Жизнь не бывает легкой

Мой кузен Филипп приезжает в следующем месяце. Как же я рада услышать это! Наконец то я увижу кого-то из членов своей семьи. Я, конечно, обмениваюсь письмами с Амелией и другими, но это все не то. Письма идут так медленно, и их так мало. Я уже начала бояться, что родные меня забыли, бросили, так сказать, на произвол судьбы в чужом королевстве. К счастью, это не так. И особенно приятно, что это будет Филипп, с которым я всегда была близка, особенно в детстве. Поскорее бы прошел этот месяц. Есть еще одно важное обстоятельство, связанное с приездом кузена. Господин Эрлекен сказал мне сегодня, что когда шли переговоры о моем замужестве, одновременно затрагивался вопрос о браке королевской дочери, леди Мэри, с кем-либо из моих родственников. Это необходимо, чтобы прочнее укрепить союз наших стран. И теперь, когда король дал согласие на приезд Филиппа, он тем самым показал, что вовсе не забыл об этом втором пункте договора. Несмотря на его отношение ко мне, он не отказался от мысли о союзе. Мы ему нужны, и это хороший знак. Филипп может жениться на леди Мэри? А почему бы и нет? Он образован, хорошо воспитан, у него прекрасная репутация. Он уже успел отличиться на полях сражений. И он хорош собой. Он вполне достоин руки английской принцессы. И для нее это будет партия, прекрасная во всех отношениях. Чем больше я об этом думаю, тем больше мне нравится эта идея. Этот брак теснее свяжет меня с падчерицей, с которой, говоря по правде, мне пока не удается по-настоящему сблизиться. И самое главное, если Филипп женится на Мэри, он останется в Англии, и я уже не буду так одинока. Но для того, чтобы все получилось, необходимо заручиться согласием принцессы, хотя бы поставить ее в известность. Предвижу, что камнем преткновения может оказаться вопрос религии. Мэри упорно держится за старую веру, веру своей матери, и ничто на свете не заставит ее отказаться от своих убеждений. Но что гораздо хуже, она заранее предубеждена против всех, кто, как мы, например, принял новое учение. И все равно, попытаться стоит, тем более что она как раз находится при дворе. Так что я приглашаю ее в свои покои и осторожно завожу разговор о своем кузене. Я вижу, что она заинтересовалась, хотя изо всех старается этого не показать. Разумеется, она задает свое неизбежное: «он ведь лютеранин, как и вы?» Господи, почему для некоторых людей это имеет такое значение? «Он хорош собой, - улыбаюсь я, - и он хочет с вами познакомиться. Что мне следует ему написать?» Бедная девочка, если бы она знала, как я ее понимаю. Из всех людей на свете я – та, кто лучше всего может ее понять. Потому что я сейчас смотрю на нее и вижу себя, какой я была еще год назад. Я так же, как она стремилась освободиться от своего постылого девичества и так же страшилась неизвестности, которая сопровождает любую перемену в жизни. И так же как и у нее, у меня не было матери, с которой можно поговорить о том, о чем нельзя поговорить ни с кем другим. Вот только (я не могу удержаться от вздоха) ее жених отличается от того, за кого мне пришлось выйти замуж. «Так что же мне ему написать?» - повторяю я. «Скажите ему, - она колеблется, - скажите, что он может приехать, если на то будет согласие короля. Но пусть не рассчитывает на многое». Ну что же, полдела сделано. Я очень жду этого приезда Филиппа. Он единственный, с кем я могу поговорить откровенно. Я расскажу ему о своих тревогах, поделюсь переживаниями. Я не буду ничего от него таить. Пусть выскажет свое мнение, как мне следует держать себя с королем. Со стороны всегда виднее. И он мой близкий родственник, у кого нет и не может быть какого-либо тайного расчета, связанного со мной, как у многих при здешнем дворе. Да, он даст мне нужный совет. ******* И вот Филипп приехал, и мы сидим с ним в моих покоях. Он очень изменился, возмужал за те месяцы, что я его не видела. Он очень рад нашей встрече. «Ваше величество», - то и дело повторяет он с особой интонацией, как мол это так получилось, что его неприметная кузина вдруг сделалась королевой Англии. Он полон самых радужных надежд относительно своего пребывания здесь. И он уже успел познакомиться с Мэри, сам решил ей представиться, когда она проходила по дворцовой галерее. Что ж, прекрасно, мой кузен даром времени не теряет. «Она очаровательна. Настоящая леди, полная красоты и достоинства». Филипп расхваливает ее как будто с таким расчетом, что я обязательно передам ей его слова. Может быть и передам, там видно будет. Мне становится легче в его присутствии, словно я помолодела лет на десять. Вот сейчас я ему все расскажу, только соберусь с духом. Но нас окружают мои фрейлины, слуги, как возможно говорить при них? Конечно, я могу в любую минуту выгнать их вон. Я ведь имею право остаться с кузеном наедине? Но даже в этом случае, печально понимаю я, я ему ничего не скажу. Мы уже не те дети, что некогда играли в прятки в сумрачных галереях нашего старого замка. Мы выросли и незаметно отдалились друг от друга. И он сейчас смотрит на меня иными глазами. Я государыня чужой страны, пусть и его сестра. Я замужняя дама, у меня другая семья. А он, он слишком поглощен своим собственным сватовством. Я ему ничего не скажу. ******* Филипп и Мэри танцуют в парадном зале. Они нравятся друг другу, это очевидно. Они подходят друг другу по возрасту, положению, это будет прекрасная пара. Дай бог, чтобы у них все сложилось. Я, как обычно, сижу на своем возвышении и смотрю на танцующих. Я стесняюсь танцевать сама, но мне нравится смотреть на пары, очаровательных дам и галантных кавалеров, многих из которых я уже знаю, других помню только в лицо, а третьи мне вообще пока не знакомы. Эти последние – самые интересные пары. Мне нравится воображать, в каких отношениях они могли бы быть друг с другом за пределами паркетного зала, придумывать разные истории. Что ж, это тоже может быть развлечением. Можно жить чужой жизнью, пусть и вымышленной, если собственной у тебя нет. Разумеется, я милостиво улыбаюсь своим подданным, иногда заговариваю с кем-либо. Я ведь королева, я должна одарять всех своим вниманием. Короля нет в бальном зале. Обычно он тоже присутствует на подобных увеселениях, но сегодня его не видно. Наверное, он занимается важными государственными делами, беседует с послами, подписывает какие-нибудь бумаги. Честно говоря, это к лучшему. Я ведь по-прежнему чувствую страшную скованность в его присутствии, хотя со времени моей свадьбы прошло почти полгода. Но рано или поздно я привыкну, перестану дрожать перед ним. Как-никак, я ведь его жена. ******* Сегодня я это услышала. То, что мне ни при каких обстоятельствах не полагалось слышать. Но разве можно долго прожить в башне из слоновой кости? Сплетни слуг проникнут и туда. Я стояла у окна, рассеяно глядя вдаль (мое любимое времяпрепровождение), и услышала разговор в соседнем помещении, за занавеской. Меньше всего мне хотелось бы подслушивать чужие откровения, но воистину, надо быть святой, чтобы в данном случае устоять перед искушением. - Так ты говоришь, король в ярости? - Еще бы, он рвет и мечет. Он постоянно кричит на Кромвеля, почему тот никак не избавит его от жены. А пару раз даже ударил, честное слово, я сам видел. - Вот так дела. Впрочем, удивляться нечему. У них с самого начала все пошло не так. А моя Джейн так вообще мне говорила… Тут они перешли на шепот. Затем снова: - Вот это да. - Ну, он сам сказал, что вы мне всучили эту кобылу. Фламандская кобыла, так он называет свою милую женушку. Ласковое прозвище, правда? - И где же сейчас король? - Где же ему быть, как не у леди Кэтрин Говард.