Дей
— Вииин! — крикнула Люси, когда мы оказались в городе. — Притормози у железки, мы с рекрутом поедем на поезде… Все бесстрашные, что были в драгстере, синхронно посмотрели на меня, дружно подумав, что девушка спятила. — Ты уверена? — настороженно поглядывая на меня, спрашивает командир отряда. — Что-то мне подсказывает, что это плохая идея. — Значит так, — отчеканила Лусия, и в ее голосе явно проглядываются лидерские нотки. — Лидер Эванс велел доставить этого человека в штаб-квартиру не в качестве арестованного, а как будущего новобранца. Риз спас мне жизнь, рисковал собой и как никто показал, что он достоин нашей инициации. Так что мы запрыгнем на поезд, и войдем в штаб-квартиру как неофиты. Это понятно? Она прекрасна. Воинствующий вид, полыхающий взгляд, а в голосе столько стали, что кажется глаза блеснут сейчас серебряным отливом. Я усмехнулся. Ни один человек, сколько я себя помню, не стоял за меня горой так, как это делает она. И в то же время… Бесстрашные не решаются спорить с ней, и бронированная машина останавливается у железнодорожного полотна. Пахнуло непередаваемым ароматом то ли машинного масла, то ли чуть нагретого солнцем железнодорожного покрытия. Люси стоит, обняв себя за плечи, и всматривается в даль, а во мне идет нешуточная борьба — я знаю из-за чего она так сильно переживает. Почти в тот самый момент, когда мы с ней оказались среди Бесстрашных, я понял, что случилось с ее парнем. Она тоже поняла, я увидел это. Не решившись прямо говорить при всех, Люси отвела командира в хвост машины и расспросила обо всем, что случилось во фракции, пока ее не было. — … нашли в Яме… в себя не приходит… очень плох… — долетало до меня. В мыслях Бесстрашных я четко увидел, что ее парня зовут Джай Гилмор, в некоторых образах даже смог разглядеть его внешность. Да, он определенно хорош собой, выглядит как настоящий Бесстрашный. Неудивительно, что Люси любит его. Но сейчас ее больше всего тревожило то, что парень находится в лазарете и его жизнь висит на волоске. Мне так хочется обнять ее, поддержать, но я знаю, что она не позволит. — Люси, — начал было я и хотел подойти к ней, но девушка кивнула в сторону, откуда раздался протяжный гудок. — Поезд. Не зевай. Состав несется на нас огромной махиной, так что я даже сначала не совсем понял, что от меня требуется, хотя точно знал, что необходимо запрыгнуть в вагон практически на полном ходу. Я видел как это делают Бесстрашные, и казалось что данное действо выходит у них легко и непринужденно. На деле же оказалось, что поезд мчится с огромной скоростью и буквально за несколько секунд пока я приходил в себя, он уже пролетел мимо меня почти весь. — Ну же, Риз, давай, иначе все пропустишь! — кричит мне Люси, перекрикивая шум колес. Я побежал так быстро, как только мог, и вот уже приметил поручень, за который нужно зацепиться, чтобы подтянуть свое тело в вагон. Рывок, пальцы цепляются за металлическую ручку… и срываются — не рассчитал силу — и, потеряв равновесие, чуть было не грохнулся прямо на гальку, но смог удержаться и даже не сильно снизить темп. — Давай еще немного! — кричит Бесстрашная, а до конца моста осталось всего несколько шагов. Я рванулся еще раз, теперь уже примерно представляя что нужно сделать, и вцепился-таки в поручень. Тело рвануло назад, но я удержался и, подтянувшись, залез в вагон отдуваясь. — Как вы это делаете? — пытаясь выровнять дыхание, спрашиваю отметив, что девушка даже не особенно и запыхалась. — Недюжинная сила нужна, чтобы так прыгать! Сколько же людей способны забраться в вагон на ходу без подготовки? — На самом деле… — Люси прошла вглубь вагона и, смущенно улыбнувшись, опустилась на пол. — Перед неофитами состав почти полностью притормаживает. Прости, я устроила тебе небольшой экзамен, ты не струсил, молодец, — она все это проговорила каким-то потерянным голосом, почти без эмоций. Я сел рядом и покосился в ее сторону. — Не смотри на меня так. — Как — так? — Выжидательно. Ты ведь уже знаешь, да? Успел покопаться в головах? — я не понимаю, что она от меня хочет. Знаю, что использовать сканирование для выявления личной информации у нас считается позорным, но в случае с Люси ничего не могу поделать с собой. Я не мог не узнать про ее парня, и теперь не знаю что ответить ей. — Ладно не сопи, просто… Дай слово, что не будешь это делать. Пожалуйста, не надо. Риз, мне нереально тяжело, а ты еще и добавляешь… проблем. — Люси, прости меня. Меньше всего я хотел бы создавать тебе проблемы, и я клянусь, что не буду пытаться использовать свой дар тебе во вред. Но тогда прошу, ответь мне… Ты действительно так сильно переживаешь из-за этого парня? — Да как ты… не понимаешь?! — крикнула Люси и вскочила на ноги. — Мы выросли вместе! Мы столько пережили! Я… знаю его сколько себя помню! Между нами… связь, проверенная годами! Он всегда подставляет мне плечо и… Он… дорог мне и он часть моей жизни, что тебе еще надо? Доволен? — она отвернулась, будто это признание далось ей с трудом. А мне пришлось подавить желание обнять ее, прижать к себе, чтобы успокоить. Невыносимо видеть, как она плачет, хочется сделать так, чтобы этого никогда не случалось. — Я верю тебе, — тихо говорю я ей в спину. — Только… Знаешь, когда мы с тобой общались детьми, Мию я видел в твоих образах, близнецов. Трейси, Иви, Викторию… А вот Гилморов знаю только потому, что у Алекса друг Кевин Гилмор, и что Аниша, которую ты тоже частенько вспоминала, любила его. Видимо, он успел стать частью твоей жизни, когда мы уже перестали общаться. — Видимо, — пробурчала она. — Какая теперь разница? Он умирает! Умирает, а я… Мало того что ничего не могу сделать, так еще и… шаталась с тобой по лесу все это время! — Не думаю, что ты могла как-то повлиять на ситуацию с Джаем, однако… — я просто не в силах слышать в ее голосе отчаяние. — Я могу помочь, Люси. Я помогу, я понимаю, что этот парень действительно дорог тебе! — я встал и отошел к другой стене вагона, чтобы ее эмоции не мешали рассуждать здраво. — И как же ты можешь помочь? — Ты не забыла кто я? — горькую усмешку подавить не получилось. — Безупречные могут исцелять людей, даже в самых безнадежных случаях. — А… — она приоткрыла рот от удивления. — Разве не от чипа зависят ваши способности? — Нет, — я повернулся и посмотрел в открытую дверь вагона. — Чип только помогает не терять силы при этом. Без него придется восстанавливаться какое-то время. Мне нужно чтобы ты, не привлекая внимания, провела меня в лазарет. Все с ним будет нормально, обещаю. Я уставился на носки своих ботинок и сложил руки на груди. Закрылся. Мда, поза как раз себя выдает. Я пытаюсь, стараюсь всеми возможными силами абстрагироваться, но в груди нарастает и выжигает горячий комок безысходности. Когда Люси ответила мне на поцелуй, я подумал было, что… у нас может что-то быть. Но теперь я вижу, она страдает, и мое присутствие этому причина. Я не могу так поступить с ней, я ведь хочу, чтобы она счастлива была. Пусть даже и не со мной. Девушка опять сползла на пол и беззвучно заплакала. Я чувствую ее смятение, растерянность и тревогу, но не могу помочь ей здесь и сейчас. Очень хочется подойти, но я не делаю этого. Не стоит. Ей будет только тяжелее. — Приготовься, — говорит мне Люси через какое-то время, и я не узнал ее осипший голос. — Сейчас опять будем прыгать. Я выглянул из открытой двери вагона и окинул взглядом разномастную поверхность крыш. — Не думай. Просто прыгай. Оттолкнись только посильнее, — сказала мне девушка и, коротко разбежавшись, буквально взлетела над пропастью в несколько этажей. — Давай Риз! — кричит она мне уже с крыши. — Не медли, хуже будет! Она права, ни о чем не думать, просто оттолкнуться и лететь. Будто это дерево и надо перепрыгнуть с ветки на ветку, с перил на перила… Не думать, просто прыгать. Разбег, прыжок, доли секунды в невесомости и ноги врезаются в шероховатую поверхность крыши, а тело, протащив меня вперед по инерции еще на пару шагов, распласталось на мелкой гальке. — Ну и порядочки у вас, — пробурчал я и заметил, что Люси прячет усмешку. — Что смешного-то? — нахмурился я. — Мне еще ни разу не доводилось прыгать с поездов, идущих на полном ходу. — Пошли, сейчас опять будем прыгать. — Опять? — вот черт возьми! — Да сколько можно! — Не ной, а то подумаю, что ты не хочешь стать Бесстрашным, — скупо улыбнулась Люси, и я понял, что она заметно повеселела после того, как я пообещал помочь ее парню. Ну тоже неплохо. — Да, мамочка, — ехидно ответил я. — Как скажешь. Девушка ведет меня к парапету и тут я понимаю, что нам нужно будет… Да что ж такое! Нужно с крыши прыгнуть прямо в разлом, а там внизу, между прочим, этажей семь, если не десять. — Это что, издевательство какое-то? — А как ты хотел стать бесстрашным, Риз? Это часть инициации, я говорила, что просто не будет. Давай, залезай и прыгай! Я хотел спросить что внизу, но вряд ли она ответит. Явно что-то безопасное, хотя… хрен их знает, может они заставляют своих неофитов в дерьмо прыгать. Черт, черт, черт, десять, бл*дь, этажей! Я вскарабкался на парапет и от вида того, что внизу, стало подташнивать. Голова закружилась и я понял, что если ничего не сделаю, то просто рухну туда вниз головой. Взяв себя в руки, и глубоко вздохнув всей грудью, я сделал шаг в бездну и тело, поддаваясь земной гравитации, полетело вниз и я успел подумать, что если там ничего нет, то меня сейчас переломает всего напрочь… И тогда я вряд ли кому смогу помочь, будучи разобранной котлетой… Но тело сильно ударилось обо что-то пружинистое, и я не сразу понял, что именно. Меня подбросило еще примерно на четверть всего пути, что я уже проделал и когда мне удалось разлепить глаза, оказалось, что я сижу в огромном гамаке и оглядываюсь, пытаясь собрать мысли в кучу, а какой-то парень дергает на себя сетку, опуская ее край. — Как тебя зовут? — задал мне вопрос Бесстрашный, показавшийся очень знакомым. — Риз, — как можно тверже выговорил я, выбираясь из пут. — Ясно, — ответил парень, как мне показалось скептически. — Это тебя Люси притащила? Я не успел ответить, потому что мелькнула серая тень и в сетке, сильно подпрыгнув обратно, оказалась Люси. Парень, вцепившись в канаты, дернул их на себя, высвобождая девушку. — Все нормально у тебя? — спрашивает он Бесстрашную, отряхивая ее от несуществующей пыли. — В какой помойке ты рылась, что тащишь в Яму кого попало? — Этот «кто попало» спас мне жизнь и не раз, — уже заученно повторила Люси. — Так что это не повод для зубоскальства, Эл. Мы в лазарет, — девушка увлекает меня в темноту каменных коридоров, а парень кричит нам вслед. — Вам еще регистрацию проходить, э! — Я в курсе, Итон! Мы успеем! В лазарете пришлось поплутать немного, потому что не сразу было понятно, где лежат особо тяжелые больные. Ведь таких почти нет у Бесстрашных, насколько я понял, регенерация и форма делают свое дело. Первую, кого я увидел в палате, была Сани Гилмор. Женщина выглядела очень уставшей и уже потерявшей всякую надежду. — Сани, — бросилась к ней Люси. — Ну ты как? — О, нашлась еб*ная пропажа, — бесцветным голосом сказала женщина, обнимая Люси, и горько усмехнулась. — Видишь какие дела творятся бл*дские? — и она кивнула на кровать, где безжизненно лежал молодой человек. — Дышит сам, но в себя не приходит. Говорят, что если через неделю не будет улучшения… то его уже и не будет. Систему жизнеобеспечения придется отключить. Слезы покатились из глаз Лусии крупным горохом, и она медленно, будто на каждой ноге у нее было по гире, подошла к кровати. — Ну зачем… зачем… — шепчет она, видимо, имея в виду бои без правил. — Какой же ты дурачок, Гилмор… — она взяла его за руку и зарылась в нее лицом. — Пожалуйста, Джай, видишь, я нашлась… прошу, вернись! Ну что же ты… Она шепчет, так нежно и проникновенно, а у меня сердце разрывается, и горло сжало, не продохнуть. Я видел бесстрашных, они все большие, сильные, настоящие воины, видел и этого парня в мыслеобразах других девиц, его полуусмешку, раздраженно нахмуренные брови, лукавый прищур и понимаю, кому как не ему жить, ведь он настоящий бесстрашный. Медленно подхожу к Люси, чтобы не спровоцировать новый виток эмоций, и слегка приобнимая ее за плечи, прошептал в самое ушко. — Уведи отсюда Сани. Мы же не хотим, чтобы она узнала… Люси повернулась ко мне, закивала, а Сани будто только сейчас заметила меня. — Че это за х*есос? — ревниво спросила она, пристально глядя на меня. — Пойдем, — Люси тянет женщину за локоть в направлении выхода. — Я расскажу тебе, но давай немножко отдохнем. Ладно? Тебе нужно выпить кофе… — Да никуда я не пойду! Что это за парень, Люси? Ты уверена, что его можно тут оставить? — Я уверена. Пойдем, Сани! Я расскажу тебе где я пропадала… — наконец, Сани удалось увести, а я подошел к высокой койке и глубоко вздохнул. Взяв его руку, я совместил точки на наших ладонях. Способность к самовосстановлению и восстановлению других людей тоже досталась мне от безупречных. Она не слабее, чем у тех, у кого есть чип, но электронный носитель позволяет сохранять собственные силы во время восстановления другого объекта. Или человека. На станции без этого нельзя, иначе мы все давно вымерли бы. Я прикрыл глаза, и перед мысленным взором будто бы появилась картинка, подсвеченная в тех местах, где у бесстрашного повреждения. Чувствую, как тело настраивается на его волну, контакт есть, все должно получиться. Представляю, что красные пульсирующие точки постепенно затухают, становятся сначала черными, а потом приобретают нормальный цвет. Повреждения были серьезные, оппонент здорово раскроил ему череп, но теперь хоть он очнется без последствий. На самом деле он пришел бы в себя, никаких необратимых процессов не было, и если бы его отключили, они бы сделали это совершенно зря. Он должен был очнуться сам, я лишь ускорил этот процесс и восстановил его так, что он сможет очнуться почти без последствий. Да и регенерацию бесстрашные на него явно не жалели. Сколько заняло лечение, я не знаю, в такие моменты время течет как-то по-другому. Когда я открыл глаза Джай все еще был без сознания, но рядом стояла Люси и тревожно переводила взгляд с меня на Гилмора. — Он очнется к вечеру. Максимум к утру. Повреждения были серьезные, но он боролся. Как настоящий бесстрашный. Люси снова заплакала, поглаживая бледные щеки Джая, стирая с них свои слезы, а я вышел в коридор. Лечение заняло у меня больше сил, чем я предполагал, поэтому срочно хотелось принять горизонтальное положение, или хотя бы сесть. Сани нашла меня почти уснувшим. Она протянула мне стаканчик с кофе и уставилась на меня мягкими, бархатно-темными глазами, слегка прищурившись. — Спасибо тебе. — За что? — За то, что Люську спас. Что привел ее, бедовую, обратно. Ты, видно, неплохой парень. — Спасибо, — я просто не знал, что еще ответить. — Люська непростая девчонка. Ты тоже не простой. Ты знаешь что… Будь осторожен. Тебе очень трудно придется здесь, я тебе не завидую. Я удивленно уставился на женщину, и хоть пообещал Люси, что не буду этого делать, мне просто стало интересно, что бы это все значило. Ага, понятненько. Она поняла, что я безупречный, поняла, зачем Люси меня привела в лазарет и что я вытащил ее сына. Также ей не нравится, что у ее сына с Лусией отношения, она так и подумала, «отношения», и что было бы лучше, если бы Джай нашел себе девицу попроще. Дальше я смотреть не стал, и так все понятно. — Я слишком долго живу на свете, чтобы купиться на Люськины сказочки. Спасибо тебе, — она, больше ни слова не говоря, встала и направилась в палату, откуда немедленно вышла Лусия. — Жизненные показатели улучшаются, — сообщила она, а следом сразу же нахмурилась. — Как ты сам? — Я нормально. Хотелось бы принять душ и немного выспаться. — Я провожу… — начала было девушка, но я перебил ее. — Поручи меня кому-нибудь и останься. Ты здесь нужнее, а я справлюсь. Поверь. — Ты выглядишь усталым. Трудно пришлось? — Ну, скажем так, потребность по прыжкам я выполнил надолго, — ухмыльнувшись и имея в виду наш путь во фракцию, ответил я. — Но на самом деле, я не хочу мешать тебе, Люси. Я помню все наши договоренности. Я оглядываю ее нежное лицо, губы, которые дарили столько наслаждения и мне приходится изо всех сил сдерживаться, чтобы не погладить ее по щеке. Глаза ее, и так похожие на два глубоких озера, повлажнели и она отвернулась кивнув. — Я вызову сопровождающего. Спасибо тебе, Риз. «Надеюсь, я об этом не пожалею», — невольно подумалось мне, но я промолчал, провожая глазами удаляющуюся девушку, за которую я отдал бы все, в том числе и свою жизнь, не задумываясь.* * *
Чувствую, как прохладные капли барабанят по спине, но дискомфорта никакого не испытываю — бывали у меня в жизни условия и похуже. Других парней в помывочной нет, да и вообще никого в этой части штаб-квартиры, куда меня отвел хмурый бесстрашный, бросающий настороженные взгляды. Помещение, куда он меня привел, расположенное как мне показалось, в подвале, было довольно объемное, но холодное и влажное, старые проржавевшие кровати стояли рядами и на каждой было по комплекту одежды. Что-то вроде общей комнаты, где новобранцы моются, переодеваются и ждут дальнейших указаний. Копаться в голове у сопровождающего я не стал, это слишком накладно — сканировать каждого: во-первых, занимает много времени, во-вторых, отнимает много сил, так что я легко согласился с Люси и придерживаться договоренности не так уж и трудно. Вообще, если бы мне предоставили выбор, никогда я не связывался бы с этими способностями. Можно спокойно прожить не читая ничьих мыслей, но если есть возможность… Так и тянет ею воспользоваться, и приносит это проблем больше, чем выгоды. Я понимаю, что нам лучше держаться друг от друга подальше. Меня тянет к ней безумно и ни за что не получится забыть тех дней, что мы провели в застенье. Я чувствую в ней что-то близкое, невозможно теплое, знакомое и родное, но я должен уйти в сторону, должен! Она так плакала, там в поезде и в лазарете… По нему… И мне остается только одно, надеяться, что она будет счастлива с ним. Вода закончилась как-то внезапно, что и понятно, ведь ее запас не бесконечен, это я задумался и все пропустил. Люси настояла на том, чтобы меня не сажали за решетку, убедила молодого заместителя лидеров, что мне вполне можно доверять. Под свою ответственность, но на самом деле ей сейчас не до меня, и я ее понимаю. После поцелуя в лесу и всего, что произошло потом, она явно чувствовала себя неловко и закрылась от меня полностью, все попытки связаться с ней мысленно натыкались на глухую стену молчания и пустоты. От всех этих мыслей в голове полнейший сумбур, смешанный с разочарованием и тревогой из-за последних новостей — безупречные, вряд ли кто-то другой, уже атакуют полигоны бесстрашных, а это значит… Что у нас совсем мало времени. Так что сейчас необходимо сконцентрироваться на главной цели — я хотел стать бесстрашным, хотел объединившись с ними покончить с кланами, и я, как никогда, близок к своей цели, а, значит… Нужно выбросить все остальное из головы. Но легче приказать себе, чем следовать этому решению. Перед глазами немедленно возникает теплый взгляд космических необычных глаз, утягивающих в чувственную глубину. Она ответила на поцелуй, она стонала мне в губы… Я до сих пор чувствую ее вкус, запах ее преследует меня везде… Как теперь это забыть, как смириться с тем, что она… так близко, но в то же время совершенно недоступна? Глубоко погрузившись в невеселые мысли, я вышел из помывочной, и совершенно не заметил, что в комнате кто-то есть. — Ой, простите… — вскрикнула женщина, когда я буквально налетел на нее. Она окинула быстрым взглядом меня с ног до головы, и, залившись краской, отвернулась, а я удивился. То, что я знаю о Бесстрашии никак не вяжется с ее поведением, чего бы ей краснеть от вида голого парня в полотенце? А потом я понял, что она переходник из Нового Отречения и все еще не может привыкнуть к порядкам фракции, хотя уже пять лет как бесстрашная. И зовут ее… — …Хлоя Кеннет, я куратор группы бесстрашных, которые проходят переобучение или переквалификацию, — проговорила женщина шкафу. — Или поднимающих собственный рейтинг. Ну, знаете, если вы дослужились до сержанта, а потом из штурмовиков захотели в разведку или в пилоты… — Хлоя, правильно? — стараясь не рассмеяться, говорю я ей, пристально разглядывая. — Я вас понял, но мне было бы гораздо комфортнее вас выслушать, если бы вы позволили мне одеться… — О! — Она обернулась, потом снова отвернулась, зажав губы пальчиками. — Простите, я… не хотела, на самом деле, не подумайте… Она выглядела настолько смущенной, что приковывала взгляд непроизвольно. Длинные, русые волосы забраны в высокий хвост, глаза, насколько я успел заметить, выделяются на скуластом лице, и в целом впечатление девушка производит довольно милое. — Где можно вас найти, когда я… буду готов? — улыбку уже сдержать получается с трудом, странная она, видимо, не так ей просто в Бесстрашии с таким характером. — А… — она стоит вся в напряжении, и слова ей даются явно с трудом. — Ну, вообще-то, я отвечаю только за бумажную работу, я должна вас оформить поставить на довольствие, показать тут все, определить вас в комнату… — Так где я могу вас найти? — почти по слогам спросил я ее, потому что начал замерзать, переминаясь мокрыми босыми ногами на каменном полу, пусть даже и прикрытой тонким ковриком. — Ммм… Из этой комнаты, сразу налево, два поворота и вы у административного корпуса. На десятом этаже, есть лифты… — Спасибо Хлоя, я найду вас, — пообещал я ей, молясь, чтобы она уже оставила меня одного. Девушка обернулась, опять скрыла за улыбкой свое смущение и стремительно покинула комнату. А я пошел одеваться.Люси
Губы шевелятся, с них слетает неразборчивый хрип, веки вздрагивают. Джай приходит в себя, пытается открыть глаза. Темные, кофейные глаза, в которых плыл туман отрешённости. Сани что-то вскрикивает, а я уже не понимаю что именно — все ощущения сжались до крошечной, но нестерпимой боли, злобно терзавшей сердце на кровоточащие кусочки и огромного облегчения, будто с груди каменную плиту отвалили. Слезы раздирали горло, сводя судорогой. Очнулся. Будет жить. — Не вижу ничего… все расплывается и белое… — кое-как удалось разобрать из разрозненного хрипа, казавшегося сейчас таким незнакомым голоса. — Не разговаривай, тебе еще нельзя, — нашептываю я ему бессвязно, гладя теплые щеки, плечи, хватаясь за расслабленно лежавшую на постели мужскую руку. Джай сжимает ладонью мою, отвечая на прикосновение, чувствует, а губы его продолжают тихо шевелиться, будто пытаются выговорить мое имя. Он понял, что это я, услышал, почувствовал. А мне было так горько от осознания собственной вины, что даже стоном не выходило из себя еще слова выплеснуть. Врачи набежали в палату буквально за несколько минут, выпроваживая нас в коридор. Было неловко перед Сани. Она не сказала ничего такого… не осудила меня. Просто все понимала. Говорила спокойно и ровно, но пристальный взгляд ее глаз прожигал насквозь. Просто она знала, видела что-то благодаря своему жизненному опыту, что нет у нас, с ее сыном, и не будет никогда той самой связи, что сплавливает людей жизнями между собой, даже если мы и сами себе в этом не признаемся. Можем ли мы надеяться, что все станет, не как прежде? От всех этих мыслей становится не по себе. И срочно хочется провалиться сквозь землю, словно меня застукали на месте преступления. Дурацкие терзания прерывают доктора, озвучивая нам то, что мы и сами знаем. Только выйдя из лазарета, оставив Джая под присмотром воспрявшей духом Сани, я осознала вдруг, как же сильно устала. Просто падаю с ног. Хочется вымыться, наконец, как следует, привести себя в порядок и скрутившись в клубок, уснуть на сутки, не меньше. Ничего больше не чувствовать и ни о чем не думать! Как быть дальше? Как вести себя с Ризом? Ответов у меня не было и вряд ли они появятся в скором времени. Человеческие силы не безграничны. Надо хоть на пару часов забыться, чтобы перетерпеть метавшиеся внутри тоску и боль. Стало невозможно обидно и неприятно: он столько сделал для меня, сколько никто и никогда не сделает, я бесконечно ему обязана, а мне и ответить нечем, кроме как помочь стать одним из нас. С отдыхом придется повременить, лидеров во фракции нет, нужно идти отчитываться перед заместителем Вайро Тревиса, связаться с родителями, получить ласкового втыка за свои поступки, позвонить Трою, показаться друзьям, узнать, как устроился Риз… Легко не будет!* * *
— Да ладно тебе, мне же не ногу оторвало, а всего лишь пятку поцарапало, наверное, — вяло отбиваюсь я от Риза, вознамеривавшегося нести меня на руках от берега небольшого озера, до места нашей стоянки. Я, конечно, не центнер вешу, но все же. Помылась, блин, в темноте, накупалась… нет, целая шкурка — это не про меня. Еще неизвестно, на что я там наступила. Хорошо, если просто коряга, а не железяка какая. Тьфу, пропасть! — И я же тебя сейчас всего намочу. — Это я как-нибудь переживу. Люси, а тебе обязательно каждый раз спорить, прежде чем принять мою помощь? — оборвал он мои причитания, отвернувшись, пока я, придерживаясь за его руку и прыгая на одной ноге, благоразумно заматываюсь в сухую ткань по самую шею. — А пойдешь сама, тогда точно занесешь заразу. Так что прошу, леди, — подставив свою шею, чтобы за нее можно было держаться, Риз подхватывает меня на руки. Ну и ладно, ну и пожалуйста, я же совсем не против на руки, а просто для порядка бурчу, по привычке, но ему об этом знать необязательно. — Неси, герой, — расплываясь в улыбке до ушей, позволяю я, коварно посильнее прижавшись к мужчине и посмеиваясь про себя, что теперь не одной мне мокрой ходить. — Риз, а ты знаешь, я уже начинаю привыкать к тому, что ты постоянно таскаешь меня на руках. — Риз смешно фыркает, улыбается, на покрытых жесткой щетиной щеках, появляются умилительные ямочки, а глаза сверкают. — Ну, не так уж я и против, между прочим, мне даже нравится, — деланно так, чуть ли не благосклонно, признается он. Солнце неумолимо скатывается за горизонт, окрашивая жиденький перелесок густыми сумерками. Маленький костерок мерцает оранжевыми углями, чтобы не спалить готовившийся там ужин из подстреленной Ризом какой-то птицы. Запах жареного мяса просто божественный, слюной захлебнуться можно! А уж на вкус… Да, с таким добытчиком не то что не пропадешь, а даже и не исхудаешь ни грамма. А уж как он сноровисто разделывает дичь ножом, словно всю жизнь только этим и занимался. Я, правда, пыталась пару раз помочь с приготовлением, но оглядев эти «издевательства над мясом», как обозвал Риз все потуги такой неумехи, привыкшей брать уже готовую еду с тарелки, меня так ненавязчиво спроваживают в сторонку, якобы отдыхать и дожидаться, а на самом же деле, хоть и благородно не признается никогда — не мешать. Устроив меня на подложке возле огня, как венценосную особу, он быстро осматривает ободранную пятку, прижигая антисептиком под мой тихий писк и шипение — благо, подуть не решился — и замотав бинтом с кокетливым бантиком, заключает со знанием дела: до свадьбы заживет. А потом принимается меня кормить с рук, чтоб не обожглась, оторвав от ужарившейся ароматной тушки хрустящий хвостик, помня, что я полюбила это лакомство за время нашего пути. — Компенсация за тяжелое ранение. Прописываю тебе сегодня сон и покой. Осторожно, горячо, — заявляет он, подув на кусочек. Горячо — так горячо, я так проголодалась, что не моргну и глазом. Сердце хочется удержать в груди двумя руками, а краска разливается по лицу, когда мои губы нечаянно задевают его пальцы. Крылья его носа затрепетали, вбирая в себя воздух, Риз с трудом сглатывает и прячет темную позолоту глаз за полуопущенными ресницами, споренько отходя подкинуть дров в костер, а у меня под ложечкой жалобно екает. Спишем все на усталость, да… Возвращается, плюхаясь на подложку рядом, полностью справившись с неловкостью, зато мои уши аж горят, и вручает огромный, обжигающий кусок, который я сметаю в мгновение ока, вся перемазавшись. — Вкусно-то как, — похвалила я кормильца, разглядывая мужчину в отблеске огня и ловя себя на мысли, что мне нравится, как он не только раскладывает костры или делает что-то, а еще и ест — словно успешно проходит этакий тест на совместимость. И бередящее волнение вползает в душу. Скользит внутрь, уютно сплетается теплым клубком в животе, шевелится, рассыпая по коже мурашки. А за ребрами так бухает, что я боюсь, как бы Риз не услышал. Да черт меня побери! — Ты не замерзла? — спрашивает он. В самом деле, ветер прохладный, несмотря на то что день был солнечным. — Да, совсем немного, — и прежде чем я успеваю что-то сделать, он вытаскивает из рюкзака рубашку и накидывает мне на плечи. Такой простой жест, внимательный и ненавязчивый, но такой заботливый, который не требовал ничего взамен. От легкого прикосновений его пальцев, пробирает нервный озноб. Смотрит на меня из-под длинных темных ресниц, пристально и долго. — Риз, ты чего? — Ничего… просто смотрю. Все это было так неожиданно, и волнующе, и… И все же… все же, мне нравилось. Нравилось, что рядом со своим неожиданным другом можно быть собой, не строя из себя ту, кем я не являюсь. Нравилось подшучивать над ним, нравилось, как он смеется в ответ, запрокидывая голову, нравилось наблюдать за ним, когда он думал, что я не смотрю. Нравилось его серьезное лицо с нахмуренными бровями, то сдвинутыми вместе, то взлетающими вверх, в удивленном жесте. И позолоченная в свете огня, радужка глаз, непослушные темные волосы и пухлые губы, подрагивающие в улыбке. Он весь мне нравился. Потому что Риз относится ко мне, как к сильной и в то же время как… к слабой. Но это была не обидная слабость, а совершенно другая, исполненная какой-то тщательно скрываемой заботой, затаенной нежности во всем, без тени насмешки. Потянувшись к нему, я бесцеремонно утащила из его рук зажаренное крылышко. Ох, и глаза у него были! А меня смех и зевота распирает… Устали мы, все мышцы гудят и так спать хочется… Сейчас поедим, и уткнусь носом в крепкое плечо, отключаясь просто сию секунду… И ведь какая странность, вокруг могла быть опасность, стервятники, да и все ни к черту, но мне так было хорошо на душе и спокойно спать рядом с этим плечом. Хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось. И все же я понимала — это продлится ровно до того момента, пока мы не окажемся во фракции. Оттого в душе рождалась такая высасывающая, такая судорожная тоска, силясь заранее заполнить пустоту, которая должна будет в ней поселиться. Но все-таки как ни готовилась я к разлуке, так и не смогла принять ее сердцем и в первую же ночь в штаб-квартире, дома, в собственной кровати, я крутилась так, как на раскаленной сковородке, не находя себе места. Едва закрывая глаза, видела то бледного Джая, лежавшего без движения, среди пищащих приборов, то теплый взгляд темной позолоты глаз, переливающийся в желто-зеленый, словно Риз на меня злится. Еще и поцелуй этот… нежные губы, прихватывающие мои, и сердце заходится в безумной попытке выскочить через горло… Сильные руки, обнимающие невыносимо, необыкновенно страстно, но все равно я чувствовала себя, будто я маленькая и хрупкая, а самое странное, что мне это нравилось… нет, не думать, не вспоминать. Не смей! Ты не имеешь права! Одиночество навалилось со всех сторон, холодным сквозняком пробежало по коже, забираясь под одежду, просачиваясь в сердце. С трудом дождавшись рассвета, я вылетаю из комнаты и прямиком направляюсь в лазарет. Джай уже в сознании, увидев меня, несколько секунд хмурится, концентрирует немного мутный взгляд, будто не верит, что это действительно я и растягивает губы в легкой улыбке. Сердце замирает, а потом разгоняется до мега скорости за долю секунды. — Как долетела? — медленно выдает он, все еще хрипловатым голосом. — Лучше всех, как и всегда, — выдыхаю я, поддерживая наш маленький ритуал, подходя ближе. Ноги ватные, еле идут и, кажется, если б рядом не стоял стул, то я бы обязательно сползла на пол. Я сажусь, вдыхаю — выдыхаю, еще, сцепляя в замок дрожащие пальцы, он смотрит на меня долгим-долгим взглядом, не отрываясь, а я на него. — Напугал? — едва слышно спросил Гилмор. Киваю болванчиком, кусая кривившиеся губы, чувствуя, как слезы застилают глаза — скажу хоть слово, разревусь. Глаза его улыбаются, румянец вернулся, но видно, что он еще очень слаб. Всегда он улыбается. Может, даже и засмеялся бы сейчас, но сил еще не набрался. — Ну, привет, Люс. И тут меня прорывает. Я обнимаю его, прижавшись лбом к груди, давясь слезами и собственными словами, задыхаясь, стараясь выговорить хотя бы привычное: «Если ты еще хоть раз, то я убью тебя, Гилмор!», но ничего не выходит. Чувствую успокаивающее поглаживание теплой руки Джая по лопаткам, а ощущение такое, будто на спину навалились тяжкий груз вины, стыда и перед ним, и перед Ризом, и вся невыплаканная и оттого неосмысленная печаль. Сердце ходило в груди болезненными толчками, в голове зашумело, к горлу подкатывал колючий комок, не позволяющий ни вздохнуть, ни выдохнуть. Он здесь, рядом, живой! Глупенький, какой же иногда глупенький мой, влезающий в неприятности. Что бы я делала, если бы тебя не стало? Осознание того, что Джай умирал, услужливо разворачивало передо мной полотно всех событий из обжигающего страха, усталости, волнений. А я… Господи, какая же я подлая дрянь! Никто и никогда не осудит нас сильнее, чем мы сами… Хотелось забиться в какой-нибудь угол, сжаться там в маленький комок и кричать. До хрипоты, до потери голоса, надеясь лишь на то, что все чувства затаятся, перестанут рвать сердце, выматывать душу. Почему всё так сложно? Просто невозможно! Он что-то говорит, но в ушах шумело, а на затылок словно налили кипящего свинца. Оттолкнувшись от него, обтерла мокрые щеки ладонями, пытаясь прийти в себя, но не почувствовала облегчения. Дышать было трудно. А сердце с каждым ударом будто падало в черную пропасть.* * *
— Ты просто счастливчик! — выговариваю Гилмору спустя неделю, когда он цветущий и пахнущий, словно маргаритка, лежит на своей кровати и уже порывается сбежать из лазарета. — Если бы не пришел в себя, то через неделю отключили бы систему жизнеобеспечения. Ну зачем ты опять ввязался в эти бои? Зачем ты так… У тебя ничего не болит? — отрицательно мотает головой, длинные пряди волос спутались, я убираю их со лба, осторожно погладив его по голове. Надменный, своенравный, самоуверенный, который раньше, то заставлял задыхаться от досады, то злил до кипучей злости, то вынуждал вспыхивать от обиды, но сейчас такой беззащитный. — Я что, правда две недели провалялся без сознания, или Сани врет? — сжимая мои пальцы ладонью, он улыбается, устало откидываясь на подушку. — Правда. — А ты, все это время была за стеной? — Была, — соглашаюсь с мужчиной, — как только добралась, сразу к тебе… На обратном пути во фракцию, на драгстер напали стервятники и меня забрали… И вкратце пересказываю Джаю свои похождения по застенью с самого выезда из города, отпуская все интимные, секретные и вредные его здоровью подробности. Раньше у нас просто не было возможности вот так поговорить, то Джай еще был слишком слаб, то мы ходили в патрули и девчонки вводили меня в курс дела, то с полигонов приходят совсем безрадостные новости. Кажется, отец еще не скоро появится во фракции, атаки продолжаются со всех сторон, а пленные на допросах говорят, что это не конец… Джай внимательно меня слушает, иногда переспрашивая, как только дело доходит до Риза, мгновенно становится недовольным, реагируя на «кочевника» так же негативно, как и большинство бесстрашных. — Люси, ты что действительно кочевника притащила в Яму? — удивляется Гилмор так, будто я стану врать. — Не я притащила, а лидер приказал его сюда доставить. Чувствуешь разницу? И потом, он спас меня от стервятников, между прочим. И не один раз, — залепетала я, оставшись недовольной таким уж резким неприятием Риза. — И, вообще, давай больше не будем об этом и сойдемся на том, что не я его притащила, а он сам притащился, потому что хочет инициироваться. — Так он еще и бесстрашным хочет стать? Ну, вообще, пи*дец! И с какого невообразимо огромного х*я, лидер на это дал согласие? — в его голосе послышалась искренняя обида. — У нас, вообще-то, народу мало, помнишь? Воевать некому, дальние рубежи атакованы, не время разбрасываться добровольцами. — Опять ты влезла в какую-то х*йню, Люси. На минуту тебя нельзя оставить, как ты уже по уши в дерьме! — безапелляционно заявил Джай. Ну да, влезла, не спорю. Чего уж там. Но ведь и он знал о том, что я задумала, если такой умный, то что же не отговорил? Как-то это не совсем то, чего мне от него ожидалось после моего исчезновения. Точнее — вообще не то! — Знаешь что, давай не будем про дерьмо, ты тоже не ромашки тут нюхал, как я погляжу. Сам ввязался, и не надо с больной головы на здоровую. — Ладно, прости, Люси, я не хотел, просто… кочевник. Они же воры! Он же, скорее всего, нападал на наши караваны, крал наши припасы, а теперь он тут… — Самое главное, что он сделал — это спас меня, не забывай об этом. Если бы не он, мы бы с тобой тут не разговаривали сейчас. Так что в благодарность, что он спас того, кто тебе дорог, ты мог бы попытаться принять тот факт, что среди нас будет кочевник? Или я не дорога тебе? — Люси, ну ты же знаешь, я люблю тебя больше всех. Иди ко мне! Ткнувшись носом ему в шею, я судорожно втягиваю знакомый запах его тела, чувствуя сухие губы на своей щеке, слушаю дыхание, ритм бьющегося сердца, как тогда, в последнюю ночь перед отъездом… Только не было между нами той острой боли, безжалостно раздиравшей грудь и сумасшедшего отчаяния. Он мне так дорог… но теперь в моей жизни появился еще и Риз, и я не могу игнорировать тот факт, что он тоже мне небезразличен… — И что? Вы две недели с ним бродили по застенью? И он с тобой ничего не делал? — признаться, я даже оторопела от такого вопроса? И он повел бровью. Странно, но больше от этого незатейливого движения, чем от слов, мне показалось, что он не сожалеет ни о том, что чуть не погиб, ни о том, что я могла сгинуть у стервятников. Что Джай имеет в виду насчет того, что должен был непременно со мной сделать Риз? Что? Изнасиловать? Целовать… От его подозрительного голоса, а самое главное, от страха перед прямым вопросом, на который следовало дать ответ, перед глазами заплыли круги, а горло саднило от горечи. Ну как так, Гилмор же его даже не знает, ни разу не видел человека, а уже напридумал поводов, чтобы позлиться. Признаться, от этой его выходки на душе стало пасмурно. — Ну как же, делал, конечно! — с самым серьезным видом, объявила я, в подтверждение еще и уверенно кивая в такт своих слов. — Вел меня в город, оберегал от стервятников, не дал умереть с голоду… Этого достаточно, или мне продолжить? Гилмор, еще пара таких вопросов и я подумаю, что ты ревнуешь! — Конечно, я ревную, моя девушка бродит неизвестно где с каким-то мужиком… — Все. Хватит. Мне надоело. Вот тебе новость, я его еще и инициировать буду. Вот лежи и переваривай, поговорим, когда у тебя закончится приступ ревности. Я отпихнулась от него ладошками и вылетела из палаты, а уши будто кто-то зажигалкой поджаривает. Джай кричит мне вслед, чтобы я не уходила, а я сейчас просто не могу его видеть. Как-то не ожидала я такой реакции… «Его» девушка чуть не погибла, ее спасли и в целости и сохранности доставили во фракцию, а его волнуют только какие-то глупости… Но, вообще-то, если так подумать, то ведь он совершенно прав в своих предположениях и от этого становится совсем больно, настолько, что дышать не получается, и голова пухнет, будто сейчас взорвется. Стыд — не дым, да? Ну-ну! Тогда почему у меня такое ощущение, что я обманываю? Почему сердце раздирает на части, с треском? Как теперь быть и что делать я, вообще, представить не могу. Надо срочно найти Мию, пускай она мне мозги и вправляет…