Дей
Никогда не думал, что отсутствие какого-то человека в твоей жизни, может так сильно влиять абсолютно на всё в восприятии действительности. Постоянное ощущение сухости на губах и привкус соли во рту поселяется неизменно. Краски кажутся всеми оттенками серого, и совершенно не замечаешь ничего вокруг, гоняя мысли в голове, когда все пошло не так и как теперь все это исправить. Воздух вдруг становится, будто гуще, и тяжелее им дышать. А все потому, что ее нет рядом, она там, где ей плохо, я точно знаю это и никак не могу ее дозваться… — Риз! Да, твою мать, очнулся быстро, солдат! Взял себя в руки, немедленно! — рявкает на меня знакомый голос с хрипотцой, заставляя хотя бы ненадолго прийти в себя. — Ты уверен, что мы двигаем в правильном направлении? С тех пор как мы высадились из машины, мы только и перебираем милю за милей сухой песок и мелкий гравий! — Она там, Алекс, — негромко отвечаю бесстрашному, не в силах сейчас думать о субординации. — Я точно знаю. — Мне бы твою уверенность, блядь, — выцеживает сквозь зубы Эванс, но ведет наш немногочисленный отряд дальше. Тут, на окраине Великой Пустоши, люди попадаются редко. Встретились несколько караванов кочевников, вполне мирных, но мы не стали показываться им на глаза, чтобы не ввязываться в потасовку. Каждая стоянка затягивает время похода, и сердце рвется от сознания того, что один я не стал бы останавливаться так надолго. Мне вполне хватило бы короткого отдыха и легкого перекуса, когда для того, чтобы отряду обосноваться на стоянку требуется как минимум несколько часов. Но и я мало что мог бы сделать один, поэтому приходится подчиняться обстоятельствам. Но сейчас мы продвигаемся достаточно быстро, стоянка еще нескоро, парни — Арчи, Гэб и даже сам Алекс стараются не терять присутствие духа, постоянно завязывают какие-то разговоры, а бывает так, что и потасовки, но мне ничего не хочется, только ее увидеть, прижать к себе, почувствовать, что она жива… — Она жива, — раздается голос совсем рядом со мной, а Арчи чертыхается сквозь зубы, потому что возле меня, в непосредственной близости оказался Гилмор. — Люси так просто не сломить. И твоему дружку придется очень нехило попотеть, чтобы добиться от нее того, чего она сама не захочет. — Что тебе нужно, Гилмор? — спрашиваю его, призвав на помощь все свое самообладание. — Только хочу сказать, что мы на верном пути. Я тоже кое-что знаю, пока мы готовились к походу, изучал этот вопрос. Чаще всего именно отсюда происходили поставки запрещенного оружия и медикаментов, мы тут были много раз в составе штурмового отряда, когда накрыли шайку подпольщиков, торгующих разрывными патронами неизвестной нам модели… — Было дело, — подтвердил Берман, — я тоже был на той вылазке. Мы нашли целую деревню в горах, а на допросе многие признались, что тут их база, но они не знают, где именно. — Правильно, потому что это одна из тех мобильных баз, что были у недовольных. На них работали безупречные, проводили свои эксперименты, одна из которых осталась в том городе, где предположительно сейчас портал, — вступил в разговор Алекс. — И если они держат Люси на мобильной базе, мы ее сто лет будем искать… — Я знаю точные координаты, — отвечаю я командиру. — Действительно? Может, ты еще и… связаться с ней можешь? — скептически поднимает левую бровь Алекс. — Нет, связаться пока не могу. Возможно, ее держат в сонном состоянии или она еще не приходила в себя после… — надо было бы это сказать твердо, но я не смог. — После ранения. Повисло тягостное молчание, Гилмор отошел от меня, к моему удовольствию, потому что видеть его мне все еще сложно, даже несмотря на то, что я верю, он не так уж сильно хотел мне зла. Это все Зейн, я теперь почти полностью уверен. Он все это задумал, провернул, он теперь знает все мои слабые места. И у него получится добиться от меня то, чего он хочет, если у меня не будет поддержки. Я наблюдаю, как Гилмор толкается с Гэбом, хохочет над его приколами и шутками, нежно проводит пальчиками по предплечью медсестры и удивляюсь этому человеку. Видно, он как-то нашел за что уцепиться, чтобы не испытывать чувство вины… Выбросив бестолкового парня из головы, я прикрываю глаза и в который уже раз за последние дни пытаюсь связаться с девушкой. «Люси… Девочка моя, если ты слышишь меня, ответь… Скажи, что с тобой… Я чувствую, что ты жива, только ответь…» Но все бесполезно. Она не отвечает, и если мои предположения верны и Зейн держит ее на препаратах, то он откуда-то узнал, что она умеет читать мысли и ставить блоки. А это значит… Просто не будет, это уж точно. День уже клонился к вечеру, отряд формировал стоянку, распределяя у кого какие задачи. Арчи с Гэбом отправились обследовать район на предмет уязвимых мест, Берман и Мия, бросая друг на друга довольно горячие взгляды, устанавливают место для розжига костра, остальные занимаются палатками. Я тоже помогаю, чем могу, это здорово отвлекает от тяжелых мыслей… Я не почувствовал опасности, когда пришло известие о местонахождении Уотерса. Знал, что Зейн тут, что эта вылазка, скорее всего, его диверсия, но все равно, пошел туда, странно, как сам не попался… Почему Зейну так важно, чтобы я пришел добровольно? Или он просто не успел меня схватить? Или хотел захватить именно Люси? Возможно, он все еще пытается действовать в рамках основных положений сената, а это значит, ему нужно, чтобы я пришел добровольно, отдал ему коды доступа и отказался от лидерства. Он не может не понимать, что я приду не один. То что у него Люси многое меняет, но все равно, я не сдамся так просто и он не может не учитывать это. Значит, у него есть какой-то план. Он хочет заманить меня на станцию… По всей вероятности, они придумали что-то, что заставит меня… Ах ты ж черт возьми… Я совсем забыл про реминисенсер! Если Зейн обменяет нас телами, он подпишет за меня все что угодно, но тогда по легенде, я должен прийти к нему добровольно… «Риз! — прорезался сквозь пустоту нежный, встревоженный голос, и я чуть не упал на колени от облегчения. — Как же без тебя плохо, Риз… Невозможно плохо… Пожалуйста, услышь меня. Я так тебя люблю… и к тебе хочу!» «Люси, я слышу тебя, девочка моя, слышу! Черт, наконец-то, я уже и не знал, что думать… Ты так долго не отвечала, — бормочу я первое что приходит в голову, только бы не потерять эту самую ниточку. — Ты цела? Не ранена? Они ничего тебе не сделали?» «Нет, не волнуйся, меня не тронули, — мысли ее путаются, срываются с одного на другое, видно, что она сильно волнуется… Что и понятно. Как же хочется оказаться с ней рядом! — Но они убили Монти, устроив ловушку…» «Я знаю, мне жаль. Но главное что ты жива. Ты ранена? Я видел кровь!» «Со мной все в порядке, Уотерс мне только мочку немного надрезал и… чтобы запугать, а потом усыпил чем-то. Зейну я нужна живой, пока живой». Ну, ясное дело, пока Зейн своего не добьется, Люси будет жива. В груди все сдавило стальными тисками, не продохнуть… «Ты знаешь где находишься? Можешь увидеть и описать это место?» «Большое, железное помещение. Тут очень душно и полумрак. Риз, они меня в клетку посадили, а мне так плохо в замкнутых пространствах!» «Все будет хорошо, Люси, постарайся успокоиться», — убеждаю ее, только бы она не поддавалась эмоциям, только бы справилась… «Я найду тебя, ничего не бойся, я чувствую, в каком направлении тебя увезли! Кнопка моя, потерпи немножко, я обязательно тебя найду». «Я знаю, но Риз… Ведь Зейн этого и хочет, чтобы ты сам пришел к нему. А Уотерс ждет Алекса, чтобы поквитаться. Он откуда-то узнал, что тот в городе». И это я понимаю. Знаю, что Зейн выманивает меня. Но у Алекса есть план, а пока я вместе с командой и могу держать блок над всеми, Зейн нас не сможет просчитать. «Мы что-нибудь придумаем, верь мне. Алекс об этом знает. Мы вытащим тебя оттуда, слышишь?» «Подожди, тут… у них Тания». Тания… Честно говоря, со всеми этими событиями, что творятся в последнее время в моей жизни, я и думать забыл о сестре… Как он вышел на нее? Как узнал о ней? И что он с ней захочет сделать в отместку мне… Уж мне-то как никому известны методы и способы безупречных, которые они используют, чтобы экспериментировать над примитивными! «Тания? Она с тобой?» «Да, в соседней камере. Она не ранена, но Зейн воздействует на нее, склоняя к сотрудничеству, чтобы она уговорила тебя вернуться с ним на станцию и отдать коды доступа. Тебе нельзя сюда приходить, если он получит…» «Ничего он не получит, — сжав челюсти до хруста, пытаюсь не дать этой информации вогнать меня в коллапс. — И никого. Люси, ты помнишь, о чем мы с тобой говорили про Зейна? Он не должен догадаться, что ты не поддаешься воздействию. И нам нельзя постоянно держать связь, Зейн может нас услышать». «Я все поняла, Риз, я попробую…» Тоненькая ниточка, связывающая нас, продолжает существовать, но Люси закрылась, чтобы лишний раз не привлекать внимание Зейна. То, что она смогла со мной связаться, означает, что у нас есть преимущество — он пока даже не предполагает, что среди примитивных могут быть люди, такие же, как и он. Поэтому у нас есть время, а там… возможно… — Оружие, к бою! — вдруг разносится по лагерю, и мы все подрываемся со своих мест. «Нападение», первое что приходит в голову! Зейн как-то узнал, что мы тут… Или же на нас наткнулся патруль, а я, связываясь Люси, опять ничего не почувствовал и не услышал…Мия
Тяжелое дыхание алкогольным перегаром ощупывает мое лицо… Хриплые стоны нависающего надо мной мужчины, ввинчиваются в уши противным звуком… Разрывающие тело толчки, от которых болит, кажется, каждая клеточка, заставляют выть от безысходности… Сил вырываться больше нет, и нет спасения, никто не придет… Пытаюсь увернуться, но растатуированные руки держат крепко, не освободиться… Когда, когда же это кончится, когда же они хотя бы устанут или им надоест… В нос бьет животный, противный запах тел, руки, шарящие по всему, некогда роскошному телу… Но они, видимо, под каким-то допингом, потому что это не прекращается уже несколько часов… И я больше не могу… Лучше умереть… Сильно вздрогнув, я открываю глаза, искривив рот в беззвучном крике. Сердце стучит прямо в горле, не давая вдохнуть нормально, лоб и спина все в испарине… Да сколько же можно, долго меня еще будут мучить эти кошмары и во сне, и в пейзаже? Я села в спальнике, мотая головой, чтобы хоть как-то привести чувства в норму. Неа, надо немного развеяться, иначе не засну теперь до утра. Как же тяжело, что в походах не выдают сигареты, запах дыма, едва мерцающий огонек может выдать бойца, а курить очень хочется… Особенно после таких реалистичных снов… Я потихоньку, чтобы не разбудить Иви, вылезла из палатки и пошла вдоль подлеска, чтобы хоть как-то чуть отвлечься. Далеко от лагеря тоже не уйдешь, тут и скриммены есть, и стервятники с кочевниками захаживают, ни тех, ни других, ни третьих не хотелось бы встретить. Обуваться я не стала, босые ноги утопают в сухом теплом мхе, которого очень много возле каньона. Завтра мы уже будем на другой стороне, а там… Риз говорит, что недалеко. Трудно вот так безоговорочно ему доверять, но я стараюсь не задумываться об этом… Потому что если он ошибается, и Люси совсем в другом месте, и мы теряем время… Она ведь может погибнуть… Темно, хоть глаз выколи, ни черта не видно. И патруля не слышно, вот что самое жуткое. Тихо и мрачно. Я остановилась, вдохнув поглубже чистый ночной воздух… Неожиданно, прежде чем я успела что-либо осознать, уже оказалась в кольце самых надежных и любимых рук. — Я слышал, как ты вышла… Тебе тоже не спится? — губы Бермана накрывают мои, и все печали, все тревоги задвигаются на второй план. Ждал меня? Или почувствовал? — Ты меня напугал. Зачем подкрадываешься? — Прости. Я не хотел тебя пугать. Думал, что ты почувствуешь мое присутствие. — Я задумалась. В лагере я чувствую себя в безопасности, поэтому мое чутье спит в данный момент. В отличие от меня, — я пожала плечом и улыбнулась против воли. — Слышу, как ты улыбаешься… Я не устаю удивляться, где мы были раньше? Почему так долго ходили рядом, будто параллельными улицами, и никогда не пересекались. Все, все ушло — неловкость, сомнения, нерешительность, и все те заморочки, которые мы так любят потчевать окружающие. «Ты еще маленькая», «Мне уже много лет», «Твой отец открутит мне голову и будет прав», «Мия, я вполне мог быть твоим отцом»… Как же теперь все это неважно, когда есть такие необходимые губы, объятия, в которых я чувствую себя, будто так и должно быть… Как я жила без этого? Как мы оба без этого жили? — Кто-нибудь может увидеть, — подула я ему в губы, не желая ни на миг отрываться. — Мне плевать, но ты все время волнуешься… — Знаешь… Сейчас мне тоже плевать… — частое дыхание самого нужного мужчины окутывает мою кожу нежным теплом, и мне хочется смеяться в голос от этих его слов. Наконец-то все позади, и можно больше не кусать губы до крови от затапливающего желания прикоснуться к нему, можно просто обнимать его за шею, чувствовать, как сильные руки подхватывают, усаживая на бедра, а спина аккуратно прислоняется к стволу дерева, оплести его торс ногами и податься навстречу потрясающим эмоциям. — Я соскучился, очень… Мия, я так люблю тебя… После ранения он пришел в сознание довольно быстро. Люси объяснила мне, что Риз умеет залечивать даже самые тяжелые ранения, Джая, например, он вытащил, а вот сейчас и Бермана. Я не отходила от палаты ни на шаг, желая быть первой, кого мужчина увидит. Почему это так — не могла я объяснить никому. Сказалась больной, поменялась на дежурствах, но от палаты не отходила, дневала и ночевала в клинике, пока он не очнулся. Большая ладонь сжимает мои пальцы. «Глупая девочка, ну зачем ты себя так мучаешь», — вышептывают запекшиеся губы, и в следующий момент я уже оказалась на широкой груди, прижатая могучей ручищей, страшно опасаясь навредить, оттого вся сжалась в маленький трясущийся комок. «Все со мной будет в порядке, я чувствую себя, будто заново родился». Я смеюсь и плачу, чувствуя, как Берман легонько целует меня в макушку, а потом отстраняюсь и схватив в ладошки его лицо, перецеловываю его губы, щеки, глаза, от избытка чувств не обращая внимания ни на то, что палата заполняется людьми, ни на то, что медсестра пытается меня оттащить и вообще выставить за дверь, на что я открыто и очень даже активно протестую… Не так я представляла наш первый поцелуй, но тогда мне было как-то на все плевать. Плевать, на осуждающие взгляды Джил и ее поджатые губы, плевать на закрадывающиеся идиотские мысли: «А что дальше», «Нас разделяет временная пропасть», «Ему быстро надоест возиться с мелкой»… на все плевать. Он тот, чьи касания не вызывают у меня судорожного озноба, чьи объятия кажутся самыми лучшими в мире, а губы твердые, чуть шершавые и теплые-теплые. И целуется он… как бог. Меня никто и никогда так не целовал. Он знает столько всего, открыл мне целый новый мир ощущений, с ним я просто улетала… И я чувствую, ему нужна я, именно я. Он нашел меня после выписки, сказал, что пришел проверить «как я»… Принес мне куртку, которую я забыла в Яме, и когда наши руки соприкоснулись… В итоге наши тела все сказали за нас. То, что между нами произошло, нельзя назвать ни одним существующим в мире словом. Это было слияние душ, тел, мыслей, чувств… Он любил меня, любил в тот наш первый раз будто последний, а я отдавалась ему вся до капельки, без остатка. Ни одно его прикосновение не напомнило о той ужасной ночи, после которой мне пришлось собирать себя по кусочкам, ни один его жест, ни один взгляд даже близко нельзя было сравнивать. Все было по-другому и это просто божественно. А потом, когда все закончилось и мое тело перестало потряхивать от пережитого оргазма, я разревелась, так бурно и сопливо, что Берман испугался не на шутку, и сразу же принялся выспрашивать, что не так. Опять затянул свои опасения по поводу возраста, моего и своего… Такой взрослый, но такой глупый… Я сначала не знала, как ему объяснить, что со мной ничего подобного раньше не происходило, и я уже и не наделась, что вообще может случиться нечто даже вполовину такое же прекрасное. — Ми, я прошу, пожалуйста, — уговаривает он меня, перецеловывая мои соленые мокрые щеки. — Скажи, что с тобой? Тебе больно? Неприятно? Я засмеялась сквозь слезы, потому что слышать такое было так… необычно. Видеть в его глазах ласку, нежность, заботу, а не надменную улыбочку, а ля «ну как детка, я был на высоте, да?» Чувствовать его мягкие касания, растворяться в сладкой неге, последовавшей за тем, что между нами произошло. И как же все стало неважно… Все неважно… — Я люблю тебя, Энди, — шепчу я, вжимаясь в его тело так сильно, как только это возможно. — Хочется быть с тобой каждую минуту… Пытаюсь заглянуть ему в глаза, но темень скрывает все, что только можно, я замечаю лишь лихорадочный отблеск и чувствую жар его тела. Цепляюсь за мощные плечи, щекоча языком за ухом, он склоняется, не в силах сдерживать рвущийся наружу стон. — Миииия… Ты меня с ума сводишь… — Но ты ведь для этого сюда вышел? Чтобы я окончательно свела тебя с ума… — Нет, я услышал, как ты всхлипываешь, думал тебе опять снятся те кошмары… Мне остается только вздохнуть поглубже, зарыться в него, ища поддержки и защиты. Рядом с ним мне ни разу не приснилось ни одного кошмара. Когда мы засыпаем вместе, он будто мой оберег, ни за что не допустит, чтобы я плакала во сне. Прижмет, окутает теплом, подарит веру, что ничего подобного никогда больше не повторится со мной. Но так случилось не сразу. В первую нашу ночь мне все же приснился кошмар и пришлось все ему рассказать… Про Колина, и про то, как Джай полез ему мстить и где потом оказался. Про Риза, как он его вытащил и как лечил самого Бермана, после чего Матчерсон еще больше проникся к парню-безупречному. Может и не стоило, но я не хотела, чтобы между нами были какие-то недоговоренности. Мы оба согласились друг с другом, что Ризу непросто во фракции, безупречных не любят бесстрашные, помня, сколько вреда они причинили нам. А Риз… Он искренне хочет помочь, и не раз уже доказал это. — Кажется… Риз сильно сохнет по нашей Лусии, я прав? — приподнявшись на локте, спрашивал меня Берман, а я только загадочно улыбалась. Конечно, влюблен, это трудно не заметить, и мне приятно, что Люси, наконец, нашла своего «того самого парня». А то, что это так, я ни на секунду не сомневаюсь, достаточно было посмотреть на их гляделки, как становится все очевидно. — Они умеют читать мысли друг друга. Им даже не нужно разговаривать, чтобы все понять… — А мне нравится с тобой разговаривать, — улыбнулся Берман. — Нравится слушать твой голос и хочется узнать, что ты мне скажешь… Не было еще со мной такого. Никогда. Ни с кем. Берман обнимает меня, и я чувствую все нарастающее возбуждение и свое, и его. Поцелуи становятся все более требовательными, глубокими и откровенными… — Энди… Я хочу тебя, — выстанываю я ему в шею, не в силах справляться со своими эмоциями. — Прямо сейчас, прямо здесь… — Котенок мой маленький, — он дышит совсем уже тяжело и жарко, очень жарко. Моя спина больно упирается в ствол дерева, но я это игнорирую, путаясь в его одежде и срывая его стоны между поцелуями. Я соскучилась, боже мой, как же я успела соскучиться, мы не были вместе всего два дня, а мне кажется, что две вечности. В нетерпении направляю его в себя, чуть отодвинув край белья, и безудержное наслаждение затопляет меня. Нет и никогда не будет ничего замечательнее этого. Мои стоны уже совсем несдержанны, и Энди зажимает мне рот рукой, сам сцепляя намертво челюсти, чтобы не издавать тех звуков, что рвутся из груди. Движения набирают силу, толчки становятся все мощнее и чаще, и я больше не могу и не хочу сдерживаться, взрываясь тысячами искр упоительного удовольствия. Сладкая дрожь передается и ему, ладони сжимают мои ягодицы на пределе боли, но я только выгибаю тело ему навстречу, и чувствую россыпь благодарных поцелуев в ответ. — Ты просто необыкновенная, — шепчет он, даже не пытаясь выровнять дыхание. — Ты мое самое главное счастье! Я слушаю его и сама себе не верю. Тело расслабилось от встряхнувших его эмоций, и навалилась сонливость, сейчас бы забраться под тяжелую ручищу, уткнуться ему в грудь и проспать бы до утра, без сновидений и кошмаров… Но надо расходиться по палаткам, наше время кончилось, скоро уже патруль пойдет с обходом, могут наказать… Берман осторожно ставит меня на ноги, словно страшась уронить, а я утыкаюсь лбом в его плечо, приподнявшись на мысочки, чтобы хоть немножко побыть еще рядом, вдохнуть его запах, раствориться в его тепле и набраться сил прожить без него до следующего свидания. Мы официально пока не вместе, на людях изо всех сил делаем вид, что просто друзья. Глупо? Да! Но отчего-то пока так… — Энди, я люблю тебя, слышишь? И хочу, чтобы все об этом знали… — Ми, тебе всего девятнадцать… — Мне двадцать. Почти. Я давно уже не малышка, Берман… — Я знаю, котенок, но прошу, совсем немножко, потерпи. Когда закончится тот замес с безупречными, я клянусь тебе, меня уже ничто не остановит. Мы будем вместе, обещаю. Я знаю, что не должен был влюбляться в тебя, между нами… — Самое прекрасное, что случалось со мной, Энди. Вот что между нами. А то, что ты хотел сказать, просто ерунда! — По молодости все кажется ерундой. А вот поживешь с мое… — Опять ты… Я вот тебя сейчас покусаю, — легонько прикусываю его мочку, срывая себе в награду за досадливые речи, вздох и неприкрытое удовольствие на лице. — Я разберусь с этим. Слышишь? Дай мне чуть-чуть времени, котенок. Я обещаю, я со всем разберусь. Мне остается только вздыхать, хотя, что и говорить, я понимаю его терзания. Сама ловила осуждающие взгляды, когда слишком уж откровенно смотрела на него или улыбалась… А ля «что она нашла в этом папике» — так и заявила мне одна пипетка, за что сразу же и огребла. Люди не понимают… И никогда не поймут, что это такое найти того единственного, своего! И неважно сколько ему лет, как он выглядит и во что верит, если то твой человек, значит… Это счастье. — Я верю тебе, только знаешь… Я не успела сказать, что хотела, потому что сначала почувствовала, как мой мужчина напрягся весь, а потом резко толкнул меня на землю, прижимая собой. Невдалеке слышу какую-то возню, тихий мат и прежде, чем я успела осознать, что же произошло, «нападение», — прочитала я в его глазах отражение собственных мыслей. Только бы добраться до палатки, патрули должны были уже поставить всех в ружье… если они живы. — Скорее всего, патрули убиты, быстро, ползком до наших! — А ты как же? — Я их отвлеку. Не переживай за меня! Ну да, как же, конечно, милый, не буду я переживать за тебя, пффф, мне-то что! Захотелось в лоб ему дать, но это потом, все разборки потом, сейчас главное предупредить своих. Как же он отвлекать их собрался, ненавижу тихушников, пробраться ночью в лагерь, убрать патруль… И если бы мы с Берманом не пошли против приказа и мирно спали бы в своих палатках… Даже думать не хочу, что могло бы быть. Я успела. Не знаю, как их отвлекал Энди, но когда мы все высыпали в полном облачении, со стороны, где мы расстались, уже слышались автоматные очереди. Не получилось у вас ублюдки, по-тихому напасть, сволота. — Арчи, Риз, найдите Бермана, — отдает приказ Алекс, выслушав мой отчет, когда первая партия стервятников была обезврежена. — Скорее всего, он стал уводить группу по отводной, чтобы они быстрее выдали себя, давайте, парни, не подведите! Арчи с Ризом побежали вызволять моего мужчину из беды, а наша задача отмахаться от уродов, которые хотели поживиться халявным оружием. Да вот только не на тех напали. Прибор ночного видения фиксирует вокруг меня как минимум троих бойцов, перебегая от укрытия к укрытию, мы с Иви ликвидируем всех практически без последствий. Отбитое прямым попаданием в защищенное керслетом плечо, не в счет. Берман появляется в компании Арчи и Риза, весь в крови, с ножом в одной руке и автоматом в другой, видно, мальчики подогнали. Я, скрутив уродов и застегнув наручники на пленных, бросилась к нему, не обращая внимания больше ни на кого… Он мог погибнуть, уводя практически на открытой территории врага, чтобы мы успели экипироваться… От этих мыслей, я совершенно ничего не соображая, повисаю у Бермана на шее, вцепившись в него так, чтобы полностью в нем раствориться, даже не подумав, что он может быть ранен… Но оказалось, что кровь — это не его, он успешно ликвидировал троих стервятников, и увел за собой еще четверых, пока мы тут разбирались с остальными. Берман обнимает меня одной рукой, шепчет что-то умиротворяющее, а я просто тихонечко скулю ему в шею, боясь даже подумать, что с ним могло что-то случиться. — Ну же, девочка, все хорошо, мы отбились, отбились… — доходят до меня его слова и голос его кажется лучшим на свете звуком. О да, я влюбилась, кажется по самую маковку… — Давайте попробуем немного поспать, — устало косится на нас Алекс, едва заметно хмурясь. — Если повезет, завтра окажемся на месте, и вертушки за нами летят, отобьемся. Главное, приказы не нарушать, исполнять все до последней запятой. Как поняли, бойцы?! — Так точно, исполнять приказы до последней запятой! — гаркнули парни, и что мне больше всего нравится, Берман даже не пытается меня от себя отстранить. На нас все пялятся, а нам будто бы и плевать совершенно на все, я только втягиваю поглубже в себя его родной запах, с примесью пота и крови, и мне вообще больше ничего не надо, лишь бы только с ним быть. — С тобой точно все в порядке? — наконец отлепилась я от Энди, оглядывая его придирчиво. — Нормально все, и судя по тому, что ты меня чуть не придушила, тебя тоже не ранили. Так ведь? — спросил и брови сошлись на переносице. — Да, чуть плечо задело, ерунда, — обнимая его за талию, увлекаю туда, где мы обосновали помывочные. — Пошли, мой герой, мыться и спать. Завтра, если все будет, как говорит Риз, мы уже подойдем к логову стервятников. И вытащим Люси оттуда… — Мия, — Берман вдруг резко остановился и привлек меня к себе, обхватывая мое лицо большими ладонями, наклоняется и целует, не обращая внимания на то, что на нас пялится весь отряд. — Обещай, что будешь беречь себя, обещай, прошу… — прошептал он, утыкаясь мне в лоб и глядя прямо в глаза. — Не могу допустить, чтобы с тобой что-то случилось. Ты можешь обещать мне? — Все будет хорошо, — улыбнулась я. — Особенно теперь, когда уже ни от кого не надо скрываться… Берман ошибся, в этой заварухе мы никого не потеряли. Патруль — Гэб и Гилмор, были обездвижены парализатором, как выяснилось стервятники экономят патроны, а прирезать их не дал Берман, который первым и услышал возню. Мальчишки быстро пришли в себя, насовав своим обидчикам, а мы пошли спать, оставив Алекса и Риза ждать вертушку, чтобы переправить пленных на ближайший полигон для решения вопросов с ними. Завтра. Завтра мы уже вызволим Люси, потерпи подружка, мы уже близко…Люси
— Нам нужно держаться хоть каких-то укрытий, а ты предлагаешь идти на запад? — досадно удивляется Тания, смахивая пот со лба, и нетерпеливо тычет своей рукой в сторону, для убедительности, указывая мне, — посмотри, там одни пустоши, мы же как на ладони там будем! Это и есть твой план? Что у тебя, вообще, на уме, не пойму! — Именно туда нам и надо, — настаиваю я, осторожно выбираясь из очередных кустов, аккуратно осматриваясь и прислушиваясь. Огромный диск палящего солнца медленно скатывается к западу, служа путеводителем. Топливо закончилось еще утром и фургон пришлось бросить, отправляясь дальше пешком. Конечно же, они нас нагнали, и довольно быстро, у стервятников был в лагере запрятан еще транспорт, но на месте сплошных пустошей стала появляться спасительная растительность и весьма редкие, но постепенно густеющие лесополосы, дающие возможность спрятаться. — В той стороне должен быть огромный каньон, а за ним проходят воздушные патрули бесстрашных. Мы не знаем эту местность и тот каньон, единственный доступный ориентир. Как только доберемся до места, дождемся вертушку, сможем подать пилотам сигнал и нас доставят на ближайший полигон. — Это, конечно, все замечательно, но только мне-то зачем на ваш полигон? — скептически вопрошает кочевница. — Из одной тюрьмы, в другую? Нет, мне нельзя к бесстрашным, мне нужно домой. — Тебе нельзя домой до тех пор, пока мы не разберемся с Зейном. Где гарантии, что он не придет за тобой снова? А там ты будешь в безопасности. И с чего это ты взяла, что тебя кто-то будет арестовывать? — А разве не так вы поступаете со всеми кочевниками, попадающими к вам? — Нет. Только с теми, кто попадается на месте преступления и во время ваших промыслов. Тебе нечего бояться, Тания. — Ну да, и выпытывать о том, где находится наш город, никто не будет? — Будет, но ты не говори и все, — пожимаю я плечами и топаю вперед, стараясь держаться поближе к кустам, чтобы в любой момент можно было в них нырнуть. В кошки-мышки со стервятниками нам приходится играть каждый раз, когда слышатся звуки моторов и поблизости неторопливо проезжают и возвращаются машины, тщательно осматривая местность. Но пока нам везет… Вот и сейчас, заслышав шум движка, мы поглубже забились в ближайшие заросли, прижавшись к земле, и сидели тихо, стараясь не дышать, что погоня проехала мимо, даже не притормозив. Кое-что всегда лучше, чем ничего! Но удача, та еще сука капризная, сейчас она есть, а через минуту, смотришь, ее и след простыл, так что приходится быть осторожными. Тем более неясно, когда им вздумается повернуть назад? — Тебе не о чем беспокоиться, мы тоже умеем быть благодарными. Я же знаю, где находится ваш город, но, как видишь, не рассказала и никто из бесстрашных до сих пор туда не наведался! — понимая волнение девушки за остальных членов своей семьи, я пытаюсь ее успокоить. — А с чего ты вообще взяла, что мы сможем перейти тот каньон? Тем более что за нами по пятам идут стервятники? Вдруг там будет засада? — Обязательно будет, — согласно подтверждаю я, услышав мысли проезжающих мимо стервятников. — Они тоже знают про патрули и понимают, что это самый ближайший путь к бесстрашным, поэтому попробуют нас там перехватить. Но мы не полезем через сам каньон, без специального снаряжения это опасно, а обойдем его у них под носом и выйдем на другую сторону. Нас с тобой ищут не только Риз и мой брат, но и патрули, — я специально делаю акцент на «нас» для того, чтобы она не думала, что я собираюсь оставлять или бросать ее на волю случая, прекрасно распознавая подозрения девушки. Но вот упоминание о брате и Ризе, зародили в душе Тании новый приступ раздражения и ревности, что она стала сопеть, подобно кипящему чайнику. — Почему он нас бросил? Почему переметнулся к бесстрашным? Это ты его тогда убедила пойти с тобой? — зло спросила она уже тогда, когда я понадеялась, что грозу все же пронесет мимо. — Нет. Это было его изначальным решением, просто Риз не сказал тебе об этом, когда мы уходили. — Ты мне врешь! Он бы никогда не предал нас! — безапелляционно заявила Тания, сдвинув брови и сделав вид, что занята разглядыванием территории. В ее голосе столько некой детской обиды и ревности, что я непроизвольно вспомнила себя в детстве, немного ревнующую старших братьев к их женам, особенно Алекса, потому что он уехал служить с Лекси на воздушный полигон и мы совсем не виделись. Правда, до обвинений в предательстве у меня не доходило. В основном это проявлялось в лобзании видео-экрана с любимой рожицей брата и слезливыми просьбами поскорее приехать. А Тании Риз давно нравится, и не как брат. А тут появилась я и якобы все испортила! — Тась, послушай, — начала я, но осеклась, потому как девушка снова поморщилась, вспомнив, что именно так ее называл Риз, а у меня уже зубы заныли сказать какую-нибудь гадость, вот честно, терпением я тоже не отличаюсь и хочет она того или нет, но ей придется смириться с тем, что он выбрал меня, а не ее. — Риз никого не предавал, он считает вас семьей, но другого выбора у него не было. За ним шла охота, теперь ты в этом сама убедилась. Он сбежал от безупречных еще ребенком, помешав им сравнять наш город с землей. А сейчас, когда угроза снова достигла критического уровня, он пришел к нашим лидерам, желая помочь и спасти людей от уничтожения. — А то, что у тебя с ним что-то есть, правда? — посмотрела она на меня, и не думая смущаться. — Правда. Я люблю его, а он любит меня, — не очень-то девушка обрадовалась моей правде, что губы задрожали, но в руки себя она смогла взять. Понимает, что вот только разборок из-за мужика нам тут не хватало! — Я понимаю, что ты не особо расположена к бесстрашным, нам, кстати говоря, тоже вас любить не за что, но тем не менее, давай сосуществовать мирно, раз уж мы в одной упряжке и нам никуда друг от друга не деться. Если будем ругаться, то не сможем выбраться отсюда живыми. Согласна? — Тебе видней, — согласилась она, наконец. — Ладно, каньон, так каньон, пошли уже, чего застряла? — буркнула кочевница, обогнав меня и вышагивая впереди, я только головой качаю, пряча ухмылочку. Мда, а просто не будет. — Когда вы пришли в наш город, Риз сказал, что отбил тебя у стервятников. Он наврал? Не такая уж ты и безобидная, как кажешься на первый взгляд. — Ну, не совсем, — лыблюсь я. Любопытство оказалось сильнее ревности. — На самом деле, он первый на меня напал, хотел угнать мой внедорожник, — сдала я Риза со всеми потрохами, поддерживая разговор. — А я его арестовала. — Ты? — лицо у девушки вытягивается в искреннем изумлении. Не верит. — Ага, а потом на нас напали стервятники и он меня спас. — Вот как? Это, как я понимаю, у лидерской дочери такая привычка, попадаться стервятникам? Давай, рассказывай, мне же интересно, — жадно потребовала Тания, и я, старательно обходя все подробности, касающиеся запретной для нее информации, стала рассказывать о нашей первой встрече и как мы потом добирались до города, она же развлекала меня в ответ историями из их детства. Услышав про еще одно похищение Зейна, она только смеется, уверенно заявляя, что ее брат еще не раз перекрестится с моей способностью влипать в неприятности. Да кто б сомневался? Ничего, он парень крепкий, выдержит. Надо ли говорить, что когда вдалеке стал проявляться чертов каньон, похожий по виду на оскаленную пасть какого-то исполинского чудовища, мы стали почти друзьями.Саунд: Dean Valentine — Dark Matter
Как только стемнело, мы рискнули выйти из кромки зарослей, направляясь по развороченной пустоши к возвышающейся под самые небеса громаде. Прятаться больше негде, стервятники где-то там, но сумерки укрывали нас от чужих глаз и в темноте был неплохой шанс проскочить. Солнце давно село и идти стало на порядок легче, только тяжелая духота витала в воздухе. Пока не закрапал дождь, мелкий и нудный, он постепенно стал расходиться, ухудшая видимость, поэтому мне приходилось тщательнее сканировать пространство, но ничьих мыслеформ я пока не улавливала. Когда мы почти уже подошли к непроглядно-черной каменистой природной кладке, решая, с какой стороны ее будет сподручнее обойти, впереди, от затянутого тучами неба до самой земли полыхнула белая, искривленная молния, на миг ярко осветив окрестности, а потом грянул гром, отдаваясь жуткими отголосками эхо по каньону. Внутри у меня что-то дрогнуло. В детстве я боялась грозы, но сейчас нет. А сердце сжалось в комок и я скорее почувствовала их, чем услышала, оборачиваясь, пытаясь что-то рассмотреть в пелене дождя. И тут в спину нам резко ударили дальним светом сразу несколько огней габариток. — Бежим! — рявкнула я, и мы драпанули, спотыкаясь обо все, что под ноги попадало, огибая тонущие в темноте острые камни по дуге. До более-менее нормального укрытия, не убиться, как далеко, успеем. Но свет фар неумолимо приближался, видимо, погоня выжимала газ до упора, а потом грохнуло над головой так, что я чуть не оглохла, успев сбить Танию с ног, и мы покатились по земле. — Быстрее, давай на полусогнутых к кустам. — Стреляют же, — заорала кочевница в ответ, и новые выстрелы прорезали воздух. — По верхам бьют, чтобы придержать. Мы живыми им нужны, — подпихивая ее изо всех сил, я чертыхаюсь сквозь зубы, дергая из-за ремня пистолет, и прицеливаюсь. В свете огней мы как на блюдечке. — Давай, бегом, я прикрою, — палец жмет на курок, выстрел. Еще один, еще… Они стали уворачиваться, с опозданием сообразив, что дождь размочил землю в грязь. Одну машину занесло, развернуло аккурат перед капотом идущей рядом. Лязг сминаемого металла, вопли мата, затухающий свет, я расстреливаю габаритки приближающихся машин, пока не раздается сухой щелчок, сигнализирующий, что весь боеприпас израсходован и даю деру следом за Танией, что пятки сверкают, не сразу уловив, что они нас гнали туда специально. Черт, засада подтянется на выстрелы. Они еще даже не успели затормозить, как уже распахнулись двери. Я слышу как рявкает Уотерс на своих подчиненных — сам бросился ловить. Благо, Зейна нет, наверное, не по рангу бегать за пленными. Свет недобитых фар пробивался сквозь дождь и было видно, как от машин отделились несколько фигур и рассредоточиваясь полукольцом, направились в нашу сторону. — Стой, нужно укрыться, — бросив отрывисто, я тяну за руку кочевницу в какую-то канаву, вслушиваясь в планы погони. Да, пытаются взять в кольцо, но стервятники нас потеряли в темноте, давая возможность тихонечко протиснуться между ними ближе к деревьям. Ползком по грязи, выбравшись из канавы, мы бросились к редкому лесочку с чахлыми зарослями. Тания ловко лавировала между стволами, а мне казалось, что я совершенно ослепла. — Как думаешь, они нас видят? — зашептала она нерешительно, когда мы приостановились, осмотреться. Темнота, дождь, мутный свет габариток, подъехавших ближе к зарослям машин и переклики погони. — Нет. Слишком темно. Но нам нужно двигаться. — Они станут лес прочесывать? Можем мы хоть чуть-чуть отдохнуть? — даже по голосу чувствовалось, как она устала. Еще бы, мы почти сутки в бегах и ноги гудят от напряжения. Ужасно хочется пить, желудок бурчит от голода, но придется потерпеть. При мыслях об отдыхе, каждая косточка во мне заныла, требуя привала, но то, что я снова могу оказаться в клетке, добавило отменной прыти. Нет! Не хочу! Ни за что! — Конечно, я думаю, что среди стервятников имеются неплохие следопыты и те, кто умеет ориентироваться в лесу. Тем более что там Билли. — А кто такой этот Билли и откуда ты его знаешь? — Вы называете его Бесланом, — выдала я с кривой ухмылкой, а у девушки глаза на лоб полезли. — На самом деле, он бывший бесстрашный, который работал на недовольных и был осужден на десять лет. А потом вышел и сколотил возле себя группировки стервятников, наверняка, не без помощи безупречных. Тась, оставаться здесь нельзя, у нас из оружия один нож, а их слишком много. Надо идти, мы должны оказаться как можно дальше от погони, а потом выбраться из леса и дождаться патруль. И мы пошли, забираясь глубже в заросли, обходя каньон, что становилось все труднее и труднее. Насквозь мокрые, измученные и выбившиеся из сил. Я уже с трудом передвигала ноги, радуясь, что не слышу никаких ни звуков, ни мыслеформ, говорящих о близкой погоне. Колени отказывались сгибаться, от постоянного сканирования началась головная боль, быстро поползла от затылка к вискам, тупая и ноющая, заставлявшая стискивать зубы. Лес начал редеть, между деревьев показался просвет, мы ускорили шаг. Дождь кончился, небо как-то незаметно очистилось, и появилась луна, освещая нам путь. Впереди была река, довольно широкая, в этом месте она делала поворот, течение было сильным. С высокого берега мы слышали, как она шумит внизу, сталкиваясь с невидимой преградой. — Без отдыха далеко мы не уйдем, необходимо поискать хоть какой-то ночлег, — проговорила Тания, и я с ней была согласна, да только сомневалась, что тогда нас не найдут. Но она еле-еле переставляет ноги, а я протяну еще полчаса, час от силы, а там просто рухну и отрублюсь. Человеческие силы не безграничны. Пройдя вдоль реки, чтобы сбить погоню со следа и немного поплутав по другому берегу, мы снова возвращаемся в лес, и выбрав себе кусты попышнее, забираемся внутрь, устраиваясь рядышком, чтобы было теплее. Как же я устала! Тания вырубилась моментально, едва опустив голову, а мне нужно связаться с Ризом, сообщить, что мы недалеко от каньона, чтобы Алекс отправил за нами воздушный патруль. Вот только сил совершенно не осталось ни на что и я сама не заметила, как задремала, а открыв глаза, испугалась, потому что мне показалось, что времени прошло много. Только темное небо с россыпью звезд и яркая луна говорили о том, что спала я не больше часа. Рассвет приносит тепло солнечных лучей, а прямо за рекой, начинается очередная пустошь, покрытая редкими чахлыми деревцами. Мы не заблудились, как я опасалась, и каньон где-то рядом по правой стороне. Моя спутница выглядит бледной, нервно помалкивает, да я и сама не настроена сейчас на разговоры — спать пришлось вполглаза. Напившись и умывшись в реке, мы отправляемся в путь. Кажется, до предполагаемого нужного места рукой подать, и хочется рвануть бегом, но делать этого нельзя. Ночью стервятники проходили совсем рядом, но мы сидели тихо, как мыши, и они нас не заметили. Идем осторожно, неторопливо, сверяя направление по солнцу, не забывая вертеть головой по сторонам, чтобы не прозевать внезапную опасность и другой стороны каньона достигаем без происшествий где-то к обеду, устроив себе лежку в кустах на окраине открытой местности. А когда, наконец, послышался нарастающий гул и в небе замелькала винтокрылая машина, я едва сдерживаюсь, чтобы не завопить от радости и мы побежали, уже не скрываясь, к спасительной вертушке размахивая руками.