Дей
— Я просто хочу тебе кое-что показать, — прижимая Люси к себе спиной, я веду ее, закрывая глаза своей ладонью. Мы в пути уже больше десяти дней, это несмотря на то, что продвигались достаточно быстро — было необходимо обходить отряды стервятников, которых ближе к стене становится все больше. Пару раз даже пришлось отбиваться и убегать, так как мы были замечены, но способность их слышать даже на расстоянии, не давала нам попадаться в их ловушки. — Риз, ну зачем ты, я и так не подглядывала бы, — смеется мне в ладонь Люси и я чувствую ее мимолетное дыхание. Я сам не знаю, зачем это делаю. Много раз пока мы шли, я давал себе слово, что не буду предпринимать ничего, что вызывало бы томление, но… просто не могу удержаться. Особенно сейчас, когда… — Вот, теперь смотри! Мы вышли на открытую площадку, откуда уже была видна стена. Осталось совсем чуть-чуть и она будет дома, а я… должен буду как-то смириться с тем, что она не моя, ради ее же блага. Но сейчас… я поглощаю каждую секунду ее радостной улыбки и теплого взгляда, направленного на меня. — Мы дошли, ура! Наконец-то!!! — закричала девушка и… бросилась мне на шею. Я обнимаю ее, не переставая убеждать себя, что тоже очень рад, что она скоро окажется дома, увидится с родными… — Риз! — она отстранилась и заглянула мне в глаза. — Ты рад? — Конечно, Люси, — улыбнулся я ей. — Мы с тобой справились! — Только… Я очень прошу, помни все, что я говорила тебе о Бесстрашии… — Почему ты так волнуешься? — я беру в ладони ее лицо и оглаживаю большим пальцем нежную щечку. — Я никогда не причиню тебя вреда и не буду путаться у тебя под ногами, если ты об этом! — Я не об этом, — уголок ее губ пополз вверх в такой уже знакомой усмешке, будто бы я сказал что-то забавное. Никогда не понятно, серьезно она говорит или просто подкалывает, и меня это немного напрягает. И еще… она не делает попыток отстраниться или вырваться из моих рук, и внезапно я понял, что именно сейчас я должен что-то сделать. Что-то, несомненно правильное, и что-то, о чем я буду жалеть потом всю жизнь. Поэтому я отодвинул ее от себя и отошел. — А о чем же? — За то время что мы шли, мне… Я… вспомнила, и знаешь… Мне будет жаль, если ты не сможешь, ну понимаешь… поладить с теми, кто мне дорог. Я не хочу терять ту связь что есть между нами, ту дружбу и хорошие отношения, из-за… Ну, ревности. — Кого к кому? — пока она говорила, я успел взять себя в руки окончательно и сейчас как раз готовил место для костра и ночлега. Люси бросилась мне помогать, присела на корточки и повернула к себе мое лицо, заставив посмотреть ей в глаза. — Ты сам сказал, что мне не показалось. Там у реки. Давай не будем все усложнять. В Бесстрашии своя, столетиями установленная жизнь и есть вещи, которые тебе придется принять, если ты хочешь стать одним из нас. Твое появление и так вызовет множество вопросов, и… — Ты хочешь попросить меня вести себя скромнее? Не выступать, не лезть никуда и не показывать свою симпатию к девушкам, если они мне понравятся, чтобы невзначай не задеть никого из парней? — Ну… в общем и целом да. Ты все правильно понимаешь, — в ее глазах чертенята откровенно строят мне рожицы так, что невозможно не улыбаться во весь рот. — Беспокоишься за своего парня? Что мы не поладим? — сквозь улыбку, я смотрю на нее выжидательно, но Люси явно не желает говорить со мной о своем друге. — Давай не будем об этом… — она встала и отвернулась под предлогом того, что пошла собирать палки для розжига. — Почему же? Ты не хочешь чтобы мы конфликтовали, но при этом ничего мне не рассказываешь о нем. Ты что, его стесняешься? — Просто мне неловко с тобой говорить об этом. — Почему? Ты же говоришь, что мы друзья, — она шумно вдохнула, нахмурилась и с силой выдохнула, смерив меня недовольным взглядом. — Просто моя личная жизнь… она никаким боком тебя не касается! — Ну ты же интересовалась моей сестрой, заметила вот даже, что она неравнодушна ко мне, отчего мне нельзя узнать, о тебе немного больше? — Я тебя просила не усложнять! — Ты сама все усложняешь! Люси, к чему все эти разговоры, я не бесчувственный чурбан, я все понимаю, но отчего ты все время ведешь себя так, будто я только и делаю, что пытаюсь разрушить твою жизнь! — Да, конечно, нет! Что за глупости, я просто хочу, чтобы ты был готов к тому, что тебя ждет в Яме. — В Яме меня ждет парень, который будет ревновать тебя ко мне, потому что между нами не только ментальная связь, ведь так? Ты этого боишься? Или ты боишься признаться себе, что я тебе небезразличен, но наличие парня, о котором ты не хочешь рассказывать, тебя останавливает? Может быть, и нет никакого парня, Люси? — Знаешь что, я хотела тебе помочь, но отчетливо вижу, что ты в моей помощи не нуждаешься, мистер всезнайка. И нечего на меня так смотреть, никто не давал тебе права лезть мне в душу и топтаться там грязными сапогами, ясно? — Она отвернулась, а меня затопило раскаяние. Ну вот, правда, куда я полез?.. С самого начала было ясно, что… я тут лишний, а ей нужен только для того, чтобы безопасно отвести домой и помочь ей разобраться с ее способностями… Но… Я не виноват, что эта девушка… безумно хороша. Отчаянно нравится мне и… я не в силах отказаться от нее. — Люси, — позвал я, когда она ушла и исчезла из поля зрения. — Прошу, прости меня! Люси! — Сердце стучит так громко, что заглушает даже звуки шагов. — Люси, я не хотел вмешиваться, правда, послушай… Люси! Тревога внезапно сковала сердце, когда я почувствовал посторонних. Вот только очень и очень поздно… Может быть, мы слишком устали, взяв довольно шустрый темп, а, может быть, события последних дней были весьма впечатляющими, но вторжение в наш лагерь я не различил. За несколько часов до этого только была у меня мысль, что за нами следят, но отвлекшись на скриммена, а теперь вот еще и на глупую ссору, я не дал этому предчувствию хода. Когда за моей спиной произошло движение, последней моей мыслью было: то, что я никого не слышал, может означать только одно — это охота безупречных. Обычно я очень внимателен, и не подпускаю к себе недругов. Более того, людей из своего клана я тоже могу распознать сильно заранее, если они не настроены враждебно и не ставили специальную защиту. Холодная тряпка упала на лицо, и я почти сразу же почувствовал дурноту от резкого химического запаха, который уносит сознание глубоко в пучину.Люси
Когда я выплыла из небытия, то здорово струхнула, обнаружив себя висящей вниз головой: тело прошибло испариной, будто холодной водой из ведра окатили, сердце заколотилось об ребра, отдаваясь звоном в ушах. Душно почему-то, дышать нечем! Снова симуляция, где я задыхаюсь? И темно… а потом меня слегка подкинули, устраивая поудобнее, и я, наконец, поняла, что вишу бессознательным кулем на чьем-то плече, с мешком на голове. Вдыхай медленно, размеренно, воздуха полно! Уняв перепуганные легкие и с трудом погасив в себе желание заорать, вовремя сообразила — лучше притвориться, что все еще нахожусь в отключке. Не дергаться, расслабиться, молчать, попробовать тихонечко оценить обстановку. Если не убили сразу, значит, я нужна живой. Попробовала пошевелить руками — запястья стянуты грубой веревкой так, что онемели. Ну ох*еть можно… Вроде я цела… Голова сразу же разболелась, биение пульса глухими ударами запульсировало в затылке и замутило. Черт, меня так вывернет наизнанку. А еще я не слышу чужих мыслей! Совладав с приступом паники, я судорожно попыталась вспомнить, как вообще оказалась в таком положении. Последнее, что запечатлелось в моей памяти, неприятный разговор с Ризом… его рассерженное лицо, играющее мимикой: нахмуренные брови, которые от растерянности и обиды постоянно то сдвигаются вместе, образуя складочку, то поднимаются вверх в удивленном жесте… Глаза становятся зеленоватыми, как у кошки, когда он злиться и пухлые губы кривит в презрительной ухмылке. Господи, такой еще мальчишка, искренний, ранимый и чувственный… Не понимает, что мне так сложно все ему объяснить, как невыносимо быть к нему слишком близко и еще невыносимее от одной только мысли, что нужно держаться на расстоянии, иначе все может плохо закончиться… Глупая ссора, просто детская какая-то! Потом я пошла вперед, чтобы успокоиться и взять себя в руки, отошла за деревья, а потом услышала шорох… чужие руки сжимают меня и к лицу прислоняется что-то мокрое, пахнущее резко и тошнотворно. Потом… Что потом? Почему я их не услышала заранее? Так сильно отвлеклась на собственные переживания, что не заметила слежки стервятников? И Риз не заметил… Риз! Что с ним? Где он? Они его поймали? И почему я их так и не слышу, как бы ни настраивалась? Значит, они могут ставить блоки. Риз говорил, что так умеют только безупречные, это что ж, выходит, и среди стервятников смог такой затесаться? Как мне теперь узнать, что они задумали? Пакость какую-нибудь, не иначе! Стиснула зубы, чтобы не застонать от очередного прилива дурноты, но, делать нечего, продолжаю изображать из себя кисейную барышню, в душе жалея, что не могу передавить этих скотин прямо сейчас, голыми руками. Жизнь меня, конечно, поимеет. Вот только позу я выберу сама. Нужно понять, как обойти этот блок. Что-то же можно сделать, надо только найти лазейку. Парень… он мне помог вспомнить. От ощущения опасности, как мне казалось идущей от огромного зверя, сперва заложило уши, кровь прихлынула к лицу, а ладони, наоборот, стали ледяными. Мир понесся хороводом вокруг, зашатался. В висках грохотало, грохотало, грохотало… И только потом, я с удивлением почувствовала под своей ладонью, потерявшейся в мужской и горячей, теплую мягкую шкуру скриммена. А внутри разрасталось огненным шаром, распускалось, словно цветком… Сердце сжалось в груди, а потом болезненно сорвалось, будто бы упало в живот, и перед глазами стало проясняться так ярко, словно плотную повязку с лица сорвали, обнажая ту пустоту, которая пряталась за ней. Холодный камень с души исчез. Воспоминания полились, потекли ручьем в рассудок, наполняя его до краев. И сразу всплыло всё в памяти. Дробный топот детских ножек по лестнице, а потом по коридору, ведущему к пропасти, развеял грохот подземной реки, бьющей об острые камни. Бежать! Скорее, нужно спрятаться. Я давно приглядела одно место, куда любит прятаться от всех Алекс, где Ричи и Трой ни за что не догадаются меня искать, а будут весь вечер бегать по Яме в отчаянной надежде. Конечно, там опасно и очень скользко! Но ведь если осторожно, то ничего не случится и никто не узнает. Бегом к скрытой тропинке, осторожно оглядевшись по сторонам — нет ли взрослых рядом? А вдруг там уже кто-то есть? Не под маты же тогда лезть! Фуу, они пыльные. А братья найдут даже там… Ой, уже бегут следом! Суматошно метаясь по железному мосту, от перил и обратно, я услышала звонкий гогот мальчишек, громкое топанье по каменному полу и, вот-вот, на выходе из тоннеля застынут взъерошенные братья с озорными улыбками на светящихся в предвкушении победы, личикам и мне тогда придется снова водить. А у меня если и получается их находить, то они все равно быстрее бегают… Нет уж, сегодня меня никто не найдет, я хорошо спрячусь! Проскочив в темный проход, я тихонечко начинаю спускаться… И правда, ооочень скользко, что я чуть не упала, успев схватиться за холодную стенку. Стало страшно, ничего же не видно и… «Осторожно!» — прозвучало так неожиданно, что я застыла. Кто это? — Не ходи туда, упадешь! Там темно, а тропинка вся мокрая… — я хотела отмахнуться от него — бесстрашные ничего не боятся, — и идти дальше, но ноги почему-то не слушались, а желание выиграть у мальчишек в прятки, сменилось безграничным удивлением, когда я не увидела никого рядом, кто мог бы со мной разговаривать. — Эй, ты кто? Почему я тебя не вижу? — молчание, словно мне показалось. Мне незнаком этот голос, значит, и мальчика, окликнувшего меня, я не знаю. Интересно, кто он такой? Во что любит играть? А, может, он и со мной поиграет. Хоть самую капельку! Эх, вот бы ему показать свои рисунки! Сразу бы понял, что я… Хорошая. И драться не буду, и обзываться… все равно не отвечает, оставляя меня изнывать от нетерпения. — Почему ты молчишь? Меня зовут Люси, а тебя? Ответь, — снова молчание, что я обиделась окончательно и, не обернувшись напоследок, демонстративно побрела назад: и правда, слишком темно и скользко, можно упасть вниз. — Ну и ладно, не хочешь со мной разговаривать — не надо! Но хоть имя назови, — тишина. — Я-то думала… А ты… «Дей!» «А почему, я тебя не вижу, Дей? Где ты?» «Там, где звезды…»* * *
«— Папа!!! — побросав все кубики, я бегу к нему и тут же обнимаю за ноги. Выше я еще не достаю, но он меня сейчас возьмет на руки, а может и на плечах покатает. У него теплые руки, большие-большие, что я там могу поместиться почти целиком. И пахнет от него ветром, значит только что был на улице, и еще чем-то вкусным и любимым. — Ты пришел ко мне! Мама сказала, что ты придешь!!! — Конечно, я пришел Люси, я всегда выполняю обещания данные тебе, — папа обнимает меня, подняв высоко, что можно обхватить теперь его за шею и поцеловать в щеку. — Куда мы пойдем? Ты дашь мне свой пистолет, я хочу стрелять, — прошусь я, вот только какая-то тревога, пронесшаяся от него волнами, настораживала. — Нет, Люс, сейчас мне нужно ненадолго уехать, я просто хотел увидеться с тобой. А когда я приеду, ты обязательно выстрелишь, я тебе обещаю, — папа говорит так доверительно, ласково, от него так и веет любовью и солнцем, но прячет глаза. Я беру его лицо в ладошки, чтобы посмотреть внимательнее и понять, что же случилось и почему он хмурится. Ему же плохо, я чувствую! И мама плачет. И пусть слез нету на глазах, зато внутри их слишком много. Они думают, что я совсем маленькая и ничего не понимаю, а я все знаю и вижу. А еще папа пришел в боевой форме и, значит, уезжает на задание. — Папа. Ты что, пришел попрощаться со мной? — Нет, я пришел сказать тебе, что я скоро вернусь. Тебе, твоим братьям и твоей маме. Я вернусь. Я обещаю. Папа никогда не обманывает и всегда выполняет свои обещания, но нарастающая тревога молчаливо шумела в воздухе, кружилась вокруг — сильнее, слабее, сильнее, сильнее… Крепко-крепко обняв его за шею, я кладу голову на плечо, как будто спать укладываюсь, чтобы вдохнуть любимый запах, ощутить все то тепло, исходящее от него, напитаться им и напитать его. Я слышу, как глубоко он вдыхает, прижимает меня к себе, зарывается носом в мои волосы и… сейчас прибегут братья… А потом смутное беспокойство, которому не отыскать причины, снедало все вокруг. Глухое волнение рождалось в душе и отзывалось эхом в каждом ударе сердца… То ли это было недоброе предчувствие, то ли необъяснимая тоска, что давила и давила, подступала, пугала и… слух заполнился многоголосым перетекающим в голове стонами мучительной боли, умолкающими навеки. И тишина… Какой страшной она иногда бывает! А потом пространство взрывается множеством голосов, полных страдания, и мне плохо, так ужасно, что я жмусь к маме, не в силах объяснить что происходит. А она говорит, что ей нужно идти, уговаривает меня поспать, и я отпускаю ее, потому что знаю, там, куда она стремится, она нужнее... И этот сон — вагон, исковерканный, покореженный, черный от копоти, местами виднеются пятна крови... отвратительный металлический запах... и всюду кровь, боль и смерть...»* * *
«— Алекс!!! — высокая фигура стоит посреди Ямы, ругаясь на кого-то, а я бегу со всех ног к нему, с разбегу прыгая в подставленные руки, и висну на шее… Щемящее ощущение счастья и тепла растекается в животе. Я так сильно соскучилась, а на полигоне было так скучно! — Кнопка, ты как тут оказалась? Где мама? — брат довольно смеется, пока я беспорядочно целую его лицо, колючие щеки, вертясь юлой в руках. Вот сейчас наобнимаю его, и побегу еще искать Вика, он меня точно поподкидывает высоко-высоко и даст шоколадку. — Я от нее убежала! Она сказала, что ты занят, а я решила проверить, потому что она всегда говорит, что ты занят. А ты ведь не можешь быть занят вообще все время, ты же иногда приходишь, потому мне надо было срочно проверить… — доверительно поделилась я большим секретом, ведь он никому не расскажет и покидает со мной ножи…» Видения плавно сменялись другими, открываясь из самых потаенных уголков памяти: руины разрушенного Бесстрашия. Прячущая слезы мама, которая переживает за Ричи, бледный, не желающий играть Трой; тревога, с треском рвущая душу на части, обнажая все страхи за старших братьев, которая пряталась там; слишком давно не видела Алекса, и с Виком что-то не так, но никто и ничего не говорит… Так плохо без папы, папе больно, а мама все время грустная. Тоска, беспокойство, тревога. Всё смешалось. Дикий ужас поднялся из живота к горлу, подпрыгнул тугим комком, а потом упал обратно: Вик, надо к Вику, срочно, обязательно. Дей поможет! Чужая, странная тетя, снаружи одна, а внутри совсем другая — злая, и голос мамы в голове… Алекс в беде, а Дей не хочет помочь — он меня бросил, исчез, оставив пустоту внутри, не дававшую покоя… Обиженным, беспомощным ребенком, ощущавшим всю беду, я думала, что он просто бросил меня, но на самом же деле — всегда защищал и спасал, а сейчас… Что они с ним сделали? Навредили? А, может, Ризу удалось заметить их и он смог уйти? Как понять-то, что там произошло, если мыслеформ не слышно? Думать о том, зачем я лично могу понадобиться стервятникам, просто невыносимо. Меня передергивает от омерзения. В прошлый раз мне удавалось успешно избежать сексуального насилия, только благодаря Ризу. Слезы набежали на глаза, спрашивая позволения. Главное, не всхлипывать, а то услышат. Эти уроды тащат меня куда-то, зачем… А вариантов-то на самом деле, не так уж и много — либо узнали о том, кто я и хотят выкуп, либо по старому плану, доставить меня своему предводителю, чтобы заставить Риза быть сговорчивее, либо продадут и опять же — насилие. Я только содрогаюсь, в голове вспыхивали картинки одна страшнее другой из красочных воспоминаний гребанного Рашида о чудовищных вещах, что если во сне привидятся, как бы под себя не сходить… Стоп! Угомонись, истеричка! Не время сопли на кулак мотать. Выгнав усилием воли из головы все жуткие мысли, я сосредоточилась и полностью обратилась в слух. И очень вовремя. Давящая и, вдруг ставшая такой непривычной тишина, стала разбавляться чужими голосами и образами, словно в сито просеиваясь, а я хваталась за все незримые ниточки мыслеформ, надеясь отыскать в чужой памяти то самое, за которое можно зацепиться, чтобы найти ответы на свои вопросы. В животе, будто разлетелась на осколки ледяная глыба и стала таять — Риз живой, они его не забрали с собой, только усыпили и забрали все оружие, чтобы он сам пришел… И он придет, а один из стервятников, рьяно желает поквитаться с ним за своих убитых сородичей, чтобы отомстить, даже не особо опасаясь, что потом его убьет… Он боится, что его убьет тот самый странный человек, что их сейчас возглавляет. Размытый образ всплывает перед глазами, слишком идеальный. Лицо — как восковая маска, безэмоциональная, с пустыми глазами. Безупречный. Вот это я встряла! Все попытки пролезть к нему в голову заканчивались полнейшим фиаско. А потом, меня как кнутом подстегнули: я слышу мысли стервятников, чувствую эмоции — у них нет блока? Навряд ли безупречный был бы таким беспечным, зная, что Риз может их прочесть. «Риз…» — попробовала я позвать его, но несущий меня мужик, снова подкинул на плече свою поклажу, что тошнотворный ком подкатил к горлу. Ох, если меня сейчас вырвет… Лоб мгновенно покрылся испариной, от напряжения. Почему же он молчит, я ощущаю проявляющуюся связь, как струну, тянувшуюся к мужчине. «Риз! Ты слышишь меня? Боже, мне так…» «Люси, я тебя слышу, малышка!» — ворвался в мое сознание обеспокоенный мягкий голос, разгоняя навалившийся страх. Живой. Отвечает. Сердце наполнилось ликованием. Вдруг стало хорошо и спокойнее.Дей
Очнувшись, я долго не мог прийти в себя и осознать, что же все-таки произошло — мутная, тяжелая головная боль раскалывала сознание и не давала осмыслить произошедшее. Кое-как собрав себя по кускам, я поднимаюсь в надежде, что все это был сон, но реальность оказывается куда хуже. Люси нет, и я ее не слышу, да и не услышал бы, даже если бы захотел, безупречный, который напал на нас, и, видимо, следил за нами не один день, ставит очень мощный блок, через него не пробиться… Никогда и ни при каких условиях я не поддавался панике. Не поддался и сейчас, однако сердце непривычно сжало так, что стало трудно дышать. Изо всех сил борясь с дурнотой, я осматриваю местность в надежде, что похитители оставили хоть какие-нибудь следы. В голове страшный сумбур, ну какого хрена я опять к ней полез… Черт, я совершенно… Да это все хрень какая-то! Нельзя нам было разделяться, нельзя пропадать из поля зрения друг друга, я же знал, что чем ближе к стене, тем опаснее… Это сработал принцип — я уже дома, когда человек почти у цели и расслабляется, полагая, что теперь то уже с ним ничего не случиться. Осмотр дал немного информации, но в моем положении выбирать не приходится. Их было несколько, человек пять стервятников и один безупречный… Они оставили следы, и не только физические, при определённом настрое можно заметить и остаточные мыслеформы людей, если они переживали сильные эмоции. Я сканирую пространство и понимаю — так и есть, они очень долго следили за нами… Почему не взяли раньше? Им не давал безупречный, он хотел выяснить… что-то. Что я не понял. У него интерес ко мне, зачем тогда ему… ах, ну понятно, девушка нужна стервятникам, в качестве приманки… Черт, ну что мне мешало быть чуточку осмотрительнее? Оружия, конечно, они нам не оставили, забрали все. Естественно, я бы тоже так сделал. Забрали всю провизию, аптечку, подложки и аирткань. Даже тряпки забрали. Меня обыскивали явно, рубашку порвали уроды. Не убили потому что я нужен живым, но почему они тогда не забрали меня с собой? Мммм. Понятно, я должен сам прийти, и тогда со мной будет другой разговор. Да, этот урод так и думал. Да и хрен с ними… Посмотрим кто кого! Далеко они уйти не смогли. Буквально через милю я почувствовал их присутствие даже через блок. Это сложно держать блок постоянно, если бы я сканировал пространство все время, не отвлекаясь на Люси, я бы и раньше их увидел. Нужно уже признаться самому себе, как бы я ни отказывался и какие бы теории ни строил, эта девушка занимает все мои мысли последние пару дней точно. Я совершенно не могу не думать о ней, не искать ее взгляд и не пытаться узнать про нее что-нибудь новое. Она небезразлична мне, еще как небезразлична. Скорее всего, понял это и безупречный, возможно, я слишком явно это показывал… Люси была совершенно права в своих опасениях, а я, вместо того, чтобы уверить ее, что не буду предпринимать ничего, что могло бы разрушить ее счастье, ввязался в совершенно ненужный и обидный для нее спор. И вот теперь, она у них, а у меня даже пистолета нет… Полный провал! Вспомнился наш разговор про драки. «Зачем все эти спарринги» — «Бесстрашные должны уметь все». Странно, но это же было очевидно, и вот теперь оказавшись в положении, когда самым грузным моим оружием является палка против автоматов, мне остается полагаться только на мой опыт противодействия бесстрашным, когда мы ходили на вылазки почти что с голыми руками… «Риз…» — донеслось до меня, и я сначала даже не поверил… Неужели она смогла пробить блок безупречного, чтобы связаться со мной? — «Ты слышишь меня? Боже, мне так… » «Люси, я тебя слышу, малышка! Ты умница, как тебе это удается?» «Не знаю… Мне кажется тут Парень где-то рядом, мы так с мамой связывались…» Черт, точно, скриммен мог нейтрализовать поле. Давай, Парень, ты нужен как никогда! Может быть, ты и будешь моим самым грозным оружием? Я сконцентрировался на звере, пытаясь наладить с ним контакт, но он, наверное, далековато еще, теперь нужно понять, как далеко ушли похитители и как их лучше достать. Если у них есть передатчики, Парень не поможет. «Люси, ты можешь посмотреть, где вы? Визуально?» «Нет, у меня на голове мешок. Но тот, у кого я на плече, уверен что я без сознания…» «Среди твоих похитителей есть безупречный. Твои мысли для него не секрет, срочно ставь блок от всего» «Ты будешь меня слышать?» «Скорее всего, нет, но я знаю в каком направлении двигаться. Ты чувствовала вторжение? Он пытался тебя прочитать или просканировать? Ввести в транс?» «Ничего такого, но я его не слышу. Только стервятников. Риз, пожалуйста, будь осторожен, один из них хочет тебя убить, даже если это будет стоить ему головы…» «Все хорошо, Люси, не волнуйся. Меня не так просто убить, поверь мне!» Люси сказала, что ее отец и брат говорят также, а я только улыбнулся — оно и понятно, ведь именно у Алекса я набрался этого. Я хорошо помню, как меня восхищал этот бесстрашный, и не мог его не копировать. Еще через пару миль я увидел их. А также почувствовал Парня, который ошивался вокруг их лагеря. Мне бы только отвлечь их чем-нибудь и надо обязательно вычислить безупречного, чтобы хоть глянуть, что это за х*есос. «Риз, я тебя… короче знаю, что ты…» «Тише, хорошая моя, не факт что только я тебя слышу. Можешь быстренько что-нибудь поведать, пока нас не запалили?» «Один из стервятников беспокоится, что у него передатчик барахлит», — почти с ликованием сообщает мне Люси. А вот это уже отличная новость! — «Если скриммен нападет хотя бы на одного, это сможет…» — У кого передатчик барахлит! — врезался мне в голову ровный баритон, и у меня похолодела спина. Это он, я узнал бы этот голос из миллиона… Просто точно не будет! Одно хорошо, домате отвлекся, и блока больше нет: слышу почти все мысли стервятников, отлично чувствую Люси. Я догадываюсь, что задумал Зейн… Черт, ну как я мог так проштрафиться, я ведь знал, что портал открыт! Надеюсь, Люси поняла, что нужно поставить блок и нам не стоит связываться. Конечно, безупречный не сможет прочить наши диалоги, но мало ли… Мы, то есть я, и так уже подставились! Ну, давай, парень, твой выход! Передатчик стервятника почти совсем отключился, и насколько я мог заметить, других у них нет… Но Зейн и в этот раз переиграл меня. Сын лидера домате всегда был очень умен, а также совершенно глух к голосам совести. Я конечно не увидел, а скорее почувствовал, то, что он задумал. Люси мысленно только вскрикнула, она, вероятно, пыталась настроиться на волну стервятника, который вот-вот должен был лишиться передатчика, и когда Зейн застрелил его, она успела прочувствовать и страх, и боль, которую испытал этот мужик… «О, Господи, Риз, он его убил, убил…» «Я знаю, девочка моя, ты только постарайся успокоиться, потому что если ты снимешь блок и Зейн тебя услышит…» «Ты что, знаешь кто меня похитил?» «К сожалению, знаю. Я буду ждать темноты, буду следовать за вами. Они идут к транспорту, чтобы отвести тебя в город стервятников, и будут очень сильно беречь тебя, а, может быть, даже и усыпят. Будь аккуратна». Люси мысленно закивала, боясь подумать что-нибудь лишнее, а я решил забрать немного влево, чтобы подобраться к ним со стороны болота. Оттуда вряд ли они будут ждать нападения, а мне всего лишь нужно утащить у кого-нибудь пистолет. Час слежки показал, что все возможно. Зейн знает, что я поблизости, чувствует меня, потому бдит. Куда бы я ни передвигался, он не пускает туда стервятников, мне нужно срочно как-то… Парень! Выручай брат, без тебя никак. Скриммен может создать иллюзию, что все вокруг иллюзия, и тогда Зейн потеряет меня, отвлекаясь на множество несуществующих образов, генерируемых скримменом. Умное животное, что ни говори, черт! Пока Зейн пытался разобраться что к чему, я подкараулил одного из охранников, отправленных на разведку. Теперь времени совсем мало. Поживиться удалось АКМ-ом, старым как древние валенки, парой ножей и чем-то похожим на дырявый броник. Ну лучше, чем ничего. Выскочив из укрытия, я сразу оценил обстановку, убив одного из стервятников, что были возле девушки, не давая взять ее в заложники. — Кто дернется, будет покоиться с миром, — спокойно сообщаю я им, пока бойцы пытаются рыпнуться, чтобы обойти меня со спины. Оказавшись возле девушки и держа на мушке похитителей, я распарываю веревки, оплетающие ее запястья, и сорвав с ее головы мешок, задвигаю ее за спину. — Пойдем со мной добровольно, Дей Идрис, — вальяжно произносит Зейн, совершенно уверенный в собственной безопасности. — Ты знаешь, что рано или поздно все равно придется это сделать! — Выкуси нах*й, придурок, — посылаю я его, с удовольствием отмечая, что чип он вынул совсем недавно, привыкнуть все никак не может. — Я сейчас уеб*ваю отсюда, и ваш муд*цкий клан меня век не сыщет! — Твои планы не секрет ни для кого… — начал было он вещать, когда я понял, что стервятники разделились и окружают нас с Люси. Полоснув очередью по правой стороне, разбросав людей как кегли, я хотел было уже то же самое проделать с оставшимися двумя, когда они повалились на колени, подняв руки вверх. — Не стреляй, не надо, мы не при делах, Риз… — но этот скулеж оборвали рваные всполохи выстрелов. Головы стервятников разлетаются на куски, брызнув на меня кровью, а Зейн, не опуская оружие, ухмыляется, целясь в меня. — Мы обязательно увидимся с тобой, Дей Идрис. — Не видать кода доступа как своих ушей, ублюдок! — Это мы еще посмотрим. Наслаждайся своей примитивной, я увидел все что мне было нужно, — голубоватое свечение телепорта накрыло его до того, как по тому месту, где он стоял прошлась очередь выстрелов из моего автомата. Зейн исчез, вместе со своей уеб*щной улыбочкой, а у меня от злости и раздражения так сжало челюсти, что было слышно, как скрипнули зубы. Черт, нашли меня все-таки, уроды гребанные… В сердцах я бросил автомат на землю, но… повернулся и заметил, что Лусия еле держится на ногах. — Риз, слава богу, ты пришел, — выдохнула она и отчего-то стала оседать на землю, так, что я еле успел подхватить ее. — Люси, — откровенно испугался я, ведь эти уроды могли навредить ей. — Что они с тобой сделали? Болит где-нибудь? — Нет, — она окутывает меня своим взглядом, а в груди разливается целый океан нежности. — Просто я так испугалась, что он убьет тебя, — маленькая ладошка гладит мою щеку, а я ловлю ее губами, целуя, и не могу наглядеться на ту, о которой я думаю последнее время постоянно. Глубокие синие глаза приковывают, не отпускают и то, что я вижу в них вселяет надежду… — Он не убьет меня, Люси, — шепчу я, и голова начинает кружиться... Надо бы подумать о том, что у стервятников тут может быть еще кто-нибудь, но я не могу думать сейчас ни о чем, кроме того, что у меня в объятиях девушка, дороже которой никого у меня нет. — Я ему нужен… Люси давно уже стоит на своих ногах, а я все еще обнимаю ее, не могу выпустить, потому что если я это сделаю, сразу умру, вот на месте. Моя ладонь скользит по ее щеке, и я понимаю, что это мой предел, я не могу больше бороться, я проиграл это сражение с собой. Потому что ее губы, о которых я мечтаю последние несколько дней, находятся на расстоянии полдюйма от моих, я чувствую ее прерывистое дыхание, чувствую, как колотится ее сердце. Я не знаю сколько я медлил, но почувствовал, как она вся подалась вперед и, наверное, хотела отстраниться уже, когда я не выдержал больше этой невероятной пытки. Притянув девушку к себе, я накрыл ее губы своими, и, вообще, не понял, что произошло, потому что опора как-то резко ушла из-под ног и ощущения, которые окатили меня, были совершенно ни на что не похожи. Воздух, обнимающий нас, горячий и густой с трудом проталкивается в легкие, лишая такого необходимого кислорода, заставляя дышать тяжелее и чаще, но это все неважно, потому что распробовав на вкус ее губы, я уже не могу оторваться, я ласкаю их, прихватывая раз за разом, неторопливо, и стараюсь сдерживать себя, чтобы напитаться этими ощущениями до конца… Как же я мечтал об этом, маленькая моя, хотелось этого так, что теперь и умереть не жалко, потому что я почувствовал, как она отвечает мне. Сначала нерешительно, будто вступив в препирательства со своей совестью, но уже через несколько секунд обмякла, прильнув ко мне всем телом. Мне бы остановиться, не позволить чувствам взять верх над разумом, но противиться своему желанию нет больше сил. Прильнула и замерла, напитываясь ощущениями, вцепившись сначала в рукава моей рубашки, будто прямо сейчас намеревалась рухнуть, но я держу ее, крепко прижимая к себе, и никак не могу оторваться от нее, потому что это сильнее меня… Ее губы… это что-то фантастическое, и мне мало этого, я подключаю язык, прокатив им по губам, и слегка раздвинув их, чтобы добраться до ее спиральки. Тонкие руки оплели мою шею, и Лусия, доверившись полностью, поддалась, чуть приоткрыв рот. Я втягиваю в себя слегка ее язык с пирсингом на конце, пробуя новые ощущения, и она со всей своей, присущей ей пылкостью, обхватила мои плечи, и ладошка ее поднимается все выше, оглаживая, зарылась в волосы на затылке… Язык, вырвавшись из плена, прокатил по губам и снова ласкает, приводя меня в состояние полной и абсолютной эйфории. Мои ладони, такие горячие, что я чувствую прохладу ее тела прямо через одежду. Изящная спинка изогнулась под ними, а мои пальцы уже ведут ласковую дорожку, перебирая по позвонкам, все выше. Наконец, когда разум окончательно сдался, уступив место головокружительному сумасшествию, я приподнимаю Лусию чуть повыше, оторвав ее от земли, но не прерывая поцелуя. Она обнимает ладошками мое лицо, и я чувствую, что ей тоже не хватает воздуха, она выдыхает мне прямо в губы, отстранившись буквально на долю секунды, после чего мы снова сливаемся, ошеломленные потрясающими эмоциями… — Риз… — я не знаю сколько времени прошло, может быть минута, а, может, сутки... Отрезвил меня слегка чуть слышный девичий стон. — Пожалуйста, мы не должны… — чуть прикрыв глаза, шепчет Люси, а голос ее срывается, вызывая целые полчища мурашек от затылка по спине. Мать твою, да она хочет меня, черт… Мы не должны… Но сил сопротивляться как не было, так и нет, и наши губы снова встречаются, и по моему телу уже в который раз проходит сладкая дрожь, передаваясь ей. И Люси отвечает мне, будто не может этого не делать, я понимаю, что все это неправильно, но ее тело потихоньку ползет вниз вдоль моего, дыхание сорвалось, сбилось, я чувствую только ее, ее отклик на мою ласку, и понял, что нужно вдохнуть, только когда в голове стало мутиться от недостатка кислорода…Люси
По лицу ползли медленно высыхающие слезы, а я едва держалась, чтобы не расплакаться в голос. Голова болела, связанные руки, будто одеревенели, а сознание, даже с расставленными блоками путалось. От горла отступала тошнота, и в груди зарождался жгучий гнев на себя саму. Да что же я за бесстрашная? В меня не раз стреляли, хотели убить. Я убивала. Но в этот раз… У меня чуть сердце от страха не лопнуло, когда безупречный выстрелил в того стервятника, когда я просматривала его мыслеформы… Выстрел; он видел, как наставляется черное дуло, прямо в голову и волна ледяных игл рассыпалась по спине и рукам. От ужаса свело горло — успел понять, что все кончено. Осознал и прочувствовал полнейшее бессилие перед своей смертью. И я вместе с ним. От этого тело сковало оцепенение, словно каждая жилка застыла, сведенная судорогой страха, а потом все застила вспышка боли и в голове воцарилась звенящая пустота, без мыслей. Несколько судорожных вдохов, чтобы взять себя в руки и успокоиться. Душный воздух, сквозь пыльную мешковину, не дает полностью наполнить легкие, но стало слегка полегче, в голове прояснилось. «…девочка моя, ты только постарайся успокоиться…» — снова и снова всплывало в мыслях и от этого голоса, а самое главное от того, как мягко и озабоченно звучал он, внутри разливалось тепло. Время тянется подобно варенной улитке, стервятники заметили, что я пришла в себя и теперь приходится топать своими ногами вслепую, полагаясь на чужую руку, взявшую меня под локоть. О чем они думают, я не знаю: блок не снимаю, опасаясь, что моя самодеятельность принесет еще больше проблем. Но некое напряжение между моими конвоирами витает в воздухе, после того, как один из дружков стервятников пал от руки их предводителя. Небось боятся, суки, что отправятся следом и хвосты поджали. Полагаясь на собственный слух, тоже не особо разжилась информацией. Шли все молчком, изредка тихо перекидываясь между собой короткими фразами. Меня не трогают, но и спуску не дают, как особо опасному преступнику — стоит только запнуться и замедлить шаг, тут же встряхивают, как котенка, чтоб пошевеливалась. А я не просто устала, кажется, что ноги совсем ватные, но еще хуже только от одной мысли, что Риз придет за мной, один и без оружия, а их много… Слепая паника в который раз затопила сознание, потому что случись чего, я не смогу на ощупь ничего ни сделать, ни как-то помочь и в то же время, ощущая его негласное присутствие где-то неподалеку, его заботу, тревога засевшая в груди и жгучее чувство опасности, словно бы отдалялись на полшага. Ближе к ночи дышать стало легче от прохлады, но перебирание ног по бездорожью, превращается в пытку, рубашка прилипает к спине, а в бок учащаются тычки за нерасторопность и «нежные» советы не дурить. Мой конвоир нервничает, недоволен. Посылаю его во все места, которые знаю. Да потерпи уж, я ж терплю и не пихаюсь! Интересно, как скоро мы доплетемся до их транспорта? Неизвестно еще, за каким чертом я им так понадобилась, что берегут как зеницу ока… Надеюсь, все-таки не для развлечений? Бл*дь, прям не знаю, не завалиться ли мне в обморок от такого счастья? Но сколько бы я ни готовилась, услышать подкрадывающиеся шаги Риза, то при звуке выстрелов обмерла и споткнулась на ровном месте. Сердце заколотилось бешено, по ощущениям, совсем рядом упало тяжелое тело. — Кто дернется, будет покоиться с миром, — раздается уверенный голос. Знакомый голос. Мешок срывают с моей головы, дав полный доступ к кислороду, срезанная веревка освобождает руки, и я, подавив стон, быстро растираю онемевшие запястья, пока Риз заталкивает меня за свою спину. В ушах ухает набатом, хоть и темнеет, а с непривычки не могу проморгаться, только звуки короткой, нешуточной перестрелки, сорвавшиеся на крики стервятники, ровный и какой-то отчужденный голос безупречного, зазывающего с собой Дея… Что ему от него нужно? Отвлекает… Убьет. Выстрелы снова оглашают окрестности, прервав причитания оставшихся стервятников, и безупречный исчезает в тускло замерцавшем сиянии. Он не выстрелил. Не выстрелил… Земля раскачивается, уходит из-под ног, я поняла, что лес плывет перед глазами. Дышать стало нечем, к горлу подпрыгнул ледяной ком, по телу пробежал озноб слабости и пережитого страха. — Риз, слава богу, ты пришел, — вырвалось откуда-то из горла, хотя казалось, губы у меня так дрожат, что я должна захлебнуться словами. Посмотрев в его глаза, такие сейчас темные, но с дольками пронзительной позолоты, пролегшими от зрачка, словно туда пролилось солнце, в которых было столько тревоги и чего-то тягучего, что кружилась голова, я так и повисла в руках мужчины, не сразу сообразив, что под ладонью ощущается тепло мягкой, колючей щеки. Риз волнуется, не больно ли мне... А я испытываю такое облегчение, что он тут, рядом, живой... Пальцы гладят, гладят его, и я не могу остановиться, он касается моей кожи губами, беспорядочно целует ладонь, отвечая на прикосновение… Ни разу еще никто не смотрел на меня так. — Я так испугалась, что он убьет тебя. — Он не убьет меня, Люси. Я ему нужен… Он стоял так близко, а голос звучал так тихо и вкрадчиво, что становился похож на кошачье мурлыканье. Мужская ладонь легла на напряженную спину, скользнула к плечу, по шее, остановилась на лице, а пальцы нежно поглаживали мою щеку. Сердце в груди забилось надрывно, это легкое, бережливое прикосновение рождало по коже умопомрачительные мурашки, растекающиеся чуть колючими волнами в каждую клеточку тела. Сладкое томление разлилось внизу живота, срывающееся дыхание Риза обжигало пересохшие, так и просящие касания, губы, припущенные ресницы вздрагивали, пряча отсветы призрачного сияния в глубине его расширившихся зрачков. И эти глаза так близко, взгляд пытливый… и одурманивающий запах, а на пояснице сильная рука. Но он не пытался навязать свою ласку, будто не желая принуждать, давая время привыкнуть к прикосновениям, только провел кончиками пальцев по позвоночнику. Широкая грудина ходит ходуном, жадно вбирая воздух, моя ладонь сама соскальзывает туда, ощущая, как сквозь жесткие сплетения мышц, толкается его разбушевавшееся сердце, рвясь наружу. А у меня в груди закручивался настоящий водоворот, туго свиваясь противоречивыми чувствами смущения, растерянности и удовольствия, от его близости, заставляя податься навстречу, замереть… Что же я делаю? Разве это правильно… Но когда мягкие губы коснулись моих, осторожно прихватывая, делясь своими необычным вкусом и нежностью, показалось, будто жар обдал все тело, разбегаясь дрожью и впитываясь под кожу. Пальчики с силой сжались, вцепившись, сминая ткань одежды от сладкого томления, и потянулась сама, неуверенно отвечая, оглаживая налитые напряжением плечи, опуская ресницы и пробуя эти манящие губы как что-то запретное, но оттого только более желанное. Они теплые, влажные, еле сдерживающие напористые порывы, чутко собирая с моих вспухших, горящих губ каждый вдох, лаская языком, что я тону в этом волшебном ощущении нежности, растворяюсь в его объятиях, становящихся все крепче, теснее. И окончательно сдаюсь, прильнув к мужской груди сильнее, обплетая руками шею, словно пытаясь отогреться в исходящем от него тепле. Вдохнуть, надо вдохнуть, срочно, голова закружилась, земля давно ушла из-под ног… Ты только держи меня, сама я уже не могу, не отпускай. Все звуки исчезают в диком ритме бьющихся сердец, шума крови в висках, рваном дыхании, в сумасшедшем желании прикоснуться еще, впитать, насладится и запомнить. Взмокшие, растрепанные и непослушные пряди коротких темных волос, путаются в моих пальцах, Риз весь напряжен как каменный монолит, но его ладони мягко исследуют, аккуратно лаская спинку, выгибающуюся от трепетных прикосновений, а потом подхватывают на руки, приподнимая выше, без грубости, показывая, что он не причинит боли. Что не нужно бояться. Не обидит. Где сил взять, чтобы остановиться? А потемневшая позолота радужки глаз блестит лихорадочно, слишком горячо, упоительно, отвести взгляд никак не получается. Заглянув туда, я проваливаюсь в эту глубину, потерявшись. Мгновение на необходимый вздох и вновь прикоснуться к его губам, погладить его лицо, теплые щеки с ямочками от мягкой улыбки. Оторваться невозможно, я просто не могу остановиться, но так нужно… иначе… Отчетливое желание мучительно пульсирует внутри, сковывая каждую жилку, наливаясь тяжестью внизу живота и сводя бедра до крупной дрожи. Остановись. Остановись же, прошу… — Пожалуйста, мы не должны… — Я задыхаюсь, забыв как нужно дышать, осознав вдруг, что даже не помню, о чем собиралась просить, умолять, только сбивчиво вышептывала его имя и, тихо выдыхая, старалась сдержать стон. Разум отказывался повиноваться, так остро чувствуя его, треплющее горячим ознобом, тело через одежду. Но припухшие от поцелуев губы непозволительно близко и сводят с ума, вышибая из головы все запреты и сомненья. А он целует, прихватывает, ласкает так упоительно и смотрит на меня бесконечно нежным взглядом, что сердце то разгоняется чугунным маятником, то бьется через раз…Дей
— А ну стоять! — рубанул по ушам окрик, и я даже не сразу понял, то ли это кто-то подумал, то ли сказал. Прийти в себя никак не получается, перед глазами дрожит белесый туман, все мое существо сконцентрировалось на потрясающе темно-синих глазах, которые смотрят на меня немного растерянно, но так горячо, что и без того ушедшее в дезорганизацию сердце начинает делать совсем уж неистовые вещи. Люси тоже услышала окрик, но голову не повернула, и я не могу оторвать взгляда от ее лица, стараясь запечатлеть его в памяти и ни о чем потом не жалеть… — Руки, быстро! — рявкает человек, явно наставляя на нас оружие. Люси судорожно вцепилась мне в плечи, я тоже ее не отпускаю, потому что боюсь, что она упадет. Опасности человек не представлял, и ей и мне об этом известно, потому что он… — Парни, у меня тут двое, — говорит он в рацию. — Похоже, кочевники, куча трупов, и… Руки, я сказал! — это уже нам. — Риз, мы, правда, не должны! — Люси смотрит на меня умоляюще, будто бы я сейчас начну с ней спорить, мелко-мелко качая головой. — Люси, прости меня… Я не хотел… То есть нет, наоборот все, я слишком… сильно этого хотел, но я клянусь тебе… — я смотрю на нее, понимая, что от того, что я сейчас скажу, будет зависеть все наше дальнейшее общение. — Это было самое прекрасное, что произошло со мной за всю мою жизнь. Ее глаза увлажнились, а я совершенно не знаю, о чем она думает и это меня просто обескураживает. Даже не представляю, что сказать ей, потому что, хоть она и отвечала мне, может быть, она злится на меня сейчас, или отчаянно жалеет о содеянном… — Просто нам не надо больше этого делать, Риз… Понимаешь? — Конечно. Как скажешь, Люси, я только хочу, чтобы ты была счастлива, прошу, пожалуйста… — Да это же дочка лидера! — вскрикивает второй бесстрашный, который подошел к нам чуть позже. — Лусия Эванс, точно! — радостно уточняет он, и Люси поворачивается к нему, выпутываюсь из моих объятий. — Рейф! — закричала она так громко, что у меня заложило уши. — Вы что… вы в рейде? В патруле? — Мы тебя ищем уже больше десяти дней, Люси! Твой отец… — Где он? Где Эрик? — она стала оглядываться, а от дороги к нам уже идет отряд бесстрашных. — Эрик… — бесстрашный замялся, а Люси обступили парни и девицы. Среди прочих я заметил молодого человека, явно командира этой группы — его форма чуть отличалась от остальных. — Рендел, что с отцом? Скажи мне, прямо сейчас! — Лидер Эванс два дня назад уехал вместе со всеми старшими бесстрашными отражать атаку на воздушный полигон. Он искал тебя, до последнего, но без него там сейчас никак… — Все так серьезно? — Более чем. Мы уже почти потеряли надежду тебя найти, сюда забрели случайно, услышали выстрелы… — ну насчет случайности, я бы поспорил, на самом деле. Случайностей не бывает, вероятнее всего, это Парень их приманил, иначе сто лет бы они здесь нас не нашли. Да и выстрелы тут раздаются довольно далеко, так что... — А кто это с тобой? Люси оглянулась, посмотрев на меня обеспокоенно, и закусила губы. — Это Риз. Он кочевник, но он спас меня во время нападения стервятников и вел к стене. Видишь, мы почти уже дошли, но они опять на нас напали, пришлось отбиваться… — Все это очень странно, — нахмурился бесстрашный. — Но, как бы там ни было, нужно двигать в город. Вы знаете как выйти отсюда к дороге? — Я знаю, — подал я голос. — Если вы позволите, я мог бы показать. Бесстрашный, которого Люси назвала Рендел, сцепил челюсти, и оглянулся на свой отряд. — Люси, мы должны арестовать его. Он кочевник, а у меня есть приказ… — Мы говорили с отцом об этом. Лидер одобрил желание этого молодого человека присоединиться к нам, за его заслуги. Он спас меня на подъезде к полигону, вытащил из переделки со стервятниками. И у Риза действительно есть что рассказать, нам нужно быстрее добраться до города. Черт, как жаль, что отца нет… — Ладно, давайте выбираться отсюда. С чужака глаз не спускать! Люси нахмурилась, но ничего не сказала, а бесстрашный, который с самого начала подошел к нам, так и держит меня на мушке. Я пошел вперед, пронзаемый неодобрительными взглядами и не совсем радужными мыслями в свой адрес. Люси злилась, но, видимо, понимала, что она мало что может сделать с настороженностью членов своей фракции по отношению ко мне. — Ствол можно опустить, он не преступник, — все-таки сказала она, отводя от меня оружие. — Риз хочет стать одним их нас… — Но пока он не один из нас, у меня приказ арестовывать всех кочевников, мисс Люси, — холодно ответил ей бесстрашный, которого звали Шон и который не очень-то был в восторге, что дочка лидера целовалась с кочевником посреди леса, и тут же кинулась защищать его, когда бесстрашные хотели сделать то, что должны. Еще он думал, что я подозрительный ублюдок, а Люси покраснела в ответ на мою ухмылку. — Что, жизнь лидерской дочери совсем не ценится уже? — насмешливо спросила она. — Риз не раз и не два спасал меня, пока мы тут бродили по застенью. Бесстрашные ничего не ответили, но мысли их метались от «Чем же он так ей мозги запудрил?» до «Уж не хочет ли он обманом проникнуть в город?». — Просто не будет, да, Люс? — насмешливо спрашиваю я ее, а она только еще больше разозлилась. — Ничего смешного. Я тебя предупреждала об этом. Да еще и никого из старших во фракции нет… Не нравится мне это все!