Люси
Пробуждение, принесло притупленную боль, пульсирующую во всем теле, что давила изнутри, распирала, приливая кровь тягучими толчками к затекшим конечностям. Во рту сухо, пить хочется до чертиков, к горлу подступила тошнота, пока я прислушивалась к собственным ощущениям организма. Шарю непослушными руками по себе. Вроде цела… и это главное. Надрезанная мочка запеклось коркой, стянув плоть, и если не трогать — быстро заживет. Боже, как голова кружится… Ощупав себя, оружия, конечно, не нахожу и принимаюсь проверять, на чем же таком жестком я лежу? Кажется, какой-то тощий матрас и железная полка… Похоже, нары. Камера? Черт возьми, в какую хрень я только не вляпывалась, но вот в клетке еще ни разу не сидела! Но ударяться в панику рановато. Как и лупить по решетке с воплями — пустите! Здесь такое вряд ли не пройдет. Спасибо, хоть не яма с крысами. И я не связана. Страх немного притупился, уступив место любопытству — как далеко меня увезли и сколько примерно прошло времени? — Эй, очнись! — зовет меня тихий шепот. Надо бы оглядеться, но мысли путаются и голова немного кружится, но это, скорее всего, из-за уколов, сердце сильно заколотилось, а легкие жадно требуют воздуха — в помещении было невозможно душно. И довольно темно. Пока глаза привыкали к полумраку, я осторожно села, облокотившись спиной на прорезиненную стену, стараясь даже не дышать, чтобы иметь возможность сориентироваться — я здесь не одна. — Ты меня слышишь? Эй, как там тебя, Лусия? — Тания?! — я аж подскочила, бросившись к решеткам и вцепившись в них руками, чуть не рухнув, узнав не столько сам голос, сколько мыслеформы девушки. — Тания, а ты здесь откуда? — Я же говорила, что ты никакая не кочевница, а бесстрашная, — грустно усмехается голос из полумрака камеры напротив. — Это правда, что Риз хочет стать одним из вас? — Правда, — не вижу смысла ей сейчас врать. — Он уже стал членом фракции и прошел инициацию, — девушке такие новости о брате, пришлись явно не по душе. Бесстрашных она не любила. Досадно! — Как ты тут оказалась? — Так же, как и ты. Стервятники пришли за мной в наш город, вместе с Зейном. Он увел меня, угрожая убить членов нашей семьи, мне пришлось... Это страшный, страшный человек, если его, вообще, можно так назвать, не похож ни на стервятника, ни на кочевника... и точно не из города! — стала она меня посвящать в то, что я и так знаю. — Зейну нужен Риз и какой-то важный источник жизни, что тот забрал у него. Ты знаешь, что это все значит? — Это значит, что Риз один из безупречных, так же как и Зейн. — Я думала все эти разговоры о людях извне, это миф, что их не существует... Среди наших ходит легенда, что они всесильны, и до сих пор я думала, что это сказки все... — Что Зейну нужно от тебя? — перебила я Танины причитания, подталкивая ее ближе к делу. Вот только сестрицы Риза мне не хватало в качестве довеска, точно зная, что не смогу ее бросить тут одну... — Для чего они тебя похитили и держат тут? Он знает, что ты сестра Риза? Или ты просто попалась стервятникам? — Нет-нет, именно из-за Риза. Он хочет, чтобы брат сам, добровольно пошел с ним. Он их лидер. А я... Не знаю точно, что от меня хочет Зейн, он сам признался, что захватил меня по ошибке, но вроде как для давления на Риза. Я должна буду убедить его сделать то, что они от него хотят, иначе меня убьют. А потом и тебя, — мрачно осчастливила меня кочевница потухшим голосом, а потом резко вскинулась, шандарахнула по решетке руками и заорала, — это все ты виновата, ты! Если бы он тебя тогда не встретил… — Ну что? Что бы это изменило? Риз не ушел бы от кочевников? Безупречные перестали бы его искать? — сердито оборвала я ее истерику. Блин, нашла время орать! — Давно меня притащили? Долго я провалялась в отключке? Кто-нибудь приходил? — Не слишком. И на твоем месте, я бы сидела тихо и не спешила искать встреч с ними, — посоветовала мне Тания. Даже так? Я ей не нравлюсь, более того, она почему-то считает меня отчасти виноватой в своем плачевном положении, но все же искренна и зла не желает. — Когда придет их главный, не вздумай только огрызаться на него или дерзить, поняла? Я не знаю, как он это делает, но Зейн умеет читать мысли людей, вызывать все наши самые жуткие страхи и может заставить тебя сделать все что угодно. От нехорошего предчувствия по лопаткам пробежал морозец. И как же безупречный усмиряет строптивых пленниц? — Тания, он тебе навредил как-то? — осторожно позвала я, слыша, как из камеры прошелестел судорожный вдох. — Что он с тобой сделал? Ты в порядке? Тания? Не молчи! «Да лучше б сделал!» — подумала она, а у меня пальцы сжались в кулаки и сердце оказалось в горле, как только я поняла, как именно Зейн воздействовал на девушку. Господи, вот урод-то! Нашел себе развлечение, травить запертую в клетке девчонку, змеями. Бог знает, что еще он с ней делал… Чувствую, как кровь отливает от лица и стискиваю зубы, но не могу заставить себя не сканировать дальше, от злости в глазах темнеет, и я больше всего на свете сейчас мечтаю вцепится в глотку любому, кто сюда явится, будь то Зейн или Уотерс. Вообще, с огромным удовольствием бы прихлопнула обоих мерзавцев разом, да руки пока коротки. Еще бы понять, где я нахожусь? Ладно, это вопрос времени. Но что ждет меня тут дальше? Я в замкнутом пространстве, в полной власти ублюдка Уотерса, желающего мести. Но пока я нужна Зейну живая, чтобы шантажировать Риза, меня не тронут, а что будет с Танией? Мне его воздействия не страшны, и когда он это поймет, где гарантии, что не станет в отместку мучить ее? Вот сука! Одно дело бояться за себя, но осознавать, что от твоих слов и действий может пострадать еще кто-то… Значит, нужно делать все, чтобы Зейн считал меня примитивнейшим существом! И ждать, а это самое невыносимое… От навалившегося вдруг бессилия захотелось выть. А еще поплакать бы всласть. Что там с моими родными, небось с ума все сходят. А Риз, мой хороший, такой нежный, любимый… Волнуется, места себе не находит… Только бы винить себя не принялся, ведь ему на самом деле все еще трудно справляться со своими эмоциями, хоть он и старается не показывать этого. Почувствовав, что мне не хватает воздуха, я возвращаюсь и сажусь на жесткую койку, стиснув ладошки коленями, чтобы они не тряслись. Ненавижу духоту, стены и решетки давят со всех сторон… «Риз!» — закрыв глаза, позвала я. Больше всего на свете сейчас боюсь, что блок не исчез и я снова не смогу до него дотянуться. «Как же без тебя плохо, Риз… Невозможно плохо… Пожалуйста, услышь меня. Я так тебя люблю… и к тебе хочу», — слеза сползла по щеке. Нет, нельзя плакать. Нельзя себя жалеть, иначе раскиснешь! Подумай лучше, какого сейчас ему? «Люси, я слышу тебя, девочка моя, слышу! Черт, наконец-то, я уже и не знал, что думать… Ты так долго не отвечала», — в кромешную тишину прорвался тревожный срывающийся голос. Самый чудесный звук в мире! И мне показалось, что Риз облегченно выдохнул, будто у него с плеч груда камней свалилась. Сердце стиснуло тоской и отчаянием, как в капкане стальными зубами зажало. Господи, он меня услышал… «Ты цела? Не ранена? Они ничего тебе не сделали?» «Нет, не волнуйся, меня не тронули», — поспешила я заверить его, прекрасно представляя, какими мыслями Риз мог себя изводить в неизвестности, пока меня не услышал. «Но они убили Монти, устроив ловушку…» «Я знаю, мне жаль. Но главное что ты жива. Ты ранена? Я видел кровь!» «Со мной все в порядке, Уотерс мне только мочку немного надрезал и... чтобы запугать, а потом усыпил чем-то. Зейну я нужна живой, пока живой». «Ты знаешь где находишься? Можешь увидеть и описать это место?» «Большое, железное помещение. Тут очень душно и полумрак. Риз, они меня в клетку посадили, а мне так плохо в замкнутых пространствах», — все же пожаловалась я от безысходности, ощущая, как снова перестает хватать воздуха и щиплет в носу. Боже, как же сердце колотится! «Все будет хорошо, Люси, постарайся успокоиться. Я найду тебя, ничего не бойся, я чувствую, в каком направлении тебя увезли! Кнопка моя, потерпи немножко, я обязательно тебя найду». «Я знаю, но Риз… Ведь Зейн этого и хочет, чтобы ты сам пришел к нему. А Уотерс ждет Алекса, чтобы поквитаться. Он откуда-то узнал, что тот в городе». «Мы что-нибудь придумаем, верь мне. Алекс об этом знает. Мы вытащим тебя оттуда, слышишь?» «Подожди, тут… у них Тания», — Риз напряженно замолчал, а мне стало не по себе и пусто без его голоса. Сердце сорвалось и пустилось в мучительный пляс. «Тания? Она с тобой?» «Да, в соседней камере. Она не ранена, но Зейн воздействует на нее, склоняя к сотрудничеству, чтобы она уговорила тебя вернуться с ним на станцию и отдать коды доступа. Тебе нельзя сюда приходить, если он получит…» «Ничего он не получит», — и в голосе его заскрежетала уверенная сталь. «И никого. Люси, ты помнишь, о чем мы с тобой говорили про Зейна? Он не должен догадаться, что ты не поддаешься воздействию. И нам нельзя постоянно держать связь, Зейн может нас услышать». Мне только остается вздыхать, потому как ответить нечего. Если ему рассказать, какими способами Зейн воздействовал на его сестру, то… ничего в общем хорошего не будет. А если ему и со мной лобзаться приспичит, то что? Вот уж дудки! «Я все поняла, Риз, я попробую…» — пришлось мне пообещать, подумывая, как бы половчее мне обойти воздействия до тех пор, пока нас не придут вызволять и, вдруг, организм непреклонно потребовал «в ближайшие кустики». Черт, а как здесь? А где? У них, вообще, предусмотрено тут для пленных? Нет. Кроме нар, в камере ничего не наблюдается. Ох, вот что делать? — Эй! Есть там кто-нибудь? — крикнула я в пустоту. — Мне в туалет нужно! — Потерпишь, — лениво отозвался мужской голос, — а не можешь, так ссы в портки. — Я тебе что, животное, по углам ссаться? Самому же потом нюхать придется. Хорош уже выпендриваться-то, давай веди! — завопила я еще громче, треснув по решетке. Вот уроды, они еще и изгаляются! Но охранник все же появился, мерзко поухмылялся для порядка и продемонстрировал мне наручники. — Руки давай сюда. И без фокусов. Запястья мне сковали спереди, дверь открыли и за локоть повели вдоль пустых камер, на местное «лоно природы». Где же это мы, что за странное помещение? Дверь раздвижная с лязгом отъехала и перед моими глазами предстал целый отсек, чем-то отдаленно похожий на вагон поезда, с металлической лестницей ведущей наверх. Но повели меня не по ней, а к неприметной дверке аккурат слева, пока я шарила глазами, стараясь запомнить все, чтобы извлечь потом из полученной информации максимум пользы. Это определенно что-то глобальное, непохожее ни грамма на барак или здание. — Топай, у тебя пару минут, — осчастливил мужик, приоткрыв дверку в (о, чудо!) очень даже комфортабельный санузел. Здорово, а если не уложусь? — Наручники-то сними, — прошу я, демонстрируя ему руки. — Ну куда я там денусь? — И так справишься. Но, хочешь, могу помочь? Такие ладные шлюхи давно не попадались! — расплывается в улыбочке конвоир, бросая масляный взгляд на мою фигуру, и его ручища ложится мне на живот. Паника окатывает горячей волной, мышцы невольно сжимаются, тело напрягается. А что, если он меня сейчас… Мамочки… Вырубить, и попробовать прорваться? Куда? Охраны слишком много. Но тут лапа исчезает и руки мне все же освобождают, оставив в гордом одиночестве. Первым делом я смыла засохшую кровь и как следует себя осмотрела в зеркало. Лицо порезано от скулы до самого уха. Это, конечно, не смертельно, но шрам останется. Дыхание перехватило. Сука, Уотерс, подпортил-таки мою девичью красоту, скотина проклятая... И сердце будто стиснули раскаленными клещами. На обратном пути меня снова сковали и грубо толкнули к дверям отсека с камерами, чтобы пошевеливалась, и в этот самый момент, на лестнице появился, что б его черти драли, Билли, собственной премерзкой персоной. Остановился, рассматривая меня с зазывной улыбкой, словно забавную зверюшку, тьфу, давая охраннику отмашку отвалить и ждать. — Ну как тебе у меня в гостях? — все чему-то радуясь, поинтересовался он. — Понравились новые апартаменты? — Да и получше видала, гостевые подкачали, — презрено дернув плечиком, жадно впиваюсь в мыслеформы паскудника, чтобы узнать, что это он задумал? — Хм, может, если попросишь хорошенько, то я тебя и к себе заберу, а? Что скажешь? — Скажу, что та милая и уютная клеточка, мне как-то больше по душе. — А мне нравится как ты хорохоришься, — гадко усмехается Уотерс. — Пожалуй, твоему языку, можно подыскать другое применение. Ушко-то не болит, красавица? — А у тебя что, фетиш такой, уши людям резать? На психа ты не особо похож, а тут уши, пальцы сломанные, фразы на телах вырезаешь? Даже кредитов не пожалел, чтобы на Алекса намекнуть, — покачала я головой, приглядываясь к выражению лица мужчины, у которого при упоминании брата, внутри заклокотало ненавистью. Он винит его за все свои неудачи, даже за то, что у Уотерса не было родителей. — Девчонку-то зачем на рельсы положил, чтобы на меня подумали? — Это был всего лишь намек твоему любимому братцу, что если он сам не спешит встречаться со мной, то я заберу его маленькую сестренку и сделаю с ней такое, что даже его извращенная фантазия не допускала в самых страшных своих ужасах. Но Алекс, как был всегда недалеким, так и остался. — Ну вот я здесь, и что дальше, Билли? — Все просто, если Алекс хочет увидеть тебя еще хоть раз, то придет. И я убью тебя у него на глазах, а потом и его, — пообещал Уотерс и делано безразлично пожал плечами. Прелесть какая! — Ну или его убью, а тебя продам туда, откуда никому еще не удавалось выбраться. Товар ты хороший, за тебя можно неплохо выручить. Я еще не решил. Да я прямо нарасхват у них! Интересно, и как они меня с Зейном делить будут, чтобы каждому достичь своих намеченных гениальных планов? Да ну ко всем чертям, представлять, еще заикаться начну. — А он ведь придет за мной, Билли, придет. И ты кровью своей захлебнешься! — стараясь, чтобы вид мой не был похож, как у бредущего на эшафот смертника, уверенно отвечаю я. Планы Уотерса для меня давно уже не секрет, чтобы привести к неконтролируемой панике или обмороку. Мужик только ухмыляется. — Я буду его ждать. Твоего братца облапошить никогда не составляло особого труда. Конечно, было бы легче пристрелить его из-за угла, но он, сука, все время где-то прячется и ни х*я его не поймать. Так что пришлось ловить на живца, — Билли с премерзкой усмешкой ощупал мое тело, задержавшись на мягком месте. — Сладкого такого... — Однако, когда последний раз ты пытался его подставить, то оказался в тюрьме на долгих десять лет, Билли, — протянула я и подалась чуть вперед, прищурив глаза, добавив шепотом, — или, как там тебя, Беслан? Что? — пришла моя очередь ухмыляться, ощутив, что на какую-то долю секунды этот ублюдок впал в растерянность. — Думал, что мы не знали об этом? Ты теперь босс, да? Чувствуешь себя на коне? Только как был ты шестеркой, так и остался. Сперва прогибался под недовольных, а теперь под безупречных. И ничего в твоей жизни не поменялось. А теперь начинай со мной спорить. — Дразнишь меня, сучка? — катнув желваками по скулам, недобро прошипел он. — Только не забывай, что ты, может, и нужна пока что живой, но вот насчет того, чтобы в полном комплекте и здоровой, это уже другой вопрос. Сиди тихо и будь паинькой, иначе я тебе что-нибудь отрежу, пальчик, например. Или отдам по кругу, мужиков тут много, — я понимаю, что Уотерс меня просто пугает, но сердце загромыхало так, словно колотили в большой барабан, и, кажется, решило проломить мне ребра, подобно тарану. — Не отдашь! А знаешь, почему? Вряд ли ты станешь портить хороший товар, Билли. Лучше бы ты сидел тихо и не высовывался, потому что теперь Алекса ничто не остановит, пока он не пустит тебе пулю в лоб. И это еще в лучшем случае! — Заткнись, сука, — прошипел Билли, побледнев до синевы. — Я не пожалел ничего, чтобы выманить его на свою территорию, сюда, где у него не будет поддержки армии бесстрашных и здесь он ничего не сможет со мной сделать. А вот тебе легкой смерти я не гарантирую! — А что будет, Уотерс, если твои стервятники узнают, что их босс — бывший бесстрашный, один из тех, кого они ненавидят всеми фибрами души? А? Долго ты проживешь после того, как они узнают, что их главарь так любит Бесстрашие, что сам хотел стать лидером этой фракции? Билли всего лишь долю секунды сверлил меня взглядом дохлой рыбы, а потом неожиданно схватил за горло. — Попробуй только открыть свой поганый рот, и я клянусь, ты его не скоро закроешь, потому что у тебя там поселится чужой член... — Оставь ее, — раздался спокойный низкий голос у меня за спиной. Рука с моего горла исчезла так неожиданно, что я чуть не упала, и ощутила около своего уха теплое дыхание. — А тебе лучше бы говорить только по делу. Если хочешь остаться в живых, — помутневшее сознание фиксирует, что этот кто-то схватил меня за локоть уверенной хваткой и потащил к месту моего заключения довольно споро. — Если будешь вести себя тихо, мне не придется тебя наказывать. Думаю тебя уже просветили на этот счет. Втолкнув меня в клетку, Зейн, а это, как я поняла, был именно он, не позволив себя разглядеть, быстренько ретировался. Немного оправившись от пережитого, я, прислонившись к стенке камеры и посматривая на сжавшуюся в комок Танию, стала перебирать свои мысли. Билли, конечно, особенно не напугаешь, тут он на своей территории и чувствует себя богом, в окружении таких же крыс как и он сам. Но и язык, пожалуй, стоит прикусить, ох, как не понравился мне взгляд Билли, в котором застыло абсолютное безумие, замешанное на... страхе, кажется. О, да, я успела заметить в его мыслях, как он боится моего брата, а значит... Надо подумать, как это использовать. Вот только теперь у него прибавилось весомых поводов от меня избавиться... Пока я нужна Зейну, он меня не тронет, конечно, да и товар, как он сам сказал, я хороший. Господи… я — товар?! Под ложечкой особенно неприятно заныло и тревожный толчок изнутри расплескал до того момента тщательно сдерживаемую панику наружу, вгоняя в ледяную дрожь. Черт! Бл*дь! Караул! Боже мой, Риз… Счастье мое, милый, любимый, родненький, заинька, лапочка… Вытащи меня отсюда!* * *
О-о, да! Стервятники, видимо, знают толк в ломке невольников. Лежать на жесткой полке настоящая пытка, как ни повернись. И кормят отвратительно, какой-то клейкой баландой, которую лучше есть с закрытыми глазами. Мда, это тебе не жареная птичка от Риза, или сладкая земляничка… Разбаловал он меня, определенно, пока бродили по застенью. Где силы-то теперь черпать? Хорошо, хоть воды дают в избытке. И не трогают. Даже Уотерс не спешит навязать свое «очаровательное» общество. Охранники, конечно, ядовито скалятся, взбешенные тем, что у них тут аж целых две девки и ни одну нельзя попользовать в свое удовольствие, но лапы не тянут. Боятся последствий. А я развлекаю себе тем, что копаюсь в чужих головах, выуживая информацию, и огрызаюсь, стоит только какой наглой роже зависнуть возле моей решетки с глумливыми намерениями, награждая их самым недобрым из своих взглядов. Боже ты мой, так и озвереть недолго! Еще эта клетка… несомненно, клаустрофобия не за горами. В ожидании хоть чего-нибудь, время тянется ужасающе медленно и я даже обрадовалась, когда в гулкой пустоте помещения, послышались незнакомые, уверенные шаги и через минуту по ту сторону решетки, появился мужчина. Высокий, с неестественно красивыми чертами лица, что выдавало в нем безупречного. Зейн. Интересно, он надеялся потрепать мне нервы, выдержав паузу в целую неделю, мимолетно появившись только лишь для того, чтобы избавить меня от общества Билли? В прошлую нашу встречу, я не успела его толком рассмотреть и теперь решила не отказывать себе в такой малости. Он же, в свою очередь, внимательно разглядывал меня, словно пытаясь прощупать взглядом, что я непроизвольно стала закрываться еще сильнее, выстраивая вокруг невидимые блоки. Мужчина нахмурился, явно не обрадованный тем, что у него не получается узнать моих мыслеформ. — Решили во мне дыру прожечь глазами? — не удержалась я. Какая ж надменная рожа! Неприятно, когда тебя разглядывают, словно препарированную лягушку. — Всего лишь пытаюсь понять, что он мог найти в такой примитивной особи, как ты? — невозмутимость безупречного прямо-таки зашкаливала. — А что, моя неземная красота уже не в счет? — небрежно пожав плечами, как можно спокойнее спросила я с печалью, взяв себя в руки и немного распуская защиту, давая ему почувствовать свои эмоции и страхи. Бросаться на меня, убивать или резать, он явно не собирался. — Давайте не будем ходить вокруг да около, так что вам нужно, Зейн? — Насколько я понимаю, тебя уже проинформировали об этом, — ровным баритоном ответил мужчина, мимолетно оглянувшись на Танию. — Но я все же объясню. Я хочу вернуться на планету вместе со своими сородичами. И Дей Идрис поможет мне в этом. И ты убедишь его сотрудничать со мной, в противном случае тебе придется расстаться с жизнью. Он предал нас, может предать и вас... — Почему именно он? — проигнорировав последнее заявление, интересуюсь я, покладисто складывая на коленках ладошки. Зейн подходит совсем близко к разделяющей нас решетке, взгляд у безупречного прямой, холодный и чуть любопытный. — Странно, что он не рассказал тебе об этом. Ему не место среди примитивных, Дей должен выполнить свой долг. — Что это за долг, вы, конечно же, не скажете? Я права? — Зейн слегка ухмыляется, почувствовав мое волнение за Риза, видимо, считая, что нашел уязвимое место. Доволен. Радуйся, ублюдок, пока можешь. — Почему же? Хотя я думал, что благодаря тем отношениям, которые вас связывают, он во многом тебя просветит. Дей Идрис — сын главы нашего клана и лидер по праву рождения. Он должен занять среди безупречных предначертанное ему место. — А вам не кажется, что у Дея есть весомые причины, чтобы не возвращаться и не вставать во главе вашего клана? — Ему придется их пересмотреть, для этого-то ты тут и находишься. Если он хочет сохранить жизнь своей примитивной самки, он пойдет на мои условия. В душе зародилось то самое паршивое ощущение, когда тебя, как марионетку пытаются подергать за веревочки и заставить плясать под чужую дудку, давая таким образом понять, что от тебя совершенно ничего не зависит и выход только один. По спине поползли мурашки. Нервы разыгрывались, не поддаваясь на уговоры разума. Да черта с два! — Для чего? Чтобы дать безупречным возможность уничтожить нас? — подняв на него глаза, я стараюсь не сорваться на крик, а выдерживать спокойный, вежливый тон, не давая ему повода для воздействия. Никакой агрессии, ничего такого, что может спровоцировать его. Еще не время. Внутри все клокочет от ярости, не находя выхода, но когда выплеснется… — Сколько лет мы ведем с вами борьбу, Зейн?! Сколько погибло людей, пока вы играли нами, как солдатиками, против недовольных?! Вы нападаете на наши полигоны, проникаете в город, подбрасывая свои приборы, вызывающие агрессию, устраиваете диверсии, в которых гибнут не только бесстрашные, но и мирное население! Вы не даете нам спокойно жить и не желаете мирно сосуществовать! И я знаю, что сейчас вы не можете нас уничтожить, как это сделали с воздушным полигоном, иначе бы давно прислали свои анигиляторы. И как я понимаю, что раз вам так нужен Дей Идрис, все дело в нем, правда? Так с чего же вы решили, что я стану сотрудничать, тем самым помогая безупречным разрушить все то, что мне дорого? — Бесстрашным нечем противостоять нашим высоким технологиям и полностью укомплектованной совершенной армии. Безупречные всегда были на много шагов впереди вас, но нам не нужно уничтожать город, — сложив на груди руки, он приваливается плечом к решетке. Наверное, разговор стал его занимать, но голос остается практически безэмоциональный — словно он уставший взрослый, который терпеливо пытается объяснить неразумному ребенку, как неправильно его поведение. — Мы можем предоставить бесстрашным выбор и договориться. — Но этот уговор будет явно не в нашу пользу, потому что вы считаете себя совершеннее нас. Что вы хотите? Занять наше место? Отнять у людей то, что они выстраивали долгие десятилетия? Наши лидеры не пойдут у вас на поводу! Зейн, вы столько времени наблюдали и изучали нас, но так и не смогли постичь того, что бесстрашные всегда противостояли агрессорам и захватчикам, и не отступаются от своих принципов. — Все что было до сих пор, это всего лишь игра, и вы живы только потому, что мы этого хотели! — презрительно выплюнул он, сощурив холодные глаза. — Вы слишком слабы, погрязли в своих эмоциях, позволяя вашему несовершенному мозгу диктовать условия жизни, подчиняясь низменным инстинктам и чувствам. Даже сейчас ты пытаешься спорить со мной, повышая голос, хотя у тебя нет никаких аргументов в свою пользу, и все только потому, что ты привыкла кичиться своим положением, дочь лидера Бесстрашия, так ведь? — нехорошо проговорил безупречный и уголок его верхней губы пополз вверх в надменной усмешке. — ЧТО? — вскрикнула удрученно Тания, все это время прислушивающаяся к нашему разговору, подскочив к своей решетке. — Что он сказал? Ты лидерская дочь? — Зейн посмотрел на нее и девушка заметно съежилась, испугавшись, что теперь последует воздействие, но он только подтвердил свои слова. — Да, это его дочь. Лусия Эванс. И Дей, предпочел ее тебе, — насмешка и в голосе, и во взгляде, выдает презрение мужчины к «примитивной». Начинает бесить такая характеристика, определенно. А у Тании теперь появилась мнимая виновница всех собственных несчастий, которую можно всласть поненавидеть. Замечательно! Может, он специально нас стравить решил, чтобы мы не смогли сплотиться против него? — Что ты хочешь этим сказать? — призвав на помощь всю свою невозмутимость, спокойно смотрю в глаза безупречному. — То, что я лидерская дочь, ничего не значит! Моему отцу, как никому известно, что разумно пожертвовать одной жизнью, чтобы сохранить остальные. В этом случае, шантаж бесполезен, — качаю я головой и, дернув плечиком, якобы от страха, с удовольствием мысленно представляю себе, как бы отец своими ручищами открутил Зейну голову… — Я так не думаю. Но всегда остается несколько вариантов развития событий и я их учитываю. Я слишком хорошо знаю Дея, и уверен, что он придет за тобой. Он слишком долго пробыл здесь, чтобы растерять все способности, которые дает кибернетизация, оставив самые элементарные, поэтому не составило труда понять, что он сделает то, о чем я его попрошу, ради спасения твоей никчемной жизни. Безупречные должны вернуть себе утерянную двести лет назад планету, и если так вышло, что эту нишу занял более низший, примитивный вид, отчего мы должны это терпеть? Те из вас, которые могут быть полезны - останутся, а те, кто посмеет сопротивляться - будут уничтожены. Это обычная практика, слабый подчиняется сильному, ты разве не знала? — Вы такие сильные, что ты сейчас гоняешься за одним единственным человеком, потому что без него ты ничто? — вне себя от злости, я пытаюсь конечно контролировать эмоции, но получается хреново. — Дей спутал нам все планы, это правда. Всегда неприятно, когда среди своих заводится предатель, но мы не варвары и не убийцы. Мы всегда готовы предоставить выбор, иначе сейчас вот этой самки напротив уже не было бы. Я лишь радею за выживание своего вида, чем это плохо? И не собираюсь препятствовать тебе сохранять жизнь твоему виду, просто на данный момент, преимущество на нашей стороне... Демарш Дея всего лишь детская выходка, и для того, чтобы он понял, что был неправ, нужно его немного... подтолкнуть. — И, стало быть, главная роль в подталкивании предоставляется мне? — Не думай о себе слишком много, примитивная, — гадко ухмыльнулся Зейн. — Ты всего лишь один из способов влияния на Дея. Думаю, что чем их больше, тем лучше, так ведь? Самое главное, что я его нашел, я знаю как он выглядит и у меня две самки, которыми он явно дорожит. Он набрался от вас всякой ерунды, в нем столько чести, благородства, нравственности, самопожертвования… И чем больше примитивных эмоций в человеке, тем проще им управлять. Хочешь, проверим? Насколько ты самоотверженна? — медленно развернувшись на пол корпуса к Тании, еденько проговорил Зейн. Ох, не нравится мне это! В голове заметались подозрительные предположения, что я была права в том, что он захочет воздействовать на девушку в отместку мне. Вот только почему он сперва не попробовал провернуть этого со мной? — Ты так спокойна и не даешь волю эмоциям лишь потому, что дело касалось тебя. А если речь пойдет о чужой жизни? Сможешь ли ты сохранить свое хладнокровие, или бросишься спасать совершенно постороннего тебе человека, просто потому, что он страдает? — холодно говорит мужчина, не сводя глаз с замершей девушки, начавшей испуганно оглядываться по сторонам, будто что-то там видит. А потом она шарахается в угол клетки, крича от ужаса так, что я вся немедленно покрылась бисером холодного пота. — Нет… нет, пожалуйста! Не надо! А-а-а! — вжимаясь в стену, бессвязно кричала девушка, отбиваясь от чего-то невидимого. Змеи… он снова ее травит змеями… Кровь ухнула в виски, а сердце скакало по маршруту пятки-горло, ни на мгновение не задерживаясь на своём законном месте. Безысходность, острое сочувствие, боль… я не сдерживаюсь, затыкаю уши руками, понимая, что расчет у Зейна верный и будь другой расклад, сделала бы все, что угодно, только чтобы больше не слышать таких душераздирающих криков. — Что ты с ней делаешь? Хватит! Не надо… остановись! — врезав по проклятым решеткам ногой, заорала я. Сердце вновь то забывает, как биться, то колотится в бешеном ритме. Не остановится же, урод, будет мучить! А попробуй я закрыть ее блоком — выдам себя со всеми потрохами. — Вот видишь, эмоции мешают вам отстаивать свои же собственные принципы, контролировать свою жизнь и действия, которые вы совершаете. Вы готовы пойти на любые уступки, если последствия ваших решений будут отражаться на ком-то другом, — проговорил он, равнодушно наблюдая, как на полу камеры, воя от боли и ужаса, бьется его жертва. — Ваше сопротивление неизбежно становится бессмысленным, когда речь заходит о жертве, которую вы не готовы принести, потому что ваши слабости не позволяют вам этого. — Ах ты еб*нный х*есос! — сорвалась я, выплеснув любимое выраженице своих братьев. Но ведь это то, что было ему нужно, верно? Гнев заволакивает голову и только неимоверным усилием воли, мне удается загнать эмоции вглубь. — Справился с беззащитной девчонкой, у которой и возможности нет, дать тебе отпор? Оставь ее в покое, урод, и, если ты такой смелый, зайди сюда и попробуй сделать со мной, что хочешь. Я убью тебя, ублюдок! — зашипела я злобно, как загнанная в угол кошка, добавив еще пару неприличных выражений, совершенно не присущим вежливым и милым девушкам, которую я доселе из себя корчила. Может и правда просчитается и зайдет? Он оборачивается, снова возвращаясь к моей решетке, смотрит на меня, заложив руки за спину. Ноздри носа раздуваются и желваки прокатили по безупречно вылепленным, гладко выбритым скулам. За его спиной успокаиваются судорожные рыдания Тании, делаясь тише. Девушка постепенно приходила в себя. — Это даже интересно! Ты грозишь мне? Оглянись вокруг, ты полностью в моих руках, безоружная, беспомощная, запертая в клетке, в которой так душно. Сердце замерло, пропуская удары. Затем, будто желая восполнить упущенное, заколотилось с удвоенной силой. Дыхание перехватило. Меня всю передернуло, бр-р-р, потому что я действительно боюсь задохнуться и это один из моих страхов, но чтобы Зейн ничего не заподозрил, пришлось быть достаточно правдоподобной, тщательно контролируя те мысли, которые ему позволено сканировать. Заметно вздрогнув от ожидания, я отмерла, смерила его суровым взглядом и вопросительно вздернула бровь. Да ну его на хуй, церемониться еще с ним… И тут же почувствовала, как что-то невидимое начинает стягивать мое горло. Я не могу дышать почему-то. Не могу и все. Пальцы впиваются в собственную кожу на шее, царапают, пытаясь нащупать то, что не дает дышать. Сердце не просто долбит в ушах, а поселилась в голове. Воздействие несильное, но подкатившая паника мешает удерживать блок приоткрытым и все силы уходят на то, чтобы не закрыться полностью и не выдать себя. Делаю вдох, но захожусь страшным хрипом — горло продолжает сдавливать и легкие ломит от нехватки воздуха. В глазах потемнело, из-под ног уходила опора. Грохнувшись на пол, я хватаю исчезающий воздух ртом и, казалось, вся жизнь успела пронестись перед глазами, а сердце выскочить из груди и вернуться на место за те ничтожные секунды, пока мое горло сдавливало и сдавливало. Дыши осторожно, считай пульс и вдыхай-выдыхай… Воздуха сколько угодно, это все иллюзия и если не паниковать, то и не задохнешься. Еще чуть-чуть… Трахеи жадно саднит, между ребрами, словно раскаленной палкой проткнули, но я медленно втягиваю воздух и задерживаю дыхание, насколько это выйдет возможно, обращаясь в слух. И очень вовремя. — Ты же ее убьешь… — вскрикнула Тания, от души пожалев меня. Зейн же не удостоил девушку каким-либо ответом, но хватка на горле ослабела. Видимо, на первый раз он решил, что достаточно продемонстрировал свои способности. Выгнав усилием воли из головы всю ярость, я принимаюсь источать жуткий ужас и покорнейшее смирение, дрожащей медузой перебираясь с пола на нары, продолжая как следует похрипывать и кашлять. Кажется, Зейн остался довольным произведенным эффектом и просто свалил, выдав напоследок что-то нравоучительное. Вот и ладненько, проваливай, урод, а мы, пока есть передышка, будем думать, как бы вытащить себя из этого пи*деца. Местным гостеприимством я сыта по горло!* * *
До самой ночи, я провалялась, почти не двигаясь, тяжело дыша и изредка только вздрагивая, как от электрических разрядов и все еще хрипя — в горле продолжало гореть и саднить. Перепуганная моим поведением Тания все пыталась дозваться меня, расспросить, даже утешить, твердя как мантру, что больше не стоит злить Зейна. Ну да, не стоит, а мне, значит, спокойно нужно было наблюдать, как ее мучают? Я слышу, как она беззвучно плачет, уткнувшись в скудный матрас лицом, чтобы заглушить всхлипы и так хотелось орать и крушить все вокруг, от этого непроглядного отчаяния. И под ложечкой тоскливо завывает. Риз, забери меня отсюда, пожалуйста, мне так плохо… Обхватив себя за плечи, пытаясь унять нервную дрожь, я ощущаю, что воздух стал немножко прохладнее. Здесь душно, но не как обычно! Из мыслеформ охранников удалось узнать, что мы заперты в переделанном под клеть для живого товара, трюме передвижной мобильной базы, которые раньше использовали недовольные. А что, хитро — с включенным индивидуальным защитным полем ее не обнаружишь, и в любой момент лагерь можно снять с места и переместить. Поэтому-то никогда и не удается определить точное местонахождение стервятников. — Эй, ты в порядке? — подозрительно поинтересовалась кочевница, прислушиваясь и чуть ли не пытаясь протиснуться сквозь прутья арматурин, когда я в очередной раз начинаю задыхаться. — Да что с тобой? Тебе плохо? — вскрикивает она и затихает, настороженно приглядываясь, а наступившую тишину наполняет только мое отчаянное сопение и хриплое дыхание. — Лусия, да ответь же ты! — Да заткнешься ты уже, за*бала вопить! — минут через пять, что я стратегически отмалчивалась на все расспросы кочевницы, прорезался голос задремавшего было охранника, заступившего охранять пленниц в ночь. — Ей плохо, она задыхается. Поднял бы жопу ленивую и проверил, — тут же отбивает обеспокоенная не на шутку Тания. — Тьфу, бл*дь, если щас подойду, то всем тогда ох*енно будет, а еще раз завизжишь, я тебе рот найду чем заткнуть, — пообещал мужик, но все же задницу поднял, чтобы проверить, намереваясь нам выдать наказания полной ложкой за нарушенный покой. — Ну, чего тут за х*йня, никак соскучились? Так я не прочь развлечься, хочешь? — глумливо предложил стервятник от щедрот своих, но увидев меня, осекся. — Эй, девка, ты че? Какого хера с ней? У него аж глаза округляются, видя, как я давлюсь и захлебываюсь, выгибаясь в позвоночнике до хруста, и скатываюсь на пол с нар. Рядом жалко звякает задетая рукой железная миска, похожая на собачью, из которой тут весьма паршивенько кормят пленных. Пытаюсь вздохнуть, урывками хватая ртом воздух, лоб покрывается испариной. Немного пометавшись, надрывно всхрипнув последний раз и, дернувшись в конвульсиях, затихаю. Тишина. — Да что за нахуй происходит? — совсем растерялся охранник, оглядывая замершее на полу тело. Выглядела я, кстати, в его мыслеобразах, совершенно скверно. Приближается вплотную к камере, но не спешит открывать, просто смотрит внимательно, пытаясь разглядеть, как я вдыхаю. — Чего ты стоишь, придурок, она сейчас умрет, думаешь тебя наградят за это? — всерьез негодует Тания и добавляет стервятнику, как серпом по яйцам. — Вашему главному лидерская дочь живая нужна! Дверь камеры тихонько скрипнула. Ага, испугался, сука, что я загнусь, а ума-то не хватает позвать на помощь, или хотя бы доложить о случившемся! Не ждет ничего дурного от девки, а зря, очень зря! Это хорошо, это правильно, ведь пленницы тут очень ценные. Осторожные шаги. Давай-давай, ближе… Только не дергаться, спокойно лежать, расслабив мышцы и не вздрогнуть, когда он зайдет и прикоснется, нащупывая пульс… Спокойно, все в порядке, просто лежи и жди, иначе никуда отсюда не вырвешься, если сейчас хоть капельку вздрогнешь или выдашь себя, то так и останешься в этой клетке, как животное. Спокойно! Нервы ни к черту, но выбора-то нет. Но вместо того, чтобы потрогать мой пульс, охранник зачем-то ухватил меня за плечо. Наверное, хотел развернуть к себе, но мои рефлексы срабатывают отменно — быстро раскрутившись в его сторону и ухватив рукой тяжелую миску, со всей дури обрушиваю ее на голову склонившегося стервятника. Бах! Подсечка по ногам и мужик брыкается на пол, инстинктивно схватившись руками за разбитый лоб. Больно, урод? Рожа у него вся перекошенная, из рассечения на голове зачастила ручейком кровь. Вскочив на ноги, бесцеремонно луплю берцем под дых, вышибая дыхание и не давая возможности приподняться, и следом же по голове, отправив его в нокаут. Тания ахает, потом вскрикивает, но тут же стискивая ладонью рот, чтобы не услышали, хотя и до этого, на шум никто и не заглядывал. Крупная дрожь от хлынувшего в кровь адреналина, пробивает все тело, от гнева распирает сердце и сводит челюсти. Плевать на все. Мне даже не страшно. Как-то вот вообще никак. Я просто на автомате дергаю с ремня нож этого ублюдка и перерезаю глотку горе-охранника. Кровь хлынула фонтаном, заливая прорезиненный пол под ногами. Неужели удача отвернула от нас задницу, черт подери! Боже, какая слабость, колени подкашиваются просто. И мутит от запаха крови… Переборов резкую дурноту, я облокачиваюсь спиной на стену, медленно сморгнув и постепенно приходя в себя. После всплеска энергии, накатила странная апатия; хотелось растечься по полу и не двигаться ближайшие несколько дней, но вместо этого присаживаюсь рядом с безжизненным телом, обложив сдохшего гада матом, забираю пистолет и быстро охлопываю карманы, найдя электронные ключи от камер. — Так ты специально… А что дальше, как мы отсюда выберемся? — свистящим шепотом, скептически интересуется кочевница, но глазищи в надежде на свободу воодушевленно сияют. — Как-как, ногами. Надоело в клетке сидеть. А ты против? — бурчу я, отпирая ее камеру. — Мы даже не знаем, сколько их тут и где находимся? Стой, надо взять воду, хрен знает, где ближайший водоем будет. Ну вот, уже лучше. Ворчит, но соображает. — Ночью нас охраняют по одному, еще двое внутри, но они, скорее всего, спят. Самое главное сейчас бесшумно выбраться отсюда и бежать как можно дальше, чтобы Зейн не мог нас почувствовать. А там уж как-нибудь сориентируемся, — тихонечко разъясняю девушке, крадясь к выходу из трюма и тщательно прислушиваясь к тому, что происходит снаружи. С дверью пришлось повозиться, чтобы осторожно сдвинуть и не привлечь к себе внимание скрипом. Отвоевав маленькую щелочку, ровно столько, чтобы можно было протиснуться, мы оказываемся в переднем кормовом отсеке. Кажется, и правда, никого нет, только парочка стервятников дрыхнут в соседнем помещении. У центра управления пусто. Вот и славно, можно отключить защиту силового поля. Весь путь до основной двери, мы провели на надрыве нервов и сердец, каждую секунду ожидая оклика, или вдруг кого нелегкая вынесет — еще хуже, Зейн услышит, но удачно добираемся незамеченными, вышмыгиваем тенями на улицу и прижимаемся к огромному борту базы. Темно, неподалеку дотлевают костры, возле которых притулилась занятая собой охрана внешнего периметра, и, очень надеюсь, что нас они не заметят. Во вспотевшее лицо швыряет прохладный, ночной ветерок, и приступ головокружения не заставляет себя ждать. Огромное, иссиня черное полотно, сплошь усыпано крупными, яркими звездами — что может быть прекраснее?! А я не могу надышаться и жадно хватаю свежий воздух, уперевшись руками в коленки, только б не сползти на землю, как Тания. Бедная, сколько ж она в той духоте просидела? Ничего, главное выбраться. Правда, из оружия у нас только нож и пистолет с одной обоймой. Не густо. Совсем, бл*дь, не густо! Лагерь, кстати говоря, не впечатляет. Грубо сколоченные из барахла и дерева навесы да времянки, больше походят на обычную стоянку кочевников. На это, видимо, и весь расчет. А вот сколько у них баз, не разобрать — все скрыты полями. Только чуть слышный гул и отбрасываемые покатые черные тени, выдают их в тусклом отблеске луны. Под ногами то ли рассохшаяся странная рыжая земля, то ли песок вперемешку с глиной, и насколько получается разглядеть местность — вокруг пустошь. Это не просто плохо, а по-настоящему паршиво, нам ведь и укрыться негде! Плюхнувшись на живот, я жестом зову Танию следом, но она дергает меня останавливая. — Подожди, — шепчет девушка мне в ухо, — у них есть машины, видишь, за навесом. Давай одну возьмем, на своих двоих мы много не набегаем. — Хорошо бы, конечно, но у нас нет ключей. — А это уж мне предоставь, — и на изможденном, с заострившимися скулами лице, пролегла тень улыбки. — Бьюсь об заклад, в ваших фракциях не учат, как угонять тачки. А там всего-то, проводки замкнуть нужно. Давай, двигаем туда. В другое время я, может, и повыделывалась бы, что, мол, воровать нехорошо, но вот точно не сейчас. Поэтому шустренько ползу за ней. Тания оглядывает весь имеющийся автопарк из шести стареньких фургонов, осторожно проверяет дверцы, пока крайняя не щелкает открывшись. Влезает внутрь. Мда, а воришка-то из нее ничего. Вон как бесшумно двигается. — Топлива почти полный бак, давай, забирайся, — почти одними губами, проговорила она, пока приглядываю за охраной, но я только показываю ей нож и крадусь под соседние машины. Погоня обязательно будет, как пить дать… Вот только пусть сперва колеса дырявые заменят. И нам фора! С удовольствием напаскудив уродам, я забираюсь рядом с ней в фургон. Девушка уже во всю орудует с выдранными из-под руля проводами, ворча себе под нос, — ну же, чееерт… нихрена не видно. Какой же… ага… не, не этот… — Давай шустрее, — шиплю я, — пока кого-нибудь не дернуло осмотреть периметр. — Да щас, подожди, умная такая, да? — мотор чихнул и замолк, что я вздрогнула, хватаясь за ствол. Услышат, fuck, придется отстреливаться. Но вопреки моим ожиданиям, через пару секунд машина исправно заводится, рыкнув на всю округу. Охрана подскочила, бросаясь к стоянке. Тания выворачивает руль так, что колеса проворачиваются, поднимая вверх столбы пыли и песка, и давит педаль газа до упора, чуть не размазав одного из неудачно выскочивших наперерез стервятников, после чего мы уносимся вперед, рассекая светом фар темноту. — Да пошли вы, гондоны ср*ные! — завизжала кочевница, намертво вцепившись в руль. И на ее лице, я впервые вижу открытую и чрезвычайно довольную улыбку, что сама растянула рот до ушей. Твою ж мать, срань господня, мы сделали это! — Попробуйте нас догнать, олухи! А ты ничего, даже несмотря на то что из бесстрашных, — вдруг выдала она, решив подколоть, снова лихо выворачивая машину. — Да ты тоже ничего, хоть и воровка, — не осталась я в долгу. — Ага, воровка. А кто недавно пришил охранника и увел у него ствол? — язвит девушка. Вслед тут же бьет автоматная очередь, пробив задние дверцы фургона. Вокруг вспыхнули огни, мечутся охранники, стоит страшный ор, а нам весело. Да фигня, бояться всласть потом будем, а сейчас нужно удирать во все лопатки, пока горючка не закончится, что мы и делаем. Конечно, они очухаются и вышлют погоню, но мы уже прилично оторвемся. А там что-нибудь придумаем. «Риз, — собравшись с духом, позвала я, надеясь, что он не спит. — Риз, ответь мне, пожалуйста. Давай же, ангел-хранитель ты мой, счастье мое, мне так нужно, чтобы ты меня услышал! Риз!»