В тени двух солнц

二

Кадодзукэ наблюдает за последними приготовлениями к долгожданному фестивалю через открытые балконные двери. Одна за другой улицы скрытого селения загораются огнями разноцветных подвесных фонарей, которые в спешке развешивают над линиями электропередач. От ворот то и дело доносятся отголоски анекдотов, сопровождаемые дружным и громким смехом. Единственный день в году жители деревни без боязни отдаются головокружительной эйфории праздника и веселья. Прислужник в последний раз поправляет праздничное кимоно главного советника, разглаживая тяжелые изгибы ткани, и ненадолго удаляется в обособленную комнату для прислуги. Юноша — один из кузенов Кадодзукэ, но в существующей социальной иерархии родство не имеет значения. Для еще несостоявшегося ниндзя четырнадцати лет прислуживать второму лицу страны — великая и редко достающаяся честь. В резиденции могущественного клана Минамото не менее шумно. Прибытие знатных гостей будоражит не только деревню. Резиденция гудит, как пчелиный улей. Слуги украшают внутренний двор и прилегающие к дому улицы гирляндами цветов и фонарями с изображениями геральдических знаков клана на бумажных абажурах. Легкий, едва слышный стук заставляет главного советника отвлечься от созерцания селения, медленно тонущего в ночных сумерках. — Входите. Прислужник услужливо открывает двери и пропускает вперед гостя. Кадодзукэ встречает вошедшего человека вежливым поклоном и знаком предлагает присоединиться к традиционному вечернему чаепитию. — Рад вас видеть, дядя. Лидер клана Минамото приветственно кивает и садится за низкий чайный стол. Этот серьезный и сдержанный человек, который говорит только по существу, напоминает Кадодзукэ корабль, закаленный годами штормовых плаваний. В лице главы дома, огрубевшем от ветра, но не лишенном мужской привлекательности, отражается лицо самого Кадодзукэ только с разницей в двадцать пять лет — до того они похожи. Прислужник разливает по чашкам заблаговременно остуженный чай, не утративший ненавязчивого приятного вкуса. Вечер еще не спешит подарить прохладу; горячий воздух напоминает застывшее желе — ни единого дуновения ветра. — На сегодня ты свободен, кузен. Слуга отвешивает глубокий поклон и скрывается за дверью. Оставшись наедине, собеседники выдерживают паузу прежде, чем заговорить. Они наблюдают за работой в саду, прислушиваются к беседам слуг и обмениваются нейтральными вежливыми репликами: — Цветы в такую пору требуют тщательного ухода. — Придворный поэт однажды заметил, что летний зной похож страдание матери, коей является небо, перед рождением долгожданного дождя. — Хорошо ли приставленный паж справляется со своими обязанностями? — Да, он очень услужливый юноша. Но приходит отмеренное время и старший из мужчин отставляет чашку и переходит к цели визита. — Перемены настигли нас, Кадодзукэ. И эти перемены не к лучшему. — Я хотел бы услышать все из первых уст. Прошу поделиться со мной тем, что знаете, — собственно за этим главный советник феодала и прибыл из столицы, а глава клана навестил племянника втайне от любопытных глаз. — Ты знаешь, что конфликт Минамото с кланом Тайра длится с первого дня основания деревни Скрытого Тумана. Долгое время наши кланы старались существовать в атмосфере относительного мира, чему немало способствовала внутренняя политика Второго Мидзукаге. Второй не ограничивал возможности главных семей, позволяя им действовать в своих интересах ради беспрекословного единства в вопросе защиты деревни. Минамото год за годом накапливали военную мощь, благодаря чему стали одной из ведущих сил страны Воды во второй великой войне. Однако все кардинально изменилось после избрания нового Мидзукаге. — Вы все еще зовете его новым, дядя, хотя со времени его избрания мы успели начать и закончить очередную мировую войну длинной в десять лет, — при всем своем желании Кадодзукэ не может скрыть улыбки. — То, что Третий стал новым главой селения, резко склонило чашу преимущества в пользу Тайра, ведь доныне ни один из представителей обоих кланов даже не выдвигался на кандидатуру Мидзукаге. Мы вели свои временные внутренние войны, но не вступали в открытую борьбу за власть, понимая, что это сделает нас уязвимыми перед внешней угрозой. Но избрание нового Мидзукаге стало поворотной вехой взаимоотношений между кланами. Хоть Третий проводил довольно независимую политику, эта политика все же перекликалась с интересами клана Тайра больше, чем следовало. Кроме того, Третий выразил четкое намерение лишить влияния противостоящие семьи и сосредоточить всю полноту власти в лице главы селения. Наше многолетнее противостояние в данном вопросе ни для кого не было секретом, но несколько месяцев назад ситуация обострилась. Кадодзукэ кивает: — Извлечение Треххвостого зверя. — Я прекрасно осознаю, что вина за случившееся полностью лежит на совести совета. Ослепленные желанием выйти победителями из затянувшейся войны, старейшины решились на безрассудный шаг, подавив мнение Мидзукаге своим единогласием. В результате мы не только не добились успеха в миссии, но и потеряли одну из главных опор своей военной мощи и вынуждены были капитулировать. И, естественно, Мидзукаге не закрыл глаза на подобное неповиновение, — заканчивает Кадодзукэ, видя, как помрачнеет лицо главы клана. Поступок старейшин в условиях военного времени — дело неслыханное. В иных обстоятельствах советник ничего не предпринял бы в ответ на меры лидера скрытой деревни, считая их разумными, но речь шла о благе семьи, и здесь исключений быть не могло. — Уже на следующем заседании совета Третий изложил свой ультиматум — собственно созданную технику контроля над хвостатыми монстрами. Он сказал, что ожидает от старейшин и лидеров кланов беспрекословного подчинения, но даже в случае отказа приведет план в исполнение. Вот тогда произошел раскол совета. Хоть мы и наши единомышленники находимся в большинстве, положение отнюдь не стабильно. Старейшины селения боятся гнева Мидзукаге. Что не зря, учитывая, что его поддерживают Тайра и главы еще двух крупных кланов. Кадодзукэ чувствует разливающийся в груди жар. Рот главного советника растягивается в голодном хищном оскале, который внутреннее пугает даже его самого. — Мидзукаге стал еще сильнее прежнего, дядя. Глава клана поднимает усталый взгляд на племянника и кладет мозолистую руку на рукоять фамильного меча, закрепленного на поясе. Минамото предпочитают вести сражения на дальних и средних дистанциях, избегая ближнего боя, но дядя был воспитан в старых традициях, и расстаться с мечом было для него равносильно бесчестию, а значит и смерти. — Признаться, сойдись мы в бою сейчас, я бы безоговорочно проиграл Третьему. — На то есть естественные причины, дядя, — вежливо напоминает главный советник, — вы почти вдвое старше. — Он слишком силен даже по меркам лидеров деревень, Кадодзукэ. Он давно превзошел своих предшественников, а среди действующих глав едва уступит несдерживаемой грубой силе Райкаге. В таком положении контроль над хвостатыми зверями сделает власть Третьего абсолютной не только в деревне, но и в стране. И тогда мы будем не в состоянии сдержать его. Как и клан Тайра. На лицо Кадодзукэ опускается неестественная тень. Тень, в которой решимость и интерес советника пылают ярче прежнего. Он принял решение еще в тот момент, когда рассматривал гербовую печать перед покоями феодала, но не торопится его оглашать. — Теперь расскажите о ребенке, — Кадодзукэ возвращается к первостепенной цели визита. — Я не добавлю ничего нового к тому, что ты получил в последнем донесении. Неделю назад Мидзукаге появился в селении после трехдневного отсутствия вместе с неизвестным ребенком. В сложившейся ситуации этот шаг показался нам крайне подозрительным. — Что за ребенок? Вы видели его? Ответ следует отрицательный. — Они держат ребенка в резиденции рода Тайра, вход куда закрыт. Поэтому мы даже не знаем пол ребенка, не говоря уже о происхождении и месте рождения. Но если слухи подтвердятся и выйдет, что Третий пошел против воли части совета, дни Минамото сочтены. Как смогли разведать наши шпионы, некоторые старейшины отсутствовали в ночь накануне возвращения лидера. Совпадение или нет… — Разумеется, нет, — сдержанно улыбается Кадодзукэ, в душе ликуя. Ни единой зацепки. Меня не удивляют опасения клана. Еще задолго до того, как занять столь высокий пост нынешний Мизукаге был известен своей изобретательностью и холоднокровием. Пускай он и сменил поля сражений на стены резиденции, тактика осталась все той же –— точной, беспощадной и бьющей прямо в цель. Впрочем, иначе едва ли Мидзукаге был бы достоин своего титула. Глава клана допивает остывший чай и медленно поднимается. — Много лет назад я принял твое решение отказаться от законного звания главы клана. Это был выбор мужчины и выбор воина, который я всегда уважал. Никто не требовал, чтобы ты сдерживал Мидзукаге, но сейчас твоя помощь необходима, Кадодзукэ. Концентрация власти в руках столь непредсказуемого и опасного человека пошатнет влияние Минамото и будет препятствовать укреплению военных и политических позиций клана. Мы должны принять меры до того, как Тайра накопят достаточно силы и поглотят нас. — Не беспокойтесь, дядя, — терпеливо успокаивает Кадодзукэ. — Такого не случится. Разум никогда не уступает силе. Как бы силен не стал Мидзукаге, есть вещи, в которых он не одержит первенство надо мной. И одна из таких вещей — обман. Ведь тот, кто желает власти больше, чем может вынести, теряет ее.