другой сновали совы, разнося утреннюю почту. Рядом с Гермионой деловито опустилась серая неясыть, и девушка поспешила расплатиться ней за свой номер «Ежедневного пророка». Получив заслуженный кнат, всклокоченная птица поднялась в воздух, пролетев прямо над рыжей макушкой Рона, отчего его волосы взлохматились ещё больше. Тот даже и не заметил, продолжая бездумно выводить в тарелке с манной кашей, которую он, к слову, терпеть не мог, замысловатые узоры. Гермиона упорно молчала, особо не вчитываясь в заголовки статей. После того, как произошёл массовый побег из Азкабана, наступило время затишья, и газеты, если и публиковали какие-то новости, то по большей части рождённые из слухов и домыслов, имевших весьма посредственное отношение к правде. Мимо прошёл Кормак МакЛагген, бодрый, как никогда и отчего-то белозубо улыбнулся Гермионе. Рон при этом наконец-то оторвался от созерцания драгоценной манной каши и скрипнул зубами. — Ну, ты посмотри на него! Напыщенный индюк, — процедил он, с остервенением, бряцая ложкой по тарелке. — Да… — поддакнула Гермиона, пожалев школьную посуду, на которой Рон, так удачно выплёскивал свой гнев. Гарри опаздывал на завтрак, а без него разговор не клеился. Рон всё утро был на нервах, переживая за повторный отбор в квиддичную команду. Гермиона решила не раздражать его ещё больше, соглашаясь со всем бредом, который бы он ни сказал. С МакЛаггеном девушка пересекалась редко, впервые толком познакомившись с ним только в «клубе слизней». Впечатление о парне сложилось не самое радужное. Высокий, стройный, с копной слегка вьющихся русых волос, он был избалован вниманием, и ко всему прочему имел раздутое самомнение. Однако надо заметить, игроком слыл отличным и тоже претендовал на место вратаря, а значит, автоматически становился главным объектом для ненависти. Девушка, конечно, знала, что Рон ему ни в чем не уступает, и дело решала уверенность в себе, которой парню катастрофически не хватало, но убеждать его в этом — было делом гиблым. Она уже попробовала и потерпела фиаско. Никакие психологические разговоры на Уизли не действовали. Тут бы пригодился Гарри с его капитанским умением внушать веру в победу, или что там ещё делают мальчишки, чтобы поддержать павших духом друзей? Впрочем, Рон видимо успел достать его ещё вечером и парень, признав свое поражение, решил не успокаивать друга и утром. — Я точно опозорюсь сегодня… — продолжил он своё нытьё. Гермиона в тот момент задумалась, отвлёкшись на магическую задачку на последней странице Ежедневного Пророка, и брякнула: — Точно… — Что?! Девушка тут же поняла, что сболтнула глупость, но исправлять ситуацию было уже поздно. Рон подскочил со своего места и направился к выходу. Гермиона бросила газету и помчалась следом, больно ударившись носком туфель о ножку стола. Прихрамывая, она нагнала парня лишь на подходе к квиддичному полю. Рон был зол, отчего широкие шаги стили ещё порывистей, а полы мантии зловеще раздувались на холодном ветру. Следовало надеть шарф, промозглая погода тут же заставила кожу покрыться мурашками, и Гермиона механически скрестила руки на груди в бесполезной попытке согреться. — Рон, — позвала она, — ты не так все понял, конечно же, ты покажешь сегодня все, на что способен и заткнёшь за пояс Кормака. Вчера она уже говорила что-то подобное, но Рон вёл себя как ребёнок, зациклившись на проблеме, и не желая обращать внимания ни на доводы, ни на внушения, ни на похвалу. Да, она вчера даже свое эссе по трансфигурации позволила списать, в попытке повлиять на его настроение, хотя твердо считала, что не следует потакать ребятам в их лени и нежелании учиться. К сожалению, даже это не помогло. — Всё я правильно понял, ты даже не слушаешь меня, что уж там говорить о какой-то поддержке… Вот опять двадцать пять! Гермионе стало обидно, он и представить себе не мог, как она за него переживала. Нет, она не вешалась ему на шею, не льстила, не потакала всевозможным капризам. Она, ох ужас, заставляла его учиться! Говорила правду и помогала по мере сил во всем, так, чтобы помощь не перешла в паразитирование, но разве это не признак настоящей поддержки?! Подобрать ответ она не успела, может и к лучшему, потому как сама начала выходить из себя, и с языка рвались одни колкости. Их нагнал отчего-то очень хмурый Гарри и отвлеченно поздоровался. Рон тут же переключился на него, обсуждая предстоящую тренировку. — Почему ты не пришёл на завтрак? — Гермиона тоже обратилась к другу, чувствуя неуловимую досаду за то, что он оставил её сегодня с Роном наедине. Гарри замялся, чёрные брови его нахмурились, и он слишком поспешно отвёл глаза в сторону, будто что-то скрывал. Поведение казалось подозрительным, Гарри имел свойство делиться своими переживаниями. — Был у директора, — ответил он, будто желая отмахнуться. — И что? — встрепенулся Рон, в надежде узнать о состоянии дел в магическом мире, но Гарри его разочаровал. — Я начну занятия по окклюменции со Снейпом, чтобы научиться защищать свое сознание. — Оооо, сочувствую, друг, держись… Гермиона фыркнула, теперь ясно, почему он такой грустный. На самом деле, за Гарри можно только порадоваться. Она даже почувствовала в себе укол белой зависти. Магия сознания была невероятно сложной, и девушка самостоятельно изучала её лишь в теории. Но никакая теория не шла в сравнение с практикой, а профессор зелий, хоть и человек не самый приятный, но без сомнения, очень хороший маг. Гарри пойдут на пользу эти занятия, она и сама бы не отказалась взять пару уроков, будь такая возможность. Но напрашиваться на дополнительные занятия к Снейпу, стало бы с её стороны неслыханной наглостью. Но жажда знаний была неотъемлемой частью Гермиониной личности, а значит, после она выпытает всё об уроках у Гарри. Он то не отвертится. На поле уже собралась толпа возбуждённых гриффиндорцев, облачённых в алую форму и готовых побороться за место в школьной сборной. Гермиона собиралась посмотреть на тренировку с места на закрытых трибунах и направилась к ним, как Гарри окликнул её, вспомнив кое-что важное. — Ах, да, — небрежно заметил он, — в школе появился новый ученик — перевели из Дурмстранга. Сегодня за обедом должен пройти распределение. Говорят, что мерзкий тип. Я бы посоветовал вам держаться от него подальше. Наверняка на Слизерин попадёт. Гермиона рассеянно кивнула, она имела на этот счёт свое мнение. У Гарри в последнее время развивалась какая-то нездоровая паранойя. Вероятно, виной скептическому отношению на сей раз стал Дурмстанг, который всегда был окружен атмосферой из тёмных слухов, рождаемых сплетниками и злыми языками. Теперь, если ученик Дурмстранга, значит тёмный маг и потенциальный пожиратель смерти. Бред. Она общалась с Виктором и никогда не замечала за ним склонности к запретным искусствам. Поудобнее устроившись на деревянной скамье, Гермиона достала из сумки учебник по усложнённым зельям и кусочек пергамента, приготовившись делать для себя заметки. После того как Гарри в руки попала книга неопределённого происхождения, она твердо решила для себя подтянуть этот предмет, не прибегая к помощи таинственного Принца Полукровки. В то время, когда эти два балбеса скоро молиться на него начнут! Хотя, им ли не знать, после дневника Тома Реддла, что лёгкий путь ни к чему хорошему обычно не ведёт. Гермиона устала вдалбливать в голову друзьям прописные истины. Они их все равно не усваивали, только дулись, утверждая, что она слишком мнительная. Она слишком мнительная! В тот момент, когда Гарри подозревал весь Слизерин в поголовном заговоре во главе с Драко Малфоем. Гермиона снова обратилась к чтению, но, к сожалению, полностью погрузиться в изучение предмета не удалось. На стадионе бурлили страсти. Дождь, который полчаса назад лишь назойливо накрапывал, теперь влил с новой силой, вымочив до нитки, оседлавших метлы игроков. Рон, так и не сумел до конца справиться со своей неуверенностью. Руки его дрожали, парень пропускал один мяч за другим, заставляя летавшего неподалёку МакЛаггена самодовольно ухмыляться. Сам он был предельно собран, не обращая внимания ни на ветер, ни на хлеставший в лицо дождь, с игрой справлялся лучше. Джинни, чьи огненные волосы, развевавшиеся при полёте как бушующее пламя, приковывая взгляд, шустро промчалась совсем рядом с трибуной и подлетела к Гарри. Она, кажется, тоже была недовольна. К всеобщему облегчению, вскоре Рон нашёл в себе силы собраться и сровнять счёт с Кормаком. Заставив Гермиону в напряжении грызть кончик зачарованного пера, совсем позабыв о зельях. Если Рон не справится, то Гарри хоть и является его другом, оставался капитаном и будет обязан поступить честно, посадив того на скамейку запасных. Время подходило к концу, а МакЛагген стал бороться ещё ожесточённее. Вот он напряжённо застыл в воротах, приготовившись отбить летящий к нему квоффл. И Гермиона, смертельно не любившая жульничать, вдруг подумала, что он и правда самовлюблённый индюк, а значит, ничего плохого не случится, если не все в жизни будет идти по его плану. Она незаметно извлекла из кармана мантии свою палочку, и прошептала: «конфундо». Игрок замешкался, глянул совсем в другую сторону и пропустил мяч. Девушка не сдержала улыбки, игра пошла на лад. Рон приободрившись промахом соперника, выбился вперёд. Когда Гермиона спускалась с трибун, он был доволен как никогда, а Кормак, рассекая воздух, злобно скалился. Весь его напускной лоск слетел как сухая шелуха, заставляя лицо школьного красавчика, исказиться гримасой недовольства. Не к добру… Гермиона прибавила шаг, перепрыгивая через ступеньки, но всё равно опоздала. — Дай сюда, — скрипнув зубами, МакЛагген отобрал у сокурсника бладжер и прицелился. Кажется, он всё-таки заметил воздействие заклятья, только подумал не на того. Девушка вскрикнула. Рон уже подлетал к земле, когда мяч настиг его голову. Пальцы соскользнули с мокрого от дождя древка, и парень соскользнул с метлы, кулём рухнув на землю… Сердце Гермионы чуть не остановилось. — Ты что творишь?! — Разрезал звенящую в ушах тишину, голос Джинни, разъярённой кошкой шипевшей на МакЛаггена. Гарри помогал Рону подняться. Гермиона подлетела к ним, растолкав людей, полукругом столпившихся возле раненного, и не смогла сдержать облегчения. Помятый, мокрый, весь в разводах от травы и жидкой грязи, но, кажется, относительно целый. — Ты в порядке? — засуетилась она, — Что я несу, конечно, не в порядке. Что болит? Голова кружится, тошнит? — Он просто выпал из рук, — меж тем бессовестно врал Кормак, судя по всему, чувствуя себя отомщённым. — Возможно, если ты такой криворукий, тебе вообще не стоит этим заниматься? — вскинулась Джинни. Тот беспечно пожал плечами. Более случившееся толком никто не видел, а значит с него взятки гладки. Рон выглядел неважно, опираясь на Гарри, он морщился от боли. Намокшие прядки волос облепили широкий лоб, заслоняя глаза и Гермиона поняла, что простила ему и все обиды, и хамское мерзкое поведение за завтраком. — Гермиона, успокойся, ты ведёшь себя как моя мама, — буркнул он весьма обидную вещь и застонал. – Я, кажется, сломал плечо. — Ничего, мадам Помфри быстро с этим разберётся, — облегчённо заметил Гарри и обратился к подруге, — Ты не могла бы его проводить? У меня ещё есть кое-какие дела. Джинни, ты мне будешь нужна. Уизли оторвалась от прожигания взглядом дыры на мантии Кормака, фыркнула и поспешила к избранному. Гермиона иногда восхищалась норовом этой вздорной девчонки. Вот кто в любой ситуации умел отстаивать свои интересы, не бросаясь при этом на каждого, желавшего помочь. Путь до больничного крыла был не близким и игроки ушли переодеваться, чтобы успеть на обед. Рон, тем временем, опираясь на плечо Гермионы здоровой рукой, еле перебирал ноги. А она, должно быть, недооценила его состояние, когда решила, что, несмотря на падение с метлы, ему не сильно досталось. Стараясь не пыхтеть от навалившейся на него тяжести, Гермиона молчала, опасаясь, что заговори она, вновь получит в ответ нечто неприятное. — Гермиона… — Рон нарушил молчание первым. — М? — Они уже преодолели ступеньки, и Рон потянул девушку за руку, заставляя остановиться в узком лестничном пролёте, не доходя до больничного крыла. В этой части замка всегда было не многолюдно, а сейчас, когда большинство учеников либо отдыхали в своих гостиных, либо спешили собраться в большом зале, то здесь не было никого. Разве что, начищенные рыцарские доспехи, стояли дальше по коридору, но им вряд ли было до них какое-то дело. Рон встал напротив, и в Гермионе очередной раз всколыхнулась волна нежности и беспокойства по отношению к нему. Ладонь, стиснувшая её пальцы, была холодной, с волос капала вода, а веснушки и вовсе побледнели. На белом от слабости и холода лице, яркими оставались лишь прозрачно-голубые глаза, которые смотрели на неё сейчас с неподдельным раскаянием. — Извини меня… — Рон не привык просить прощения и всегда делал это немного неумело, вот, как сейчас, прошелестев слова на грани слышимости, но Гермиона разобрала, мысленно возликовав, — Я вёл себя как идиот, зациклившись на этом придурке и не думал, что говорил… Я же знаю, что ты всегда хочешь как лучше. И за то, что сказал про маму, я же люблю свою маму, просто эта навязчивость надоедает. Но от этого я же не перестаю любить свою маму. И тебя… То есть, я не то хотел сказать. И ты мне даже трансфигурацию дала списать, вот… Спасибо. Гермиона уже открыто улыбнулась, в ответ на эту несвязную, немного нелепую, но невероятно милую речь. Да она ушам своим не верила! Порой, в отчаянии она размышляла, что ещё нужно этому твердолобому барану, чтобы осознать — он один из немногих людей, ставших для неё по-настоящему близкими и родными. Что рядом с ним, она чувствовала себя по-домашнему уютно и легко. Что все её нравоучения — лишь попытка привлечь внимание и сделать его лучше. Что она любила его, черт побери! Рон качнулся, подавшись вперёд, девушка чувствовала, как участилось его дыхание, потому что лицо парня оказалось, вдруг совсем близко и… — Это, бесспорно, очень трогательно, но не могли бы вы дать мне пройти? Гермиона вздрогнула, смутившись, будто была застигнута не на романтических мыслях, а на обдумывании убийства. Она и не заметила, как у их маленькой сцены появился сторонний наблюдатель. Этот кто-то подобрался совсем незаметно, и находился сейчас за широкой Роновой спиной, которая перегораживала узкий лестничный пролёт. Раненный такого поворота событий тоже не ожидал и поэтому резко обернулся. А потом, как подкошенный, начал заваливаться назад, прямо под ноги ошарашенному незнакомцу. Одним сломанным плечом дело не обошлось, здесь имело место быть сотрясение мозга.Том
Том был собран. Последнюю пару дней он провалялся в больничном крыле, приходя в себя. Перемещение во времени нельзя было назвать лёгким, поэтому ему прописали постельный режим, главными составляющими которого должны были быть тишина и покой. Только, когда голова перестала кружиться, а слабость прошла, он начал сходить с ума от скуки. Дамблдор посоветовал ему до распределения не высовывать нос из палаты, сообщив это, конечно, другими словами. С кучей доводов, крайне вежливо и витиевато — как умел. Объяснив, что не стоит шокировать общественность своим появлением, пока он не уладит все формальности, переговорив с учителями, которые когда-то раньше его знали. Учителей, как оказалось, было не так уж и мало. Зельевар Слизнорт, у которого Том всегда ходил в любимчиках, вернулся в школу совсем недавно, что не могло не радовать. Безобидный, любящий окружать себя фан-клубом из лучших учеников, он всегда выглядел слегка нелепо, и Том не сомневался, что с ним будет легко вновь найти общий язык, а уж через того подобраться и к способным ученикам. Минерва Макгонагалл — бывшая сокурсница, за прошедшие годы успевшая занять место декана. Непередаваемое наслаждение Том испытал, увидев её сейчас — в новом времени. Заносчивая гриффиндорка, которую пару дней назад можно было увидеть совсем юной, теперь состарилась и поседела, запавшие глаза её поблекли и выглядели смертельно уставшими. Том стоял рядом с ней, едва в силах различить в карге прежние черты и злорадно ликовал в глубине души. Вот он здесь, молодой, смотрит на бывшего соперника — дряхлого и потрепанного, зная, что в будущем он влачит жалкое существование. Как часто может выпасть такой шанс развлечься? Был ещё Рубеус Хагрид – тот, кого Том никак не ожидал увидеть здесь в качестве преподавателя, после всего того, что слизеринец с ним сделал, недоумка должен был ожидать разве что дементор в Азкабане. Какое облегчение, что «Уход за магическими существами» был парню чужд, а значит, видеться часто им не придётся. И вот, лежа в больничном крыле, изредка теша себя немногочисленными книгами по магической медицине и зельям, которые позаимствовал у мадам Помфри, Том размышлял над тем, где сейчас находится он сам. Не мог же Том, после всех стараний, которые прикладывал в достижении своих целей, исчезнуть, умереть… И все же, Дамблдор был директором и Хогвартс не изменился, хотя в своих мечтах Том строил планы, в которых изменит школу к лучшему, расширив программу, но она всегда была недостаточно полной… Неужели, в будущем он мог отказаться от своих идей? В это сложно было поверить. Том не стал спрашивать о себе ни у Дамблдора, ни у Макгонагалл, которые, наверное, и помыслить не могли о новых перспективах, несущих в себе иные разделы магии. И не скажут они ничего. Нет, он разведает сам, и если что-то в старых планах пошло не так — исправит, переиграв старика в партии, которую он, несомненно, затеял. Распределение должно было проходить ближе к обеду в большом зале, под надзором Макгонагалл, которая предпочитала большую часть времени подчёркнуто вежливо игнорировать Тома, делая вид, что вообще с ним не знакома. И такое положение дел его полностью устраивало. Попрощавшись с опостылевшей палатой ближе к часу дня, парень, облачившись в простую чёрную мантию, выданную ему одной из медсестёр, вышел на волю, направляясь в большой зал, решив не ждать, пока за ним прибудет эскорт. Он терпеть не мог Макгонагалл в любом виде, и находиться с ней рядом по пути на торжественное распределение было выше его сил. Торжественное распределение — словосочетание, которое сейчас не могло вызвать ничего кроме смеха. Фарс чистой воды, забавно будет пройти его повторно. Том уже выстраивал в мыслях момент возвращения в родную гостиную, как на его дороге внезапно встало препятствие. Странная парочка перегородила весь лестничный пролёт. Рыжий, долговязый паренёк в красной, испачканной в грязи мантии, неуклюже держал за руку лохматую девчонку и косноязычно изъяснялся. Та смотрела на него с щенячьей нежностью в глазах и глупо улыбалась. Тома передёрнуло от отвращения, он подошёл тихо и остался незамеченным, вынужденно наблюдая за открывшимся перед глазами спектаклем. Наслаждаться созерцанием чужих любовных страстей было ему чуждо, а протискиваться рядом, стараясь не нарушить ванильную идиллию — тем более несвойственно. И особенно, он не хотел проявлять чувство такта перед какими-то гриффиндорцами, ненависть к которым, горела в его крови с самого рождения. — Это, бесспорно, очень трогательно, но не могли бы вы дать мне пройти? — холодно осведомился он, с едва скрываемым ехидством в голосе. Реакция была непредсказуемой. Парень резко повернулся, открывая к вниманию бескровное лицо, с приклеенным к нему бестолковым выражением, и упал в обморок прямо к ногам Тома, заставив того удивлённо выгнуть бровь. Всклокоченная девчонка испуганно ахнула, пытаясь подхватить рыжего на лету, но силы были не равны, и у неё получилось только смягчить удар, но не предотвратить его. До чего же противно. Досматривать концерт до конца не имело смысла, поэтому Том попросту перешагнул через безвольно раскинувшееся на полу тело, решив не акцентировать свое внимание на всякой грязи. Нагнал его беспокойный голос девчонки. Звонкий и чёткий, он врезался в спину, заставив обернуться. — Постой! — Крикнула она, — ты не мог бы мне помочь? Том окинул её задумчивым взглядом. Хрупкая, тонкая, с чуть вздёрнутым носом, она явно была не в силах привести в чувство долговязого, а уж дотащить его до палаты — тем более. Постойте, гриффиндорка только что спросила Тома, не мог бы он помочь в транспортировке её парня? Нет, не мог. А, впрочем, великодушно дать ей совет будет в его силах, уж больно жалко она сейчас выглядела… — Заклинание левитации, первый курс, — милостиво подсказал он, бросив фразу на ходу, не особо задумываясь над тем, что она просила от него какой-то другой помощи. Конечно, это заклинание потребовало бы больших магических затрат, если взять в расчёт вес тела. Да и места для маневренности оставалось не много. Но не на себе же его тащить, в самом деле, хотя, она видимо на это и намекала… Большой зал встретил Тома привычным гулом голосов. За пятьдесят лет, Хогвартс, и правда, практически не изменился, только если дисциплина среди учеников начала хромать ещё больше. За столами шумели, обсуждали последние сплетни, кто-то даже перебрасывался зачарованными самолётиками. Том незаметно пробрался к преподавательскому столу и Макгонагалл, встретившись с ним взглядом, еле заметно кивнула. Старуха и не собиралась его провожать — сидела здесь и ждала пока сам придёт. Наконец, она поднялась со своего места и попросила внимания. Её, как ни странно, послушались, и зал тут же погрузился в зыбкую тишину. — Дорогие ученики, — чопорно начала Макгонагалл, не став разводить демагогию, подобно нынешнему директору, — позвольте сделать небольшое объявление. В нашей школе появился новый студент. Мальчик почти закончил обучение в Дурмстранге, но по семейным обстоятельствам вынужден был перевестись к нам. Он будет зачислен на шестой курс, и в связи с тем, что в прежней школе деление на факультеты отсутствовало, пройдёт распределение. Прошу, Том Гонт. В зале зашушукались, и Том брезгливо поморщился. Вот уже второй раз за день он чувствовал себя участником нелепой комедии, а ведь едва закончилось утро. Не спеша, подойдя к гриффиндорскому декану, он застыл перед ней каменным изваянием, чтобы та смогла водрузить на его голову видавшую виды шляпу, которая за прошедшие годы, казалось, добавила ещё пару заплат. Том на миг вновь ощутил себя ребёнком, когда в голове вновь прозвучал скрипучий голос. — А я тебя помню, юный Том Реддл. И совсем не изменился с тех пор… И мысли все те же. Лишь подрос едва. — Шляпа лениво растягивала слова, словно насмехаясь. Он не собирался вести с ней светские беседы. Ещё в прошлый раз, с первых секунд, она знала правильный ответ. —Знала, знала… — подтвердила шляпа и огласила на весь большой зал: — Гриффиндор!Гарри
Гарри сидел за своим столом, погруженный в мрачные мысли. Ещё утром директор вызвал его в кабинет и обрисовал сложившуюся ситуацию. Суть проблемы ясна — был один тёмный лорд, а стало два. Дамблдор, признал свою ошибку. Пытаясь повернуть ситуацию в положительное русло, он решил опробовать экспериментальный образец маховика времени, подаренного ему когда-то старым другом, великим алхимиком и изобретателем — Николасом Фламелем, который не только трудился над созданием философского камня, но и изучал науку перемещения во времени. Директор собирался о чем-то предупредить себя в прошлом, но маховик оказался неисправен, и в результате случайно перекинул в будущее молодого Тома Реддла. Гарри потёр виски, снова и снова прокручивая в голове обрывки утреннего разговора. — К счастью, настоящее не нарушено, а значит, ещё не поздно все исправить, Гарри. Просто следует вернуть его обратно. Я займусь этим вопросом уже сегодня, отправившись к Николасу. А мистер Реддл пока пройдёт распределение, и продолжит обучение под видом нового ученика. Твоя задача, Гарри, будет состоять в том, чтобы присматривать за ним. Ведь Тёмный Лорд, будь он даже подростком — не тот человек, которого можно посадить под замок. Мы способны его только увлечь… Не на долго. — А как же учителя? — только и смог выговорить парень. — Друзья и Джинни? — С преподавателями я уже провёл совет, Гарри. Знавшие его ранее не будут распространяться о произошедшем. А друзья… Вы можете сообщить им все, что считаете нужным, — он сделал паузу, — и мисс Уизли тоже. Главное, чтобы никто посторонний не догадался об истинном положении дел. И мистер Реддл тоже. Оптимистичнее некуда. Гарри замялся, была ещё пара вопросов, которые он хотел задать. — Если Малфой, — начал он, решив рассказать о своих подозрениях, касательно слизеринца, и о том, что тот может поведать Волан-де-морту о новом ученике. Дамблдор тепло улыбнулся, поглаживая бороду, словно, прочтя его мысли. — Не думаю, что мистеру Малфую сейчас интересны новые ученики. — А если сам Реддл догадается? — Я уверен, что догадается, а пока, у тебя есть хороший шанс изучить врага, мой мальчик… Последние фразы прозвучали довольно двусмысленно, но Гарри поверил директору на слово, ни минуты не сомневаясь, что у Дамблдора есть план. Он искоса глянул на слизеринский стол, за которым Малфой сидел в окружении привычной свиты. Мрачный, бледный и напряжённый. Ему, похоже, сейчас и правда нет ни до чего нет дела — верный признак того, что он что-то замышляет. И все же, профессор говорил про распределение, а когда Волан-де-морт попадёт на Слизерин, наверняка привлечёт к себе лишнее внимание, ведь иначе и быть не могло… Цепочку размышлений прервала Джинни, сидевшая рядом и не спеша, потягивая тыквенный сок: — Что с тобой, Гарри? Ты почти ничего не ешь, и кажется, ещё этим утром хотел мне что-то рассказать? Хотел? Нет, он скорее выбирал из вариантов «придётся» и «не придётся», в зависимости от того узнает Джинни нового студента или же нет. Второй вариант приходился по душе больше первого. Потому, он ещё после тренировки подозвал её к себе, держа поблизости, вместе дожидаясь момента распределения. — А? Нет-нет, все в порядке, смотри. Он кивнул на Макгонагалл, вставшую со своего места, чтобы представить школе «новенького». Вскоре, следом за ней вышел и сам Реддл, до этого как паук, скрывавшийся в тёмном углу. «Совсем не изменился» — отметил Гарри, вспоминая, каким Волан-де-морт был, когда показался ему на втором курсе. А Уизли рядом даже не дрогнула... Гарри сам не заметил, как облегчённо перевёл дух. Не узнала. Он не желал ничего рассказывать ей, не желал волновать раньше времени. Джинни и так слишком многое пережила по вине ненормального Реддла, не хватало ещё того, чтобы сейчас ей об этом напоминали. Больше всего на свете Гарри не любил причинять боль близким людям. Были ещё Рон и Гермиона, которые узнать Реддла не могли, и разговор с ними пройдёт намного проще. Но стоит ли напрягать друзей ещё одним мрачным известием? В последнее время у них и так хватало забот. Сегодня Гарри соврал друзьям, и решил продолжать это делать, в надежде оградить от ещё одной проблемы. Так будет лучше… Пока. Внезапно, стол разразился громом аплодисментов. Гарри похлопал тоже, только потом сообразив по какому поводу. Шляпа распределила змею на львиный факультет.