Всё могло быть иначе

Золотистый, серебристый — Тенор, альт иль баритон. Звук волшебный, нежный, чистый, Слух ласкает — саксофон! По изгибам медной кожи Полноводною рекой Льётся музыка, до дрожи Возбуждая. И покой На мгновение приходит. И опять то вверх, то вниз Свингом, блюзом колобродит Саксофоновый каприз. В вихре тем, импровизаций Отлетая от земли, Сквозь биенье гибких пальцев Звуки плотью обросли, Мощно вырвались на волю И в мелодию вплелись. Страстью, криком, смехом, болью В сердце вновь отозвались. Александр Вайнерман

Кое-как отперев дверь и перевалившись через порог, я с трудом дошёл до кровати и рухнул на неё прямо так, в чём был. О том, чтобы принять душ, даже думать было лень, а уж ставить будильник, чтобы не проспать завтрашнюю прогулку по побережью, тем более не было сил. Всё время, считай, утро — с самого раннего до полноправного: с трёх ночи до половины десятого утра, я пробыл в забытьи. Из него меня вырвал сигнал будильника... моего мобильного телефона? Я с большим трудом открыл глаза, взял его в руки и попытался разглядеть время на экране: ровно 09-30. Как такое может быть? Ответ был один — Вик поставил мне будильник, предполагая, что я могу проспать. Вот... чертяка! Ладно, на кофе времени нет. Я расстегнул сумку и, достав более или менее приличную одежду, помчался в душ. И, конечно же — вода! Как-то я вчера совсем не подумал запустить систему автоматического нагрева воды. Выбор невелик: холодный душ бодрит неимоверно! Правда, я всё-таки позволил себе вспомнить при этом нецензурную лексику и попытался отвлечься мыслями о том, что закаливание даже несколько полезно. Растерев тело большим махровым полотенцем, я стал быстро одеваться и только-только успел натянуть футболку, размышляя при этом, стоит ли взять с собой плавки, как в дверь позвонили. — Иду! — прокричал я и побежал к двери, абсолютно уверенный, что это Вик. — Доброго утра! — сказал я моему новому знакомому, который улыбнулся, немного сощурив глаза, и протянул мне стакан с кофе. — Доброго утра, Джон! Вижу, будильник был весьма кстати? — сказал Тревор, спускаясь на две ступеньки вниз, не сводя глаз с меня и неспешно потягивая свой кофе. — Так это Вы? Да, в общем-то, я, конечно, догадался, но всё-таки не был до конца уверен, кхм... спасибо, — почему-то кровь прилила к щекам, сообщая всему миру о себе ярким румянцем, перебирающимся на уши. Я закрыл за собой дверь, и мы пошли к машине — большому полноразмерному внедорожнику — Range Rover.* Вот только сейчас я смог отметить нашу разницу в росте. Он, наверное, был немногим больше шести футов, довольно худощав и сегодня его лицо выглядело ещё моложе, чем мне показалось вчера. Его волосы немного спускались на шею, и мне, человеку, носящему очень короткую стрижку, не совсем было понятно, что это: его стиль или элементарная небрежность во внешнем виде? Но однозначно было одно — это его не портило, а даже немного красило, смещая акцент с его длинного носа. Он был шатеном, но в лучах утреннего солнца цвет его волос приобретал рыжеватый оттенок, делая его чайные глаза еще выразительнее. Одетый в бледно-голубую рубашку и песочного цвета шорты-бермуды, открывающие его длинные, не очень загорелые, стройные ноги, ступни которых обрамляли кожаные сандалии, он выглядел не броско, но практично. — Да не за что! — ответил он, поднял стаканчик с кофе, словно собираясь произнести тост, и спросил, — на брудершафт? — Я не против, но целоваться не будем! — шутливо сведя брови вместе и улыбаясь нашему ребячеству, я поднял стакан. Мы перехлестнули предплечья, для чего Вику пришлось сильно наклониться, и, театрально задрав головы и морщась, выпили остатки кофе. Была какая-то недоговорённость... И мы не нашли лучше способа от неё избавиться, чем отдаться смеху, заканчивая наш брудершафт крепким рукопожатием. Избавившись от пустой тары, я обежал машину и уселся на пассажирское кресло. Мы двинулись в путь. — Как спалось? — спросил Тревор, дождавшись, пока, наконец-то, я откинусь в кресле, принимая более-менее расслабленную позу. — А? Да не помню я. Просто провалился в сон, — немного стесняясь своего вчерашнего «пьянства», я повернул голову в сторону бокового окна, делая вид, что рассматриваю какое-то «ускользающее» здание. — Ты же вроде не пьёшь, Джон? Так что это было вчера? — Знакомство с Монтереем, — ответил я, словно это было очевидно, будто есть такая традиция, исходящая из глубины веков, что каждый приезжий англичанин обязан в первый день напиться в пабе с незнакомцем. — Забавно. А я думал, что знакомство с городом у тебя будет сегодня. Но тебе, кэп, виднее... — Конечно, виднее. Особенно, учитывая тот факт, что ты про меня знаешь почти всё, а я про тебя — математика, астронома-путешественника — практически ничего. — Логика «безупречна»! — съехидничал Вик, мотая головой в стороны. — А ты вчера особо не интересовался мною, так увлечённо повествуя о себе. И я с упоением слушал, позволяя тебе высказаться. И ещё раз подчеркну, что не прощу себе, если не разбужу твою писательскую жилку, — он взглянул в зеркало заднего вида, следом в ближнее боковое и, включив сигнал поворота, пошёл на обгон, а, закончив этот манёвр, через несколько секунд продолжил: — Хорошо. Я считал, что этого достаточно, но если тебе интересно что-то ещё, буду рад, по возможности, ответить на твои вопросы. Спрашивай, Джон. — Ну, я... Может быть, ты сам расскажешь? Мне как-то не очень удобно, что ли, — потирая неосознанно ладони в предвкушении «допроса», ответил я. — Не робей, тебе можно многое! — Сколько тебе лет? — Не оригинально, Джон. Скучно и предсказуемо, — сжав губы и надув щёки, он промычал что-то напоминающее «м-м-м», но все-таки ответил. — Двадцать семь. — У тебя есть девушка? Ты женат? Может быть, был? — я не переставал удивляться своей наглости. — Нет. Девушки у меня нет. Я не женат и никогда не был. И парня у меня тоже нет — опережу твой вопрос, хотя, почти уверен, что ты считаешь это нормальным. Или я не прав? — улыбаясь, произнёс Виктор. — Значит, твоя любовь — царица наук — математика. Ясно. Вопросов больше нет. — Есть ещё кое-что, Джон. Говорить пока не буду, надеюсь, если успеем, я тебе сегодня покажу. — Боже, как угрожающе звучит! — я поднял вверх руки и зашевелил пальцами, пытаясь изобразить чудовище, на что Тревор повёл себя абсолютно, как ребёнок. — У-у-у... — взвыл он, сложив смешно губы трубочкой, и стал прерывисто жать на панель сигнала автомобиля и так громко смеяться, что я стал не на шутку переживать за нашу безопасность. — Вик, аккуратнее, — одёрнул я его, когда одна из встречных машин нам всё-таки посигналила в ответ. — Куда мы едем? — На «семнадцатимильную дорогу», — подмигнул он. — О, здорово. Но почему именно туда? Я и не предполагал, что так быстро смогу по ней проехать. Спасибо. — Не стоит благодарностей. Я решил, раз ты вчера уже «познакомился с Монтереем», то сегодня пора осваивать окрестности. Это дорога частная, платная, отходит от города и пролегает вдоль берега Тихого океана между пляжами и скалами. Периодически, желая искупаться в прохладе зелени, она ныряет в леса и рощи, уходя вглубь полуострова, туда, где располагаются одни из самых дорогих особняков в Калифорнии. Нас никто не торопил. Мы часто останавливались, чтобы спокойно насладиться открывающимися видами, и я впервые пожалел, что у меня нет с собой фотоаппарата, чтобы запечатлеть всё это. Заехав в одну из многочисленных закусочных и взяв с собой для ланча какие-то простые готовые блюда, мы отправились на дикий пляж, чтобы в полной мере насладиться океаном. Я только этого и ждал — большой воды, всегда притягивающей меня своей бескрайностью. После того, как мы свернули с главной дороги и проехали почти милю между небольшими скалами, нашему взору открылось удивительное место — маленькая бухта, обрамлённая большими валунами, скрывающими её от посторонних глаз. Тишина и размеренное дыхание океана навевало покой, хотелось лечь на песок и никуда больше не уходить. Я просто отдался этой нирване, сливаясь с ней воедино... — Не хочешь искупаться? — прервал мой транс голос Виктора. — Искупаться? Ты шутишь? — я развёл руками, показывая недоумение. — Почему бы и нет. Я вот очень хочу. — Но я не взял купальные плавки, как можно... — Можно! Голышом, Джон! А голышом — это когда снимают всю одежду и бегут в океан, врываясь в его пучину, — сказал он и принялся расстёгивать рубашку. — Нет, Вик! Ну, это как-то неприлично... мы ведь только познакомились и уже голышом... — Мне плевать — прилично или нет! Меня это не смущает. Да и тебя не должно. Мы оба мужчины. Молоды. С подтянутыми торсом и ягодицами, так почему мы должны смущаться собственных тел, тем более, кроме нас, здесь никого нет? Боже, Джон! Иногда ты так искренне начинаешь смущаться, что я начинаю сомневаться, служил ли ты в армии? — закончив свои нравоучения, он сдёрнул свои бермуды вместе с трусами и с оглушительным криком побежал в воду. — Давай, Джон! — это последнее, что я услышал перед тем, как он погрузился в океан, нырнув с головой. — Давай, давай... Будто маленькие дети... Господи, что происходит? — бубнил я, нарочито медленно стягивая одежду и всё ещё надеясь, что Тревор вернётся быстрее, чем я успею раздеться, и мы оставим эту странную затею купаться вместе голыми. Но я всё-таки это сделал. Никогда не думал, что я способен на такое безрассудство. И я благодарен Вику, что он меня на это подвиг. Такие ощущения, рождаемые теплой водой, обволакивающей абсолютно обнажённое тело, несравнимы ни с чем. Позже, пытаясь немного обсохнуть и наблюдая за тем, как прямо передо мной перепрыгивает с ноги на ногу голый мужчина, я опять почувствовал неловкость и поспешил скорее одеться. Мы перекусили купленным ранее ланчем. Почему-то совсем не хотелось разговаривать. Каждый молчал о своём. Сколько прошло времени — не скажу, но первым нарушил молчание Виктор: — Ты скучаешь по Фрэнку? — произнёс он как-то очень тихо, но довольно отчётливо. — Почему ты спрашиваешь? — я заметил, что сердце определённо начинает биться быстрее. — Когда ты про него рассказывал, я почувствовал особые интонации в твоём голосе. Ты очень тепло о нём отзывался, а в твоих глазах появился слабый огонёк, — констатировал Вик, глядя на меня в упор, словно считывая мои мысли на его слова. — Да, Вик, я сильно по нему скучаю. Он был особенный, поверь мне, — я невольно облизнул губы, сглотнув ком в горле. — Я верю, Джон, верю, — сказал он и сжал пальцы на моём плече. — Двинем дальше? — Да, конечно, — ответил я, вскакивая с земли, тем самым, показывая свою готовность следовать по пути, намеченным этим странным человеком. — Что, нас ждёт ещё что-то интересное? — Да. Нас ждет одинокий гофер! — предупредил мой «шкипер», захлопывая дверь машины и вставляя ключ в зажигание. — Гофер?.. Это что-то из Библии? — В Библии кипарис перечисляется среди деревьев, растущих в райском саду. По некоторым предположениям, кипарис — это дерево гофер, из которого был сделан Ноев ковчег. Вот так-то, Джон. Символом городка Пеббл-Бич является одинокий кипарис(2*), который расположен на одном из участков этой трассы. Это недалеко. Потом поедем обратно и будем ужинать уже в знакомом нам месте. Как тебе? — Ладно. Хорошо, — будто этому плану можно было сопротивляться. Утёс с кипарисом и в правду оказался удивительным. Сразу стало понятно, почему из него сделали «символ». Он выглядел довольно необычно, но как-то одиноко... Одиночество — вот, чего сейчас мне совсем не хотелось. Я бы, может, даже смог написать про него несколько зарифмованных строк, если бы умел это делать. Может быть... Дорога обратно пролетела незаметно, и вот мы оказались у заветного здания, внутри которого нас уже встречали, как старых знакомых, и столик, выбранный Виком вчера, конечно же, был свободен. «Что за человек, этот мистер Виктор Тревор, и почему все себя ведут здесь так, словно должны ему?» — вот какие мысли вертелись у меня в голове, когда я наблюдал за тем, как он общается с менеджером зала, попутно отдавая поручения официанту. — Джон, ты располагайся. Мне нужно уладить кое-какие дела. Я скоро, — учтиво улыбнувшись, он ушёл, увлекая за собой администратора. Вернулся мой знакомый довольно быстро, уже переодевшись в штаны и рубашку на выпуск, у которой были расстёгнуты две верхние пуговицы. Волосы были уложены более аккуратно и заправлены за уши. Было, конечно, немного странно всё это видеть, и я не удержался от вопроса: — Что-то происходит? — Ничего пока. Это сюрприз. Терпение, мой друг, терпение! — и, уже присев рядом со мной, он принялся поглощать салат из свежих овощей, запивая его ананасовым фрешем. Я сидел и просто смотрел, как этот неподражаемый человек с аппетитом ест. За это время посетителей в зале довольно прибавилось. На сцене, где играли живую музыку, происходило довольно неспешное движение. Время шло, мы перебрасывались короткими фразами, продолжая ужинать. Вик, на моё удивление, более ни к чему не притронулся и явно чего-то ждал. Меня, не скрою, это немного нервировало — не терплю неясные ситуации. — Дорогие друзья, уважаемые гости! — свет всех софитов устремился на человека, вышедшего на сцену, погружая зал в ещё больший полумрак. — Сегодня вам представилась уникальная возможность насладиться игрой на саксофоне удивительного человека и талантливого исполнителя Виктора Тревора, который нас, к сожалению, балует своей игрой очень редко, — и, выставив руку в направлении виновника событий, конферансье поспешил к Вику, чтобы поприветствовать его рукопожатием. Зал взорвался аплодисментами, будто встречал известного музыкального виртуоза. Я от неожиданности, по-моему, хлопал больше всех. Вик был восхитителен. Держа в руках саксофон-сопрано(3*) он застенчиво улыбался, пока конферансье продолжал петь ему хвалебные песни, представляя слушателям, какую именно композицию (^) сейчас нам предстояло услышать. Наступила тишина. Фоном заиграли музыканты на сцене, он обхватил губами мундштук и пронзил ожидание первыми звуками сверкающего инструмента... Я был поражён. Первая мысль, что посетила мою голову, была о том, что Адольф Сакс(4*) был бы им доволен. Звук, рождаемый этим инструментом, проникал в каждую клеточку моего тела, вороша воспоминания прошлой жизни и перемешивая их между собой, рождая цунами, втягивая меня в круговорот чувств, будто заставляя меня пережить их снова, чтобы осознать, что истинно и действительно важно. И я был к этому готов. Готов отпустить прошлое... ____________________________________ Примечание автора: (^)Саундтрек к части — http://www.youtube.com/watch?v=bYOE4XnrNeo * Это то, что встретило утром Джона около его дома — http://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/6/63/2004_Range_Rover_V8_Vogue_by_The_Car_Spy.jpg 2* Символ «семнадцатимильной трассы» — одинокий кипарис — http://www.kuda.ua/lenta/wp-content/images/2011/12/17/Monterey_IMG_2425.jpg 3* Виды саксофонов — http://svetlanasaxtenor.narod.ru/picture05.jpg 4* Изобретатель саксофонов, 21 марта 1846 года.