Эрик
Огненные всполохи взрывающихся по всему полю снарядов не оставляют ни одного шанса на спасение. Жара стоит такая, что не продохнуть и новый гаджет — керслет, заживо выжигает кожу, и дышать невозможно. Вот уже два часа мы отбиваемся, а их меньше не становится, наша форма не выдерживает такого накала, бойцы почти угоревшие, избавляются от нее и выступают прямо так, под миномётный обстрел, жертвуя свои жизни. Я среди моих ребят, я не брошу их, мы будем до последнего стоять у этого рубежа, потому что за нами город, в который мы не должны их пустить… У всех лица в саже и в копоти, глаза слезятся, и почти ничего не видно из-за едкого дыма. Они выпустили берсерков — дроидов убийц, их так много, что остается только одно, заманить их в котел и уничтожить вместе с собой. Все это понимают, но все смотрят на меня, будто я могу придумать что-то… а я не могу, мне нужно сейчас отправить их всех на верную гибель, но я не в состоянии это произнести, горло ужасно першит и его сдавило, будто удавкой… — Их всех надо уничтожить, командир, за нами город! — перекрикивая канонаду, кричит мне Вайро. «Пффф, командир», думается мне, «а сам-то будто не командир…» Чуть повернув голову, утыкаюсь взглядом в Крошу медленно прикрывающую глаза, и осматриваю всех, кто окружает меня сейчас… В крови, копоти и саже, но стоят за мной до последнего вздоха… Сани Гилмор, крепко вцепившаяся в руку Ворона, у которого свезена вся сторона лица, но он все равно щурится здоровым глазом, и вроде бы даже ухмыляется. Линн с автоматом наперевес, плечо разодрано, стоит позади Вайро, и он время от времени ощупывает пространство за собой, чтобы убедиться, что его малявка рядом и никуда не съебнула. Фор, поддерживающий свою жену, вытирающий кровь со рта, кажется у него ранение, но он, упрямый болван, все равно здесь. Рядом с Эдвардом и Майрой — Алекс с женой, и Виктор с Кристиной, Лекси держит шлемофон в руке, готовая в любую минуту прыгнуть на вертушку и уводить за собой воздушный флот… Матиас делает знак своему отряду, а среди прочих узнаю некоторых, кто уже давно воюет у моих сыновей — пара Уеллнер, Дани рядом с ними, морщится, кажется у нее нога пробита, но ей тоже упрямства не занимать, за Матом она пойдет и ничто ее не остановит. Там же и Ричи со своим отрядом недавних новобранцев, и все они ждут от меня чуда… А я должен скомандовать им свой последний приказ. — Слушай мою команду, бойцы! — хриплым, но от этого не менее твердым голосом перекрикиваю я адский шум боя. — Отступаем в низину, уводим противника от города как можно дальше! Воздушный флот в западном направлении, мы все на северо-запад! В низине позволяем себя окружить и подпускаем как можно ближе, а там… бог нам в помощь… Но в город мы их не пустим! — Так точно! — стройный ряд голосов был мне ответом, мы сбиваемся в шахматном порядке, и, отстреливаясь, продвигаемся дальше от города, там те, кого мы должны защитить. Сбившись в плотное кольцо, мы отбиваемся до последнего патрона, когда немыслимое количество берсерков обступает нас и мы не в силах противостоять им. — Давай! — командую я и мощнейший взрыв поглощает, пожирает пространство вокруг, и последнее, что я вижу, знакомые и родные до боли лица вокруг, исчезающие в огне… Сильно дернувшись, я открываю глаза, удивляясь, отчего вокруг все такое темное и не сразу понимаю, что я в комнате, рядом жена, а за окном ночь. И сны эти, заебавшие уже вконец, с каждой ночью все причудливее и красочнее. Тьфу, бля, чего только не привидится, берсерки какие-то, ну где я это взял? Потихоньку отбросив одеяло, чтобы не разбудить Крошу, я выбираюсь из ужасно жаркой постели и выхожу на балкон, чтобы хоть немного остыть. Последние дни я не мог спать, а когда меня все-таки срубает, снится всякая херня, и не знаешь, что лучше, вообще не спать или видеть эти… черт их возьми, кошмары. Я обещал, что не буду курить, но к сегодняшнему вечеру счет уже пошел на пачки. Глаза устремляются к небу, на котором рассыпаны миллиарды звезд, и я сразу же погружаюсь в воспоминания… Я уже слышу шлепанье босых пяток по каменному полу коридоров и улыбка против воли растягивает губы. Моя дочь соскучилась и не нашла времени на то, чтобы обуться — действительно, какая разница, если папа, вот он, в соседней комнате и нужно сделать всего несколько шагов, чтобы его обнять. Я так долго не видел мою Кнопку, что сил ругать ее за то, что прибежала ко мне босяком нет никаких. Малышка распахнула дверь и без промедления бросилась ко мне, прекрасно понимая, что я только и жду когда она заберется ко мне на колени и скажет что-нибудь не по-детски мудрое. Быстро выкинув сигарету, принимаю дочь в объятия, и она трется о колючую щеку, чуть слышно сопя и обнимая меня маленькими ручонками. — Фуууу, — поморщилась малявка, — от тебя опять дымом пахнет! — но, прикрыв глаза, все-таки улыбнулась. — Мне больше нравится, когда от тебя пахнет ветром… Или солнцем! — А как пахнет солнце? — удивляюсь я, забыв, что хотел напомнить врединке об отсутствии обуви. — Теплом, — безапелляционно заявляет ребенок. — Любовью. И тобой, — Люси прижалась щечкой к моей груди и я, прикрыв глаза, обнимаю ее. — Папа, а там сколько звезд там? — Где, Кноп? — Ну, там, наверху? На небе… Она так часто спрашивала меня об этом, что этот разговор стал у нас чем-то вроде ритуала отхода ко сну. Моя дочь искренне считала, что во Вселенной есть еще кто-то, и до недавнего времени никто, кроме нее, в это не верил. Мы с ней так говорили, когда… Между нами была та тонкая ниточка, которая держала нас связанными крепче стальных тросов. Оборвавшись, она оставила после себя только горечь сожаления… Все чаще я думаю, что если бы мы были до сих пор связаны, она никогда не сделала бы… то что сделала. Она тогда чувствовала меня, знала, когда мне хорошо, когда плохо… а сейчас… лучше умереть, чем мучиться в неизвестности. После того как пришло сообщение о нападении на караван, двигавшийся к стене с полигона, я уже понял, что произошло непоправимое. Я знал, что… нельзя ее отпускать от себя, пусть даже это выглядело глупо и нелепо, но лучше бы она была тут, в Яме, чем неизвестно где… Я не могу спать, кусок, блядь, в горло не лезет. Я отменил все рейды, в которых должен был участвовать, бросив все свои силы на ее поиски… Но все, что я нашел, это обгоревший блокнот с рисунками, тот самый, что подарил Лусии Эван на десятилетие — кожаный переплет, а листочки можно вкладывать и вынимать бесконечно. Она тогда как в него вцепилась, так и не выпускает до сих пор. Точнее, не выпускала… У Эвана тоже слабость к моей дочери, он говорит, что она напоминает ему его сестру, а Кнопка отвечает ему взаимностью, безгранично радуясь, когда появляется возможность пообщаться с дядей Эваном. Увидев рядом с обгоревшим драгстером грязный блокнот с порванными листочками, я едва ли не впервые в жизни не смог совладать с собой. Ноги подкосились, и я понял, что если что-то и было страшное в моей жизни, то оно происходит именно сейчас. Все что было до этого, только тренировка. Обход местности ничего не дал. Вселяло надежду то, что среди трупов ее не было, но каждый раз, когда меня подзывали на опознание, у меня прибавлялось седых волос. Это паскудное чувство, когда смотришь на мертвого пацана и радуешься… что это не твоя дочь. Дико паскудно… По следам стало понятно, что тут был грузовик, и если кто-то и остался в живых, то его увезли в западном направлении от стены. Все силы были брошены туда и даже удалось поймать стервятников, двое из которых говорили, что у них была девушка, но они от нее избавились. Вот так и сказали, избавились, сука… Я давно не позволяю себе расправ, но в тот раз рука сама потянулась к кобуре… и даже под дулом пистолета они не рассказали ничего, говорили только, что была и сбежала. Смогла значит, не зря мы все вместе ее тренировали, есть еще надежда! Они не знали, что это дочь лидера Бесстрашия, и она не назвалась. Неужели она помнит о похищении Ричи, она же совсем маленькая была… Да, мы говорили с ней о том, как надо вести себя, если вдруг ее похитят или будут выспрашивать кто ее родители, но сейчас…И если она сбежала, то куда пошла? Одна, без оружия и провианта, долго ли она продержится в застенье, даже если скриммены ей не страшны? Листая блокнот, я наткнулся на незнакомое лицо. Обычно Люси рисовала абстракции, понятные одной только ей, и хотя я знаю, что она умеет рисовать совершенно все — от природы до лиц, но рисунки ее, чаще всего, были скорее похожи на чьи-то галлюцинации. Потому новое лицо привлекло мое внимание. Этого мужика я никогда раньше не видел, во всяком случае в Бесстрашии его точно нет. Где она могла его видеть? Если это фантазия, то какая-то уж слишком материальная, вряд ли она нафантазировала маленький едва заметный шрам, пересекающий его правую бровь, выразительные глаза, уверенный взгляд и... что-то еще, чего я не могу понять. Но то, что это не абстракция, а вполне себе настоящий человек, я верю охотно. Несмотря на шрам, парень выглядел слишком... безупречно, и отсюда возникает вопрос — она что? Где-то встретила парня-безупречного? Не он ли сподвигнул ее вести прибор, а я-то грешил на Гилмора, который последнее время ей прохода не давал, а тут, оказывается, вот как… И что теперь с этим счастьем делать? Да в принципе… только бы нашлась! Только бы она к безупречным не попалась… Если это они, то это точно конец… Маленькая ручка тянется через перила и вытаскивает почти полностью сгоревшую сигарету из пальцев. Выкинув ее, ладошки смыкаются на животе и сразу захотелось глубоко вздохнуть, как от облегчения. Кроша прислонилась щекой между лопаток и, я знаю точно, прикрыла глаза. — Ты обещал мне, — непривычно тихо говорит она прямо в спину. Слишком долго у нас были маленькие дети, и Эшли ночью говорит тише, по привычке, оставшейся с тех пор, когда было тяжело, но зато так просто… — Я знаю, Крош. Просто… невыносимо думать, что она далеко. — Если бы ты только знал… Эрик, я бы все отдала… — Не говори так, не надо. Мы оба знаем, на что пошли бы, но… Ты думаешь, это я виноват? — Есть ли смысл искать виноватого, родной? Все мы приложили к этому руку. С ней могло случиться подобное и в простом рейде… — Да, но она была одна и везла прибор! Одна! — не сдержавшись, я все-таки срываюсь на крик, а Эшли, разомкнув объятия, отвернулась. — Не надо кричать, нам всем непросто… — Меня эта неизвестность… просто убивает, — не узнавая свой голос, хриплю я из-за того, что горло сдавило. — Что с ней, где она… Я думал Гилмор что-то может знать, а он… В лазарете уже столько времени! Кто его просил ввязываться в драку, я сам бы этого мудака услал бы подальше отсюда за то, что он с девчонкой Тревис сотворил, ну нахрена этот бедовый парень к нему полез? Джая Бесстрашные нашли возле Ямы, вроде как он пытался добраться от рингов до лазарета и потерял сознание. На самом деле было видно, что его принесли и положили туда, ни на рингах, нигде больше не было следов того, что происходил какой-то бой или спарринг. Младший сын Ворона ввязался в бои без правил, по характеру повреждения я сразу это понял. Колин, угрюмый и жестокий переходник из Эрудиции, разбил ему голову до трещины в черепе, и теперь Джай лежит в медкорпусе и ждет своего приговора. Врачи говорят, что шанс всегда есть, но в случае Гилмора он настолько призрачный, что спасти его может только чудо… Впервые в жизни у меня шевельнулось что-то, похожее на уважение к этому оболтусу, полез девчонку защищать, жаль, что едва ли не ценой своей жизни… — На его месте так поступил бы любой мужик, — печально пробормотала Эшли. Видеть жену в таком подавленном состоянии тяжелее, чем решать навалившиеся проблемы вместе взятые. — Мия одна из их компании, они ведь росли все вместе, да еще и Анишкина сестра. Вроде как даже родственница. — Узнавала последние новости у Сани? Есть изменения? — Нет, стабильно тяжелое состояние… Док говорит, что это последствия черепно-мозговой травмы. — Урод этот Колин Месснер, бля! А как долго маскировался под нормального! Лучше бы мелкая Тревисов отцу все рассказала, уж Вайро не стал бы подставляться, отдубасил бы, а потом сослал на рубежи, а что этот хилый мальчишка Гилмор мог сделать с Бесстрашным под допингом? Как Сани? Сильно психует? — Сказала, что этим должно было кончиться. Все свободное время проводит в лазарете, причем сидит в коридоре и смотрит в одну точку. Это на нее совсем непохоже, лучше бы она психовала и ругалась… — Черт, вот как навалится все… Еще и от Алекса новости неутешительные приходят. Они уже два раза отбивали атаки на полигоны с воздуха, активизировались то ли безупречные, то ли недовольные опять набрали силу. Мне все это совершенно не нравится, а тут еще… и Люси пропала. — Алексу надо бы подмогу послать, а людей мало совсем, посылать-то некого. — Пока Вайро туда отправлю вместе со всей старой гвардией, кто еще жив, пусть он посмотрит, что там за ебатня. Твою мать, не вовремя они малявок с собой забрали, когда такие дела творятся! Вот не вовремя! Что им тут-то не сиделось? — Лекси скучает по детям, Эрик! Она мать, ее понять можно… — Но не в ущерб их безопасности… — В тебе сейчас говорят совсем иррациональные чувства, родной. Откуда им знать об угрозе со стороны Недовольных, ведь последнее время все было тихо! — Да уж, пришла беда… Черт, черт, черт, да как же все! — Рука против воли зарывается волосы, пальцы сводит судорогой, и они вгрызаются в голову, принося мимолетное облегчение. — Где же Люси, где? Я не могу, не могу больше находиться в подвешенном состоянии, только бы знать, хотя бы, жива она или нет. — Девочка выросла, и хоть я сама готова свихнуться от беспокойства, я думаю, нужно верить, что она справится. Она жива, я почувствовала, если бы… это было не так. — Да, она жива. Жива, я тоже это знаю. Узнать бы, где она… можно было бы со всем справиться. Я тяжело вздыхаю, а грудь сдавливает и воздуха все так же не хватает. Люси, где бы ты ни была, ты только держись, девочка! Есть место, где тебя очень сильно любят и ждут твоего возвращения, ты только вернись. Мы со всем справимся, разберемся, поговорим. Обещаю, я очень постараюсь тебя понять, ты только вернись… Живой.Дей
С самого раннего утра меня не оставляло тревожное чувство. Сколько бы я ни напрягал слух и не сканировал пространство на предмет враждебности, я ничего не слышал, но отчетливо понимал, что нам нужно скорее убираться отсюда. Стервятников я слышу всегда, и иногда сильно заранее знаю, что они готовят, но последнее время… Отчего-то их намерения становятся мне очевидны чуть ли не в самый последний момент. И это меня очень настораживает, потому что может означать только одно — среди них есть такой же, как я. Проснувшись и первым делом бросив взгляд на соседнюю койку, я уже привычно улыбаюсь открывшемуся мне виду. А вижу я заспанную девчонку, уставшую и перенервничавшую за последние дни. Надо было бы разбудить ее, накормить, да и убираться отсюда поскорее, но она так сладко спала, а утро выдалось на редкость солнечное и тихое, что я… потерял бдительность в общем. Едва удержавшись, чтобы не погладить ее по растрепанным волосам, очень вдруг вспомнилось приятное чувство, когда она была у меня на руках, я дал себе мысленного пинка и пошел к семье, выяснить, что они могут нам дать и что им можно оставить, потому что когда я смогу навестить их в следующий раз — неизвестно даже мне. Стервятников я услышал, слишком поздно, когда выбраться через расселины вдвоём означало бы попасться однозначно. Отослав Танию предупредить Лусию и договорившись с сестрой обо всем, я подхватил приготовленный мне вещмешок и выскочил прямо на главную улицу города, стараясь привлекать к себе как можно больше внимания. Ну теперь попробуйте догнать меня, уроды! Перебирая в голове все, что случилось со мной за последние дни, чувство, что охватывает меня, все тревожнее. Тания не очень-то обрадовалась появлению в моем окружении девушки, я знаю, конечно, что у нее ко мне далеко не сестринские чувства, но все-таки надеюсь, она меня не поведет. Навесные перила ведут к реке, там есть хорошие укрытия и гроты, можно спрятаться, и мы договорились, что Тания отведет Лусию к ним. Пока стервятники будут бродить по лабиринтам расселин, в которые я их собираюсь заманить, и в конце концов к вечеру выйдут к придорожным руинам, я успею обогнуть гору и выйти прямо к водоему. И еще очень надеюсь, что воспитанная в бесстрашии девушка, не даст себя в обиду, потому что от нападения придурков я, будучи далеко, никак не смогу ее избавить. — Ээээ, глянь, вон он! Хватайте Риза, он уходит! — несется мне вслед, а я только усмехаюсь. Да, давай, придурки, хватайте меня, я вам даже фору дам, чтобы вы могли залезть на второй уровень города и двигаться с крыши, по перилам, развешанным по деревьям, до самых скал, чтобы вы могли видеть меня, а Лусия была в безопасности. Эта девушка занимает все мои мысли последние два дня точно. Все в ней загадка, я знаю, конечно, что нет ничего более притягательного в женщинах, чем постоянные вопросы, которые они задают, но… Лусия… Просто ходячее противоречие. Она все время выпячивает свою независимость, но при этом ей явно нравится, когда ее оберегают. Она хочет казаться грубой и сильной, но при этом она очень женственная, чего только стоят ее длинные волосы, которые она совсем никак не заплетает, и они все время струятся у нее по плечам. Сколько я видел женщин-бесстрашных — они почти все коротко стрижены и раскрашены во всевозможные цвета, но Лусия – нет. И татуировок у нее нет, во всяком случае на видных местах… И язык не поворачивается назвать ее странной, она настолько естественна в своих убеждениях, что очень хочется ей верить, даже вопреки здравому смыслу. Странное дело, но когда я все это пытаюсь анализировать, улыбка не сползает с моего лица и очень хочется все-таки уже узнать, что же у нее в голове. Она явно закрывается от меня и я теперь не успокоюсь, пока не узнаю, как она это делает… Лусии, скорее всего, не дали никакого огнестрела и это плохо. Сможет она отбиться ножом, в случае чего? Все же надеюсь, что сможет, пока эти придурки бегают за мной, ей отсидеться бы, конечно. Не хотелось, совсем не хотелось разделяться, но выбора нам не оставили, или так, или никак. Черт, придурки потеряли меня из вида, надо бы напомнить о себе. Затаившись в каменистых переходах, я занял выжидательную позицию, пока один из стервятников, не прошел мимо меня, и выскочил прямо у него за спиной, чтобы этот ублюдок разорался, и все они дружненько припустили за мной дальше. Перепрыгнув с валуна повыше, я отсалютовал ему и, немедленно спрыгнув вниз, увернувшись от полоснувшей по мне очереди, побежал в сторону расселин, виляя как заяц. — Вот он! Вон, за ним, быстрее! — орут идиоты, выдавая свои намерения так, что даже не надо напрягаться, чтобы прочесть их мысли. Все и так понятно, про Лусию они уже и не думают, полагая, что я ее сплавил каким-нибудь торговцам и получил неплохой навар. Идея ничего себе, да вот только не понять им никак, что девушка может не быть товаром… Старейшины говорят, что сначала не было разделения кочевников, все кочевали, а потом некоторые семьи стали выходить на промысел и не гнушались убийствами. Так и отделились от нас стервятники. Еще говорят, что они бывшие солдаты недовольных, которые выжили при решающей битве, но я не застал уже эти события тут, на земле, видел их только с базы, да и помню смутно. Кажется, лидер недовольных держал этих людей на препарате, и они совсем потеряли человеческий облик, оставив только внешнюю оболочку, и многие до сих пор сидят на дорогущем и дефицитном допинге… Уже почти достигнув расселины, я, погрузившись в свои мысли, слишком поздно понял, что слишком давно не слышал никого из стервятников. А когда одумался, почувствовал, что их будто черным куполом накрыло, и я их просто-напросто не слышу. Сей тревожный симптом ознаменовался тем, что на меня выскочили двое уродов, перегородив мне путь, а сзади напирает Салим, и вот его мыслишки я очень хорошо слышу. И мне очень не нравится, как он думает, что собирать датчики я могу и без языка… — Ну вот ты и попался, Риз, снова! — удовлетворенно цедит Сал. — Не хочешь извиниться за подретушированное тобой ухо или, может быть, сочтемся как-нибудь? Вступать с ним в переговоры сейчас нет никакого резона, тем более… так удачно они меня подловили, прямо под раскинувшем свои толстые сучья деревом. Памятуя о том, что я им все-таки нужен живым, я цепляюсь, а этот сук и, прежде чем они что-либо понимают, уже оказываюсь на нем сверху, перебираясь выше, откуда можно сигануть на следующее дерево и так их обойти. — Ах ты сука, бл*дь, по деревьям он лазает, — изрыгает ругательства Салим, полосуя по веткам из автомата. И еб*ный урод все-таки задел меня, несильно, но, бл*дь, теперь саднить будет и оставлять везде кровавые следы, нахрен. У*бище убогое… И времени этим заниматься нет никакого! Однако, уходить все-таки надо, и я, добравшись по кронам до отвесной скалы, отсигналил своим преследователям, чтобы они не потеряли меня из вида. — Вот х*есос, он уже там, хватайте его ребя, он ранен! — вот черт, углядел-таки, тоже мне соколиный глаз, еб*ть его в рот! Мне бы только добраться, успеть на третий уровень, там уже начинается лабиринт расселин, и меня им там уже не поймать, главное, вовремя давать о себе знать, чтобы шли за мной и не гундели. Пригибаясь время от времени, я все-таки добрался до выступа и, постояв несколько секунд на нем, чтобы они все меня увидели, скрылся в спасительном проходе, отбежав так, чтобы заныкаться между скалами. А вот теперь можно и посмотреть, что понаделали, ублюдки, с моей рукой. В рюкзаке обнаружилась жидкая вытяжка из того самого цветка, что дает обезболивающий эффект. Кочевники зовут его «камак», но в жидком виде он вызывает или сильную сонливость или наоборот — взбудораженное состояние. Но делать нечего, с прострелянной рукой я далеко не уйду. Немедленно вспомнилось, что у Лусии лодыжка растянута, и она вчера так быстро спать завалилась, что я даже и не знаю, дали ей регенерацию или она сейчас лазает по перилам через боль. Мне тоже регенерация не помешала, хотя бы для того, чтобы кровь остановить и не оставлять придуркам возможность меня обнаружить. Эхо в пещере заставит их бродить тут до ночи, а вот кровавые следы быстренько выведут куда им не надо, так что сильно перетянув руку и закинувшись регенерацией, которую в последнее время вообще не достать, я пошел нарезать круги по узким проходам, намеренно создавая шум в тех местах, где эхо зеркалит его в совсем другое место. Часов через несколько, когда я уже порядком устал, а придурки были надежно запутаны так, что они даже и в город теперь выйти не смогут, благо бы вообще выбрались, я решил, что хватит, и пора возвращаться к Лусии. От этой мысли потеплело на душе, и даже рука стала меньше болеть, хотя вся повязка пропиталась кровью. Я не знаю точно, но почему-то, когда о ней думаю, мне кажется, что она волнуется обо мне… Или мне этого бы хотелось? Впервые, я не знаю точно, что думает обо мне девушка, чего хочет. Это странное чувство, но мне оно нравится, хоть поначалу было и не по себе. Очень интересно разгадывать и угадывать ее настроение, хоть получается и не всегда. И вот странно, я знаю ее всего неделю, но мысли о ней вызывают улыбку, совершенно непроизвольную. Чувствую себя пацаном придурковатым… Такого со мной точно еще не было. Она сказала, что у нее есть парень и я ей верю. Конечно, она ведет себя независимо, но, скорее всего, даже любит его… Интересно было бы на него взглянуть, какие ей парни нравятся. Всех бесстрашных, которых я видел до сих пор, можно было охарактеризовать одним выражением — недалекие качки. Ни к одному из этих понятий я себя отнести никак не могу, так что отсюда напрашивается вывод — я ей не понравился, это даже Фахид заметил… Ладно, надо двигать, тревожное чувство охватывает с новой силой, надеюсь, у Лусии хватит боевого опыта отбиться в случае чего… Что-то мне подсказывает, не надо было нам разделяться…Люси
Топот тяжелых подошв, сбитое дыхание, бесконечные лабиринты улочек. Мельтешащие вокруг люди и шумный водоворот их мыслей… Руки раздвигают колючий кустарник, прикрывающий узкую щель между двух ржавых фургончиков, стоящих на самой окраине. — Подожди, — настойчиво останавливает меня Тания, — вот, надевай, так ты не будешь выделяться. Девушка быстро вытаскивает из рюкзака мужскую рубашку, протягивая мне, чтобы прикрыть жилетку формы Бесстрашия. Одеваюсь за секунды, запахнув длинные полы, и мы бегом пересекаем открытую местность, направляясь прямо к выходу из города кочевников. — Давай, сюда, — машет девушка рукой, уводя меня к одному из огромных, наверное, в два обхвата, стволу дерева, по которому струится веревочная лестница. — Эй, Бенни, — крикнула она, задрав голову вверх, и на ее зов из густых крон высунулся усатый мужичок. — Чего тебе? — Помоги девчонке перебраться по растяжкам на ту сторону. — С какой это стати мне вам помогать? — Не выпендривайся, Бенни, свои же, потом сочтемся, — отрезала она, передавая мне в руки небольшой рюкзак с провиантом. Оружие, как я понимаю, находится у Риза. Но у меня есть нож, уже неплохо. — Слушай меня внимательно! Преодолеешь всю растяжку, спустишься вниз и направляйся на юго-восток, к реке. Укройся где-нибудь и жди его там, Риз тебя найдет, как только уведет стервятников через расселины. Ты все поняла? — я киваю, зашвыривая рюкзак на спину, пока она взволнованно оглядывается по сторонам. — Всё, полезай. — Спасибо, Тания, — на этот раз совершенно искренне благодарю я кочевницу, несмотря ни на что. Я ей решительно не нравлюсь и девушка почти убеждена, что я не одна из них, но тем не менее помогает и ничуть не желает той страшной участи, что могут уготовить для меня стервятники, если поймают. — Давай, осторожнее там, — буркнула она хмуро, зашагав обратно, а я полезла по болтающейся веревочной переправе. Проходит несколько напряженных минут, хоть по веревкам я умею лазить отменно, но риск попасться на глаза объявившимся днем в городе стервятникам, заставляет меня вертеть по сторонам головой, сбивая темп, и облегченно выдохнуть, достигнув незамеченной деревянной платформы, на которую мне помогает забраться тот самый Бенни. — Что, стырила что-то у шакалов, теперь удираешь? — интересуется он, указывая на протянутые канаты к соседнему дереву с такой же платформой, и я уже резво карабкаюсь дальше. — Вот поймают, переломают тебе все конечности, а то и похуже, будешь знать, — летит вслед, что остается только диву даваться и ухмыляться таким нравоучениям самых настоящих ворюг. Но мне не до воспитательных бесед, нужно скорее убраться подальше от города. А так все неплохо начиналось… Проснувшись далеко за полдень, что и не удивительно после насыщенного похода по застенью, обнаружила себя в гордом одиночестве, что сперва перепугалась. Но никто меня не трогал, не ломился в комнату и не жаждал знакомиться, занимаясь своими делами, слышно было как во дворе возится ребятня, под присмотром взрослых, несколько человек копошились в доме по хозяйству, создавая мирную, теплую обстановку. Риз объявился где-то через час, вознамерившись меня накормить и обсудить дальнейшие планы, сияя как распустившаяся маргаритка. Я аж вся обхмурилась: он свеж и даже гладко выбрит, прям Аполлон, а я заспанная, лохматая и неумытая… Где справедливость? Мы решили особо не задерживаться, опасаясь того, что стервятникам станет известно о нашем нахождении в городе. И как в воду глядели! Стоило мужчине отправится доставать оружие, оставив меня в доме, как через полчаса туда влетела запыхавшаяся Тания, осчастливив тем, что нужно бежать. То ли стервятники сами догадались, где нас искать, то ли подсказал кто, но Ризу пришлось уводить их за собой от дома, выбираясь из города по расселинам, пока Тания выведет меня с другой стороны, отправив к месту встречи. Ох, бл*дь, хвала моей физической подготовке! Цепь соединенных между собой деревьев, перекрывающих вход в город по всему периметру, оказалась намного длиннее, чем я предполагала и преодолеть мне ее удалось часа за полтора. Вся взмыленная, обливаясь потом, я спускаюсь по веревочному сплетению, думая только о том, как бы не подвернуть травмированную вчера ногу. Но приземляюсь удачно и тут же семеню в ближайшие кусты, чтобы укрыться и оглядеться. Убедившись, что никого по мою душу поблизости нет, отправляюсь в указанном Танией направлении. Палящее солнце медленно скатывается к западу, освещая чуть янтарным позолотом синюю гладь широкой реки, с довольно крутым, подмытым сильным течением берегом. Спустившись к реке, спокойно умываюсь, зачерпнув пригоршню воды. Вокруг полно выпуклых пещерок, с широкими входами, но я туда не суюсь, не зная особенностей местности, предпочитая засесть в кустах и ждать, следя за округой. Жду долго. По ощущениям часа два, скоро начнет темнеть. Стараюсь держать себя в руках, но беспокойство завладевает мной настолько, что начинают дрожать пальцы и зубы выстукивают нервную дробь. Я с трудом заставляю себя усидеть на месте и не бросится к скалам, окружающим город. Риз знает все проходы, раз смог провести меня внутрь в кромешной темноте, а вот я, сунувшись в неведении, просто-напросто там сгину. Не та сейчас ситуация, когда поисковый отряд сможет прийти мне на выручку. А вдруг с ним что-то случилось? Если бы все было в порядке, то Риз уже вернулся бы за мной. Его либо поймали, либо… Даже думать не буду о том, что его убили. Могли ли стервятники, обозлившись за своих собратьев, ему навредить? Могли, конечно, могли, но для таких людей своя выгода важнее остального, а Риз нужен был им живым, чтобы заставить его на себя работать. Кто же он такой, на самом деле? Не каждый эрудит сможет собрать передатчик из подручных средств, а что уж говорить о кочевнике… Риз умный, образованный, хоть старается и не выпячивать эти качества. У него правильная речь, правда и матом шпрехает отменно, но только в напряженных ситуациях, а еще воспитанный, что тоже никак не вяжется у меня с образом жизни отщепенцев. Насколько я поняла, его подобрали кочевники еще ребенком и с тех пор он жил в общине, пока не решил перейти к бесстрашным. Зачем? Какие цели он преследует? Да, мужчина неплохо осведомлен о наших манифестах, обычаях и принципах, и многое ему чуждо, судя по реакциям на мое поведение, но Риз храбр, этого не отнять. Вполне надежный в своих убеждениях, что вызывает доверие. А еще он так забавно проявляет заботу, совершенно отличаясь от всех парней, которых я знаю. Бесстрашные привыкли строить из себя перед девушками сильных мужиков, способных решить все проблемы, чтобы выпендриться и показать себя, а Риз так поступает только потому, что считает это правильным. Наверное, именно поэтому, меня не отталкивают его опекания. Но самое главное, что же за информация у него есть, для старших лидеров и зачем Ризу нужно увидеться со мной? Я не знаю его и никогда не была знакома с этим человеком. И почему я не слышу его мыслей? Или это не на всех должно распространяться? Загадка на загадке! Вот так, дар мне дали, а как им пользоваться не объяснили… Не люблю я тайны, особенно когда они меня так рьяно донимают. Кажется, пора нам официально познакомиться и поговорить открыто, без всяких ужимок. Вот только б вернулся живой и целехонький, пожалуйста, а то я скоро примусь грызть пальцы! Острое беспокойство только усиливается и душа готовится скатиться в самые пяточки… Ближе к вечеру, у берега объявляются парочка преследователей, я уловила их приближение заранее и успеваю ползком перепрятаться, тщательно прислушиваясь. Боже ты мой, какие пакости только у людей в мыслях ни крутятся, аж противно до омерзения! Ублюдки потеряли своих дружков, бросившихся за Ризом в расселины, и очень хитровымудрено надумали обойти город с внешней стороны и устроить тут засаду на случай, если кочевнику вновь удастся уйти и путь у него будет только один — к реке. А, чтоб вы сдохли! И в кого ж вы, суки, такие продуманные оказались? Послав их сквозь зубы во все места, какие знаю, тихо выбираюсь из кустов, но ползу я не в сторонку, а аккурат за их спины. Благо придурки отвлеклись на изучение местности. Средств связи у них нет, у нас, кстати, тоже. А раз предупредить Риза об опасности ни одной возможности не имеется, то придется убирать нежданных гостей. Ну и ладно, не впервой, без таких тварей, мир станет только чище. Стервятники вооружены, но автоматы свободно болтаются на ремнях. Я поднимаюсь, пригнувшись, огибаю кустарники, подкрадываюсь, зажав в ладони тяжелый нож, надеясь взять их эффектом неожиданности, но везение заканчивается — под ногами треснула сухая ветка. Fuck! Раздумывать некогда, и когда один из мужиков оборачивается, наставив на меня дуло, просто отшибаю ногой оружие в сторону и выбрасываю руку с ножом, доведенным до автоматизма движением. Острое лезвие входит в горло, горячая кровь струей ползет по руке, когда я выдергиваю нож. Все это так быстро, какие-то секунды… Стервятник хрипит, судорожно вздрагивает и заваливается на землю, я помимо воли покрываюсь мурашками, потому что второй успевает отпрыгнуть, дергая затвор автомата. А потом раздается выстрел...